Алексей оторвал взгляд от доски и с легкой усмешкой посмотрел на окружающих. Затем сказал спокойным голосом, обращаясь к Мише:
– Ты видел, что пожертвованная ладья улыбалась, а слон, который ее съедал, плакал?
Ни Миша, ни кто-либо из окружающих ничего не поняли. «Как это деревянная ладья может улыбаться? Нет, он точно сумасшедший! Сдал выигранную партию, – послышались отовсюду реплики.
– Мужик, у тебя что, много лишних денег? – не выдержал кто-то из зрителей.
Витек вышел из состояния прострации. Тыльной стороны руки он отер пот со лба, злорадно ухмыльнулся и подумал: «Никакой ты не мастер, мужик, раз сделал такую глупость, а просто фуфло. Порядок – денежки у меня в кармане».
Алексей между тем продолжал спокойно смотреть на доску.
Витек ответил на его жертву совершенно логично и так, как ответили бы девяносто девять процентов нормальных людей – от любителя до гроссмейстера. Все стало совершенно ясно: теперь партию Алексею спасти невозможно. Не приходится мечтать даже о ничьей.
– Почему он не сдается? – с раздражением в голосе громко произнес кто-то из зрителей.
Алексей с невозмутимым видом сделал еще несколько на первый взгляд малоактивных, ничего не меняющих ходов. Грозные фигуры Витька во главе с ферзем нависли над его королем. До развязки оставались мгновения.
Вот тут-то и грянул тридцатый ход Алексея, ход, который венчал всю блестящую комбинацию, столь неожиданный и разящий, что никто предугадать его просто не мог. Никто, кроме Алексея. Он, подобно молнии, расколол небеса пополам. Пораженные ударом этой молнии, все вокруг застыли. Екатерининский садик окутала тишина.
Теперь, что бы ни сделал Витек, на 31-ом ходу он с неизбежностью получал мат от слона и коня.
Алексей устало улыбнулся, положил руку на плечо Миши и произнес: «Помнишь, когда я жертвовал ладью, то сказал, что она улыбается.
Не смейся и запомни: в руках настоящего шахматиста, который предан игре без остатка, фигуры оживают и начинают испытывать чувства такие же, как мы. Вы никто не заметили, а она действительно улыбалась».
В следующее мгновение Алексей очнулся и понял, что нельзя терять ни минуты, пока Витек и все вокруг продолжают оставаться в оцепенении.
Он поднялся и решительно протянул руку к пенсионеру-казначею.
– Деньги!
Тот с опаской покосился на Витька и быстро передал все бумажки Алексею, с удовольствием избавляясь от них.
Алексей смешался со зрителями. Ловко и незаметно он вложил купюры в потную ладошку маленького Миши. После этого отделился от толпы и широким шагом направился к выходу из сада.
Миша, раздав деньги потерявшим дар речи и моментально исчезнувшим пенсионерам, повсюду разыскивал Алексея.
Совсем недалеко от Дворца пионеров, из мрачного угла, образованного изгибом стены грязно-желтого цвета, доносились слабые стоны. Миша ринулся в ту сторону, однако, услышав за кустами грубые голоса, резко остановился.
– Где деньги, сука? Куда ты их дел? Если не скажешь, сейчас зубы выбьем и пальцы на руках и ногах переломаем!
Мишке все стало ясно: работают подельники Витька. В поисках выхода он на мгновение задумался, но только на мгновение, а после заорал не своим голосом:
– Атас! Менты! Атас!
Верно говорит его мама: «Хитрость сильнее силы».
Расчет на уголовное прошлое дружков Витька сработал четко. Только услышав слово «менты», они, ломая кусты и не разбирая дороги, бросились в разные стороны.
Миша подошел к Алексею. Тот, раскинув руки, лежал на спине на сырой земле, которая в этом углу двора не просыхала даже летом. Его лицо было все в синяках и ссадинах, он не мог даже приподняться и тихо постанывал.
– Алексей Алексеевич, очнитесь, они убежали.
Алексей приоткрыл опухший глаз.
– Тебе удалось сделать, как мы договаривались? Ты раздал деньги?
– Не волнуйтесь, все в ажуре.
– А эти негодяи ничего не заметили, они не отнимут деньги у твоего Матвея Владимировича?
– Не, не у кого отнимать.
– Как это? – Алексей встревожился и приподнялся на локте.
