Медицинского Института: Батаев Расул Ахмедович». Она была приоткрыта и по доносящимся оттуда голосам я понял, что там проходит что-то вроде собрания.
– Посидим где-нибудь тогда? – рассеяно предложил я, вспомнив, что видел буфет на первом этаже.
– Да можем и тут постоять, если хочешь. Мало ли, упустим его – и приходили зря, считай.
Мы прождали какое-то время, и это было довольно неловко. Несмотря на то, что нам удалось поладить сразу же после знакомства, мы все еще были на стадии притирки. Первое впечатление вполне может оказаться обманчивым как для него, так и для меня. В глаза сразу бросалось некое сходство в поведении, ведь иной непохожий на меня человек стал бы много разговаривать, пытаясь заполнить эти некомфортные паузы. Люди редко осознают – или же их редко волнует – что меня намного сильнее тяготит пустая болтовня, нежели нависшая тишина. Видимо, с Арби так же.
Голоса из-за двери стали приближаться, и оттуда вышло с дюжину мужчин и женщин. Судя по халатам и костюмам, я решил, что это преподаватели института. Проводив их всех взглядом, я осторожно заглянул в кабинет, и увидел, что кто-то там все же остался. Приглядевшись, я узнал в собеседнике Расула Ахмедовича своего дядю Сулеймана.
– …потому что в этом году его хотят сделать максимально серьезным! Тот, кто это придумал, на самом деле, большой энтузиаст… – говорил Расул Ахмедович и, едва завидев меня, отвлекся от разговора. – Чем могу помочь?
Сулейман обернулся.
– Да это же Саид! – громогласно объявил он.
– Ничего себе! – тотчас вскочил Расул Ахмедович. – Это Саид?! Вот этот вот здоровый мужик?! – он подошел ко мне и приобнял по-чеченски. – Да уж, не ожидал я увидеть такого здоровяка!
– Да не такой уж я и здоровяк, – смущенно улыбался я, приспустив глаза.
– А что поделать? Я-то видел тебя вот таким малышом в последний раз! – он установил ладонь на уровне своих коленей. – А теперь ты больше меня!
– Ну, Расул, быть больше тебя не так-то сложно! – хохотнул Сулейман и с оглушительным треском схватил меня за плечи.
– Это Арби, – представил своего спутника я.
Арби тихонько вошел за мной в кабинет и поздоровался с ними. Сулейман вдруг заторопился, вероятно поняв, по какому делу я пришел.
– Расул, ты мне и одного слова не дал сказать, наверное, боялся, что если я не дослушаю тебя, то обязательно откажусь. Но как только я услышал про эту инициативу, у меня не возникло никаких сомнений в том, что я хочу в этом участвовать!
Я не понимал, о чем они говорят, но увидел, как Расул Ахмедович удовлетворенно выдохнул.
– Точно? Ты уверен?
– Да, мне только нужно будет немного подправить свое расписание, чтобы не возникало никаких проблем.
– Отлично! Только постарайся, чтобы это совпало со сроками начала сезона. Я ведь могу на тебя рассчитывать?
– ДА! – провозгласил Сулейман своим громким раскатистым голосом. – Ладно! Вы тогда тут общайтесь, а я пойду уже! Расул, – он поочередно обнимался с нами. – Не грузи их так, как грузил меня, ладно? Они тебе не скажут, но ты абсолютно невыносим!
Они рассмеялись, и Сулейман вышел. Я был удивлен их отношениями, ведь мой дядя был гораздо моложе директора, с которым общался как с ровесником. Было очевидным, что они знакомы с давних времен.
Расул Ахмедович был мужчиной в возрасте, старше моего отца. У него были прямоугольные очки в тонкой оправе, а на стройные руки, ноги, и выпирающий под рубашкой живот был надет строгий серый не застегнутый костюм. Он был гладко выбрит, а на его голове прямо посреди поляны седых волос обосновалась залысина.
– Так, садитесь, – устраиваясь в своем кресле, указывал нам на стулья он. – Напомнишь мне, Саид, кем вы с Арби друг другу приходитесь?
Он говорил уже серьезно, деловито, как если бы мой дедушка рассказывал о том, как правильно лечить простуду картофельными ингаляциями.
– Это… – я подумал, что было бы нагло вот так привести с собой друга, и потому меня в какой-то момент подмывало сказать, что это мой родственник. Тем не менее, лгать я не взялся. – Это мой друг.
