– Сейчас? – как-то потерянно спрашивает Жора.
Вот сейчас он опять мне напоминает себя в четырнадцать. У него вечно было такое выражение лица. Испуганное и озадаченное.
– Ну, можно завтра. В общем, чем скорее, тем лучше. Фиктивно. Тебе что, Галина ничего не рассказывала?
– Мама ничего такого не говорила. Ленка, ты ничего такая…
Ага, а ещё два часа назад была «красавицей»! Быстро мне снизили планку.
Складываю руки на груди.
– И дальше что?
– И я думал, что мы, ну это… погуляем там, потом ещё разок… потом ко мне поедем.
– А потом ты затащишь меня в койку, и я больше тебя не увижу? – подсказываю ему, скептически выгибая брови.
Потапов облегченно выдыхает.
– Да! Слушай, жениться сейчас я не могу. Даже фиктивно. Это же в загс надо идти? – пискляво выдыхает Потапов.
– Да никто и не заставляет, Жорик. Чего ты испугался? Ладно, спасибо за обед. И всего хорошего!
Схватив сумочку, вываливаюсь на душную улицу, под палящее солнце. Не обнаружив на голове солнечных очков, тихо ругаюсь. Потеряла где-то.
– Я не боюсь, – бурчит обиженно ветеринар, высовываясь в окно. – Это просто очень неожиданно! Мне надо подумать! С мамой поговорить!
– Не о чём думать, Жорик! Я уже вычеркнула тебя из своего списка.
– И насколько длинный список у тебя, Канарейкина? – ехидно.
– Приличный! Есть из кого выбрать.
– Я тебе позвоню!
– Не стоит, Жорик!
Взбежав на свой этаж, прислоняюсь лбом к прохладному металлу двери, ведущей в квартиру, и понуро опускаю плечи. Оказывается, поиски фиктивного мужа ужасно выматывают.
Вечером созваниваюсь с Аллой. Мы долго болтаем по видео, перебирая в памяти знакомых парней. Зоя крутится рядом и устраивает целый концерт для моей красивой – даже в банном халате – подруги. Дочь считает Волкову принцессой, потому что та часто носит широкие красивые ободки, которые ассоциируются у моей малышки исключительно с короной.
Уложив Зою в кроватку, читаю ей любимую сказку до тех пор, пока она не начинает тихо сопеть и не перестаёт вертеться как юла.
Только тогда в ночной тишине квартиры я позволяю себе немного жалости к своей собственной персоне. Если до конца этой недели я не найду парня, который согласится жениться на мне, то от работы придется отказаться. Арабы долго ждать меня не будут… у них и так рынок вакансий переполнен.
Вздохнув, переворачиваюсь на бок, складывая руки под щеку. Мне почти удается уснуть, как вдруг телефон, лежащий на тумбочке, начинает настойчиво вибрировать.
В ночное время мне давно никто не звонит, даже сотрудники сомнительных «банков» и косметических компаний.
Номер незнакомый.
– Алло? – спрашиваю тихо.
– Канарейкина? – доносится сквозь помехи.
Убираю телефон от уха и непонимающе смотрю на экран, запоминая цифры.
– Дроздов?
5 Глава
– Я разбудил?
– Не совсем. Подожди, пожалуйста.
Ночные звонки всю жизнь ассоциируются у меня с чем-то либо очень плохим и трагическим, либо, наоборот, романтичным. Но где мы с Дроздовым, и где романтика?
Взглянув на спящую и безмятежно раскинувшую во сне ручки малышку, тихо выскальзываю из кровати, а затем и из комнаты. Прохожу на кухню и, не включая свет, останавливаюсь у окна. В соседних домах кое-где ещё горит свет.
В трубке слышатся какие-то приглушённые голоса, посторонние звуки и взрывы хохота. Дроздов шумно дышит. По спине змейкой ползёт холодок. Я вдруг пугаюсь не на шутку. Откуда у него мой номер? И почему он звонит мне? Нас нельзя назвать друзьями, даже приятелями – с натяжкой.
– Ром, ты здесь? Ты где?
– В участке, – звучит короткое в ответ, и опять наступает тишина.
Думаю секунд десять, бегая взглядом по пустынному двору своего детства. Кажется… до меня начинают доходить мотивы Ромы. Реально? Всё так просто?
– Я так понимаю, не на дачном у своих родителей жаришь шашлычки? – не могу скрыть яда в голосе.
Кажется, Дроздов это понимает, потому что в трубке раздаётся невесёлый смешок.
– Нет, Канарейкина, не на дачном. А в полицейском участке.
Тяжело вздохнув, опускаюсь на стул, подтягиваю ногу к себе и кладу на коленку, в ожидании занимательной истории. Такой звонок в моей жизни далеко не первый, и думаю, не последний… Иногда в жизни бывают такие ситуации, когда люди вспоминают о выгодных знакомствах, которые могут им помочь в сложные моменты.
