– Привыкаешь?
– К Ване я привык бы быстрее.
– Тебе бы не пошло.
– Север так Север.
Она так щедро улыбается, что можно ослепнуть. Или нет… Стоп, это другое!
– Серьезно? – я зацепляюсь за ее теплый сестринский взгляд. – Ты собираешься запихнуть меня во френд-зону?
Яна не смущается и выдерживает пристальный взгляд. После чего переключает внимание на красное полотенце, которое вдруг понадобилось сложить в четыре слоя.
– Я всегда мечтала о старшем брате, – признается она после паузы.
Так глупо и по-детски. Когда это я успел показать себя плюшевым созданием, которому можно говорить такие бредни? Вчера, когда без всяких поползновений завалился на диван и сразу же отключился?
– О брате, который хочет трахнуть тебя? – уточняю он. – Который почти трахнул тебя?
Она со проглянувшей злостью сминает полотенце в руках и швыряет его в раковину.
– Перебесишься, – шипит она по-кошачьи, обернувшись и коротко взглянув на меня.
И выходит из кухни. Отлично, приходится подниматься и идти за ней. Черта с два теперь выйдет выбросить ее из головы, уже перемудрил, уже опоздал.
– Яна.
– Я спать, я работаю в ночь.
Ненавижу бабские загоны и никогда не участвовал в этом дерьме, довольствуясь титулом подлеца и подонка, но тут что-то заставляет тянуться к ней. Ловить за руку с осторожностью. Но она все равно резко дергается и уже дышит с обещанием бури.
– Не вырывайся, успокойся.
Я расцепляю пальцы, чувствуя, что все равно не уговорю.
– Тебя без этого ждет дерьмовый денек, – добавляю спокойно и пытаюсь поймать ее взгляд.
Меня ведь тоже ждет дерьмовый день. К чему и тут сцепляться?
– Еще какой, – она неожиданно выдыхает с лютой злостью, сбивая с толку окончательно.
Да что я сделал, мать твою?! Яна же уже завелась, щелчок и ее несет. Она впивается в мою талию, грубо сминая футболку, и ныряет руками под легкую ткань. Резкие размашистые движения очерчивают мой торс, лаская разжигающими прикосновениями, образами которых я совсем недавно дразнил себя. Теперь это происходит, но я не рад.
Она же сцепляет руки крепче, вонзившись в кожу, и наталкивает меня на себя. Прижимается… блять, как тесно… Я чувствую касание упругой налитой груди, а ее душные пальцы ложатся плотными браслетами на запястья и тянут вперед. Навстречу.
– На, бери, – с вызовом бросает она и кладет мои руки на свою задницу, заставив сдавить плоть.
И начинает целовать, влажно, неистово, касаясь языком и обжигая сбившимся дыханием. Черт! Нужно поймать ее, нужно… Нужно! Я смыкаю пальцы вокруг раскрасневшегося лица Яны и останавливаю жадное движение, когда до ее губ остается всего ничего. Хотя безумно хочу вновь ощутить их сладкий вкус, от которого у меня вся кровь устремляется вниз.
– Бери же! – кричит она.
Вот и истерика.
– Успокойся, – повторяю я, словно надеюсь заразить собственным спокойствием.
– Да чего ты хочешь?!
– Теперь не знаю.
Это правда. Хотя я точно хочу перестать лапать ее, когда в ее бездонных глазах стоят слезы. Поэтому я без рывка, но уверенным нажатием освобождаю свои руки. Я переношу их на девичьи плечи и чуть отодвигаю Яну от себя, чтобы не отвлекаться на ее жар, хотя, разозлившись, она становится еще желанней. Сама же делает хуже.
– Тише, – я советую то ли ей, то ли себе и размеренно выдыхаю.
– Ты опоздаешь на работу, – вдруг произносит Яна.
Она успокаивается, ее голос забывает резкие нотки, а готовые вот-вот сорваться слезы утихают. Она опускает голову и просто ждет, когда я уже свалю. Она кажется такой маленькой и запутавшейся. И я не последний дурак, чтобы не понять отчего ее злая выходка, к чему она успела привыкнуть и какой монеты ждет от любого мужика.