Расул Ахмедович снял очки, и, улыбнувшись, сложил руки на столе как первоклассник за партой.
– Понял. У вас с собой все, что нужно?
– Да, – ответил я.
Мы положили на стол свои документы в файлах. Надев очки, он взял их и принялся изучать. Глядя на копию паспорта Арби, он задумчиво произнес:
– Абдуллаh не говорил, что с тобой будет друг.
– А он и не знал. Я и сам не знал, что Арби будет поступать сюда. А когда узнал, то решил, что неплохо будет взять его с собой.
– И правильно решил! – улыбнулся он. – Только, надеюсь, у тебя больше нет друзей, поступающих в наш институт.
Это было довольно хлестко, хоть и подавалось добродушно. Тем не менее, я слишком хотел как можно скорее отсюда уйти, чтобы заострять внимание на таких вещах. Правда, перед Арби мне стало немного стыдно.
– Так как твой деваш попросил меня вас не грузить, могу лишь сказать, что вы, считайте, уже студенты ЧГУ! Поздравляю вас! – торжественно заявил он и снова снял очки.
– Дел рез хийл, – хором сказали мы с Арби.
Я был удивлен тому, как быстро все прошло. Я, конечно, ожидал, что на это не понадобится много времени, но, тем не менее, спустя пару минут после того, как мы вошли в кабинет, мы с Арби встали и направились к двери, а директор, держа руки в карманах, провожал нас.
– Дома все хорошо? – спросил он, положив руку мне на спину. – Как отец? Мама?
– Да, все нормально, слава Богу.
– Тебя он сюда отправил, – недовольно нахмурился он. – А сам когда объявится?! Столько раз сюда приезжал, так и не увиделись мы с ним.
– Ну, вы оба уже занятые люди, а отец мой приезжает стихийно в основном. Последний раз он был тут, когда…
– Да, – сочувственно кивнул Расул Ахмедович. – У Висайта случилось горе. Это было ужасно. Мы ведь все с детства знакомы, я тоже знал его жену. Мы все в одной школе учились.
– Да, папа рассказывал. Он еще говорил о том, как вы всех пытались утащить за собой в мединститут.
– Ха! – рассмеялся директор. – Жук! Он, может, никогда этого не покажет, но будь уверен, что он жалеет, что не послушался меня! – он утер глаза. – Ладно, Саид, Арби, еще не раз увидимся с вами, больше не гружу!
После того, как наша аудиенция у директора завершилась, мы спустились и были вынуждены вновь протискиваться сквозь столпившихся у входа в корпус абитуриентов.
– Ты просто не представляешь себе, как я тебе благодарен за то, что ты помог мне избежать этих очередей, – сдержано говорил Арби, окидывая взглядом толкучку.
– Пустяки, – ответил я. – Ничего особенного в этом нет.
– Саид! – услышал я громогласного Сулеймана.
Он стоял, скрестив руки на груди и опираясь на свой заведенный автомобиль. Его широкая белая улыбка, казалось, отражает и отблескивает лучами палящего солнца. Он почти всегда носил спортивный костюм, в котором не будет холодно в середине осени, пусть на улице и разгар лета.
– Я чуть не уехал, но потом решил, что хочу рассказать вам, о чем я общался с Расулом!
Мы с Арби дошли до него. Автомобиль стоял прямо у шлагбаума, а парень, дежуривший на пропускном пункте, терпеливо ждал, когда Сулейман уедет.
– О чем же? – вопросительно уставился я на него.
– Он рассказал, что в этом учебном году будет организован какой-то обалденно серьезный футбольный турнир. Участвуют три университета. Сначала заруба будет между факультетами в каждом вузе. То есть чемпионом вуза будет команда только одного факультета.
Я глянул за спину Сулейману – парень, держа палец над кнопкой шлагбаума, натянуто мне улыбнулся.
– А дальше начнется межвузовская борьба – вроде как полуфиналы. Так как вузов в Грозном всего три, нормальных полуфиналов не получится, и потому еще не решено, как все это будет выглядеть дальше. Либо двум командам будет позволено представлять один вуз – что очень тупо даже звучит – либо все соперники проведут между собой по два матча и две команды, набравшие наибольшее количество очков выйдут в финал. Кстати, есть возможность, что он будет проходить на главной футбольной арене республики, но это еще обсуждается.
