– Привет, Мэриан! – живо воскликнула Марджери. – Как в школе? – буднично спросила она.
– Хорошо, – девочка подняла голову, с грустью посмотрев на маму. Во взгляде так и сквозило «Поговори со мной, пожалуйста. Поддержи, утешь, обними, пожалей…»
– Я рада, – беззаботно ответила Марджери. На её лице не дрогнул ни один мускул. Она словно и не заметила то, что Мэриан просто всем своим видом умоляет спросить что-то ещё, больше о её самочувствии или настроении, нежели о том, как она провела день.
– А оценки как? Как отношения с девочками? – уточнила мама с неким любопытством.
Мэриан разочарованно вздохнула. Душила обида на мамино равнодушие к тому, что чувствует её старшая дочь. Когда родители последний раз спрашивали – как у неё дела, как она себя чувствует, как у неё настроение? Правильно, Мэриан даже не может вспомнить – когда такое последний раз было.
– Всё в порядке, – сухо ответила Мэриан, нервно дыша. Конечно, испорченный конспект Грейс не мог не радовать Мэриан, но сейчас ей было не до этого.
– Прекрасно, – кивнула Марджери, удаляясь на кухню. Мэриан не могла понять – смеётся мама над ней или ей правда всё равно.
– Я… – Мэриан запнулась, подбирая нужные слова. – Пойду к себе, поделаю уроки. Потом спущусь к ужину.
– Договорились! – послышался из кухни мамин голос.
Вытряхнув содержимое портфеля на письменный стол, она плюхнулась на стул, раскрывая учебник по английскому. Пока она листала до нужной страницы, Мэриан уже успела зевнуть. Маленькая Мэриан в голове у большой саркастично закатила глаза. «Что, спать хочешь? А уроки как?» – послышались вопросы в собственной голове. Большая Мэриан отрицательно качнула головой и отмахнулась от маленького назойливого двойника. «Потом эти уроки сделаю» – решила она за секунду до того, как уронила голову на раскрытый учебник.
«Серые облака, похожие на дым, заполняли это место полностью, не оставляя пространства. Складывалось ощущение, что если набрать этого дыма полные лёгкие – можно легко умереть. Но Мэриан бесстрашно шагнула в окутывающее её тёмное облако, и мрачный туман жадно затянул девочку, пряча её в себе.
Местность была безграничной и одинаковой. Девочке казалось, что она здесь уже целую вечность, не меньше, но туман всё не хотел заканчиваться. Пол был одинаково серый, словно покрыт налётом-осадком от облаков. Потолка и вовсе не было видно, впрочем, как и стен. Здесь ровным счётом ничего не было, никаких предметов, людей, если, конечно, не считать вездесущий туман.
Сколько бы она ни спрашивала пустоту – есть ли здесь кто-то и где она, никто не отвечал, но Мэриан поймала себя на мысли, что если бы кто-то вдруг ответил – ей стало бы ужасно страшно. Дым неприятно щекотал слизистую носа и горла, что заставляло Мэриан постоянно кашлять и отфыркиваться. «Если бы я знала, что облаками так неприятно дышать, я бы сюда не пошла» – пожаловалась она самой себе, но маленькая Мэриан презрительно смерила взглядом большую, тут же отворачиваясь.
Она прошагала ещё несколько, но несколько чего – шагов, десятков шагов, сотен шагов, тысяч шагов – ей было неизвестно. Вскоре она почувствовала кисловатый неприятный запах. Заподозрив что-то неладное, она начала озираться, но ничего не увидела, пока к её ногам не подкатился беловатый небольшой шарик с дырочкой. Шарик по размеру легко бы уместился в её ладони. Махнув рукой, пытаясь развеять туман хотя бы перед собой, она наклонилась к импровизированному земле-полу и взяла шарик в руки. Чуть сжав его пальцами, она обнаружила, что на ощупь шарик был мягкий и скользкий. Повертев находку в руках, она сначала не поняла, что это, но увидев то, что шарике дырочка вовсе не ровная, а с рваными краями, а её руки испачканы чем-то липким и красным, она оглушительно завизжала и выпустила шарик из рук, роняя его на пол. Это был чей-то глаз. Спружинив, шарик укатился куда-то вдаль, хотя уклон здесь не наблюдался. Ещё не отойдя от шока, Мэриан отступила назад и быстро вытерла руки об платье, стараясь вспомнить – как дышать. Она развернулась в другую сторону и побежала, глупо раздвигая руками туман, словно это может ей как-то помочь.
