В таком же безумии проходили все остальные дни. В номер отеля я возвращалась только для того, чтобы принять душ и переодеться, и я всегда знала, что внизу меня будет ждать блондинистый подонок, который увезет нас в очередное красивое место на острове и использует мое тело самыми грязными способами… И пусть. Я нуждалась в этом не меньше, чем он.
И никто из нас не заводил разговор о том, что происходит между нами и что будет, когда все закончится. Наверное, мы оба все прекрасно понимали и не тратили на бессмысленные разговоры время, которого у нас с каждым днем становилось все меньше и меньше…
Глава 17
Таисия
Под тихий шелест моря небо купается в алых лучах заката, а я, поджав колени к груди, наслаждаюсь отблесками заходящего за горизонт солнца и теплым воздухом, насыщенным цитрусовыми нотками, немного освежающим коктейлем в жару и терпкой капелькой привкуса табака. Так пахнет мое лето. И он. Наверное, поэтому я пытаюсь надышаться всем этим до жжения в легких. Ведь завтра все закончится… но ему об этом знать не обязательно. А мне думать об этом.
От маленького уединения с природой и собственными мыслями меня отрывает хрипловатый голос блондина, когда он напевает себе под нос строчки из неизвестной мне песни, жаль, что я не могу разобрать их. Зато могу нежиться в грубоватом мужском тембре. Мне нравится его звучание в чистом виде, без сумасшедших криков электрогитар и барабанов, которые шумят в моей голове с тех пор, как Макс привел меня на их репетицию. Кажется, я по-прежнему плохо слышу на одно ухо, хотя прошло уже два дня. Это было… чистое безумие. Но как бы я не сопротивлялась взбалмошной музыке, видеть, как ребята на сцене буквально искрились энергией, по-своему завораживало. Мысленно усмехаюсь, вспоминая, как полуголый Милки Вэй носился по сцене со своей гитарой в компании таких же одержимых парней. А я в это время наблюдала только за ним, рассматривая и сравнивая нарисованный на инструменте принт с татуировками на бронзовой коже, или мечтала зарыться пальцами в копну взъерошенных волос от того с какой силой он махал головой, или провести языком по его блестящей от пота коже. А когда Макс высовывал язык с переливающимся в полумраке прожекторов пирсингом, мне приходилось сводить бедра, чтобы ослабить узел, собирающийся внизу живота. Но не смотреть на него было выше моих сил. Энергетика, которая исходила от парня, гипнотизировала меня, притягивала и причиняла боль, напоминая, что мы совершенно разные. И тот факт, что не все были рады моему присутствию на столь закрытом мероприятии, лишь убеждал меня в этом. Молли демонстративно ушла, а Даниэль лишь издалека подмигнул мне глазом, под которым еще виднелись отголоски недавнего фингала. И это подмигивание с кривой ухмылкой выглядело не очень дружелюбным.
Невесомое прикосновение шероховатого пальца к моим позвонкам вынуждает меня выпрямить спину, а вместе с тем и отвлечься от ненужных сейчас мыслей.
Поворачиваю голову и, опустив подбородок на плечо, наблюдаю, как лежащий на спине блондин хмурится и одной рукой поглаживает меня, а второй водит по воздуху зажатой между пальцев сигаретой, словно пытаясь поспеть за словами, срывающихся с его дерзких губ.
– Ты надолго здесь? – мой тихий вопрос, который, конечно же, мне не следовало задавать, заставляет Макса остановиться, после чего я теряю теплое прикосновение.
Не следовало, потому что я сама установила рамки нашего общения. А этот вопрос дает зацепки для развития диалога, которого мне бы следовало избегать.
Потому что мы не говорим о времени, и о наших реальных жизнях. Кто ты, откуда, семья, работа, ничего. И тем более никаких обменов номерами и так далее. Он даже не использует мое имя, которое ему стало известно гораздо раньше, чем мне его. Но мы оба решили оставить то, что происходит между нами здесь. На острове. Я не хочу, чтобы он знал хоть что-то обо мне. Так же, как и я не желаю знать о нем. Во-первых, мне не стоило оставлять себе возможность найти его по возвращению домой, ведь определенно так бы и сделала. Во-вторых, не хотела привязываться к этому парню. В-третьих, понимала, что мной руководило эгоистичное желание забыться на время отпуска, поэтому прощание будет таким же эгоистичным, и я возненавижу себя, если отступлю от намеченного плана.
