В тот день я понял, что можно зарабатывать на жизнь этим ремеслом и жить безбедно. Кроме того, поэзия может лечить душу, призвать к справедливости. Я нанялся в помощники к одному из приближенных ко двору поэтов и в течении нескольких месяцев достиг хорошего уровня в сочинении кыта. Я также совершенствовал свое умение в сочинении газели.
– Прочти что-нибудь для меня, давно не слышал красивую речь, – перебил его Салим.
– Эту газель я сочинил 15 лет назад и посвятил прекрасной незнакомке, случайно увидев её на рынке Ордакента. Она сидела в красивом паланкине, который слуги несли вдоль рядов с тканями.
В зеркале сердца отражен
Прекрасный образ твой,
Зеркало чисто, дивный лик пленяет красотой!
Как драгоценное вино в прозрачном хрустале,
В глазах блистающих твоих
Искрится дух живой!
Воображение людей тобой поражено,
И говорливый мой язык немеет пред тобой.
Освобождает от петли главу степная лань,
Но я захлестнут навсегда кудрей твоих петлей!
Так бедный голубь, если он привык к одной стрехе,
Хоть смерть грозит, гнезда не вьет под кровлею другой.
Но жаловаться не могу я людям на тебя,
Ведь бесполезен плач и крик гонимого судьбой.
Твоей душою дай на миг мне стать и запылать,
Чтоб в небе темном и глухом сравниться с Сурайей!
Будь неприступной, будь всегда, как крепость в высоте,
Чтобы залетный попугай не смел болтать с тобой!
Будь неприступной, будь всегда суровой, красота!
Дабы пленяться пустозвон не смел твоей хвалой!
Пусть в твой благоуханный сад войду лишь я!
И пусть найдет закрытым вход гостей осиный рой!
– Да, красиво! Машаллах! Всевышний наградил тебя великим даром!
– Благодарю, мой уважаемый спаситель, но иногда мой дар приносил мне страдания, муки и преследования, – Абдулл вздохнул, посмотрел на заволакивающееся тучами небо и оглянулся на возгласы и шум в караване. Там царила суета, слуги и погонщики быстро укладывали вещи на верблюдов, и накрывали тюки войлочными накидками.
– Дождь собирается, – Салим направился в сторону каравана, на ходу сказал: – Продолжим беседу в следующий раз.
Осенний моросящий дождь не стал помехой каравану, и они продолжили свой путь. Салим, укрывшись от дождя промасленной накидкой, ехал в хвосте каравана, размышляя о предстоящей дороге. Этот маршрут ему не был знаком, но он собрал всю информацию заранее. Расспрашивал купцов, побывавших в Кашгаре, читал труды арабских географов Ибн Хордадбеха, Аль Макдиси и, конечно, тюрка Махмуда Кашгари – уроженца Кашгара, проделывавшего этот путь не раз.
До непредсказуемого Торугартского горного перевала в горах Тэнри-тау оставалось еще два перехода. Дорога вела в гору и идти стало тяжелее, верблюды сопели в узкие щелочки-ноздри, лошади и мулы то и дело шарахались от скатывавшихся со склонов камней. Окружающий ландшафт стал более суровым. Местный проводник, нанятый в ближайшем селении, предупредил, что тут полно хищников – волков, шакалов, медведей. Особенно нужно быть осторожнее ночью! Его предупреждения стали реальными, когда люди увидели белые кости, в большом количестве разбросанные среди камней. Все притихли, даже всегда шумные музыканты перешли на шепот и стали чаще оглядываться по сторонам. Вооруженные тюрки-кочевники, нанятые Салимом для сопровождения и охраны, разъехались в разные стороны.
Перед самым перевалом к Салиму прискакал охранник и сообщил, что навстречу им движется караван из Кашгара. Салим решил выехать к нему, поприветствовать лично и расспросить о дороге. Некоторое время спустя он увидел клубы пыли на дороге в ущелье. Впереди ехал на белом, богато украшенном верблюде купец, по виду хорезмиец, который тоже, видимо, был предупрежден о встречном караване. Они поприветствовали друг друга на согдийском языке. Хорезмиец предполагал, что Салим будет расспрашивать его о дороге и других темах путешествия и сразу сказал, что они собираются сделать привал и пригласил его к себе в шатер, для беседы за трапезой и добавил:
– И вам советую отдохнуть перед прохождением перевала.
Салим принял приглашение и отдал указание сделать привал.
Возвращаясь от хорезмийца, Салим зашел в палатку к Абдуллу и предложил продолжить беседу.
– Наверное, не одно женское сердце ты ввел в смущение своими стихами, – начал разговор Салим, перебирая четки из лазурита.
