«Дура, – раздраженно подумал Мэтт, – сказал же – боги рассердятся!»
– Нет! Я должен сам! И Великим это понравится, я хочу заслужить право на Чертоги. Пожалуйста, Вархи…
– Ладно, энэ, – засмеялась жрица, – вечером отведу.
– Спасибо, – искренне обрадовался Мэтт и, подмигнув, добавил: – Повторим?
Повторяли они долго, но все когда-нибудь заканчивается, если это, конечно, не работа. То, что им еще не заинтересовался главный жрец этого Храма, было скорее случайностью, чем закономерностью. Рано или поздно он точно начнет выяснять, чем таким важным занят энэ и почему двор до сих пор не подметен, а стоки не прочищены. Мэтт иногда ловил на себе любопытные взгляды других рабов и недовольные – жрецов. Похоже, не было большим секретом, зачем он торчит в кладовке.
Мэтт вышел на улицу, пытаясь вспомнить, куда он вчера засунул метлу.
– Что ты тут делал, энэ?
Мэтт обернулся и расплылся в улыбке.
– Привет.
– Я задала вопрос, энэ, – не оценила его улыбки Мара.
У Мэтта было на редкость хорошее настроение, чтобы оправдываться перед малолетней жрицей.
– Подрастешь – узнаешь. Маленькая еще.
– Как ты смеешь со мной так говорить?
В голосе Мары неожиданно прорезалась сталь, и Мэтт опомнился – маленькая или нет, но она аштэ, так нельзя, – но исправить ситуацию не успел.
– Что тебе, младшая?
Мара обожгла Мэтта злым взглядом и поклонилась подошедшей Вархи.
– Ничего, старшая.
– Можешь идти.
Мара развернулась и, высоко задрав голову, двинулась в сторону госпиталя.
Кварки! Ссориться с маленькой жрицей в планы Мэтта не входило, и дело было не в том, что она могла нажаловаться старшим, а в том, что рыжая была живой, единственной настоящей в этом мире мертвых кукол. С ней было интересно.
– Будешь рядом с ней отираться – пожалеешь.
Мэтт изумленно моргнул и недоверчиво протянул:
– Шутишь? Она же маленькая, нашла к кому ревновать.
– Ты мой, энэ, запомни, – нахмурилась Вархи, – пока мне не надоест.
– Я свой собственный… – пробормотал Мэтт на нью-инглише и тут же добавил на эр-кхарском: – Да, аштэ, я понял. Кстати, ты не знаешь, за что вчера кшари наказали?
– Понятия не имею, какая разница?
– Его сильно наказали, он еле шел.
– И что?
– Тебе его не жалко?
Вархи дернула плечами, недовольно глядя на Мэтта.
– Кшари – слуги. Они должны подчиняться и выполнять приказы. Если наказали, значит, было за что.
– Ладно, – легко согласился Мэтт. Узнать про кшари было интересно, но важнее было отвлечь Вархи, не хотелось, чтобы у Мары были проблемы из-за него. – Тогда жду. Ты же отведешь меня к диким?
– Отведу! – Вархи махнула рукой, отпуская, и проворчала: – Ты мертвого поднимешь, энэ.
Мэтт довольно улыбнулся и уверенно пошел назад, в Храм. Его никто не остановил: Вархи направилась в госпиталь, а других жрецов внутри не было. Но Мэтт на всякий случай постоял, прислушиваясь и убеждаясь, что он один, а потом бросился к идолу Великой Мот, там, за постаментом, в нише, хранился ящик с ритуальными ножами. Не глядя сунул руку, схватил первый попавшийся и спрятал в пояс, старательно замаскировав клинок складками – бежать к тайнику было долго, проще еще один украсть. План пока не был четким, едва вырисовывался, но оружие точно лишним не будет.
Вархи появилась, когда Мэтт уже начал нервничать, недовольно поглядывая на Teйат. Звезда уже разделила день пополам и начала неспешно сползать вниз. Но Вархи пришла, не обманула, кивнула головой, приказывая следовать за ней и уверенно двинулась по тропе.