Как-то мой бедовый одноклассник Егор Поляков угнал машину у собственного отчима. Мать его перепугалась и, конечно, вспомнила о моём отце, который один раз помогал вешать шторы в нашем классе. На уши весь город поставили, целый план «Перехват» разработали, чтобы бедолага не успел кого-нибудь переехать. Отделался Егор ссадинами на лице и испугом, а не чем-то более серьёзным.
И таких историй в нашей семье полно. То двоюродный брат связался с плохой компанией и его надо было вытаскивать из обезьянника, то моя мама так спешила на работу, что перешла дорогу в неположенном месте, и целых полчаса стражи порядка компостировали ей мозг, пока она не вспомнила, кто её муж.
– Что случилось, Дроздов? Помощь нужна?
– Нужна, – устало говорит Рома, и я словно отчетливо вижу, как он проводит ладонью по лицу, запуская её в волосы, и чешет затылок.
Он часто так делает, когда стесняется или озадачен. Откуда я это знаю? Всё с того первого нашего свидания.
– Ты в порядке? – спрашиваю, нахмурившись, и бросаю взгляд на часы.
Почти полночь.
Папу не хотелось бы тревожить и поднимать из постели по пустякам, но до утра ещё очень долго.
– Я – да. Могу я попросить тебя об одолжении? Твой отец не может позвонить в участок и попросить отпустить моего брата? – чуть замявшись, произносит Дроздов.
Отлично. А я вам о чём говорю? И так каждый раз. То брату нужна помощь, то свату, то троюродной тетке по линии отца. Одно радует: в неприятности, видимо, вляпался не Рома, а его родственник. От сердца немного отлегло, и я только сейчас поняла, насколько сильно у меня напряжена спина и вспотели ладони.
– Да ладно, Рома? Правда? Ты просишь меня об одолжении? Срочном? – спрашиваю ехидно.
– Лена, – Дроздов опять вздыхает, словно всё его дико задолбало. – Не время выяснять отношения. Давай поговорим позже и забудем на время старые обиды.
– А я и не обижаюсь, но не понимаю, о чём нам разговаривать? Например, о том, что мне всё ещё нужен муж, а тебе внезапно понадобились связи моего папы? Ты меня отшил, когда помощь нужна была мне.
– Погоди, только сегодня днём ты сказала, что нашла мужа… – осторожно произносит Роман. – Свадьба, фотограф, тот мужик в ресторане.
– Сделка сорвалась, – отвечаю уклончиво и прикусываю костяшку указательного пальца. – И я опять свободна.
Решаю оставить подробности при себе. Не объяснять же, что Потапов оказался маменькиным сынком, несмотря на изменения во внешности.
В трубке повисает тишина, которая кажется мне просто оглушающей. Буквально чувствую, как мысли Ромы циркулируют у него в голове.
– Твою мать, – страдальчески тянет Дроздов и, судя по глухому стуку, несколько раз бьётся головой о стену.
– Так в каком вы участке, говоришь? – спрашиваю, вскочив на ноги, воспринимая отчаянный стон Ромы как полную капитуляцию. – Не переживай, Ромочка, утром обговорим условия.
– Я ещё не согласился.
– Да? Так мне повесить трубку или пойти будить папу?
– Фамилию я тебе свою не отдам.
– Договорились.
Перед тем как пойти будить отца, я записываю адрес участка, его номер и имена сотрудников, с которыми имел дело Дроздов. Когда он предложил им денег, брата выпустить отказались, а Рому вообще попросили удалиться.
– Кто же так в лоб предлагает взятку?!
– Лена…
– Ладно-ладно. Как он туда попал? Что именно сделал?
Рома начинает бегло рассказывать, но толком он тоже ничего не знает.
Тему брака больше не обсуждаем, шутки тоже не шутим, чувствую, Дроздов переживает за брата и просто так не стал бы звонить мне ночью и просить об услуге. Да и вообще, если он решил позвонить именно мне, видимо, вариантов у него было мало. Мне передаётся его тревога, парнишка ещё несовершеннолетний и, как я поняла, попал в дурную компанию. Отца у Дроздовых-младших нет.
Прощаемся сухо, я обещаю скинуть ему сообщение после разговора с папой.
Возвращаюсь в комнату проверить, как там малышка. Укрыв её тонким пледом, который Зоя всегда умудряется скинуть с себя и скомкать, я быстро одеваюсь. Натягиваю старые линялые джинсы и толстовку прямо поверх пижамной майки. Если не получится решить проблему по телефону, я собираюсь поехать в участок вместе с папой. Ромка от меня так просто не отделается, нужно его хватать, пока тёпленький и не успел передумать и соскочить. Да и просто неспокойно мне как-то. Не смогу сидеть дома, зная, что выдернула отца из кровати и он в ночи решает проблемы совсем чужих людей, которые его не касаются.