Абдулл мгновение молчал, как будто вспомнив свои приключения.
– Конечно, женское сердце более восприимчиво к красивому и душевному слову, – тихо начал разговор Абдулл. – Однако мне всегда приходилось думать, не вызовут ли негодование мои сочинения со стороны их братьев, мужей и отцов. Однажды я был приглашен на праздник жертвоприношения в дом хакана Джента и увидел в окне прекрасные черные глаза, с любопытством выглядывающие из-за занавески. Я решил обратить на себя внимание незнакомки и прочитать лучше свои стихи. Когда дошла очередь до меня, я встал на небольшую скамейку, и, обращаясь в сторону окна, громко и нараспев произнес свое сочинение:
Коль с лица покров летучий ты откинешь, моя луна,
Красотой твоей будет слава солнца посрамлена!
Сбить с пути аскета могут эти пламенные глаза,
А от глаз моих давно уж отогнали отраду сна!
И давно бразды рассудка уронила моя рука!
В большой комнате приемов, где проходило веселье, воцарилась тишина, гости стали перешептываться между собой. Какая неслыханная дерзость! Произносить стихи, не обращаясь к хакану, и не восхвалять его самого и его заслуги! От зорких глаз придворных нельзя было скрыть, кому предназначались эти слова. Через некоторое время, отозвав меня в темную комнату, слуги набросились на меня, накинули мешок на голову и, надавав мне тумаков, вытолкали из цитадели. Бродяга-стихоплет посмел признаться в чувствах дочери хакана! На рынках города на меня показывали пальцем и смеялись, а мальчишки бежали за мной следом, кидали камни, обзывая выскочкой и проходимцем! Ночью мне пришлось покинуть этот город.
В этом мире глупцов, подлецов, торгашей
Уши мудрый, заткни, рот надежно зашей,
Веки плотно зажмурь – хоть немного подумай
О сохранности глаз, языка и ушей!
Абдулл закончил почти шепотом своё рубаи.
– Как далеко ты путешествовал в поисках благодарных слушателей и ценителей поэзии? – Салим решил отвлечь его от невеселых мыслей.
– Дальше Мерва не бывал, в тех краях безраздельно властвуют персидские мастера изящного слова. Мой персидский не так хорош, но я мечтаю посетить Багдад, увидеть их богатую библиотеку, обучиться разным наукам. Ведь там живут и работают много наших соплеменников.
– А как принимают оседлые тюрки твой дар? Ласкают ли им слух стихи на караханидском и карлукском языках?
– Да, простой народ с интересом внемлет, они воспринимают мои стихи как продолжение традиций степных сказителей-акынов. Особенно живо они реагируют на мои обличительные тексты об алчных правителях и глупых придворных. Но их ханы не особо жалуют меня и достойно не оплачивают мое ремесло. И вообще я стал задумываться об уединении от мирской суеты, хочу заняться чистой поэзией и самопознанием.
– Я расслышал в твоих словах идеи суфийского братства. – Салим удивленно взглянул на Абдулла и добавил: – Не рановато ли, брат, ты уходить в дервиши?
– Я могу объяснить Вам свое отношение к происходящему вокруг нас.
По всему было видно, что Абдулл готов отстаивать свою позицию. За долгие годы скитания и общения с многочисленными собратьями по ремеслу он стал опытным полемистом.
– Оглянитесь вокруг! – продолжил он горячо. – Люди потеряли доверие к муллам, к правителям, которые пекутся только о своем благе и угнетают простой народ. Все больше правоверных находят истину в индивидуальной молитве и созерцании. Суфийские святые призывают к смирению, принятию реальности и своим примером самоотречения и самоочищения способствуют массовому распространению нового учения в среде оседлых и кочевых тюркских народов.
– Но я всегда надеялся, что человеческий разум и исламские законы приведут к установлению справедливости в обществе, – не согласился Салим.
– Уважаемый, разумом в нашем несовершенном мире злоупотребляют как раз те, кто должен мир делать лучше, сегодня везде царит духовный беспорядок. – Абдулл в упор посмотрел на Салима. – Вот скажите мне, куда Вы стремитесь? К чему? По какому пути следуете и ради чего? Какими средствами достигаете богатства и благополучия?