Проходит несколько мгновений, прежде чем блондин делает затяжку, после чего нехотя поднимает на лоб очки, приоткрывает левый глаз и щурится в мою сторону. Его поза расслабленная, одна рука закинута за голову, а вторую он изредка подносит ко рту, чтобы вставить сигарету между распухших от поцелуев губ. Сегодня я целовала их как никогда жадно. Будто пыталась запомнить форму, вкус и то, как приятно скользить языком по прохладному пирсингу.
– Еще недели две, – бросает он, пожав плечами и снова опустив на глаза очки. – А ты? – выдыхает со струей дыма.
Ну вот.
От неловкости и незнания, как правильно поступить, я зарываюсь пальцами ног в теплый песок и даю себе минуту на раздумье.
– Не так много, как хотелось бы, – наконец шепчу я, надеясь, что на этом тема закроется, и отвлекаюсь на сумочку, из которой достаю клубничный леденец, шуршу фантиком, а затем кладу сладость в рот, не сразу замечая, как блондин следит за мной.
Хмыкнув на мой ответ, он молча докуривает сигарету и тушит в бутылке, позволяя мне полюбоваться тем, как от малейшего движения напрягаются его мышцы.
Вы когда-нибудь хотели то, о чем вам даже не стоило и мечтать? Я мало того, что хочу, так еще и имею. И я даже не могу представить, насколько плохо все это закончится для меня…
Господи, мне кажется или я облажалась со своим гребаным планом? Даже здесь я придумала себе чертовы ограничения. Ну вот что я за человек?
Отвлекшись, не замечаю подкрадывающейся тени, а когда вижу приблизившегося ко мне блондина, не успеваю предотвратить его нахальный поступок. Он забирает у меня чупа-чупс и с восхитительной наглостью кладет его себе в рот, после чего утягивает меня за собой в теплый песок.
– Эй! – я приподнимаюсь на локтях и тянусь за конфетой, но Макс дергает головой в сторону, перекладывая леденец за щеку. Вот же засранец! Я угрожающе стучу кулачком по его плечу. – Верни мой леденец на место. Быстро! – пытаюсь говорить серьезно, но видя на его щеке ямочку от самодовольной улыбки я, черт возьми, сдаюсь и со смешком утыкаюсь лбом в твердую и теплую грудь парня. – У тебя много дурных привычек, – бурчу и качая головой, перед тем как подложить под подбородок ладони и устроиться поудобнее. Так, чтобы видеть его лицо и голубые глаза, поблескивающие озорством, когда он говорит:
– Это мне говорит человек, который варварски раскусывает чупа-чупсы? – Макс вытаскивает леденец изо рта, дразняще облизывая губы. – Кто вообще тебя этому научил, извращенка?
– От извращенца слышу. – Мой взгляд балансирует между лицом красивого подонка и клубничным леденцом, который я хочу раскусить, мать его! – И не твое дело, как я ем свои любимые сладости.
Он снова смеется, отвлекая меня от разработки плана, как мне вернуть свою сладость, и протягивает руку, чтобы провести пальцем по моей нижней губе.
– Ох, милая, как раз таки это мое дело, потому что именно этому кровожадному ротику я доверяю свой член.
– О, бо-о-оже, тебе стоит поработать над своей романтичностью, парень, – стону я и закатываю глаза, ощущая, как хриплый смех гулко вибрирует в мужской груди, отчего мое сердцебиение предательски ускоряется. – Ты донельзя испорчен, —говорю я с искренней серьезностью, но закусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать усмешку.
– Все для тебя, дорогуша.
Морщу нос.
– Не называй меня так. Иначе меня вырвет прямо на тебя.
Макс разражается гортанным смехом, запрокидывая голову так, что мышцы на его шее и горло выпирают, как у гребаной скульптуры какого-нибудь бога.
– И это ты упрекаешь меня в романтичности? – саркастичный голос парня замечательно отвлекает меня от желания укусить его прямо за горло. Ох, проклятье, сейчас я могла бы возбудиться, если бы вовремя не установила внутренний барьер.
Делаю успокаивающий вдох и оказываюсь в ловушке восхитительного пряного аромата Милки, в очередной раз мечтая запатентовать его в своих легких, как это бы сделал Жан-Батист Гренуй. Конечно, мне бы не хотелось душить блондина, чтобы завладеть его одурманивающим запахом, но, если он не отдаст мою конфету, я определенно сделаю это. Только уже из других побуждений.