– Как только я отдал им деньги и все объяснил, оба тут же исчезли, словно испарились, я даже заметить не успел.
Несмотря на боль, Алексей невольно улыбнулся.
– Молодцы шахматисты.
– Алексей Алексеевич, вы можете подняться? Нам надо срочно сматывать удочки. Когда они поймут, что никакой милиции нет, то вернутся, и тогда нас уже ничто не спасет.
Алексей, болезненно морщась, начал приподниматься. Держась за стенку и плечо Миши, он наконец выпрямился и попробовал сделать несколько неуверенных шагов.
– Фу, черт, кажется, цел! Кости вроде не сломали, – в его голосе сквозило явное облегчение.
– Они вас что, ногами били?
– А как же без этого? – махнул рукой Алексей.
Весь вид и одежда потерпевшего являли собой самое жалкое зрелище. Поймав на себе озабоченный взгляд мальчика, Алексей сокрушенно покачал головой.
– Как же мне теперь добраться до дома? В таком виде меня даже в метро не пустят.
– Дядя Леша, у меня есть идея. Отмыться и привести себя в порядок вы сможете либо у меня дома, либо во Дворце пионеров. Идемте, идемте отсюда быстрее.
– Первый вариант исключается – мы не будем доводить твою маму до инфаркта, а второй тоже плох – кто же пустит во Дворец опустившегося, избитого бомжа?
Быстро ковыляя, они отошли довольно далеко от злополучного места. Миша вдруг неожиданно изо всей силы сжал руку Алексея.
– Алексей Алексеевич, я не верю вам, вы не шахматист, вы фокусник, а может быть, вы даже жулик хуже них!
Алексей остановился и с интересом взглянул на мальчишку. Эти слова могли сойти за шутку, если бы не дрожащие губы Миши – он почти плакал.
На Невском проспекте странную пару широким потоком обтекала река людей. Некоторые обращали на них внимание и с сожалением думали: «Несчастный мальчишка, достался ему в отцы долговязый бомж-алкаш».
– Погоди, Миша, обвинение серьезное. Давай разберемся: если я не шахматист, то кто же, и как я смог обыграть кандидата в мастера? И каким образом я жульничал и ради чего?
– Не знаю, не знаю, но так, как играли вы, так нельзя играть, так никто в мире не играет!
– Что значит «нельзя играть»? Я где-нибудь нарушил правила, или украл фигуру с доски у соперника?
– Вы не понимаете! До такой комбинации, которую вы осуществили, не мог додуматься нормальный человек, даже гений, это выше человеческого разумения! Вот я и подумал, что это просто фокус, трюк или гипноз.
Алексей расхохотался.
– Ну, во-первых, молодой человек, Алехин и не такие комбинации проводил, похлеще будет. Ты вот говорил, что все деньги на книжки тратишь, – шахматные поди, я угадал? Угадал… А триста избранных партий Алехина с его комментариями в твоей библиотеке имеются? Нет… Плохо, брат, вот когда прочтешь эту книгу, поймешь, о чем я говорю.
– Но если это так, – Миша по-прежнему с недоверием смотрел на повеселевшего Алексея, – то вы сможете вновь показать и объяснить мне эту комбинацию на шахматной доске.
– Безусловно, от первого до последнего хода.
– Но мы же больше не увидимся. В сад вам пока приходить нельзя…
– Это точно, – Алексей усмехнулся, – пока не стоит.
– Дядя Леша, уходим отсюда, смотрите, навстречу нам движутся два милиционера, скорее!
Алексей сам не заметил, как Миша за рукав притащил его к входу во Дворец пионеров.
– Вы приведете себя здесь в порядок, умоетесь, я вам все покажу. – Миша сделал паузу и добавил с затаенной надеждой в голосе: – И потом объясните комбинацию.
Алексей положил свою испачканную руку на голову парнишке и кивнул головой. От последнего предложения он отказаться не мог. В возрасте Миши его съедало бы такое же желание – докопаться до шахматной истины. Он понимал его и бесконечно ему симпатизировал.
Как им удалось миновать охрану, одному Богу известно. Миша плел про каких-то консультантов, про какие-то родственные связи с Алексеем. Охранник ничему не поверил, но разрешил зайти ненадолго в шахматную секцию, после того как Алексей оставил ему свой паспорт. От реплики постовой, однако, не удержался:
– Миша, пускаю в первый и последний раз, и то только потому, что хорошо тебя знаю. Бомжам, между прочим, не место в шахматной секции, им место – на помойке.