И за Рому внезапно тоже переживаю. Мне вдруг кажется, что он очень одинок. Не знаю, с чего мою голову посещают такие мысли. Ведь сцена сегодня днем в кафе кричала совсем об обратном.
Завязав волосы в куцый хвостик, пробираюсь в родительскую спальню и шёпотом обрисовываю ситуацию сонному и ничего не понимающему отцу.
– Господи, Ленка, первый час ночи… до утра не терпит? Иногда полезно ночь в обезьяннике провести.
– Папочка, ну, пожалуйста, помоги! Это не тот случай!
– Малой никого не прирезал там? – спрашивает он, откинув одеяло. – Уголовка или просто дебошир мелкий?
Возвращаемся на кухню, где я тут же ставлю чайник и достаю из шкафчика папину любимую кружку и печенья, посыпанные сахаром и корицей. Подлизываюсь, начиная суетиться и стараясь не греметь посудой.
Папа, почёсывая живот, пытается держать глаза открытыми, садится на стул. И включает свой мобильник, лениво пролистывает контакты в телефоне. Никуда не спешит. Я буквально чувствую, что надо поторапливаться! Переживаю за чужого несчастного ребёнка, именно так я представляю брата Дроздова в данный момент. Он же, наверное, такой же, каким ещё недавно был его старший брат: щуплый, худой и низкий. Нескладный подросток, вышедший за банкой газировки и пакетом чипсов из дома в перерывах между сериалами и компьютерными играми.
– Рома сказал: просто был в неподходящее время в неподходящем месте. За девушку заступился.
Хотя эта картина совсем не вяжется в моей голове с той, что я успела себе нарисовать. Щуплый подросток полез бы в драку, если силы были значительно неравны? Или он эдакий рыцарь, любого порвет за честь дамы? А девушка где? Исчезла? Почему её, как свидетеля, не допросили?
– А Рома это у нас кто? Первый раз слышу про какого-то Рому, – ворчит папа.
– Твой будущий зять. Вот я записала всё, что нужно…
– Вот те раз. Когда мы спать ложились, зятя у меня ещё не было и в помине, – присвистывает отец, тянет руку и забирает у меня бумажку с нужной информацией, быстро читает мои каракули. – Нам точно нужны уголовники? Может, ещё поищешь варианты, без приводов?
– Он не уголовник, да и брат его тоже. Думаю, это всё недоразумение, – неожиданно для себя кидаюсь на защиту Дроздовых.
Папа хмыкает и прикладывает телефонную трубку к уху, жестом приказывая мне помолчать. Пристраиваюсь на стул рядом.
– Ну как скажешь… Мешков, это Канарейкин, подскажи, кто у вас в отделении сейчас правит балом?
Спустя двадцать минут решено было ехать в участок и спасать будущих родственников очно, по телефону проблему решить не удалось.
Маму пришлось разбудить и попросить перелечь к Зое, заверив её, что ничего страшного не случилось и мы скоро вернемся.
– Староват я уже для таких приключений, – произносит папа и откровенно зевает, барабаня пальцами по рулю.
– Да ладно, признайся, что ты в восторге, – хмыкаю я.
Папа засиделся дома.
Его служба в органах была очень яркой и динамичной, наполненной событиями, конечно, не всегда приятными. Однако ему нравилось быть в движении, на связи, быть нужным не только дома. После такого легко заскучать, прогуливаясь с внучкой по парку и лепя куличики в песочнице, орудуя пластиковой лопаткой. Он ни разу не жаловался, сам выбрал уйти в отставку и на пенсию, но иногда я вижу, с какой тоской он смотрит свои старые служебные фотографии и рассказывает нам с мамой различные истории из своей практики.
Мне даже показалось, что отец мог договориться об услуге с бывшими товарищами по службе, не вылезая из постели, но ему было интересно посмотреть на Рому и поучаствовать в деле. Вспомнить былое и побыть в гуще событий. А я не в силах сидеть и ждать дома, пока мой будущий фиктивный муж и папа знакомятся в полицейском участке. До чего они могут там договориться без меня? Даже думать не хочу. Лучше всё проконтролировать самой.
– Признаюсь, только матери не говори, – подмигивает мне папа и широко по-мальчишески улыбается.
К отделению, находящемуся на другом конце города, мы добираемся по пустым ночным дорогам за полчаса. По пути я скидываю Дроздову несколько сообщений и, судя по сухому «ок», он не очень радуется перспективе нашего ночного свидания в столь интересном месте. А про обстоятельства вообще молчу.
