Закончив, колдунья вытерла мое лицо и руки влажным полотенцем.
– Можешь открыть глаза. Поди умойся, я полью.
Я подошла к умывальному тазику. Старушка поливала из кувшина, а я с ужасом смотрела, как краснеет вода в тазу. Она что, заживо с меня кожу содрала? И руки… Боже, боже, что у меня с руками?
– Вытрись, – на плечо легло полотенце. – Через пять минут впитаются остатки зелья, и можно будет посмотреть, что получилось. Я пока принесу что-нибудь перекусить.
Вернулась бабка не одна, за ней шли две служанки, одна с подносом, вторая с зеркалом. Обе никак на меня не отреагировали.
– Поднос на стол, зеркало на подоконник поставьте, – распорядилась матушка Зим. – И помои выплесните!
Одна из девушек забрала таз и даже не поморщилась при виде кровавой жижи. Едва они ушли, я поспешила к зеркалу и ахнула, схватившись за щеки.
– Ну как? – горделиво спросила колдунья.
– Это не я!
– Не Тиррина, – кивнула старуха.
Из зеркала на меня смотрела довольно приятная дама лет двадцати пяти или чуть старше. Изменилось все: форма губ, глаз, овал лица. Исчезла девичья припухлость щек и губ. Скулы стали выше и четче, подбородок тверже, губы строже, и в их уголках залегла ироничная складка. Появились две совсем легкие морщинки у глаз и милые ямочки при улыбке. Теперь у меня были теплые карие глаза вместо холодных серо-голубых. И разрез их стал миндалевидный, как у земных южных девушек – слегка навыкате, с поволокой. И даже взгляд изменился. Руки выглядели на мой новый возраст и выдавали, что их хозяйка не аристократка и знакома с физическим трудом.
Вполне может быть, что я выглядела бы почти так же в своем мире.
– С этим можно жить. Я ожидала худшего, – призналась я, отходя от зеркала. Показалось, я даже стала худее и выше.
Матушка Зим одобрительно кивала головой и лукаво улыбалась.
– Самое то, милочка. Младше нельзя – несерьезно. Красавицей писаной тоже нельзя – не получишь такую солидную работу. Дэйтар предпочитает приятные женские лица, но не смазливые. Я бы сделала тебя постарше, лет на сорок, но хватит и тридцати. Граф не любит нанимать в услужение старух. Говорит, они слишком брюзгливы. Хватит того, что твои волосы мы оставим седыми. Только не светлыми от природы, а темными. – Колдунья достала из кармана передника костяной гребень. – Садись, расчешу. А заодно ума прибавлю.
Последнюю фразу она прошептала одними губами, уже стоя за моей спиной, но я уловила это в зеркале. Мой настоящий отец-бизнесмен учил меня читать по губам, надеялся брать меня на переговоры с иностранцами, а такой навык в деловой жизни еще никому не помешал.
Расчесывая волосы, матушка Зим рассказывала мне поддельную биографию.
Итак, я теперь Тайра Вирт, единственная дочь бедного безземельного рыцаря Симмерса Вирта. Низшая ступень аристократической иерархии, но не простолюдинка, и на том спасибо.
Сирота.
Это на тот случай, если граф начнет наводить справки, а он начнет.
Симмерс Вирт погиб во время турнира, а его жена то ли умерла во время родов, то ли исчезла сразу после них. Факт в том, что Тайра оказалась сиротой, и ее вынянчили и вырастили дальние родственники отца, жившие в глухомани у северной границы королевства. Девочка с детства отрабатывала каждый кусок хлеба до тридцати лет, пока в форпост Счастливая Подкова не нагрянул неизвестный гибельный мор.
Крепость сгорела. То ли обезумевшие и обреченные жители сами себя подожгли, дабы зараза не распространялась, то ли королевские маги сожгли строения вместе с трупами. Этого Тайра не могла знать. Реальная Тайра тогда же померла, вместе со всеми. А поддельная, то есть я, чудом уцелела и от мора и от пожара и пряталась по лесам, пока не добралась до столицы, прослышав, что в Королевском Благородном доме дают работу всем разорившимся рыцарям и их потомкам. Король не пренебрегает благородной кровью – именно в ней могут дремать зерна человеческой магии. Или не человеческой, тогда таких нужно тем более держать под контролем.