– Да не бомж он, а шахматист!
– Ага, ты эти байки своей бабушке рассказывай.
Когда они добрались до шахматной секции, у Алексея затуманились глаза. Несмотря на сделанный ремонт, он узнавал здесь каждый закуток. Он делал вид, что слушает Мишу, а сам с наслаждением вдыхал запах бесчисленных шахматных досок и массивных деревянных столов, сохранившихся еще с тех далеких времен. Он взял короля и крепко сжал в ладони. Его целиком захлестнули воспоминания.
Очнулся он, когда почувствовал, что кто-то теребит его руку. Напротив него сидел Миша. Его доверчивые глаза горели нетерпением.
– Алексей Алексеевич, вот я расставил позицию, после чего последовала ваша дикая жертва ладьи. Все правильно?
Алексей тряхнул головой и посмотрел на доску.
– Молодец, все верно запомнил. А теперь смотри.
И в следующие минуты перед глазами Миши начало вершиться волшебство. В руках Алексея фигуры действительно оживали. Они могли горевать и радоваться, смеяться и плакать, а главное – думать и принимать решения, от которых захватывало дух. Алексей объяснял сложнейшие положения теории таким простым языком, что Мише сразу становилось все понятным. Неясным было только одно: как он сам не мог додуматься до такой пустяковины. Наконец был сделан последний ход.
– Теперь ты понял, почему ладья улыбалась, когда ее съели?
Миша смотрел на доску как зачарованный, не в силах ничего ответить.
В этот момент двери с шумом распахнулись. На пороге стояли охранник и высокий пожилой человек.
– Вот, посмотрите, Вадим Александрович, что Мишка вытворяет! Обещал, что скоро уйдут, а сидят тут уже больше часа. Может быть, милицию вызвать, не нравится мне этот бомж. А не террорист ли он?
– Погоди, Ваня, сейчас разберемся.
Умный, внимательный взгляд остановился на Мише. «Это директор Дворца», – успел он шепнуть Алексею.
– Миша, как же так получается? Ты же знаешь, что посторонних людей без согласования с администрацией во Дворец приводить нельзя.
Алексей, сидевший спиной к говорящему, обернулся.
– И эти правила… – хотел было продолжить директор, но в следующее мгновение он оттолкнул ногой, стоящий на пути стул и бросился вперед. Его губы шептали одно слово: – Алексей, Леша, это ты?
Алексей поднялся и оказался в объятиях Вадима Александровича.
– Ты, ты…
– Жив, вы хотели спросить? – усмехнулся Алексей.
– Понимаешь, никто толком не знал, где ты и что с тобой. Кого ни спрашивал – все пожимают плечами. После того ужаса всякое могло случиться, но ты живой, молодчина!
Алексей задумчиво кивнул головой.
Директор резко обернулся к охраннику и Мише и произнес голосом, в котором чувствовались торжественные нотки:
– Друзья, вы хоть знаете, кто перед вами стоит? Нет? Так я вам сейчас скажу. Алексей Алексеевич Богуславский. Самый талантливый, величайший шахматист России, которому только трагические обстоятельства не позволили стать чемпионом мира. Он является воспитанником нашей шахматной секции, ее гордостью. А ты, Ваня, – милицию вызывать…
– Я же, Вадим Александрович, не знал.
Миша смотрел на все происходящее с широко раскрытым ртом.
– Ну, Леша, у тебя и видок! Ты что, борьбой занимался?
– Да, нет, партийку в шахматы сгонял, – улыбнулся Алексей.
– Давай, рассказывай с самого начала. Про тебя мне все интересно.
Когда Алексей закончил, в комнате стояла тишина. Вадим Александрович задумчиво смотрел в окно.
– Да, досталось тебе, Леша. А сейчас у тебя, значит, ни работы, ни дома своего?
– Значит так.
– Вот что, Алексей, не подумай, что принизить тебя хочу, но не согласился бы ты возглавить шахматную секцию в нашем Дворце? Деньги у нас хоть небольшие, но стабильные, со временем мы тебя на две ставки оформим. Короче, не хочешь ли обучать шахматному, да и жизненному искусству таких огольцов, как вот этот Мишка, с которым ты уже познакомился?
– Хочу, – ответил Алексей и крепко закрыл глаза.