Через какие-то несколько секунд она бы вляпалась в огромную красную лужу, если бы не притормозила. Переводя дыхание, она сделала шаг назад, где, как она помнила, ещё не было алой жижи. Под левым ботинком что-то неприятно захлюпало. Отставляя ногу в другую сторону, она едва сумела разглядеть в откуда-то взявшейся красной жидкости раздавленное белое желе. Пока она приглядывалась – что это, маленькая Мэриан в голове подкинула идею, что ещё мгновение назад красной жидкости здесь не было, а большая Мэриан вынуждена была согласиться.
На глазах у изумлённой девочки непонятный белый объект словно в обратной съёмке собрался обратно в шар и укатился вдаль, снова пропадая из поля зрения Мэриан. Узнав в шарике глаз, запаниковавшая девочка огляделась по сторонам, пытаясь понять – как это произошло, как раздавленное глазное яблоко могло восстановиться и укатиться куда-то снова. «Тебе нельзя бояться, страх сделает тебя уязвимой, ты не сможешь ясно размышлять» – приказал двойник в голове Мэриан. «Да, адреналин в крови сделает тебя быстрее, но если ты имеешь дело с…»
– Маленькая стерва… – послышался змеиный шёпот за спиной. Мурашки табунами забегали по телу, а волосы наверняка встали дыбом. Мэриан не знала – стоит ли ей поворачиваться или нужно бежать. Стоять просто так было точно не вариант, а времени на долгие размышления у неё не было. «Действуй» – послышался тихий голос маленького двойника.
Глубоко вдохнув, она побежала. Сердце штормило под рёбрами, норовя выскочить из груди. Стук собственного сердца отдавался в ушах и казалось, что это не сердце бьётся в груди, а молотком ударяют по рёбрам. Самовнушение сделало своё дело и теперь рёбра правда болезненно заныли.
Такое ощущение, что красная жидкость поднималась всё выше и выше, потому что теперь при беге она захлёстывала пятками липкую красную воду, а, может, вовсе и не воду, но красных капель становилось на её колготках и подоле платья всё больше и больше. Закололо где-то в левом боку, но Мэриан заставляла себя не останавливаться, сил не хватало даже на мысли. Уже становилось всё равно – где она, потому что она уже примерно понимала – что это за красное море ей до щиколоток и кому принадлежал глаз и шёпот.
Мэриан разрешила себе перестать бежать, как только миновала кровавую лужу, разлившуюся на слишком большое расстояние. К ногам уже снова подкатывалась внезапно настигшая её красная гадость, и Мэриан, с каждой минутой охватываемая ужасом всё больше и больше, уже собралась бежать дальше, как поскользнулась на крови, плюхаясь прямо в разлившееся и здесь красное море. Цедя зубами воздух, она медленно поднялась с пола, потирая ушибленный копчик. Мокрый низ платья и колготки неприятно холодили тело.
Туман впереди рассеялся, и она увидела лежащего на полу Джексона Эллингтона… и себя, дырявящей щёку ему ножницами. Его пустые глазницы тёмными бездонными впадинами зияли на его лице, а рядом с опустившейся на колени Мэриан рядом с мужчиной аккуратненько лежала пара зеленоватых глаз Эллингтона. Глазные яблоки даже не были повреждены, как показалось Мэриан. Рот Джексона был раскрыт в немом крике, а руки сжаты в кулаки. Он лежал, вытянувшись по струнке, пока Мэриан выбивала ему другой стороной ножниц зубы.
В глазах стоящей Мэриан застыл страх и она шумно сглотнула, царапая ногтями ладони, стараясь не закричать.