– С багажом все ясно, его нет. А как у меня с документами? – спросила я.
– Никак, – фыркнула бабка. – Все же сгорело. Потому ты и не попала сразу в Королевский Благородный дом, а магическая комиссия, которая может подтвердить твое право крови, соберется только через месяц. И ты, чтобы не умереть с голоду, начала искать работу. Но в твои тридцать лет, будучи старой девой…
Тут я зашипела, и старуха поспешно проговорила:
– Дитятко, а что делать? Тиррина девственница, и это поймет любой маг выше третьего уровня с первого взгляда, и твое тело я не могу изменить настолько серьезно. Потому уж сама придумай причину, почему Тайра Вирт не познала мужчину до тридцати лет. Любовь, разбившая твое сердце, или обет, данный Небесам – главное, чтобы ты сама верила в свою легенду.
– Но я выгляжу моложе тридцати.
– Еще бы. Мать реальной Тайры Вирт – потомок айэ. Именно поэтому для Тайры были закрыты все монастыри и пансионаты Небес, даже если бы вдруг у ее отца остались бы какие-то деньги на ее образование.
Колдунья, закончив возиться с моими волосами, заколола мне косу вокруг головы резными гребнями, отошла на пару шагов полюбоваться работой, хмыкнула.
– Неплохо.
Я покосилась в зеркало. Мое отражение стало еще строже и величественнее, словно на меня надели корону. Что ж, с этой внешностью я примирилась даже быстрее, чем с обликом пигалицы Тирры. И «вьюнка» совсем не заметно, хотя я чувствовала свое украшение, никуда оно не делось, только ушло глубже. Жуткое ощущение.
– А кто такие айэ, матушка Зим?
В книгах Тирры встречалось это слово, и я примерно знала, что оно значит. Что-то вроде изначальных существ мира, который они называли Айэра (люди и маги называли эту планету просто – Мир, и считали айэ нечистью, с которой нужно бороться «чистым магам», духовным детям Небес). И еще знала, что между человеческими магами и айэ всегда были напряженные отношения. На Земле нет единого слова для волшебного народа, а тут вот оказалось – айэ. Но книги книгами, а древняя колдунья должна знать больше.
– Трудно объяснить, если в твоем мире нет магии, Тамара.
– Зато у нас есть сказки и вообще богатое воображение. И о домовых в нашем мире тоже известно, и об ундинах, и прочей нечисти.
Старуха недовольно поджала губы при слове «нечисть», пришлось извиниться, покаяться, и она быстро оттаяла.
– И куда же делись все эти существа из вашего мира? – заинтересовалась она.
– Не вынесли научно-технического прогресса и загрязнения окружающей среды, – глазом не моргнула я.
– Теперь понятно, почему у вас нет магии. Но это удивительно, ведь получается, у вашего мира нет души… Что ж, об айэ тут известно всем и каждому. Это волшебные существа, живущие в магической реальности мира. Домовые, дриады, ундины, русалки – это все айэ. Их множество видов, не всегда дружелюбных друг к другу. Не только леса, поля, реки и камни могут быть жилищем айэ. В любой человеческой вещи, особенно с вековой или кровавой историей, может поселиться айэ, и у вещи появится душа. Айэ – это воплощенная магия. Теневой народ. На самом деле айэ – истинный народ этого мира.
– И вы – айэ? – озарила меня догадка.
– И я, – усмехнулась старуха, быстро скользнув взглядом по стенам. Связки сухих трав зашелестели, словно ветер пронесся по комнате. – Именно потому, что Тайра – потомок айэ, хоть и не унаследовавшая магию теневого народа, моя помощь будет выглядеть правдоподобной в глазах Дэйтара. И это же может объяснить некоторые твои странности, дитя чужого мира. Лучшей легенды и не придумать.
– Вы потому знаете о судьбе какой-то там дочери безземельного рыцаря?
