– Вы еще заинтересованы в чтении лекций перед живой аудиторией? – Судя по тону голоса, он относился к этому вопросу с изрядной долей участия. Наоми оценила это. К тридцати годам она прониклась к серьезным людям уважением.
– Заинтересована. – Ее рука замерла на том месте, где ранее лениво скользила по ключице в непринужденном приглашающем жесте.
– В таком случае я хотел бы предложить вам должность на рассмотрение.
Вот теперь они разговаривали. К счастью, она умела прощать медленное начало.
– Только одну? – усмехнулась Наоми.
Он моргнул, заметив перемену в ее тоне, но никаких иных признаков осознания возможности, за которую другие убили бы. Этот парень был либо невосприимчив к намекам, либо слишком для них серьезен.
– Не будете ли вы заинтересованы в проведении семинаров о современном подходе к устройству интимной жизни для моей синагоги?
Что это было? Что он сказал? Она что, так долго была вне игры, что уже не может отличить флирт от… этого? По рукам пробежали мурашки, но теперь вовсе не от возбуждения. Наоми уже давно не думала о синагогах.
Когда она заговорила снова, ее тщательно выстроенные крепостные стены уже были на месте.
– Не могу себе представить, чтобы члены религиозной организации оказали мне более радушный прием, чем представители сферы высшего образования, но все равно спасибо. – Она направилась к выходу из зала, заставляя его плестись за ней по пятам.
– Могу вас заверить, что вам будут очень рады в Бет Элохим.
– С чего бы это? – бросила она через плечо.
Итан умудрился обогнать ее и, оказавшись перед Наоми, засунул руки в карманы и слабо улыбнулся:
– Ну, для начала: я – раввин.
– Что-что? – Она остановилась и посмотрела на него во все глаза. – Кто вы, говорите?
– Раввин. – Он наклонил голову, словно пытаясь понять, знает ли она само значение слова или просто удивлена, что он назвал так себя. – Я – религиозный лидер синагоги.
Она отмахнулась от излишних подробностей.
– А вы для этого не слишком…
– Молодой? – Он опустил подбородок, как будто ему часто приходилось слышать подобное.
– Сексуальный.
Он засмеялся. Поначалу смех прозвучал натянуто, но потом стал более расслабленным.
– Нет правил, диктующих надлежащий уровень привлекательности религиозного лидера. По крайней мере, в реформистском иудаизме.
Что ж, он хотя бы не скромничал.
– Невероятно. – Подумать только! А у нее уже было столько шаловливых планов на него.
– Это отказ?
Наоми улыбнулась ему, не размыкая губ, и продолжила идти. Достала расписание конференции и проверила его.
– Да, приятель, это отказ.
– Можно узнать, почему вы не хотите рассмотреть эту должность? – Он прибавил немного ходу, чтобы поспеть за ее широкими шагами. – Мне как-то говорили, что у меня талант к убеждению.
Она тихонько фыркнула. Оно и видно.
– Я удивлена, что вы спрашиваете.
– Вы – атеистка? Пусть курс и будет связан с синагогой, вы как преподаватель не обязаны соблюдать все правила. – Итан так старался переубедить ее, что начал путаться в словах. – Мы проводим множество разных светских мероприятий. Например, курсы по вязанию и аквааэробике в Еврейском общинном центре.
Глаза Наоми сузились, и она резко остановилась. Она чуяла любой подвох хоть за милю.
– Мне не нравится, когда меня используют в любого рода рекламных трюках.
Если ее имя и попадало в заголовки, то эти заголовки диктовала она сама.
Итан ошарашенно замер на месте, отчего в душном коридоре начала скапливаться шумная толпа.
– Все совсем не так. Я бы никогда не…
– И не желаю быть объектом благотворительности. – Наоми не была заинтересована в «реабилитации имиджа». Она не желала возвращаться к прошлой жизни, снявшись в каком-нибудь социальном ролике, зазывающем в религиозную общину. Спасение – последнее, в чем она нуждалась.
– Наоми… э-э-э… мисс Грант, вы только сделаете мне одолжение. Если кто и является в этой ситуации объектом благотворительности, так это я. Я со своей полупустой синагогой. Серьезно, посещаемость настолько низкая, что едва ли заполняются первые десять рядов.
– Поверьте, я не являюсь ответом на ваши молитвы. – Он определенно не понимал, кем она была и чем занималась. – Посмотрите на меня внимательно – и вы поймете, что я имею в виду. – Наоми не жалела ни об одном своем поступке, но и не питала иллюзий насчет их последствий.
– При всем уважении, мне известно, кто вы, – сказал Итан, и надо отдать ему должное, даже не усмехнулся. – Моя сестра одной из первых подписалась на вашу платформу. – Произнеся это, он опустил взгляд, но лишь на мгновение. – Она большая поклонница вашей работы по формированию инклюзивного онлайн-сообщества и дошла до того, что отправила мне ваш профайл на «Форбс».
