Татьяна Чекасина "Канатоходцы. Том I"

– Хабибулин Файзулла Ильясович?

– Я!

Двадцать девятого января он – с работы домой. Едят, выпивают с братом Фаридом. В двадцать два двадцать выходят из дому.

– В общага телефон! У меня нету. Горит! Моя дом через дорога! – махание руками для усиления речи.

Хабибулина Зульфия торопливо о ремонте крыши у Хамкиных, которые не доплатили:

– Лето, окно открыт, на улице орут: «Мало денег!»

Эти братья могли убить. Но, не рассчитав с огнём (как бы не перекинулся на их дом), рванули вызывать борцов с ним, не только с уликами (эта борьба была запланирована лиходеями). У Фарида билет на поезд… Иногда фигурант уголовного дела отъедет на пару километров и думает – не найти.

Братья… Как только в деле братья, – надо рыть! Тема для диссертации Кромкина, не имеющего братьев (и сестёр).

Шуйков дополняет:

– Я на этих татар запрос в деревню, откуда они родом… Вот ответ. Отец и мать умерли. Файзулла продаёт дом, вкладывает деньги в другой. На улице Нагорной.

– Не те… братья.

– …а тебе каких-то братьев?!

– …братовьёв, брательников или братков…

– У Хабибулиных нет братков.

Телеграмма: «…Связей с криминальным миром не выявлено». Официальный ответ на официальный вопрос.

А вот в дневнике Эразма Хамкина: «Летом ремонт крыши. Мама уплатила маловато: на улице крик работяг о “жадности жидов”» В январе вдруг говорит: “У дома кто-то болтается! Наверное, готовят месть”. Папа хохочет: «Тебе дорого обойдётся эта пятёрка!»

Детсад отрабатываешь?

– Ну, да. Сторожиха в коридоре…

Не тётка.

– Учитесь?

– Да.

– Удобная работа для освоения наук?

– На мне чистка картошки до утра! Иногда помогают.

– Кто он?

– «Он»?

Кромкин кивает.

– Фамилия Маслов. В то утро уехал на неделю: у него мама болеет.

– Куда, координаты…

Девушке разрешено уйти.

Майор:

– Не помочь ли ей?

– Надо иметь навыки на кухне.

– Я в армии…

Кромкин и в армии не картошку чистил, служа в Венгрии в Военной прокуратуре Западной группы войск.

– «К маме»! Зевают твои опера.

– Вот я тому, кто «зевнул»!

– Что делать, – «приветствует» Николай Гаврилович, как мог бы Чернышевский, его тёзка.

В кабинете два дополнительных лица (одно знакомое, другое нет). Полное – главный гаишник. Худое на партконференциях, но впервые тут.

– Семён Григорьевич…

– Орудий не найдено. Подозреваемых нет. – Коротко, – в кабинете и те, кому плевать на утечку информации.

В объяснительной какого-то Дудкина: «От моего друга, патрульного ГАИ…..у дома убитых… “Волга”».

Сухненко выглядывает из-за фундаментальной фигуры Вольгина (его верный ординарец):

– Автомобиль найден?

– Нет.

Тонкая улыбка, мол, на другое и не надеялся. И яркий пример:

– Я тут покумекал маленько… Давнее ограбление… Выходят две тётеньки в платках… Темновато. И глядевшие на них не угадывают в этих пассажирках двух матёрых пассажиров. А внутри авто могли быть и другие! Николай Гаврилович, наверное, это компетенция Дмитрия Сидоровича…

Удивительное отчество (его фамилия Казанцев). Не удивительно прозвище – Сидорова Коза.

– Что делать!

– Был угон накануне! Автомобиль «Волга» и такого именно цвета… – Доклад трубкой, будто жезл работника ГАИ. – Даны ориентировки в районы…

Трепещите следователи: как только он (не следователь) найдёт угонщиков, и убийцы будут найдены. Но некоторые в кабинете этому не верят. Глядят так, будто надо уплатить за нарушение правил дорожного движения, которых в данный момент не нарушили.

Но Сухненко опять:

– Вряд ли кто в таком деле берёт такси.

