Сегодня Теодор держался близко к Мире. Казалось, он рад встрече. Возможно, даже скучал. Мире было неловко вести себя так, словно в прошлый раз ничего не произошло.
Вместо привычной рубашки Теодор надел серый свитшот с крошечным логотипом бейсбольной команды. С бейсболом его личность никак не вязалась. Либо этот человек полон сюрпризов, либо свитшот достался ему случайно. Мира тоже часто таскала по дому громадные футболки, растянутые свитера и другой мерч, чудом затесавшийся в её шкафу. Но Теодор в домашнем одеянии, Теодор, который не готовился к встрече с клиенткой, вызывал удивление. И трепет. Может, он тоже ей доверяет и чувствует себя раскрепощённо? Мира вдруг поняла, как сильно соскучилась. Её это так ошеломило, что она не сумела завести непринуждённый трёп. Теодора её молчаливость не смутила.
– Хочешь чего-нибудь?
Да. Но ты не дашь.
– Нет, спасибо, – Мира нечасто отказывалась от кофе. Но Теодор и на этом не настоял.
– Хорошо. Дай мне минуту, я скоро.
Что-то с ней не так сегодня. Воздух вокруг заражался её напряжением. Мира села, сжала колени руками. Сердце стучало в горле.
Теодор вернулся спустя пару минут.
– Вот и я.
Мира улыбнулась с виноватой вежливостью. Мысленно её носило где-то далеко. На неё посмотрели со смесью сомнения и любопытства.
– Всё нормально?
– Да.
– Ты какая-то… – Теодор сдвинул брови и небрежно мотнул головой. – Неважно.
– Притихшая? – Мира вложила в тон игривость. Вышло фальшиво.
– Не только. Ладно. Если говоришь, что всё хорошо, то… Идём?
Комната сессий уже привычно спровоцировала дрожь в теле. Волноваться тут – нормально. Мира условилась на этом уже давно. Но сегодня беспокойство невыносимо ломало.
– Сними с себя одежду.
Наперекор просьбе Мира осталась в белье. Ей было необходимо прикрыться хоть чем-то. К тому же, обычно Теодор уточнял, если требовалось раздеться полностью. Он подошёл ближе. Под высившейся фигурой Мира почувствовала себя совсем маленькой. Теодор слегка оттянул резинку её трусов и щёлкнул ею по бедренной косточке.
– Это нам будет мешать, – затем спустил лямку лифчика. – А это мне просто не нравится. Пора уже выучить.
Мира смутилась, испытав на себе силу прилива внутреннего протеста.
– Раздевайся полностью.
Протест вырвался из неё, облачившись в слова, значившие, что пора сбавить обороты:
– Жёлтый.
Теодор замер. Затем кивнул.
– Садись на кушетку.
Пошатываясь, Мира пересекла комнату и опустилась на кушетку. Кожаная обивка показалась ей непривычно неуютной.
Теодор поставил перед ней стул в паре футов и тоже сел.
– Откинься на локти.
Мира неловко подалась корпусом назад, опёршись на руки. В движениях отсутствовал даже намёк на грацию и сексуальность. Деревянное тело не слушалось.
– Ноги шире. А теперь отодвинь край белья.
Немая сцена в другой ситуации наверняка рассмешила бы её. Мира всерьёз растерялась.
– Выполняй. Покажи себя.
Ощутив, как сводит живот, она подчинилась.
– Смотри на меня.
Зажмурилась, Мира заставила себя распахнуть глаза. Что с ней такое? Она исполняла приказы и посложнее, её тело испытывало здесь и не такое. Мира даже с месячными сюда заявлялась. Почти паника накрывала её с головой, как толща воды, из которой не вырваться.
– Ноги ещё шире.
Команды не вызывали сладкого предвкушения. Мира беспомощно взглянула на Теодора. Он опустело взглянул на неё. Ей казалось, ничего нелепее с ней не происходило. В пятницу она поцеловала Теодора. Всё её существо будто дорвалось до самого желанного приза. Наконец-то их отношения двигались. А теперь снова начальная точка, снова беспорядок.
– Коснись себя.
– Жёлтый.
Неправильно. Это неправильно.
Всё в Мире противилось. То, что она сделает сейчас, сотрёт всё, чего они достигли за это время. Это неверное направлении. Не сейчас. Не сегодня. Иначе все звенья цепочки этих отношений безвозвратно расцепятся.
– Смотри на меня.
В любой другой день это бы поставило Миру в неловкое положение, которое она бы сломала в себе, желая подчиниться. Такая волнующая ситуация, такое испытание, а она просто не в силах этого оценить. Всё стало сомнительным, недостаточным. Поцелуй – вот настоящее обнажение, настоящее единение двух людей, Миры и Теодора. И пусть она не знала человека перед собой как просто Теодора. Игнорировать то, что случилось, было равноценно полному отказу от этого.
– Мира… Смотри.
– Жёлтый.
Она всегда сходила с ума от страха быть отвергнутой. Но куда больше её волновало собственное состояние – болезненное почти на физическом уровне отрицание росло.
Я думала о тебе. О том, что произошло. Я скучала по тебе. Я не могу делать вид, что это ничего не значило.
Теодор встал и убрал в сторону стул.
– Своя позиция тебя больше устроит? – прозвучало вовсе не вопросом.
Мира не шелохнулась.
– Выполняй.
