– Какой срок? – Спросил Стен, поглаживая её по плечу.
– Не знаю, – всхлипнула она, и слёзы крупными каплями рванули из глаз по щекам. Думаю четвёртый.
– Из вас никто, – усмехнулся Стен, а Василина разразилась громким плачем.
– Не вовремя, так не вовремя. – Василина шмыгала носом, растирая всё по лицу. – Даже денег нет рожать здесь.
– Когда ты узнала? – Спросил он очень даже мягко и участливо. – Ты же пила таблетки. Мы вас сразу предупреждали, пьём таблетки.
– Да, я и не была уверена… – Промямлила она, надеялась, что нет.
– Нет, чего? Беременности?
– Да, – шмыгнула она, растирая слёзы.
– Ты не проверял их? – Возмущался Олег.
– Я что гинеколог. У каждого спрашивал результаты, все были со справками. Мы на беременность не смотрели.
– Чем ты думала? – Запыхтел продюсер.
– Денег нужно заработать. Как потом жить? Кто нас кормить будет?
Нас всех попросили уйти, но засев в холле из-за моросящего дождя, да и в целом из-за любопытства, были слышны обрывки их фраз.
– Ты здесь хочешь родить? – Олег, казалось, потерял свой первый гневный порыв.
– Не на Украину же возвращаться.
– Аборт пусть делай, – шептала Оля, так чтобы там не было слышно.
– Это точно не твоё дело. Нужно пить противозачаточные. Генофонд вы видите какой. – Настя показала на нас рукой при этом, разминая тонкую самопальную сигарету.
– Как он узнал? – Наташа округлила глаза и казалась, смущена была не меньше само?й Василины.
– Мы же анализы в четверг сдавали, помнишь. – Шептала рыжая.
– Так быстро? Блин, раньше мы по неделе ждали подтверждения.
– Это же Австрия. – Кивнула та в ответ.
– Это же платная клиника, – ухмыльнулась Настя, уйдя курить, на террасу за угол, где мы обычно курили.
– Слышишь, говорит таблетки пила. – Сказала Наташа, – может, всё же не будет…
– Что?
– Ну, беременности не будет. Эти таблетки же против, ну ты понимаешь. Подожди, слышишь.
– Василина, срок предварительно пятнадцать недель, мы здесь только пять. То есть ты десять недель не понимала, что беременная.
– У меня сбой, у меня женских дней по полгода нет.
– Иди в холл, потом поговорим.
Дальше мы были заняты уже тем, что успокаивали её. Через минут тридцать появился Стен, Олег и Сергей.
– Есть и хорошие новости. – Сказал продюсер.
Все напряглись. Неужели её оставят и будет снимать секс с беременной.
– Беременность тоже не такая уж и плохая история.
– Не плохая, но не подходящая. Сейчас о другом. – Продюсер смотрел куда-то поверх наших голов, полагаю, просто не хотел смотреть кому-нибудь в глаза. – Помимо беременности одной из вас, ни у кого в анализах больше проблем нет. Ни в моче, ни в крови. Но… – и он сделал паузу. – Василина, вы должны покинуть студию. Это не то, место, где подобает быть беременной.
На этой фразе все затихли, а её прорвало крупными слезами.
Решено было дать ей успокоиться и всё обсудить в ближайшее время, в студии во царило гнетущее настроение. Съёмки сегодня были провальными. Несмотря на то, что ничего не получалось, но даже кучерявый был притихшим и задумчивым, а вечером словно, найдя причину, залил в себя на пару с Серёгой виски вдвое больше обычного.
Я никогда не думал о детях, никогда не примерял на себя роль отца. Могу сказать, что мне всегда это казалось чем-то нереальным, словно мне ещё пятнадцать и секс – это так, просто шалость. Никто не думал о том, что мы извергаем из себя гормоны, которые могу в любой момент выстрелить. Быть может, всё. С того дня секс без презерватива был запрещён, за исключением заказных, но это было намного позже.