– Я для начала хотел бы напомнить тебе, как мусульманину, хадис о торговле. – Салим был спокоен и не поддавался напору Абдулла. – Справедливому торговцу не воспрепятствуют войти через любые ворота Рая, так было сказано Пророком. Теперь скажу о своем жизненном пути. Я мечтаю посетить все четыре стороны света, страны Сун, Индию, Византию и Страны Магриба, Аль Андалузию, Мекку и Медину, северные холодные страны славян, булгар и хазаров. Не из праздного любопытства, а с целью изучения и получения новых знаний о торговле и людях. Наш Пророк сказал, что стремление к знаниям – это обязанность каждого мусульманина. Кроме этого, я желаю распространять сведения о моем городе и народе, о нашей культуре, традициях и обычаях. Возможно, ты знаешь, что за пределами Мавераннахра нас, тюрков, воспринимают как народ воинов, занимающийся захватом чужих земель и имущества. Многие правители Востока и Запада предпочитают нанимать тюрков исключительно на военную службу. Даже на невольничьих рынках самыми востребованными являются тюркские рабы, из которых воспитывают лучших воинов.
– Это так, к сожалению, – ответил Абдулл, утвердительно покачав головой.
– Я хотел показать своим ремеслом купца, что мы, тюрки, можем не только воевать, но быть хорошими музыкантами, поэтами, учеными и торговцами. Даст Аллах, эти времена наступят! Ведь торговлей, культурой и дипломатией можно завоевать намного больше стран, чем мечом. Не так ли? – Салим хитро взглянул на Абдулла.
– Завоевать? О Аллах! – Абдулл вздохнул. Он не собирался переходить на шутливую манеру Салима и добавил: – Это все суета мирская, алчность торговцев, это в конце концов приведет к катастрофе!
Кто богатством дом набил,
Тот Всевышнего забыл,
Тот кто «Все мое!» сказал,
Ворону подобен стал,
Он в грязи мирской погряз,
Страшен будет судный час!
Салим почувствовал, что разговор заходит в тупик, поднялся с ковра и раздраженно произнес:
– Ну, на сегодня хватит споров, впереди трудный перевал, отдыхай.
Абдулл собирался еще что-то добавить и произнести свои рубаи о смысле жизни и трагедии реальности, но видя, что Салим не желает продолжать, замолчал. Перед сном Салим обошел стоянку, проверил людей, животных и особенно своих «небесных» лошадей из Ферганы. Ночь прошла под звуки воя горных шакалов и топота копыт лошадей охранников, стерегущих караван.
Когда солнце осветило горные вершины Тэнри тау, они уже были в пути на перевале, а караван хорезмийца отправился в противоположную сторону еще до рассвета. После преодоления двух фарсахов поднялся ветер и заморосил дождь. Салим вспомнил, что проводник говорил, что погода здесь может меняться непредсказуема.
– Да, невеселое место, – вслух подумал Салим.
Тут к нему подскакал Хасан и, осадив коня, выкрикнул:
– Хозяин, господин – голос его был тревожным.
– Что случилось?
– Вашего гостя, господина Абдулла, нигде нет!
– Что!? Он что, отстал от каравана?
– Нет, господин, я был последним, кто покидал стоянку.
– Куда он мог пропасть? Ты проверил среди тюков, ящиков, мешков?
– Да, конечно! И его мулла тоже нет!
Странно, куда он мог деваться? У Салима мелькнула мысль: не отправиться ли на поиски Абдулла? Однако опыт бывалого путешественника подсказывал ему, что этого не следует делать. Караван должен продолжить свой путь. Вспомнив последний их разговор, он с досадой подумал, что поэт решил отказаться от путешествия в Кашгар. Да, да, именно так. И сейчас он возвращается с караваном хорезмийца.
Салим натянул поводья, лошадь встала, как вкопанная. Конечно, он решил это давно, просто искал удобного случая. И тут кстати оказался встречный караван. Салим начал припоминать, как Абдулл несколько раз расспрашивал его, что их ждет в Кашгаре и других землях страны Сун. Каков стихоплет! Хитер! Решил все заранее и, возможно, специально в последнем их разговоре вел себя так нагло и вызывающе! А ведь еще читал свои рубаи, прикрывался шкурой дервиша-суфия! Салим усмехнулся, как он мог поверить такому человеку?
Весь переход через ущелье Салим был немногословен, отдавая лишь короткие приказы слугам. Он старался скрыть своё расстройство. Между тем погода на перевале постоянно менялась, даже в какой-то момент Салим подумал, что вот-вот пойдет снег, но ветер разогнал темные тучи и погода прояснилась. Караван благополучно преодолел опасный участок пути, до Кашгара им осталось идти пять фарсахов. Салим успокоился и переключился на другие заботы. Его волновало предстоящее прибытие в Кашгар, он отправил вперед слугу, чтобы тот предупредил управляющего гостиного двора об их приближении.
4 глава
КАШГАР – ТУРФАН
«Все то, что было дорого, оставь —
В чужих краях отыщешь утешенье,
И стойким будь и Бога славь,
Жизнь не познаешь, не познав лишенья»
Мухаммад аль-Шафир
