Наталия Алексеева "Последнее безбашенное лето"

– Мика, тебя тут убить или выйдем? – процедил я.

– Гера, я не понимаю, в чем проблема, – снова улыбнулась Окси. Совсем по-кошачьи. – Ну, приведи ты ему эту девочку, пусть мальчик порадуется! – И она потрепала Мику по крашеным патлам.

И у меня тут же отлегло.

– Постарайся для лучшего друга, Герыч! – Мика снова подставил голову под Оксанкину ладонь.

– Хорошо, договорились!

– Все слышали? Герыч обещал освободить для меня принцессу! – гаркнул Мика, перекрикивая музыку.

– Как Шрек Фиону, – засмеялась девчонка на соседнем ящике.

– А ты будешь моим ослом, Мика! – подхватил я.

И воспользовавшись тем, что все загалдели, перевирая на разные лады мультяшные приключения, потянул Мику на выход:

– Выйдем, поговорить надо!

Спотыкаясь в темноте о строительный и прочий мусор, который все же скопился за много лет, мы вышли из дома. Наступила уже самая настоящая летняя ночь. Серп луны дрожал в густой полупрозрачной синеве, вокруг него мерцали редкие звезды. Если бы не громкая музыка, орущая из пустых окон «бункера», я уверен, можно было бы услышать соловьиные трели. Соловьи всегда заливаются в самом начале лета, а потом пропадают куда-то. И предрассветную тишину нарушают только кукушки.

– О, блин, холодно! – поежился Мика. – Чего звал?

Я помолчал, глядя, как он обхватывает себя руками. Ну да, реально, в футболке должно быть прохладно. Закурив, я протянул Мике пачку.

– Ого, – обрадовался он. – Чем оправдана такая щедрость?

– Хорош кривляться, Мика, – осадил я.

– Ну, так чего хотел?

– Завязывай к Окси подкатывать!

Мика глубоко затянулся и выпустил в синее небо тонкую струйку дыма.

– Ревнуешь? Так у вас что-то было? А?

Я оценивающе смотрел на него, окутанного ночной дымкой, с огненно-красным огоньком в руках, и раздумывал, стоит ли его посвящать в нюансы своей личной жизни.

Вообще-то мы с Микой никогда ничего друг от друга не скрывали. Он молчаливо поддерживал меня, когда развелись мои родители и не отпустил ни единой шутки на эту тему за все два с половиной года. Прошлым летом он лил сопли, рассказывая мне, как его отшила девчонка, с которой он встречался два месяца, и я выслушивал одну и ту же историю в сотый раз и не останавливал, понимая, что ему надо выговориться.

Но только я открыл рот, чтобы поделиться с Микой своими переживаниями по поводу Окси, как вдруг неподалеку мелькнул узкий электрический луч света. Кто-то приближался к «бункеру»!

Быстро погасив сигарету, я приложил палец к губам и показал Мике на темную фигуру, которая ломилась сквозь заросли прямо к нам. Электрический луч метался по ветвям и траве, выхватывая то тут, то там неподвижные заросли репея и высокие зонтики борщевика.

Мика присвистнул и потянул меня обратно в дом.

– Эй, к нам гости! —заорал он, как только оказался внутри. – Глуши колонку!

Все заткнулись, вырубили музыку, и сразу наступила леденящая тишина.

– Посмотрим кто там? А потом посмотрим, что с ним делать, – хохотнул Мика.

Все напряженно уставились на пустой дверной проем. Я плюхнулся на диван рядом с Оксанкой.

– Не бойся, – прошептал и взял ее за руку.

Она улыбнулась и руку не отняла. В темноте ее глаза казались темными, почти такими же, как волосы, но я-то знал, что они зеленые. И что на плече, почти на лопатке, под толстовкой прячется маленькая голубая бабочка. И кожа у Окси мягкая и гладкая. И волосы пахнут какими-то тропическими фруктами. Я машинально наклонился к ее голове, но ее волосы пахли кокосом, и от неожиданности я поморщился. Наверное, за год, что мы не виделись, она сменила шампунь. Бывает. И тут она повернулась ко мне, и ее лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах.