Вечером проходил, тихо разбив всех мелкими группами по три-четыре человека, все перешёптывались отстранёнными фразами, словно избегая невзначай сказать чего-то лишнего. Василина весь день не выходи?ла из спальни, рыжая то и дело выбегала на кухню и оглушительные хлопки дверей, что делала явно нарочно, она убегала обратно в спальню, потом выбегала на террасу покурить и опять убегала обратно.
«Воскресение новой жизни»
Субботний вечер был самым любимым временем всей компании, но только не в этот раз. Обычно в преддверии выходного, мы все оживали как зомби-апокалипсиса. Даже на заказ ужина мы тратили гораздо больше времени чем обычно. На дворе уже было начало июля, так что даже вечера становились долгими и томными. После пережитого за прошлую неделю все были рады завершению этих дней, но пребывали в странном ощущении пустоты, словно выпотрошенные рыбы, которые ещё продолжались рефлекторно биться в конвульсиях.
Сергей, которого мы уже перестали звать «Сало», заработавший более звучное прозвище «олигарх» или «алко-олигарх» виной тому был Стен, эксплуатировавший нашего администратора в амплуа богатого, обманутого мужа. Даже Сергей был сегодня более активным и каким-то уж слишком деятельным. Собрав почти всех оставшихся на террасе и расставляя контейнеры с ужином, заботливо комментировал состав и всё, что помнил о том или ином блюде. Кстати, между делом, венгерский гуляш – это жирный суп с кусками картошки, мяса и морковки, которое варится в красном вине, сегодня он также был заказан, но его обычно никто не ел, за исключением самого? Сергея. Большей популярностью у нас пользовались обычные салаты, копчённые и жареные сосиски, картофель фри и самые вкусные пирожные с сырным кремом, название которого я всё же выучил «рикотта», вот их я поглощал, почти так же, как и ягоды с соусом сабаньон, которые покупал себе теперь каждое воскресенье.
– Оливер объявил нас лузерами. – Громко крикнул Сергей. Само имя Оливер, мне кажется, никто из нас не воспринимал. Да – кучерявый, да – француз, но по имени мы совсем не привыкли звать. Дело даже не в уважении, наверное, потому что мы не привыкли к нему обращаться по имени.
Так, вот наш режиссёр заявил, что русские абсолютно не умеют пить абсент и сегодня мы должны показать им суперуровень. Звучало как вызов, но почему-то вызов никто, кроме самого? Сергея не принял.
– Зато русские мужики умеют пить водку. – Загорланила Ольга и террасу оглушил взрыв смеха, не понимая, что происходит, режиссёр мотал руками:
– What? What?
– Она сказала, зато ты водку пить не умеешь. – По слову водка мы все оживились, понимая, что Сергей перевёл дословно.
– В такую жару взмолилась Наташа. Нет, вы сума сошли.
– Абсент – буркнул француз с отросшей подёрнутой сединой, щетины и пошёл куда-то вглубь студии.
– Ой, да ладно, иди ты уже со своей зелёнкой, – махнула рукой Оксана, когда тот вернулся с бутылкой абсента в руках. Только ходить потом с зелёным языком. – Хохот снова разорвал пространство.
– Благо цвет печени не видно. – Добавила Маша и, казалось, даже стёкла дома, замкнувшего нас в бетонный колодец, сейчас дрожат, готовые вот-вот расколоться от такого грохота.
Но шоу началось. Сергей и Оливер начали пить абсент. Сначала все как-то разбрелись, то уходили вовнутрь, то возвращались, всё перемешалось. Позже появились карты и оказалось, что даже француз умеет играть в «дурака». Алкоголь мелькал весьма разнообразный, от виски и действительно зелёного абсента, шампанского и вина в высоких фужерах, до моей любимой текилы с солью и лаймом, помню, как слизывал вроде бы с Машкиного плеча то ли соль то ли просто её облизывал.