Ну наконец-то он покраснел! Щеки Итана покрылись маковым румянцем.
– Кажется, в той статье они еще назвали вас «Альфред Кинси[2 - Альфред Чарльз Кинси – американский биолог и сексолог.] на шпильках».
Наоми поморщилась.
– Уверена, они хотели как лучше.
– Я считаю вас очень впечатляющей личностью, – произнес он восхитительно глубоким голосом.
– Но вы ведь не подписаны на «Бесстыжих», не так ли?
Может, реформистский иудаизм и считается религией относительно свободных нравов, но не настолько. По крайней мере, когда она последний раз интересовалась, все было именно так.
– Нет. То есть пока нет. Если это для вас важно, то я займусь этим.
Сердце Наоми заколотилось, и ей снова пришлось напомнить себе, что он был для нее персоной нон-грата. Ей уже давно ничего не предлагали без сексуального подтекста.
– Мисс Грант, – он открыл перед ней дверь, когда они дошли до конца коридора, – я предлагаю вам вести семинары в лекционном зале, поскольку верю в ваши преподавательские способности. Я пытаюсь реформировать свою общину, привлечь более молодых людей и показать им, что иудаизм и их образ жизни могут дополнять, а не противоречить друг другу. Если у меня не получится сделать иудаизм востребованным, если его практика не может отражать реалии интимной жизни в современном мире, то оставшиеся члены общины избавятся от меня быстрее, чем я успею показать им, на что способен.
Наоми поразилась тому, что в коридоре, полном невольных слушателей, никто не остановился, чтобы поаплодировать его маленькой пылкой речи. Пора было убираться отсюда, пока она не натворила глупостей.
– Я – не тот человек, которого вы ищете. Было приятно пообщаться. – Это было почти правдой. – Удачи в спасении вашей синагоги.
– Подождите. Это займет всего секунду. Обещаю перестать донимать вас после этого. – Он даже не представлял, как мог бы ее донимать. – Может, у вас есть на примете кто-то другой? Тот, кто мог бы рассмотреть данное предложение?
Наоми замедлила шаг.
– Вы женаты?
Вопрос приземлился между ними подобно огромному пианино.
– Э-э-э… нет.
– Помолвлены или состоите в романтических отношениях?
– Нет, – для пущего эффекта он покачал головой.
– Тогда мне нечего вам предложить.
– Kol hat’chalot kashot, – пробурчал себе под нос Итан.
– Что-что?
– Простите, – сказал он, одаривая ее улыбкой. – Это старая еврейская пословица. Переводится: лиха беда – начало. Должен признаться, я потерял нить разговора. Вы все еще отказываетесь от моего предложения?
– Моя нога не переступала порога синагоги со дня моей бат-мицвы[3 - Бар-мицва, бат-мицва – термины, применяющиеся в иудаизме для описания достижения еврейским мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия.], – призналась Наоми, что сложно было назвать ответом, но тут Итан подался вперед, она уловила пряный аромат бальзама после бритья и уже не помнила, куда вообще собиралась идти.
– Ох! – Дыхание Итана сбилось, зрачки расшились. – Так вы – еврейка?
– Я бы так не сказала. – Всего пару минут назад ей казалось, что их диалог пойдет по совершенно иному сценарию.
– Точно. Простите. Я не хочу докучать вам. Если передумаете, то меня можно найти в Бет Элохим почти каждый день. Это в Пасадине. – С этими словами он протянул ей свою визитку.
Наоми открыла дверь в другой зал, но не вошла. Вместо этого она подняла руку, чтобы прервать его.
– Вы точно раввин?
Он улыбнулся ей напоследок, вероятно испытывая облегчение оттого, что ответ на этот вопрос ему точно известен.
– Точнее некуда.
– Вот так подфартило, – пробурчала Наоми себе под нос, смяв визитку в кулаке и уходя из его жизни навсегда.
Глава 2
Так уж сложилось, что в распоряжении Наоми Грант, известной бунтарки, оказался угловой кабинет, в котором она работала с девяти утра до пяти вечера. За два года своего существования платформа «Бесстыжие», которая задумывалась как провокация, призванная раскачать болотце сексуального просвещения и сделать его более демократичным, сейчас имела изрядное количество платежеспособных подписчиков, чтобы команда проекта могла позволить себе не только студию в Бербанке, но и официальную штаб-квартиру в Западном Голливуде. И, несмотря на отчаянные попытки Наоми не поддаваться рутине, теперь ее почти всегда можно было найти в определенном месте.
Более того, ее обязанности в компании несколько изменились, и теперь она не снимала с себя одежду, а контролировала работу поставщиков и занималась организацией собраний. Ей пришлось избавиться от изрядной части продуманного гардероба обольстительницы в пользу более удобной деловой одежды. Единственным утешением Наоми было то, что большинство ее блейзеров было украшено шипами на плечах. Так что в ее смену никто не позволял себе лишнего.