Вздрагиваю, когда этот подлец с громким причмокиванием перекатывает во рту мой леденец, а потом хмурюсь, прожигая его насквозь, хотя возможно он и не видит этого. Как я могу понять, когда он снова напялил на себя очки? Подаюсь вперед и быстро снимаю их, осторожно убирая на безопасное расстояние, после чего нависаю над высокомерным лицом и произношу предупреждающе:
– Верни чупик и мне не придется избивать тебя до смерти.
Макс окидывает меня скептическим взглядом, затем в ленивой манере вытаскивает изо рта леденец, чтобы произнести:
– Возможно, я бы поверил тебе, если бы ты не смотрела на меня так.
Удивленно выгибаю бровь:
– И как же я смотрю?
– Так, будто хочешь провести языком не по клубничной карамели, а по мне, мечтая затрахать меня до смерти.
Боже, почему из его рта все звучит так… пошло?
На мгновение я задумываюсь над его словами и даже представляю, как провожу по его легкой щетине языком, впиваясь укусом в этот проклятый волевой подбородок.
– Сделай это, милая, – хрипло подначивает блондин и касается моих губ леденцом. – Я ведь вижу, чего ты хочешь на самом деле. А что я тебе говорил на этот счет?
Открываю рот, и он кладет сладость мне на язык, после чего я осторожно смыкаю губы, но не сильно, оставляя ему возможность вытащить конфету и проделать вновь то же самое, отчего мое дыхание становится поверхностным.
– Никогда не отказывай себе, – мурлычет он хрипло, но я настолько сосредоточена на том, что он вытворяет чупа-чупсом у меня во рту, что даже не понимаю, о чем речь. Рядом с ним мозг, как и всегда, отказывается функционировать, желая только одного – его. – Будь честной в своих желаниях, Монашка.
Я с трудом сглатываю сладкую слюну, потому что манера, с которой блондин скользит конфетой по моему языку, напоминает о совершенно других вещах.
Из-за резкости в изменившихся чертах лица парня я лишь убеждаюсь в его намерениях. Сейчас в нем нет той дразнящей игривости. Когда дело доходит до секса он начинает вести себя как хищник. И я совру, если скажу, что мне не нравится эта его черта. Нравится. Потому что я тоже превращаюсь в животное. Жадное. Ненасытное и свободное. И только по этой причине между ног сейчас все сжимается в жадной потребности.
– Ты искушаешь меня разложить твое сладкое тело прямо на этом пляже.
От его честности мое дыхание ломается и застревает где-то в горле.
– Ты не сделаешь этого, – сиплю низким от возбуждения голосом, пока он вновь не затыкает мой рот леденцом.
– Попробуй, останови меня, милая.
Одним движением Макс переворачивает меня на спину, выбивая из груди взволнованный стон, и теперь нависает надо мной, упершись локтями по обе стороны от моей головы. Я едва не давлюсь конфетой, но в следующее мгновение он буквально вырывает ее из моего рта и, склонившись надо мной, проводит языком вдоль расщелинки между губ.
– Я не хочу останавливать тебя, – открываюсь ему с тихим стоном и позволяю углубить поцелуй. – Просто давай найдем более укромное место, – выдыхаю в перерыве, но вместо того, чтобы оттолкнуть, запутываюсь пальцами в волосах.
– Пару дней назад я трахнул тебя на нудистском пляже, – хрипло бормочет прямо мне в рот. – Так что заткнись со своим укромным местом. – Он кусает меня за подбородок, будто наказывает за оплошность. – Есть только ты и я, – его губы скользят по моим с обманчивой нежностью. – На остальных по хер, – едва ли не рычит, когда прикусывает нижнюю, но тут же все зализывает сладкую боль языком, словно смакует меня как изысканный десерт. Где-то отдаленно внутри я слышу бунтующий протест, но не могу сосредоточиться на нем, пока блондин пожирает меня и дает мне все, в чем я нуждаюсь. Превращая мое тело в дрожащее удовольствие.