Признаться, такого шквала информации я от него не ждал. Я был в таком волнении от услышанного, что особо не разобрал всю эту канитель с проведением матчей. Я всегда очень сильно любил футбол, и такие новости были просто поразительны. Приезжая сюда, я предполагал, что тут вместо занятий по физкультуре можно будет выбрать какую-нибудь секцию. Будь то баскетбол, футбол или вольная борьба. Но такого беспрецедентного для Чечни турнира я никак не ждал.
– Ты много лет занимался футболом, Саид, и скорее всего тебе должно это понравиться! – самодовольно вещал он. – А ты как, Арби? Любишь футбол?
– Люблю, только я никогда им не занимался.
– Ну что скажешь, Саид?
– Да я просто поверить не могу, что здесь будет проводиться что-то подобное!
Сулейман хлопнул в ладоши, хвастливо приподняв подбородок.
– Я не сказал главное! Расул попросил меня тренировать какой-нибудь факультет из Медицинского Института! Но я еще не выбрал и не дал свой ответ.
– Все настолько серьезно, что у нас еще тренера будут? – ошарашенно продолжал я.
– Совершенно верно! Ну, что? Будешь рад, если тебя будет тренировать твой дядя?
– Да, конечно! А что с твоей группой?
– Что-нибудь придумаем, нестрашно. Буду совмещать или меня кем-нибудь заменят.
– Понятно. Ну, – широко улыбнулся я. – Мы поступаем на факультет стоматологии, так что выбирай его!
– Решено! – он по-ребячески потер руки и заговорил на чеченском. – Какие планы? Давайте домой подброшу.
– Давай, – быстро среагировал я, подмигнув парню, что уже устал дожидаться нас за пультом шлагбаума. – Садись, Арби.
Адресом Арби была улица Трудовая, дом сорок три, и я отметил для себя, что она крайне уютная. Она была прямо за многолюдным «Гранд Парком», но находилась как бы на отшибе от него, оканчиваясь крутым склоном над мелководной Сунжей.
Наверное, уюта добавляла атмосфера миниатюрного городка, где всего хватает. Длиннющий пятиэтажный дом, в котором жил Арби, нависал над проезжей частью, а со стороны двора, по всей длине сорок третьего дома, перпендикулярно ему стояло еще четыре коротеньких здания. Три из них также были жилыми, а одно – крайнее, что располагалось ближе к Сунже – было медицинским центром. В самом сорок третьем доме на первом этаже последнего подъезда был продуктовый магазин, и я приглядел еще один чуть поодаль, за медицинским центром. Тут были и банкомат с терминалом прямо на тротуаре, а пройдя вдоль одного из домов, стоящих напротив дома Арби, можно было наткнуться как на палатки с фастфудом, так и на окошки с шаурмой. Видимо, такое плотное инфраструктурное оснащение на небольшой площади и придавало улице какую-то самодостаточность и уют. Такие улицы меня привлекают больше, чем крупные известные достопримечательности. А жить здесь, вероятно, очень атмосферно. Я огляделся – фонарных столбов над улицей не висело, но лампы над дверьми подъезда присутствовали. Я второй раз за утро поставил себе цель посетить подмеченное место в городе.
Провожая Арби, я договорился встретиться с ним сегодня вечером после ифтара.
– Давай сами дома сделаем разговение водой и финиками, а вот когда увидимся, тогда и наедимся, – предложил я.
– Я сильно стараюсь не наедаться, но все равно заметано.
Когда Сулейман привез меня к дому ваши, я стал приглашать его зайти, но он с широкой улыбкой отнекивался и только просил передать приветствие всем домашним.
Ваша сдержанно, но с интересом воспринял новость о том, что Сулейман будет тренировать меня в университетской футбольной команде. А вот новость о серьезном футбольном турнире удивила его сильнее.
– Неплохо-неплохо, только вряд ли вам будут платить, как футболистам, тогда и смысла этим заниматься нет, – говорил он.
– Да ладно тебе. Интересно же все равно. Амир, вроде как, тоже играет в футбол у себя…
– Да, в ГГНТУ у них секция есть, играют. Видимо, тоже будут участвовать. Глядишь – друг против друга еще попадетесь.
– Ну тут загадывать рано… а где он, кстати?
– Они с Селимой поехали в магазин.