В глазах уже всё плыло, мысли и движения были резкими и тяжёлыми. Оливер, не стесняясь, спал на столе, Сергей, что-то и кому-то рассказывал своих похождениях. Рыжая, размазав красную помаду по щеке и обняв, за плечо Сергея, подхихикивала ему, а Валентин уже почти спал сидя. Павел требовал кальян, а оператор учил Егора настраивать объектив, на примере позирующей Оксаны, которая то и дело оттягивала топ, демонстрируя самую красивую грудь. Потом Наташа поскуливала в караоке, что-то типично женское то и Буланову, то ли Свету, мы отбирали у неё микрофон заголосив некогда популярные песни от Смысловые галлюцинации, которые знал каждый. Даже вспомнили махровые Агата Кристи, под которые бухали, наверное, наши отцы. Когда мы почти орали: «И на тебе как на войне», Серёга начал отплясывать. Более комичного я ничего не видел. Рыжая перепевал Нюшу и утомила всех старыми хитами девичьих групп. Вечер казался ужасно семейным, бываю же моменты, когда плохого нет абсолютно.
Спустя ещё полчаса появилась Настя загадочно улыбающаяся и вместе с Его Величеством Стеном покинуло нашу компанию. Вечер был тяжёлым, пьяным и шальным. Жаль только было Василину, которая прорыдала всю ночь в спальне. Да, эта девушка совсем подходила для амплуа порно актрисы, но, а кто из нас вообще для этого был создан? Ну, Егор, ну студент и Пашка, кстати, Оксана и рыжая как бы я недолюбливал последнюю, но она хорошо вписывалась в порно индустрию, кстати, Наташа и, конечно же, Маша. Вот с этими мыслями я и засыпа?л с кружащейся головой.
Наступило воскресное утро, снова в дверь тарабанил тот ненормальный и что-то орал на немецком или австрийском. Я не знал, на каком языке здесь разговаривают, за свою жизнь я отлично освоил лишь один язык: язык жестов! У меня даже по родному русскому языку в школе была твёрдая двойка.
Каждое воскресное утро начиналось именно так, ведь в будни обычно уже шумел душ, уже ходили парни по комнате, кто-то хлопал дверями. В будни всегда был тот, кто-то достаточно быстро забирал завтрак у курьера, а вот воскресное утро было самым ленивым для всех, и вот он долбится в закрытую дверь, вопя свою долбаную фразу и не австрийском, и не английском, но вопил он знатно:
– Биштрук бистлент. – Откуда этот араб славянской внешности и почему мы должны знать, что такое биштрук бистлент, непонятно. Наконец, то он заткнулся, дверь хлопнула, завтрак прибыл.
Утро было солнечное и жаркое, даже с утра терраса полыхала жаром и прекрасным летним ароматом. Мы завтракали почти молча. Сергей появился в майке полосатых семейных трусах и резиновых шлёпках.
– Ребята в двенадцать клининг, не забудь те свалить отсюда.
«День роз или когда они расцветают внутри тебя»
Свернув в мешки постельное бельё и одежду, мы разошлись. Со вчерашнего дня я так и думал о том, что вот так в момент мог оказаться отцом, а был ли готов?
Весь вечер провёл один, блуждая по улицам, катался в парке на качелях. Сходил в какой-то музей рядом с парком, недалеко от нашей студии. Прослушал аудиогид о том, что это Belveder принца Евгения. Ещё раз прошёл по музею и наткнулся, кто бы мог подумать на кого. Мария! Не предполагал, что она из тех, кто интересуется искусством.
– Не думал, что ты из тех, кто интересуется искусством, – выпалила она мне же, прямо в лицо.
Я бы хоть из вежливости промолчал.
– Почему? – Решил держать марку.
Она лишь пожала плечами.
Как-то неприятно ощущать себя тем, о ком столь невысокого мнения. Хотя и заслужено.