Не прерывая поцелуя, Макс расталкивает коленом мои ноги и через секунду уже прижимается своей толстой эрекцией прямо к моему лону. Сжав его волосы в кулаках, я глотаю сдавленный стон. Я никогда не привыкну к тому, как прекрасно он чувствуется. Это то самое предвкушение, прежде чем он наполнит меня, несравнимо ни с чем… Боже, я неисправима. Блондин совершает еще одно трение, дразня меня тонкой преградой в виде моего бикини. А затем, высвобождает свою длину и проводит упругой головкой прямо по чувствительному и напряженному местечку. Захныкав ему в рот, я зажмуриваюсь от прострелившей меня вспышки желания, и сама трусь о твердую эрекцию, впиваясь в его губы агрессивным поцелуем. И заканчиваю своим любимым укусом за пирсинг.
Блондин глухо усмехается и, щелкнув языком по кольцу в губе, сползает ниже, бросая на меня голодный взгляд альфа-самца и одновременно отодвигая чашечку бюстгальтера в сторону, прежде чем накрыть мой сжавшийся от напряжения сосок. Секунда и его рычащий стон разбивается теплой вибрацией о разгоряченную кожу.
– Блядь… я люблю эти маленькие сиськи, – не дожидаясь от меня ответа, в котором, по всей видимости, он и не нуждается, блондин проделывает то же самое и со вторым соском, всасывая и покусывая до вспыхивающих мурашек и демонстрируя свой разгорающийся животный голод.
И только благодаря его нетерпеливым ласкам мне удается не застрять на проклятом «Люблю»… Уверена, он вкладывает в это слово совсем другой смысл…
Приподняв голову, я хочу посмотреть с каким наслаждением он пожирает мою грудь, но потом замечаю, как он водит второй рукой по своему готовому члену, и со стоном ударяюсь затылком в песок.
Моя промежность горит от трения с его жесткой длиной, и я судорожно выдыхаю, с силой хватая его за волосы, чтобы притянуть к себе и накрыть проклятые губы блондина в очередном требовательном поцелуе. Я показываю ему свое нетерпение, обхватывая ногами за талию и прижимаясь ближе. Так, что между нашими телами не остается и крупинки воздуха. Мы сливаемся в единое целое. Я влажная и жажду только его. Макс даже не тратит времени на лишнее телодвижение, а просто отодвигает полоску бикини в сторону и входит в меня мощным толчком. Мои глаза закатываются по мере того, как ударная волна от первого проникновения прокатывается по каждому слою кожи. Меня накрывает снова и снова, и где-то в отдалении я слышу мужское шипение от того, с какой силой сжимаю его. Не давая перевести мне дыхание, он совершает еще один толчок, и моя спина выгибается, отрываясь от земли вместе со стоном.
– Черт возьми… – сипло срывается с моих губ, когда его головка с пирсингом ударяется в самую сердцевину удовольствия. – Ты такой твердый…
Переплетя наши пальцы, Макс закидывает мои руки за голову и вжимает их в теплый песок, предупреждая одним только горящим взглядом, что он сейчас сделает со мной.
Со взъерошенной копной волос, потемневшими, как грозовое небо, глазами и раскрытыми от частых вздохов губами, он выглядит еще восхитительней и опасней, чем когда-либо.
Вращая бедрами, блондин начинает трахать меня в устойчивом ритме, проникая глубоко внутрь и приближая к границе, где я взорвусь на мельчайшие частички. Только сегодня мне не хочется торопиться, я хочу, чтобы он не спешил, дал насладиться каждой секундой, пока я наполнена им, пока дышу его ароматом и чувствую жар крепкого тела. Его тела.
Но он лишает меня этой возможности, когда закидывает мои ноги себе на плечи и за пару грубых толчков заставляет оргазм обрушиться на меня с сокрушительной силой. Распасться под ним тихим болезненным стоном. Сжимаясь вокруг него от удовольствия и дрожа каждой клеточкой себя, я выгибаюсь, ища еще большего облегчения и мои руки вновь оказываются в его жесткой хватке, опять вдавленные в песок. Я чувствую, как от мужской несдержанности внутри меня вновь нарастает напряжение, в то время как блондин продолжает захватывать мое содрогающееся тело более резкими и точными толчками. Еще несколько глубоких проникновений, и он догоняет меня, достигая своего освобождения, капли которого усеивают мои бедра и живот. А затем со сдавленным стоном его скользкий от пота лоб соприкасается с моим.
Он яростно выдыхает мне на ухо что-то, как мне кажется, на испанском и хватает зубами мочку уха, прикусывая с таким голодом, будто мгновение назад не достиг своей разрядки.