Мэриан возле Джексона медленно повернула голову на источник звука.
– Это ты сделала! – крикнула она, вскакивая и задевая рукой шарик-глаз, заставляя его скатиться со своего места. – Это ты! Ты убила его! – завизжала она, прокатывая по полу окровавленные раскройные ножницы в сторону стоящей Мэриан. – Ты убийца! – вопила она. – Ты, ты убила его! Это ты его убила! Ты виновата во всём! Это твои ножницы!
Ошеломлённая Мэриан с ужасом слушала кричащую себя, пятясь назад. Когда к её ногам подкатились ножницы в крови, она отпрыгнула от них, вскрикивая. Под вопли самой себя, той, что возле мёртвого Джексона, она сделала больший шаг назад, спиной врезаясь во что-то. Рефлекторно оборачиваясь, она столкнулась с каким-то человеком. Задрав голову и всмотревшись в лицо стоящего, её встретили пустые глазницы и раскрытый рот с желтоватыми зубами. С дыр, где раньше были глаза, стекали ручейки крови, а из правой глазницы выпал нерв, который раньше связывал глаз и что-то внутри лица.
– Мэриан… – произнёс он, хватая перепуганную девочку за шиворот. – Мэриан! – заорал он, приближая её лицо к своему и капая кровью с глазниц на её щёки. О’Коннор зажмурилась и закричала, выставляя руки перед собой, стараясь защитить себя. – Мэриан!»
– Мэриан, ты сделала уроки? – послышался мамин голос прям над ухом. Девочка подскочила на стуле, резко открывая глаза. Чуть не столкнувшись с мамой лбом, она быстро закрыла учебник по английскому, вовремя спохватившись.
– Да, мам? – переспросила она, «включаясь» в реальность.
– Ты сделала уроки? – уже строже повторила она, выпрямляясь.
– Нет, – виновато откликнулась Мэриан. – Я так сильно хотела спать, что уснула прямо тут.
– Тебе завтра в школу, а домашнее задание не сделано? Прекрасно, – саркастично хлопнула в ладоши Марджери, тут же складывая руки на груди, переплетая их. – Спускайся и иди ужинать.
– А как же уроки? – не поняла Мэриан.
– Меня не волнует это, главное, чтобы они были сделаны, а когда – уже не колышет, – отрезала Марджери. – Спускайся вниз и садись за стол.
Глава V
– Это свиные медальончики, – с гордостью произнесла мама. – Приятного аппетита, – желает она и уходит на кухню, оставляя Мэриан одну за столом.
– Спасибо, – благодарит её девочка и мешает рис с кетчупом в своей тарелке. Она невольно вспоминает сон и мысленно даёт себе пощёчину, выгоняя все мысли из своей черепушки.
– Папа и Мишель уже поели? – громко спрашивает она Марджери, гремящую посудой на кухне.
– А? – немного раздражённо откликается мама, переставая шуметь тарелками. – Что ты сказала? Я же говорила – никогда не разговаривай с моей спиной. Если ты не видишь моего лица, а, тем более, если я ещё и занята, то не нужно дёргать меня.
Пока она ругала Мэриан, та уже успела устать и желание есть пропало, как и желание здесь находиться. «Уроки не учены, а удовольствие от сна всё равно не получено. Толку-то, что спала. Сейчас ещё хуже себя чувствую, чем до того, как завалилась спать на столе»
– Говорю, папа и Мишель уже поели? – повторяет Мэриан, подавляя зевок.
– И ты ещё спрашиваешь у меня такую ерунду? Могла бы потом это сказать, – кричит с кухни Марджери, и в её голосе отчётливо слышна злоба.