– Что делать! Благодарю, Сидор Дмитриевич.

Когда Николай Гаврилович «путает» фамилии, имена, мало с ним знакомые коллеги уверены: подводит память.

– …Э-э товарищ… – Вновь готов «перепутать».

– Игорь Юрьевич Безруких, – торопится Сухненко.

– В Горком партии обратился Пенхаузов…

– Пинхасик, – неприятно удивлён горкомовец.

– Его допрашивают, он Герой труда! – дополняет партлидер прокуратуры.

– Он утаивает информацию, – Кромкин, кроме этого, и не думает что-то тут ещё говорить.

– Николай Гаврилович, я дополню? – Майор милиции (злопамятный). – Он время фальсифицирует.

Кивок гостям, но, уловив, что так он отвернулся от главного прокурора, виляет.

– Что делать, Юрий Игоревич, – шеф «путает»-таки имя с отчеством. – Кромкин, вы дополните?

– Нет.

Майор, будто принял водяры без закуски:

– Из автомобиля вышел объект копия Пинхасик, который имеет мотив ревновать жену. Он иногда её ищет в моргах.

Горкомовец пугливо:

– Вы думаете, он? – не майору, а Кромкину.

– Утаивает факты.

– Я с ним поговорю, – гость улепётывает из гостей.

– От Усольцева нет нового. Что делать!

– Трата денег на командировку, – отыгрался Сухненко.

В кабинете Кромкина майор открывает блокнот:

– На улице Нагорной медицинское общежитие номер два. Там медики, выпивая на троих, расчленили третьего! Громкое дело. Вроде, ты вёл. И отрыл труп?

– …фрагменты.

– Вахтёру с фамилией Дуракова напоминают мои ребята… «Не в мою смену!»

– Допрашивал её… По тому делу.

– Какая-то дура Дуракова!

– Она… умная.

– Чё знает уборщица!

– Она не уборщица. Охранник в сберкассе во время налёта.

– Ичё?

– Налёт предотвратила.

– Её каракули:

«…входят двое, говорят с акцентом. Один из них пьяный. Я им разрешаю набрать с телефона на моём столе, так как горит дом тридцать три…»

– А дед в «белом воротнике»? «Иду мимо, а там картонка… Угрожают людям еврейской национальности. Снимаю с калитки и отдаю работнику МВД…» И всё?

– Он выгуливал собаку. И говорит, мол, и у Хамкиных…

– Шарик?

– Ты имя угадал?

Думает: Кромкин экстрасенс. Но он и сам иногда так думает…

Дневник прямо ценный. Хотя опыт с преподавательницей и её братом опровергает его ценность. «У меня нормально. Но домашние идиотизмы… Умер пёс. У папы оригинальная идея: «коллектив рынка» пригласить на «похороны». Могила в огороде; и “на камне написал”: “Здесь прах Шарика”. Дата кончины… Даты рождения нет. Дворняга крутилась у дома. Папа добыл будку, цепь. Для охраны. Ему, длинному и гладкому, не идёт данное папой имя. Мнение мамы: “Отравлен”».

– Надо кровельщиков… Хабибулина права: реальны и ремонт, и ор про жидов. И… найти, где собака зарыта. Отрыть.

Вот кто знал бандитов «в лицо»! Но мог и умереть до тех, кто тоже крутился у дома.

– Кровельщиков выкопать трудней, чем Шарика, – делает вывод майор. – Друг сторожихи Маслов Юрий, никакого криминала. В деревне Верейка отец, два брата. И мать. Она болеет. Будут делать операцию. Идейный парень, и нам не подмога, мы ведь не картошку чистим… Не у тебя одного нюх. И у меня, вон голова гладкая! Твоя в кудрях.

– Некогда к парикмахеру…

– Тебе бы отдохнуть! Николай Гаврилович: «Что делать, такое дело только Кромкину»! Сухненко с Вольгиным дежурили, им и дело в руки! Будет громким: записка, пять трупов. Но они не допущены, а ты опять на коне…

На недавно отработанном деле (маньяк Паук) оперативную часть вёл не майор Шуйков, а майор Бросковатый. Тот не говорлив.