Я шагаю в сторону и подбираю свою рубашку со спинки дивана. Кроссовки находятся под дверью, я беру их и отряхиваю пыльные носки. Замечаю, что девушка молча нависла рядом, облокотившись на тумбу для обуви.
– Ты надолго здесь? – спрашивает Яна.
– Точно не знаю. Но дело не на пару дней.
Глава 7
Следующие дни проходят как в тумане. Оказывается, жизнь может зациклиться, скрутившись в монотонную петлю. Ночной клуб брата запирает в своих стенах и отпускает, когда уже ни на что не остается сил.
День за днем.
Постоянные мелкие поручения от всех разом: отнести, позвать, передать, уточнить, вывести под руки… Самому же заткнуться и забыть о вопросах. Потом меня ставят на вход, черная майка с названием клуба на спине и черные джинсы униформы подарили должность вышибалы.
Нечетный мелькает перед глазами постоянно. Он объезжает клубы каждый день, и «Пиранья» третья в его списке. Я быстро уяснил, что он правая рука Марка, и что их бизнес бешено развивается. Обрывки чужих разговоров, детали и наличие мозгов позволили сложить общую картину, и я смекнул, что ребята, которым я задолжал, пыль у дороги по сравнению со старшим братом.
В коридоре толпятся девицы в ярких скудных одеждах, но высматривать нет смысла, Яна сегодня отсыпается. Наши странные пересечения множатся, пустые беседы и подколки, улыбки и усмешки, в благодарность за Севера я иногда называю ее «элиткой», на что она недовольно фыркает. Но она ведет в счете, я ведь держу руки при себе и завязал даже с намеками, хотя чаще вижу ее почти голой, чем иначе.
Я смотрю иногда, как она танцует. Извивается и манит, сжимает умелыми руками металлический шест, плотно обхватывает его бедрами, выгибается чертовски плавно. Только оказалось, что обменяться с кем-нибудь глупыми шутками посреди гадкого денька – ценность не меньшая, чем отличный секс. Поэтому я не лезу к ней.
Я толкаю заднюю дверь и спускаюсь к парковке. Нужно забрать коробки из фургона, но меня отвлекают, когда рядом паркуются две машины. Блестящие черные иномарки встают у лестницы, и из первой выходит Марк. Я вижу его впервые после той встречи, когда на моих коленях сидела Яна. «Пиранья» считается клоповником, и босс почти не показывается здесь.
– Найди Нечетного, – бросает он распоряжение кому-то, после чего переводит взгляд на меня.
Я решаю повременить с разгрузкой.
– Еще живой? – шутливо бросает Марк.
– Пока да.
Марк подходит вплотную и осматривает меня с ног до головы, медленно и придирчиво.
– Нечетный сказал, чтобы я не лез к тебе, – добавляю я.
– Но у тебя есть вопросы.
– Сколько еще мне быть вышибалой?
– Переутомился?
Издевка удается ему лучше всего. Я даже верю на мгновение, что стою здесь в белых перчатках, которые панически боюсь запачкать.
– Я имею право знать.
Марка передергивает, и он обдает такой злостью во взгляде, что мне сразу становится понятно, я выбрал недопустимые слова.
– Ты так и не запомнил, – Марк качает головой, – не уяснил.
И он поднимает руку, подзывая ребят, что застыли у машин. Двое мужчин тут же оказываются рядом. Меня сбивают с ног мастерской подсечкой, опрокинув к колесам фургона. К ботинкам Марка, если точнее.
– Хочешь посчитать сколько? – снова говорит Марк. – Хорошо. У тебя есть деньги, так? Есть связи.
Он замолкает, и мне приходится кивать, соглашаясь.
– Но ты бежишь, сломя голову. И бежишь ко мне…
– Если бы я знал, какой ты…
Меня обрывают хлестким ударом по лицу. И отмашка босса не понадобилась.
– Я скажу тебе сколько, – Марк склоняется и хватается за мое плечо. – Четыре тела и пять пакетов. Только из-за того, что ты неправильно крутанул руль и спрятался, как крыса.