Мэриан решает промолчать и выдавливает из себя тихое «извини», настолько тихое, что она даже саму себя почти не слышала, не то что мама на кухне. Невнятный рисовый комочек, весь в кетчупе, ужасно напоминал глазное яблоко в крови. Или он правда напоминал, или у Мэриан просто уже всё ассоциируется с Джексоном. Она не смотрит на рис и совершенно плюёт на столовый этикет, вилкой разрезая мясо на кусочки поменьше. «С какого урока начать, что из домашки делать первым. Может быть, для разгона начну с чего-то лёгкого, а дальше сложные предметы будет делать проще, потому что мозг уже включился окончательно, когда делал легкотню. Или, вероятно, если начну со сложных, то в конце, когда силы и энергия покинут меня, лёгкие предметы будет как раз нормально учить…» – думает она, пока мясные волокна распадаются на частички поменьше. Угловое зрение искажает реальность и делает рис ещё хуже. Мэриан тошно. Она накалывает кусочек свинины на вилку и отправляет в рот, закрывая глаза, тем самым спасая себя от вынужденного любования кетчупным рисом. Мэриан глотает, не жуя, и чувствует, как по внутренней стороне спины прокатывается непережёванный кусочек свиного медальона. Её передёргивает, и она выпрямляется, стараясь облегчить падение кусочка по пищеводу вниз.
Когда с мясом покончено, Мэриан возвращается к рису и ковыряет его кончиком вилки, счищая с него кетчуп. К горлу подступает тошнота и она пытается стряхнуть с себя ощущение дежавю, вызванное воспоминаниями из сна. Мэриан пристально рассматривает свои руки. Ей кажется, что они дрожат. Нет, не дрожат. Но она чувствует, будто дрожат. И ещё кровь в них кипит и словно рвётся наружу, хочет выйти за пределы вен и сосудов
Мэриан, та, что в голове, хватает вторую Мэриан за шиворот и трясёт, пытаясь привести её в чувства и упорядочить мысли. Со стороны это выглядит смешно, но Мэриан совсем не до смеха. Мэриан с зажмуренными глазами набивает рот рисом, бросает вилку на тарелку и изо всех сил сосредотачивается на том, что у неё во рту совсем не глаз Эллингтона. Совсем не глаз Эллингтона, совсем не глаз, это рис с кетчупом, всего лишь рисовая каша с соусом. Мэриан с облегчением глотает пережёванный рис и сцепляет руки в замок, не прекращая концентрироваться на том, что ей нельзя думать о глазах и крови.
«Ну почему, когда нужно не думать, всегда думается, и почему, когда думаешь, что всё позади, что всё закончилось, оно совсем не так получается, как ты думал?» – быстро проскальзывает у Мэриан в голове. Рвотный рефлекс всё-таки срабатывает и она склоняет лицо над тарелкой, подавляя сильную тошноту. Пережёванное и проглоченное рвётся наружу, и она надувает щёки и сжимает губы, чтобы её не вырвало. Она с омерзением глотает собственную рвоту, и желудочный сок обжигает горло, а во рту остаётся неприятная горечь. Мэриан дышит ртом и судорожно обводит взглядом стол в поисках того, чем можно запить. Привстаёт со стула и тянется к стеклянному графину с водой, наполовину пустому. Мишель бы сказала, что он наполовину полон. Она ставит графин поближе к себе, чтобы сподручнее было наливать воду в стакан. А стакана нет. Мама не поставила его. На обеденном столе нет ёмкости, из которой Мэриан могла бы прилично выпить воды. Она оборачивается в сторону кухни и слушает… Мама всё ещё возюкается с посудой. «Не хочу обращаться к ней сейчас. Может, выпить прям из графина» – нерешительно размышляет она и мнётся. «Мэриан, да как можно, что ты как свинья будешь» – ругает Мэриан себя, распахивая глаза шире. «Нет, я не невоспитанная, просто все уже поели и ушли спать, мама перемывает за ними посуду, тоже скоро пойдёт. Зачем им графин и зачем им вода, они спят. А мне надо» – упрашивает она маленькую Мэриан в голове. Та рассеянно качает головой и пожимает плечами – «По идее, можно было бы, но, вообще—то, и нельзя». «Мама не должна сильно ругать меня, это же не совсем преступление – пить из графина» – размышляет Мэриан, чуть сжимая стеклянную ручку графина в руках. «Тем более, меня чуть не вырвало. Мне нужно смыть этот ужасный вкус во рту. Я скажу, что меня чуть не вырвало. Меня же правда чуть не вырвало. Если бы меня вырвало – это было бы хуже, намного хуже. Мне бы или маме пришлось убирать, она наругала бы меня. Меня часто ругают за всякие мелочи. Это несправедливо. Мишель не ругают за ерунду. Её не ругают даже за то, что не является ерундой. А мне за то, что не является ерундой – сильно достаётся. Сильно ли будет ругаться мама, когда увидит, что я выпила воды из графина? Не знаю. Но я хочу пить. Не умереть же мне» – мысль за мыслью проносятся у неё в голове. «Ладно, будь что будет» – нерешительно решает она решительное решение. Мэриан поднимает графин со стола и немного переворачивает его в сторону к себе. Прохладная вода льётся по горлу вниз, к пищеводу. Мэриан с наслаждением делает большие глотки, и уже становится легче.