Прижавшись ко мне, он сокрушенно выдыхает, вот только не успеваю я перевести дыхание, как вдруг откуда-то раздается громкое и грозное:
– Oey! Quе demonios haces aqu?? Vete antes de que llame a la polic?a! (Эй! Какого черта вы здесь устроили? Убирайтесь, пока я не вызвал копов!)
Мое тело вмиг каменеет, и блондин конечно же чувствует это.
– Блядь, – он заглядывает в мои испуганные глаза. – Давай только без паники…
– Si no sales de la propiedad. Dejarе ir a los perros! (Если вы не уберетесь с частной территории. Я спущу собак!)
Снова гремит мужской голос, и, даже не зная перевода, я слышу в нем угрозу, а затем и лай собак.
Господи!
– А вот теперь можно паниковать.
– Ч-что? – нервно сглатываю и поднимаюсь на локтях, осматриваясь вокруг, пока блондин быстро вытирает своей футболкой мой живот, хватает наши вещи и следом тащит меня за руку. – Что происходит?!
Я на ходу поправляю свое бикини.
– Надевай, – он бросает в меня тунику, когда мы достигаем мотоцикла.
– Какого черта! – злюсь и выдергиваю руку, чтобы натянуть тряпицу. Ноги до сих пор ватные после сокрушительного оргазма. Я даже не знаю, каким чудом добежала до места.
– Desear?a que tu polla se ahogara, idiota! (Чтоб у тебя член отсох, мудак!) – выкрикивает блондин тому самому мужчине, который стоит на вершине утеса, а потом показывает ему средний палец и запрыгивает на свой байк, быстро вставляя ключ в зажигание. Раздавшийся звук зарычавшего мотора вынуждает меня поторопиться.
– Что ты ему сказал? – интересуюсь со страхом в голосе и, дрожа от переполняющих меня эмоций, забираюсь следом за парнем, обнимая его за талию.
– Пожелал всего хорошего.
С этими словами блондин оборачивается, надевая на мою голову шлем, после чего спешно хватается за руль и проворачивает ручку газа сильнее, отчего я тут же еще крепче прилипаю к мускулистой спине, улавливая бешеный стук его сердца. Даже сквозь рев мотора я слышу, как лай собак приближается, но мы по-прежнему стоим на месте, пробуксовывая колесом по песку.
Ужас скручивается спиралью и обжигает меня изнутри.
– Почему мы не едем?
Звуки разъяренных животных становятся еще ближе, а стоит мне повернуть голову в сторону и увидеть трех черных собак, как из горла вырывается сдавленный писк.
– Макс! Поехали уже!
– Ты мне доверяешь?
Ни черта подобного!
Сжимаю лежавшие на его обнаженном прессе пальцы до легкого жжения, кажется, еще минута промедления, и один из монстров вцепиться в мое горло или я просто-напросто потеряю сознание.
– Держись крепче! – неожиданно выкрикивает блондин и прежде, чем я успеваю вцепиться в него мертвой хваткой, мы срываемся с места, и он дрифтует, одним колесом рисуя полукруг и вынуждая собак отступить назад от поднявшегося облака пыли, а затем устремляется по прямой, оставляя лающих животных позади.
Глава 18
Что там обычно делают после секса в фильмах? Сваливают по-тихому? Ложатся спать? Идут в душ? Курят? Да в конце концов, пьют пиво или кофе! Но уж точно не убегают с «голой задницей» от своры собак, срывая так, будто это место преступления, когда тело еще не успело вернуться в реальность после освобождения.
И это я еще жаловалась на свою скучную жизнь? Забудьте!
Безнадежно ударяюсь шлемом о спину блондина, переплетая пальцы на его прессе, и делаю успокаивающий вдох, который, разумеется, не помогает мне от слова совсем.
Спустя несколько минут мы съезжаем по гравию на обочину, и как только мотор затихает, я порывистым движением снимаю с себя шлем, быстро, как могу, спрыгиваю с мотоцикла и отхожу на пару шагов назад.
Что это вообще было? И какого черта мое тело гудит от восторга?!
Сердце колотит молотом в груди, рьяно вздымающейся от частых и резких вздохов, пока я убеждаю себя, что мне не могло понравиться подобное безрассудство. Нет! И еще раз нет! Кровь кипит от переизбытка адреналина и мне требуется несколько секунд, чтобы обрести возможность говорить.