– Понял, ваша, я пойду посплю немного. Разбудишь меня на намаз?
– Да.
Сон во время поста – дозволенная и приятная мера, позволяющая не голодать большую часть времени. Такая роскошь, конечно, была доступна не всем, ведь большинство людей занято либо домашними делами, либо работой. Дядя Висайт в месяц Рамадан всегда брал себе отпуск. Он вообще когда угодно мог себе его взять, потому что занимал на работе руководящую должность. Где и кем он работал меня никогда не интересовало, да и окружающие сами об этом не говорили, так что эта тема теряла для меня какой-либо интерес.
В этот священный месяц я довольно часто спал днем, а родители меня за это не ругали, объясняя тем, что в будущем я еще успею сполна ощутить все испытания поста, когда не буду столь беззаботен, как сейчас. Постясь, я не мог сказать, что испытывал тяжелую жажду. Я по большей части испытывал голод, потому что всегда любил поесть, из-за чего в детстве был полным ребенком. Обмен веществ, доставшийся мне от отца, мог бы помочь мне сохранить полноту и сегодня, если бы я не взялся за себя три года назад. Лишние часы в спортзале на занятиях по футболу, а также преимущественно правильное питание позволяли мне держать себя в хорошей физической форме. Я был стройным и крепким, с объемными мышцами груди и плеч, но никогда не ставил себе цели выглядеть красиво или внушительно – я лишь хотел быть в крепком и здоровом теле. Мне нравилось это наивное ощущение постоянного пребывания наготове. Часто в автобусах сквозь мои мысли проносились различные возможные сценарии: автобус заваливается и грохается набок, а я благодаря своей сноровке и физподготовке по одному вызволяю застрявших пассажиров; бандиты захватывают всех пассажиров в заложники и во главе я – их спаситель, способный на быстрые атаки и грамотно использующий сильные ноги, выбивая автоматы у них из рук, и всякое такое.
Проснулся я от звука азана на моем телефоне. Я сел в заправленной кровати и пусто смотрел перед собой, вспоминая, где я нахожусь и какой сегодня день. Я не выспался. Хотелось поспать еще, но было нельзя, и поэтому я лишь прилег обратно, глядя в потолок. В комнату бесцеремонно вошел ваша и хотел было начать меня будить, но заметил, что я бодрствую. Когда он скрылся за дверью я встал, протер глаза и посмотрел в зеркало. Оттуда на меня глядело два покрасневших голубых под светом лампы глаза под нахмуренными густыми угловатыми бровями. Волосы были взлохмачены недавним сном, а нос немного помят из-за того, что спал я, погрузив лицо в подушку. На щеках, над и под губами прослеживалась редкая, ранняя и совсем еще зеленая щетина, которую пока и щетиной не назовешь.
Зевнув и потерев шею, я спустился вниз, застав домашних в хлопотах на кухне.
– Ваша, что ты делаешь? Давай помогу, – сказал я хриплым голосом, пытаясь перехватить у него из рук стулья, которые он расставлял. – Зачем их так много?
– У нас будут гости, – улыбнулась Селима, спешившая разложить еду на столе.
– А кто? Сулейман? Йохк деца?
– Да какой там, – послышалось бурчание Амира из кухни, который выкладывал очередную партию продуктов из пакетов на кухонном столе. – Друзья папины.
Ваша еще при жизни своей жены всегда помогал ей по дому. Тем более, если он принимает своих гостей. Он не позволял своей жене уставать из-за того, что он позвал к себе друзей. Теперь ее с ним нет, но привычки остались: он никогда не брезговал помощью по дому.
– Ты зануда, – весело отвечал он Амиру. – Тебе тоже никто не запрещает кого-то сюда приглашать!
– Я никогда никого не вожу!
– Я сказал, что водишь? – рассмеялся ваша. – Я только сказал, что тебе это не запрещено!
Предчувствуя их недовольство тем, что на ифтар я не останусь, я очень неловко, неаккуратно заговорил:
– Я бы хотел… я, наверное, хотел бы выйти… я только финики поем, ладно?
– В смысле? – продолжая копошиться в пакетах, спросил Амир.
– Ну я только воды попью и фиников поем, потому что потом поеду встретиться с другом. С ним и поедим.
– Ну, валяй. Дело твое.
Селима цокнула, недовольно взглянув на Амира.