Осушив графин, она ставит его на стол и откидывается на спинку стула, облизывая губы. «К рису уже не хочется возвращаться, да и я уже сытая. Не то что бы сытая, но из-за воды желудок не пустой» – размышляет Мэриан и собирается выходить из-за стола. «Главное, чтобы теперь мама не наругала» – не успевает она закончить думать эту мысль, как из кухни, переставая греметь посудой, выходит мама.
– О, ты уже поела? – почти весело спрашивает мама. По ней видно, что она хотела спросить дочь – понравилось ли ей блюдо, но, пробежавшись взглядом по тарелке, она спрашивает: – А почему рис лежит на тарелке? Ты не будешь?
– Нет, спасибо, мама, не буду. Я уже наелась, – успокаивает её Мэриан, легко похлопывая себя по животу. «На самом деле просто нет желания снова пытаться не ассоциировать рис в кетчупе с глазом Джексона из сна» – думает она, но решает не произносить вслух, чтобы не вызывать лишних вопросов.
Марджери скользит взглядом по столу и натыкается на пустой графин.
– Это что? – серьёзно спрашивает она. Марджери выглядит спокойной, но в голосе мелькают стальные нотки.
Мэриан долго мычит и заламывает руки как плохой актёр. И в конце-концов изрекает:
– Пустой графин, – коротко и по делу отвечает девочка. Никаких вам «я не знаю», как сказала бы Мишель.
– А почему он пустой? После того как Серж и Мишель поужинали – он не был до конца пустым. Насколько я помню, половину графина они выпили, но половина воды осталась. Отчего же так? – прищурилась Марджери.
– Я выпила воду, – признаётся Мэриан, опуская взгляд. – Прости, мам.
– Выпила? Ты выпила воду прямо из графина?! По какой такой надобности, неужели, ты не могла позвать меня и попросить, чтобы я дала тебе чистый стакан? Ты бы ещё из-под крана попила! – возмущённо восклицает женщина, метая глазами молнии.
– Меня чуть не вырвало, я проглотила рвоту, во рту было невкусно, – неловко признаётся Мэриан. На её щеках проступает лёгкий румянец.
Марджери недовольно фыркает.
– Тоже мне причина. Ты потерпеть, подождать не могла, пока я тебе дам стакан? Какая ты невоспитанная леди. Ты даже не леди, а… а я даже не знаю – кто ты! – презрительно говорит Марджери.
У Мэриан от огорчения трепещут ресницы, и она ещё ниже клонит голову, будто это может её спасти от маминого гнева. «Лучше бы меня вырвало, тогда, возможно, мама бы меня пожалела или хотя бы не стала так ругать» – с печалью думает она.
– Ты как будто не моя дочь. Мои дети не стали бы пить прямо из графина, а терпеливо дождались бы того, когда я принесу им стакан, – Марджери продолжала отчитывать Мэриан, а та и не знала – куда ей деться, в какую дыру ей залезть, чтобы мама перестала ругаться. – Вот Мишель бы… – начала мама.
Мэриан тут же подумала – «Ну, опять начинается это дурацкое «вот Мишель бы…» или «а Мишель на твоём месте…». Мэриан медленно зажмурила глаза и сжалась, сгорбив спину.