В отчаянии она замотала головой. Ей хотелось обхватить себя руками, спрятаться. Всё переменилось так резко, словно кто-то щёлкнул выключателем тумблера.
– Слишком много жёлтого, – Теодор вздохнул, снова становясь тем, кем был за пределами этой комнаты. – Ты не готова. Перенесём встречу.
Мира села прямо.
– Нет, подожди!
– Ты чем-то расстроена. Нам нельзя продолжать, это не пойдёт на пользу.
Он вытащил что-то из кармана брюк и положил в ящик комода. То, что он задумывал на сегодня, так и останется навсегда загадкой. Разочарование смешалось с подступающим облегчением. Мира обняла себя за пояс, начав невольно раскачиваться.
– Прости, я…
– Мира, не вздумай извиняться, – Теодор подал ей одежду. – Давай поскорее уйдём отсюда.
***
Блузка непривычно топорщилась на груди и стискивала плечи. Теперь она сидела так, словно была с чужого плеча. Джинсы же капризно перекрутились на голенях. Разместившись на диване в гостиной, Мира без конца поправляла на себе одежду.
Теодор приготовил кофе.
– Ты в порядке? – спросил он, подав Мире чашку.
Она кивнула и подвинулась, освободив место рядом.
– Понимаю, иногда жизнь подкидывает не самые лучшие дни. И не быть готовой к ним, выбиваться из слаженного ритма – это нормально.
Голос, как ласка, коснулся чувствительного слуха.
– Да. Наверное.
– Тебе есть с кем поговорить об этом?
Мира вопросительно застыла.
– О том, что у тебя случилось. Друзья? Родители?
– Да. Конечно.
Теодор почти коснулся её спутанных волос, но быстро опустил руку. Его лицо вдруг стало неподвижным, отрешённым.
– Не связано ли это с тем, что произошло в прошлый раз?
– Я не… не знаю.
– Мы сделали что-то лишнее?
– А! Нет. Ничего лишнего.
Мира вновь вспомнила, как они поцеловались. Как сталкивались их губы, а языки едва коснулись друг друга. Какой безумной она себя ощущала. Как потом посмотрела на Теодора, точно они оба спятили. Вероятно, Теодор имел в виду не только поцелуй. Ещё он впервые коснулся Миры так откровенно и близко. Разумеется, лишним Мира это не считала.
Напряжение, наконец-то, выпустило из своих когтей. От блаженного марева облегчения хотелось застонать. Что-то стягивающее Миру внутри ослабло. Теперь присутствие Теодора рядом успокаивало.
– Перед каждой встречей мы не обсуждаем пределы допустимого. Ты не говоришь мне, чего хочешь, что мне сделать. Тобой управляю я. У этого только одна причина – ты не до конца знаешь, что тебе нравится. Ты дала мне свободу искать. Но не забывай: ты здесь не для того, чтобы терпеть неприятные для себя вещи.
– Нет! – перебила Мира. Почему его всегда нужно убеждать? – То, что ты сделал, было хорошо.
Мира внимательно вглядывалась в лицо напротив: она снова могла. Внутреннее сопротивление полностью утихло. Или вообще осталось в другой комнате.
– Мы здесь играем в «я главный», только пока ты сама этого хочешь. Главная здесь всё же ты. Понимаешь, как это работает?
– Я понимаю. Всё в порядке. Просто, как ты уже заметил, случаются плохие дни.
Если это объяснение его устроит, она готова с его помощью замять неудачный разговор. Всё лучше, чем говорить о том, чему Мира сама не находила объяснения. Она не знала, что с ней случилось сегодня.
Позже. Как говорила Скарлетт О'Хара: «Я подумаю об этом завтра».
Мира подвинулась к Теодору ближе. Незаметно, чтобы не спровоцировать в нём даже внутренних протестов. Теодор не возразил: «его стены» не заподозрили угрозы. Пауза в их беседе говорила за себя: сейчас озвучат что-то важное, сокровенное. Миру не торопили, давая собраться с мыслями.
– Твои клиентки всегда сами просят то, чего хотят?
Теодор колебался с ответом. Наверное, непрофессионально разглашать такие конфиденциальные детали. Но разговор должен был успокоить Миру, а после неудавшейся сессии Теодору заметно хотелось помочь ей.
– Обычно они чётко знают, чего им хочется, и приходят за определёнными вещами.
– Что просят? Например.
Теодор поставил свою чашку с кофе на стол.
– Одна дама любит служить в качестве мебели. Другая – порку гениталий.
– То есть, они просто говорят прямо о своих желаниях, получают и уходят? Так это происходит?
– Именно.
– Человек побыл столом, и на этом всё?
– Мира, – Теодор улыбнулся. – Я мог бы вдаться в подробности человеческой психики, или рассказать о способах самореализации через подчинение, ролевые игры и садомазохизм. Или расписать тонкости удовольствия от физического подавления и от ощущения превосходства над собой. Но я просто отвечу: людям нравится всякое. Не осуждай их. Кому-то и твои фантазии покажутся дикостью или скукой.
Мира осуждала этих женщин совершенно по другой причине. Да они же просто идиотки, не понимающие, что теряют.
– А как же контакт с тобой? И атмосфера. Это ведь самое интересное.
Теодор со знанием дела усмехнулся, но промолчал.
Возможно, всем этим женщинам Теодор просто не нравился. Они относились к нему как к инструменту, помогающему достичь желанного. Получили и ушли. Причин тут задерживаться у них не было.