– Айэ всегда наблюдают за своей кровью, она может внезапно проснуться даже в десятом колене.
– А маги разве не потомки айэ?
– Маги! – презрительно скривилась матушка Зим. – Людишки, возомнившие себя равными нам! Хозяевами нашей земли! Как седло не может быть лошадью, так и маг не может быть айэ. Айэ – ветер, а маг – крылья мельницы. Маги могут ловить и использовать потоки силы нашего мира, но они никогда не станут живым сердцем этого потока.
– Почему тогда вы взяли в ученицы Тиррину, человека?
Старуха отвела глаза и ничего не сказала, но я уже все поняла.
– Десятое колено… В ней проснулась кровь айэ, так?
Матушка Зим вместо ответа подвинула к себе и раскрыла огромный гроссбух, забытый мной на столе.
– А теперь о твоих обязанностях экономки. У нас слишком мало времени, а тебе нужно многое запомнить…
– Подождите. Я вот чего не понимаю, матушка Зим. Вы говорили, что магия на меня не действует. Но ваши манипуляции с моей внешностью доказывают обратное!
Старуха на миг смутилась.
– Ах, милая, магия магии рознь. Разве в твоем мире нет лечебных трав? Они воздействуют на тело, но их сила совсем не магическая. Так и тут. Некоторые вещества нашего мира оказывают пластическое воздействие на строение кожи и даже кости, но это не полноценная магия. Именно поэтому ты самостоятельно сможешь обновить личину, когда закончится срок действия моих зелий.
– А гребень? Пока вы меня расчесывали, я запомнила каждое слово, а у меня не настолько развита память.
– У тебя прекрасная память, дитя чужого мира. Гребень лишь усиливает твои способности, не более. Как эхо в горах усиливает голос. Носи его не снимая, и ты справишься даже с замком Черного Ворона его величества.
Я с подозрением прищурилась на колдунью, но она была сама доброжелательность и невинность.
Может, она и не лжет. В конце концов, есть же и в нашем мире методики развития памяти и когнитивных способностей, хотя магии нет. Все дело в технологиях.
Но верить ей я не могу. Посмотрим, что за гребешок. Проверим, как только вырвусь из паучьего логова. Хотя я и не унаследовала магию Тирры, но ведь в замке наверняка найдутся сведущие люди…
До самого вечера старуха мучила меня необъятным гроссбухом и инструкциями по ведению хозяйства, прервавшись только на скромный ужин, но добилась только того, что я уверилась: провалюсь. В первый же самостоятельный рабочий день провалюсь, даже если мой бывший жених наймет меня на должность экономки.
Когда уже почти стемнело, а шум и топот в доме затих, старушка зажгла тусклые свечи, а служанка принесла пару приличных, хотя и скромных платьев для меня – одно на сейчас, второе на смену, – помогла мне переодеться и закрепить на косах легкую накидку, положенную по обычаю незамужней даме низшей аристократии вместо чепчика простолюдинки.
Серый цвет в сочетании с серыми полуседыми волосами сделали меня совсем невзрачной – родная мать не узнала бы Тирру.
Прощай, девочка.
У Тамары Коршуновой начинается новая жизнь под именем Тайры Вирт.
Глава 5. Черный Ворон его величества
Приближалась ночь. Я уже устала и сидеть, и стоять, и ходить вдоль стен.
Мой мозг, даже пришпоренный гребнями, отказывался воспринимать лавину информации о должностных обязанностях домоправительницы, иерархии слуг и устройстве замкового хозяйства, а граф Орияр все не вызывал кандидатку на собеседование. Может, надо было резюме в письменном виде подавать?
– А если он уже уехал? – в сотый раз спросила я матушку Зим, лежавшую на единственной койке не раздеваясь поверх покрывала.
– Здесь он еще. Мало дел разве? Сад обследовать, свидетелей допросить. Он только что с королевским дознавателем снова побеседовал и твоего опекуна позвал.