– …она никогда не стала бы пить прямо из графина, потому что она воспитанная и аккуратная девочка, а не свинья, как некоторые.
– Мама, но меня чуть не вырвало. К тому же, попить из графина у себя дома – не так уж страшно. Я же не при людях это сделала, никто этого не видел, даже ты не видела, – осмелела Мэриан, приподнимая голову и встречаясь взглядом с возвышающейся над ней Марджери. – Ты меня ругаешь просто так, я ничего слишком плохого не сделала, разве… разве выпить воду из графина – какое-то преступление? – с каждым сказанным словом её голос становился всё тише и слабее, потому что она чувствовала, как нарастает напряжение и недовольство в Марджери.
– При том, что ты убила человека, ты ещё осмеливаешься говорить со мной о преступлениях? Тебе ли решать – что является преступлением, а что нет? – взъелась Марджери. – Ты думаешь, что то, что ты сделала – сойдёт тебе с рук? Ты навсегда запятнала честное имя О'Конноров. Из-за тебя на нас все смотрят косо, что на меня, что на твоего отца. Думаю, ты уже сталкивалась с подобным в школе. А какого малышке Мишель – она младшая сестра малолетней убийцы! И тебе ведь сейчас только тринадцать, Мэриан. Тринадцать! Что же будет с тобой, когда ты станешь старше? Я не хочу даже думать об этом! – вспылила Марджери. Она развернулась и ушла на кухню.
В глазах Мэриан стояли слёзы.
– Понимаешь, я думала, что хотя бы мама мне не будет говорить такого, до этого момента я надеялась на это изо всех сил. Ладно, папа, ладно, Мишель, ну, туда-сюда, но мама! Мне казалось, что мама хоть чуть-чуть меня жалеет, что ей не плевать на то, что чувствую я. Я, а не кто-то другой, не сестра, не папа! Будто Мишель ей дороже меня. Впрочем, я не удивлюсь, если так оно и есть, – надтреснутым голосом вещала Мэриан, сидя на кровати, всматриваясь куда-то в сторону прикроватной тумбочки. – Ты слышишь то, что я говорю, Шегги? – взорвалась девочка, пытаясь грозным взглядом напугать маленькую фигурку лисёнка, стоящего на полке.
Тот безучастно молчал, грустно поблёскивая большими блестящими глазками. Мэриан сложила руки на коленях. Взгляд Мэриан, хоть она и старалась сделать его злым или раздражённым, получался жалким. Они до сих пор были мокрые от слёз, как и ресницы, а глаза опухли. На лице после рыданий ещё оставались красные пятна. – Прости, что я кричу на тебя, Шегги, мне просто… сейчас плохо, – девочка потёрла руками глаза, стирая остатки слёз. Она потянулась к лисёнку и взяла его в руки. Фигурка умещалась в руках и по длине не превышала ладонь Мэриан. – Шегги, я теперь только тебе могу рассказать – о чём я думаю, из-за чего переживаю, из-за чего радуюсь. Раньше я могла поделиться этим всем с родителями и Мишель, но… теперь они меня не будут слушать, будут относиться ко мне как к убийце, – голос Мэриан звучал сдавленно, придушенно. Словно ей не хватало воздуха, и она жадно глотала его, не размениваясь на слова. – Впрочем, скорее всего, я ею и являюсь, – печально прибавила она. – Послушай, не может же человек, который убил другого человека – называться как-то по-другому, не убийцей? Убийца – это человек, который убил другого человека. Так написано в словаре, да и каждый может сказать это без всякого словаря.
Маленький лисёнок-девочка слушала Мэриан и внимала каждому её слову, а в красивых чёрных глазках лисички словно мелькало сострадание. Или Мэриан так казалось.