– Соскучился? – одними губами прошептала Окси и улыбнулась так, как могла только она одна. Заманчиво и волнующе.

И только я потянулся, чтобы обнять ее, как в дверях показался темный силуэт.

– Кто здесь?! – заорал незнакомец, шаря лучом фонарика по лицам.

Закрываясь от него растопыренной пятерней, я с сожалением поднялся с дивана.

– Тебе чего надо? Вали нахрен отсюда!

– А ну пошли вон, малолетки! – еще громче заорал незваный гость и погасил фонарик.

– Ага, сейчас, – ухмыльнулся я, заступая ему дорогу.

Он был примерно одного со мной роста, стоял в проеме двери, за спиной у него светлела летняя ночь, а в доме было довольно темно,  поэтому я не смог разглядеть его лицо. Но увидел, как он полез во внутренний карман и вытащил какой-то предмет, не больше ладони. Потом послышался шум, словно незнакомец, решив закурить, чиркает спичкой. Но вдруг он резко взмахнул рукой, и я, привычно пригнувшись, на автомате выдал хук справа. Не в полную силу. Но мужик покачнулся и шлепнулся на задницу. Я склонился над ним:

– Слушай, извини, рефлекс!

А через секунду позади меня раздался оглушительный хлопок. Девчонки завизжали.

Незнакомец шарахнулся, вскочил на ноги и выхватил из внутреннего кармана пистолет. Теперь уже шарахнулся я.

– А ну пошли вон! – снова заорал незнакомец, потрясая пистолетом.

Не став дожидаться, когда он начнет шмалять, я подскочил к Оксанке, сдернул ее с дивана и поволок к окошку. Мика рванул следом. Глядя на нас, все остальные тоже бросились врассыпную.

Пустых окон оказалось предостаточно, и все выпрыгивали наружу. Но пришлому террористу не терпелось очистить помещение. Он решил ускорить наше бегство и выстрелил. В бункере началось светопреставление: девчонки оглушительно визжали, мужик снова выстрелил, раздался очередной громкий хлопок, яркие искры посыпались во все стороны, в углу загорелось какое-то хламье.

Перемахнув через подоконник, я поймал Окси, крепко сжал ее ладонь, и мы побежали. Не разбирая дороги, я тащил ее сквозь кусты и высокую траву. Но достигнув лесной опушки, мы остановились и взволнованно уставились друг на друга.

– Какой-то сумасшедший псих! – тяжело дыша сказала Оксанка.

Волосы ее растрепались, челка свесилась на лихорадочно блестящие в ночном сумраке глаза.

– Он в нас стрелял! – От волнения Оксанка прикусила губу.

Я кивнул. Но, отдышавшись и прокрутив в голове события, вдруг догадался:

– Он стрелял из ракетницы!

И когда понял, что нас выкурили с насиженного места вполне безопасной игрушкой, то расхохотался. Мы с Оксанкой стояли вдвоем в лесу за поселком, и я хохотал, как безумный, и не мог остановиться. Глядя на меня, Окси тоже начала смеяться. Тогда я схватил ее и, крепко обняв, повалил в густую, высокую осоку.

– Ты не забыл? – задыхаясь, теперь уже от моего поцелуя, прошептала Окси. – Ты скучал? Ты ждал?

– Конечно, – прошептал я в ответ.

Конечно, я ждал! И надеялся. Очень сильно надеялся. И поэтому в моем кармане, сложенные гармошкой, томились штук десять презервативов.

Летнее ночное небо расстилалось серо-голубым бархатом. Узкий серебряный серп на нем почти незаметен. Мы лежали в траве, и моя рука, на которой покоилась Оксанкина голова, уже почти ничего не чувствовала, а земля оказалась довольно холодной. Я раздумывал как бы поделикатнее завершить свидание и, наконец, подняться на ноги. Как вдруг небо над нами прочертила стремительная черная тень. Оксанка вскрикнула и вскочила.

– Что это было?!

– Летучая мышь. – Я поспешно натянул спортивки и толстовку. – Не бойся!

– Ой, нет, а вдруг она кусается?!