Колдунье не надо было выходить из комнаты, чтобы быть в курсе всего, что происходит в доме: кто где находится и куда идет. Удивительная осведомленность. Но даже если она знала еще и содержание разговоров, то мне об этом не сообщала.
Наконец о нас вспомнили.
Дверь в каморку матушки Зим содрогнулась от стука и, едва колдунья успела вскочить с постели и оправить юбки, распахнулась, впустив бритого наголо мужчину в воинской форме – кожаные штаны и латы, скрепленные металлическими полосами и шишками. Безобразный рваный шрам на левой щеке делал его мужественное лицо уродливым.
На широкие плечи незнакомца был наброшен дорожный плащ, скрепленный рыцарской фибулой с гербом в виде летящей птицы с мечом в лапах. В местной геральдике я не разбиралась, но силуэт ворона узнать несложно. На оголовье меча, выглядывавшего из-под полы плаща, тоже виднелась воронья голова с глазами-агатами. И серьга в левом ухе напоминала птичью голову.
Неужели это и есть Ворон? Не может быть. Этому рубаке лет тридцать пять!
Я вздрогнула, когда пристальный взгляд колючих глаз, скользнув по колдунье, остановился на мне, а узкие губы скривились в неприятной ухмылке. Мне этот лысый тип сразу не понравился, я даже пожалела, что с моей невидимостью покончено.
– Эта, что ли, твоя протеже, ведьма Зим? – спросил незнакомец, оглядев меня с ног до головы. Нет, все-таки он не граф Орияр, его голос оказался совсем другим, басовитым и грубым.
– Чего тебе надобно, сэр Гринд? – неприязненно спросила матушка Зим.
– Хочу посмотреть, какой гнилой подарочек ты пытаешься пристроить в наш замок.
– Твое ли дело наем слуг? – подняла бровь колдунья.
– Мое дело – все, что касается безопасности моего господина. Я должен проверить твою девку на ведьмовство.
Он еще и маг.
– А что, у графа самого силенок нет? – съехидничала колдунья.
– Будет он возиться со всякой швалью. Тебе меня сначала надо задобрить, ведьма. Без моего согласия не видать этой девке даже места в свинарнике, не говоря уже о замке.
Такой наглости я стерпеть не могла. Вздернула подбородок, процедила сквозь зубы:
– Не знаю, кто вы такой, сэр, но ваше поведение далеко от рыцарского. Я дама, а не девка.
– Дама? – гулко хохотнул грубиян.
– Я думала, ты окривел, Гринд, а ты совсем ослеп, бедняга, – фыркнула матушка Зим. К моему изумлению, колдунья оказалась знакома со светским этикетом и представила нас по всем правилам: – Достопочтенная мэйс Тайра, позволь представить тебе рыцаря Гринда, командующего гарнизоном замка Черного Ворона. Сэр Гринд, перед тобой мэйс Тайра Вирт, дочь рыцаря Симмерса Вирта.
– Мэйс? – переспросил грубиян, словно не расслышал принятое в этом мире обращение к незамужним девушкам. – Она еще и не замужем, в ее-то возрасте?
– Я дала обет Небесам, и мужчины меня не интересуют, – процедила я, выдержав долгий неприязненный взгляд так и не поклонившегося наглеца.
Боги, почему мне так везет на мерзавцев? Если он – командующий гарнизоном, то сможет пакостить мне на каждом шагу. Я еще не принята на работу, а уже нажила врага.
Неизвестно, чем бы закончилось наше противостояние, но в комнату с запоздалым стуком ворвался мальчишка лет двенадцати, служивший посыльным у баронессы, торопливо поклонился и выпалил:
– Матушка Зим, его сиятельство просит вас подняться в кабинет вместе с вашей знакомой, если вам не сложно! Но если вы не можете, я мигом сообщу, и он сам спустится.
– Поднимусь, не рассыплюсь, – проворчала старушка.
Командир гарнизона не стал нас сопровождать. Фыркнув, отправился на улицу, и по всему первому этажу раскатился его бас:
– Седлай коней, живо!
Поднимаясь по лестнице, я тихо спросила у колдуньи:
– За что он меня так невзлюбил?