– Даже если бы родители и Мишель слушали бы меня, я всё равно ничего им не хочу больше рассказывать. Они считают меня ужасной. Они не говорят мне прямым текстом, что я ужасна, но меня уже столько раз назвали убийцей, что в школе, что дома, что я даже боюсь им всем хоть о чём-то говорить, они снова приплетут то, что я убила его. Убила Джексона Эллингтона. Но они правы. Разве можно это как-то другими словами сказать? Я не должна обвинять их в чём-то. Они не виноваты в том, что я сделала. Это я виновата. Но и Джексон тоже виноват. Я же не лезла к нему самому. Но что я могла сделать? Я должна была дать ему сделать что-то плохое с нами – мной и Мишель? Нет. Я защищала себя и сестру. Я поступила правильно. Но тогда почему все обвиняют меня, и выставляют Джексона пострадавшим?
Лисичка молчит. На её красное платье падает большая прозрачная капля. Большая по меркам фигурки-лисы.
Мэриан снова вытирает уголки глаз, в которых скапливается солёная вода.
– Что насчёт уроков, Шегги? – зевнула Мэриан, тихо всхлипнув. – Я не могу прийти завтра с несделанной домашкой, потому что сегодня я уже приходила с пустыми листочками вместо домашней работы. Папа работает и оплачивает мне школу не для того, чтобы я не выполняла те задания, которые мне дают учителя. Мне нужно отбивать своей учёбой те деньги, которые он тратит, – рассудительно произнесла девочка, размазывая слёзы по лицу.
Она уже не плакала, но тёплые капли, остывая и превращаясь в холодные прозрачные жемчужинки, словно сами капали ей на колени с подбородка. – Я не могу прийти завтра в школу с невыполненной домашней работой… – повторила Мэриан, гладя Шегги по виниловой голове. – Или могу?
– Мэриан, просыпайся, – слышится детский голосок из-за двери в который раз. Сколько так ещё лет Мишель будет безответственной и беспомощной, неспособной даже себя собрать в школу? – Собери меня в школу, поухаживай за мной! – пищит Мишель, и Мэриан истерично смеётся в своей комнате, роняя голову на залитый чернилами черновик.
«Мне хватило сполна двух лет ухаживаний за тобой, как за принцессой» – хмуро думает Мэриан, лениво отскребая себя от стула.
Она целую ночь сидела за уроками, не поднимая головы, лишь иногда отвлекаясь на короткие монологи и редкие разговоры с Шегги, сетуя на свою нелёгкую судьбу.
– Мэриан! – взвизгивает Мишель, стуча в дверь.
– Да иду я, иду, – хрипло отзывается Мэриан.
– Доброе утро, нам пора в школу, – буднично оповещает Мишель, когда перед самым её носом распахивается дверь.
– Знаю.
– Ты уже умы… – начала младшая, но замолчала, разглядывая Мэриан. – Вижу, ты давно проснулась, – удивлённо говорит Мишель, но её фраза звучала скорее как вопрос.
– Да, – без эмоций отвечает Мэриан, потирая слипшиеся веки. – Проснулась.
– Я тоже, – вдруг произносит Мишель и обводит себя руками. Девочка в светло-сиреневой ночнушке со слонёнком, на ногах ничего нет.
Простой обмен очевидностями.
– Выглядишь уставшей, у тебя синяки под глазами, как будто тебе поставили два фингала, – сообщила Мишель. – Или это называется «мешки»… – задумчиво протягивает блондинка.
Мэриан глубоко вздыхает.
– В любом случае, выглядишь ты не очень, – признаётся Мишель. – Иди умойся, возможно, у тебя получится их смыть. И там у тебя ещё синяя паста от ручки в районе правой скулы, – добавляет она.
– Спасибо, – коротко говорит Мэриан. Ей сейчас не до реверансов и поклонов, но в глубине души она была благодарна Мишель за проявленную доброту, от неё такое редко услышишь.
– Так, девочки, вразброс или по алфавиту? – улыбается новая учительница математики.
Ученицы зашушукались.
– Давайте по алфавиту, я плохо знаю ваш класс, как раз я узнаю вас лучше. Мадам Флетчер заболела на неопределённый срок, мы, конечно, будем молиться за неё, чтобы она быстро поправилась, но на время, пока она не сможет преподавать у вас, мне придётся её подменить.