Я знаю без него, какие ужасные дела натворил. Из-за меня погибли люди, а товар не дошел до заказчика. Но брат специально напоминает об этом и подвешивает звонкую паузу, чтобы я запомнил каждое прозвучавшее слово. После чего он выставляет руку вперед и взглядом показывает, что ждет, когда я ухвачусь за нее. Я зло вцепляюсь в широкую ладонь и рывком поднимаюсь на ноги.
– Показать фотки?
– Нет.
– Мерзкое зрелище, поверь. Там еще и девушка погибла, – Марк изображает вселенскую скорбь. – И все на тебе.
– Сколько таких на тебе? – я не сдерживаюсь, расслабленный хозяйский тон брата зверски раздражает.
Марк смеется.
– Я-то свою вину знаю. А ты бредишь сроками, думаешь вернуться куда-то.
Глава 8
Яна
Охранник останавливается рядом, и я по одному паршивому запаху одеколона понимаю, что это Стас. Я ни с кем не общаюсь в клубе, игнорируя заведенный порядок, что девочки частенько отдыхают с охраной и даже находят себе парней в их мускулистых рядах. Я хочу, чтобы работа оставалась работой и только.
– Босс приехал, – бросает Стас лениво.
На него можно смотреть с ненавистью, можно с презрением – ему плевать. Он будет стоять рядом и болтать. Он меня вообще за человека не считает.
– С Севером трет на парковке, – добавляет Стас и косится на меня с любопытством.
Я же отвлекаюсь на имя, которое он назвал. Мне нравится, что новенького все зовут именем, которое я придумала для него. Хватило двух недель, чтобы прижилось, хотя вокруг него вообще стоит завеса таинственности.
– Интересно? – не отстает Стас и пробует придвинуться ближе, но я молча отступаю по коридору.
Я догадываюсь, что на него нашло. Я вскользь спросила о Севере у одной девицы с другой смены, и видно мой интерес дошел до Стаса. Мне действительно тяжко, Север ведет себя странно – дружелюбно и ласково со мной, и какого-то черта работает на входной рамке, раздавая то поклоны угодным, то синяки неугодным. Я едва сдержала нервный смешок, когда впервые увидела его в футболке вышибалы. Хлопковая футболка за три копейки «отлично» смотрелась с фирменными джинсами А к его сытому лицу хозяина жизни «отлично» подходила должность швейцара.
Что он делает здесь? На самом дне? И почему делает вид, что мы можем общаться на равных?
– Яночка, я могу рассказать, откуда взялся новый паренек…
– За минет?
– Ты читаешь мои мысли.
Я смотрю на него как на недоумка и, наконец, дожидаюсь, когда освободят гримерку. Я проскальзываю мимо Стаса и захлопываю дверь перед его носом. Вскоре оказывается, что охранник не сочинил насчет босса. Марк вместе с подчиненным входит в гримерку и одаривает меня рассеянным взглядом. Они недолго обсуждают между собой перепланировку, а потом босс отсылает мужчину и подходит к зеркалу, которое занимает всю стену.
– У тебя выход сегодня? – спрашивает босс ровным голосом.
– Уже закончила, – я провожу ватным диском по веку, стирая блестящие тени.
– Тебе можно не краситься, малышка. У тебя блядский взгляд от природы.
Я зависаю, а потом киваю, принимая его слова за комплимент. Тем более Марк расслаблено улыбается и внимательно смотрит на меня, словно мои реакции безумно его забавляют.
– Передумала насчет приватов? – спрашивает он после паузы.
– Передумала? Почему… Нет, я не хочу, – я качаю головой и не могу спрятать нервное замешательство, что делает из моего лица восковую бледную маску.
– Выдохни, я всего лишь спросил. Думал, удвоить зарплату и отдать субботнюю программу, если согласишься.
– Спасибо. Но мне лучше так.
– Без денег? – Марк мягко усмехается и тут же поднимает раскрытые ладони, показывая, что шутит, а не настаивает. – Как знаешь, конечно… Но противно видеть настоящую красотку в такой дыре. Я ведь, когда сюда приезжаю, на сцену стараюсь вообще не смотреть, потому что, если там не ты, можно заработать импотенцию.
– Спасибо.