Спустя пару дней после педагогической конференции Клара, партнерша Наоми и – неожиданно – лучшая подруга, зашла к ней в кабинет, держа в руках крошечный кусочек выпечки.
– Банановый хлеб, – проинформировала она Наоми таким тоном, словно пыталась скормить таблетку рычащему бульдогу. – Твой любимый.
– Хм. – Наоми неслучайно поместила Клару в кабинете напротив, когда одобряла план офисного помещения.
Без преувеличения, если бы Наоми могла вырезать из себя завоеванную Кларой привязанность, скажем, ножом для стейка, то она так и поступила бы.
– Ой, да брось! – приуныла Клара. – Не надо хмыкать, будто ты ненавидишь подарки. Так уж случилось, что у меня оказались лишние бананы. – Клара нагнулась к барной тележке, приобретенной Наоми в память о веселых временах, и выдвинула ящик, демонстрируя столовые приборы и чайные принадлежности, которые Наоми видела впервые.
– Ты спрятала все это в моем кабинете, пока меня не было? – Наоми не представляла себя в долговременных отношениях любого характера. Мысль о том, что кто-то знает о ней так много, ужасала. А подобное вторжение в личное пространство и вовсе было за гранью дозволенного.
– Расслабься, – Клара проигнорировала негодование подруги. – Мы проводим здесь так много времени, что, поразмыслив, я решила: иногда можно и перекусить вместе. А пластиковые приборы наносят вред окружающей среде.
Никто, кроме Наоми, даже не подозревал, насколько хитрой может быть Клара. Даже ее жених не до конца понимал, как много планов и стратегий кроется за этими большими глазами. В этом и была причина, почему они так хорошо сработались. Люди думали, что Наоми станет плести интриги и пускать в ход соблазнение, чтобы добиться своего. На деле же она просто пускала пыль в глаза и, когда в дело вступала Клара, обезоруживала их при помощи убийственной комбинации хороших манер и рьяного энтузиазма. Оказывается, качества «фанатичный, вежливый и грамотный» – весьма полезны для совладельца компании.
– Такое ощущение, что ты вот-вот попросишь меня пожертвовать почкой. – Тем не менее Наоми приняла угощение.
Клара издала сдавленный смешок, от которого стало только тревожней.
– Поверь, он не так уж и плох.
Банановый хлеб буквально растаял у Наоми во рту, вызывая еще больше подозрений. Либо Клара значительно превзошла саму себя, либо, что вероятнее всего, купила готовую выпечку и принесла в офис в контейнере.
– Ладно, не буду тянуть кота за хвост. – Тяжесть предстоящей просьбы повисла в воздухе. Клара закрыла глаза и быстро проговорила: – Ты станешь моей подружкой невесты?
Наоми перестала жевать. Кусочек ореха застрял в коренном зубе.
Она знала, что свадьба неизбежна после того, как Джош – жених Клары – сделал ей осенью предложение. Просто она никогда не задумывалась, насколько масштабными будут последствия этого события. «Бесстыжие» отнимали у них много времени и сил, да и Джош проходил экспертом в новом раунде судебных дел о защите прав работников секс-индустрии.
И все же Наоми должна была и предвидела бы это, если бы не отстранилась от всех так сильно.
Ее молчание словно подпитывало настойчивость Клары.
– Я знаю, что прошу о многом, и если ты предпочтешь отказаться, то я могу попросить свою двоюродную сестру. Просто никто на свете не знает меня так, как знаешь ты. Ты понимаешь, какой ужасный бардак творится в моей голове, и все равно доверяешь руководить бизнесом наравне с собой. Ты – самый компетентный специалист, которого я знаю, и всегда угощаешь меня пиццей после звонков моей матери. – Клара откашлялась. – Кроме того, ты знаешь Джоша с более интимной стороны.
Наоми задалась вопросом, скольким женщинам до нее предлагали стать подружкой невесты на свадьбе мужчины, с которым они раньше трахались, да еще и на камеру. Она вздохнула.
– Тебе необязательно надевать платье, – горячо заверила ее Клара, будто это было главным камнем преткновения. – Можешь надеть один из своих костюмов, в которых выглядишь так, словно собираешься всех убить, а теплой кровью врагов подкрасить губы.
Было уже бесполезно пытаться скрыть усмешку.
– Я как раз собиралась выбрать новый оттенок помады.
Если отбросить шутки, то свадьба – это семейное торжество, где произносят тосты и танцуют, взявшись за руки. Молодожены разрезают торт и улыбаются по несколько часов кряду, чтобы хорошо получиться на фото. Эти мальчишники, девичники и репетиции торжества… Все они означали одно: бесплатный бар, полный мужчин, возомнивших себе, что знают Наоми только потому, что пару раз передернули на видео с ней. Она чувствовала, как обязательства сжимаются вокруг нее подобно лассо, которое вот-вот затянется на шее.