Опасливо оглядываясь на небо, Оксанка оделась, прошлась руками по растрепанным волосам.

– Ты ведь защитишь меня, Гера? – вернулась она к своей кокетливой манере.

– Конечно.

Я притянул ее к себе, чмокнул в губы.

– Ты сильный. – Оксанка пощупала мою руку. – С тобой не страшно!

– Да? – ухмыльнулся я. – А еще какой?

Она склонила голову и задумчиво заглянула в глаза.

– Ты надежный! Правда? На тебя можно положиться, ты хороший парень. Знаешь, сколько козлов вокруг? А ты не такой, Гера, ты не предашь!

– Не предам, – как эхо самоуверенно повторил я.

Возвращались в поселок мы уже под утро. Когда свернули на улицу, к Оксанкиному дому, из-за кустов прямо на нас выскочил Мика.

– Придурок, – заорал я, но он лишь глупо ухмыльнулся.

Вот совсем не ожидал встретить Мику сейчас, так поздно, особенно после всего, что произошло между мной и Оксанкой. И меньше всего мне хотелось видеть кого-то кроме нее. Но Мика бесцеремонно вклинился между нами.

– Вот вы слились, когда этот черт в бункер завалился! А оказалось, что это хозяин! – не глядя на мое недовольное лицо, радостно провозгласил Мика.

– Ну и в чем прикол, Мика? – проворчал я, оттесняя его от Оксанки и снова обнимая ее за талию.

– А как ты теперь для меня соседку в бункер приведешь?

– Значит, перебьешься!

– Ну понятно! – Мика сморщил конопатый нос.

– Что тебе понятно?! – Я выпустил Оксанку и развернулся к приятелю.

– То, что ты, Герыч, хозяин своему слову! Захотел – дал, захотел – забрал!

– Вот так, да? – На мгновение я задумался. – Тогда можешь в общий чат скинуть, что отвальная этим летом, как обычно, будет в бункере! А с девчонкой я тебя еще раньше познакомлю!

– Вот это разговор! – обрадовался Мика.

– Ладно, мальчики, мне пора! – Оксанка сделала ручкой и исчезла за калиткой.

Разочарованный отсутствием прощального поцелуя, я посмотрел, как она поднимается на крылечко своего дома, и повернулся к Мике.

– Приведу я тебе твою принцессу! Только возле Окси больше не отсвечивай!

– Оки! – обрадовался Мика.

– Ее, кстати, Светлана зовут, – сказал я и протянул Мике на прощание руку.

Мы обменялись рукопожатием, и я потопал домой.

Бабушка уже спала, а на столе меня ждали толстенькие, но уже совсем холодные оладьи. Я запихнул одну в рот и выглянул в окно. На соседнем участке стояла гробовая тишина. И даже окошко в башенке наверху не светилось. Я отпустил край занавески, и в последнее мгновение заметил, что в том окошке мелькнул светлый силуэт. Или мне померещилось в темноте?

Глава 4. Нет, мне не слабо!

На следующее утро меня разбудил разгневанный крик:

– Что это, Геранька?! Я тебя спрашиваю, что это такое?!

Я с трудом разлепил веки, и, щурясь, взглянул на бабушку. В ярком ореоле солнца она возвышалась над моей кроватью, словно разгневанный архангел. Но вместо огненного карающего меча, она потрясала моими спортивками. Я натянул одеяло на голову.

– Дыра! – продолжала вопить бабушка. – Откуда такая дыра?!

– Собака соседская порвала, – спросонья я еще не слишком хорошо соображал.

И тут же почувствовал, как прохладные пальцы, откинув край одеяла, словно медицинскими щипцами крепко стиснули мою лодыжку.

– Срочно собирайся! – после недолгого осмотра скомандовала бабушка.

Но я проигнорил нелепое, с моей точки зрения, требование, и она сдернула одеяло целиком. Я сел, но глаза мои остались закрыты.

– Конкретнее можно? Куда собираться?

– В больницу! Делать уколы от бешенства!

– У нее есть паспорт, – сказал я, снова заваливаясь в постель и укрываясь. – И прививки.