– Мне нравится здесь, – позируя подёрнул плечам. – Летний дворец Евгения Савойского одна из жемчужин Вены. – Процитировал заголовок аудиогида. – Ты уже видел картину подаренную… – И тут я осёкся, не вспомнив фамилию дарителя. Сделав вид, что, засмотрелся на гипсового мужика подпирающим свод потолка.
– Честно, кроме Климта, ничего не знаю. – Отозвалась моя спутница, дав выдохнуть, не дав выдать мою же невежественность. Больше об искусстве я решил не говорить.
– Ты видела какие здесь шикарные розовые кусты. – Сказал, что бы не говорить, я не знаю, кто такой этот Климт.
– Честно, я первый раз здесь. – Подёрнула она плечами. Не стал развенчивать миф, что и я здесь впервые, просто зашёл в парк со стороны сада, вот откуда познания. Но я мудро промолчал.
Мы любовались розами, купили по мороженому, угостил её кофе, мы выкурили по две сигареты за чашкой крепкого кофе без молока. Одна из особенностей кофе в Вене, не знаю как в других странах, но здесь подают кофе и почти везде, где я побывал за это время, с ним подают тёплое молоко, а вот сахар, наоборот, нужно просить.
Так, после нескольких неловких попыток, я и выучил слово «Цукер».
Мы гуляли вдоль реки и было приятно любоваться необычным городом. Необычными зданиями. Людьми, которые были такими же, но хотелось видеть в них совершенно других. Хотя встреть я большинство из них в Москве, подумал, что это русские.
– Как тебе новость про Василину?
– Ужасно, – отозвалась моя спутница и я немного был удивлён. – Очень жаль её. Она не знает, что теперь делать. Девчонки собрали по сто евро.
– Да, мы тоже скинулись. – Продемонстрировал и своё участие в этом.
– Что это тысяча евро, ну может, она себе что-то успела отложить за это время. Всё равно это капля. Как ей теперь…В другой стране… Одной…
– Может, домой вернётся…
На этом наш диалог снова завершился случайным тупи?ком. Вообще, с ней чаще приходилось говорить, чем слушать. Она была молчаливой, даже скрытной, из-за этого порой натыкался на внутренние мины, например, в тот раз я спросил:
– А чтобы ты сделала с ребёнком?
Она посмотрела на меня далеко не приветливым взглядом, так что внутри всё сжалось.
– Ничего бы не делала. – Буркнула она.
– Ты не хочешь ребёнка. – Мне бы промолчать, а я опять за своё. Точно иронизировала наша учительница: «опять у тебя словесный понос». Да, фраза не очень приятная, но в точку.
– У меня есть, – прямо буркнула она, выдавив три коротких слова явно нехотя.
– Я бы тоже хотел сына, – попытался реабилитироваться в разговоре, но я на самом деле люблю детей, мои племянники меня просто обожают, потому что я провожу с ними времени больше, чем родители. Ну, проводил, пока не ввязался во все эти взрослые игры. – Тут я подумал, что возможно у неё дочь и снова могу обидеть, так что тут же добавил, – и дочь, а может, и двух, если они будут на маму похожи.
Она рассмеялась.
– У меня сын, – она посмотрела на меня совсем другим взглядом, словно пыталась разглядеть шишку у меня на лбу.
– На тебя похож?
– Вроде да, – пожала она плечами.
– Это хорошо, значит, симпатичный. – И тут она рассмеялась. – Как его зовут? – Тут она замолчала, всё же залез в очень личное, но правда было любопытно. – Просто интересно, как, теперь детей называют. Просто у моего двоюродного брата дочь Карина, а у друга сын Демид.
– Владимир. – Ответила она не очень уж радостно.
– Скучаешь, наверное…
– Скучаю.
И снова разговор в тупи?ке, дальше мы обсудили Дунай, она перечислила страны, по которым протыкает могучая, как оказалась река. Обсудили, кому и какие здания в центре Вены нравятся больше. Оказалось, что разноцветная крыша собора ей тоже показалась неестественно кукольной.
И тут я опять влип со своим языком.
– Как ты попала в эту историю?
– В какую?