Кшари их появлению не удивился, поклонился жрице и мазнул равнодушным взглядом по стоящему рядом рабу.
– Он вымоет клетку, открой ему, – приказала Вархи.
Еще один поклон и пустой взгляд, и крылатый подошел к клетке.
Мэтт даже губу прикусил, стараясь не спугнуть удачу и рассматривая флотских. Старший, с нашивками майора, совершенно седой, был крупнее остальных и спокойнее, что ли, по количеству эмоций на лице, точнее, их отсутствию, он легко мог составить конкуренцию крылатым. Двое других на подходящего к клетке стража среагировали острее: вскочили и отошли в дальний угол. Один темнокожий, вроде капрал, а второй, полная противоположность первому, высокий блондин, может, даже альбинос, похоже, рядовой – Мэтт не очень хорошо разбирался в нашивках, но офицерские узнал, сотни часов виртуальных стрелялок даром не прошли.
Вархи, убедившись, что ее приказ выполнили, ушла. Кшари занял свой пост, только повернулся вполоборота, чтобы видеть пленников.
Мэтт набрал воды в ведро, подхватил тряпку и двинулся к клетке, громко бормоча себе под нос:
– Мыть или не мыть, вот в чем вопрос. Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье[26 - Уильям Шекспир. Гамлет, принц датский. Перевод Б. Пастернака. Правообладатель: ФТМ (https://www.litres.ru/ftm-2/?lfrom=174836202). Электронное издание 2008 г.]…
Пленники молча подвинулись, пропуская его в клетку. Не сказать, что внутри было грязно (видимо, флотские пытались выбрасывать мусор наружу), скорее, пыльно. Да и чувствовалось, что пленников в душ не водили. Хорошо хоть туалет им прямо тут не устроили. Мэтт поставил ведро и, не меняя интонаций, перешел от Гамлета к делам насущным:
– На меня не смотрите, отвечайте, будто друг с другом говорите. Можно французский, хинди, итальянский – я понимаю. Вы с флота, да?
Седой сообразил первым. Повернулся к капралу и невозмутимо произнес:
– Да. А ты кто такой?
– Неважно. Раб я. Вас искать будут?
– Ну, допустим.
– И когда найдут?
Мэтт встал на колени и принялся усердно тереть пол.
– Может, завтра, а может, через месяц.
– Вас убьют раньше. Нет месяца. Пять дней.
Мэтт опять переключился на Шекспира, неторопливо прополаскивая тряпку и давая флотским переварить информацию.
– С чего ты это решил?
– Вы жертва их богам. Скоро праздник.
– Парень, ты перегрелся?
Мэтт начал злиться. В его плане не было предусмотрено того, что флотские ему не поверят и что времени их убеждать у него не будет. Подвинул ведро, выпрямился и громко сказал, тыкая пальцем в свободный угол клетки:
– Я здесь уже год, и я видел, как они убивают. Если бы вас хотели сделать рабами, не держали бы тут. Хотите жить – слушайте меня!
И повернувшись к кшари, добавил на эр-кхарском:
– Не понимают, что надо подвинуться. Тупые. А я их языка не знаю. Ты тоже не знаешь, да?
Кшари уставился поверх их голов: разборки рабов его не волновали, главное, чтобы из клетки не выходили.
Мэтт зло прошипел:
– Вот этот вам горло и пережет. С удовольствием.
– И что ты предлагаешь? – невозмутимо поинтересовался седой. – Если ты не заметил, тут так просто клетку не откроешь.
Мэтт не зря все это время торчал неподалеку, рассматривая пленников. Дверь в клетку завязывали толстым плетеным ремешком – никаких замков или запоров, незамысловато и надежно, руками его не порвать, зубами тоже долго грызть придется. А ножом должно получиться.
– Вы с ним сможете справиться? – спросил вместо ответа Мэтт и тут же уточнил: – С крылатым. Так, чтобы помощь не позвал?
– С кем? – не понял капрал.
– Вон с тем разговорчивым перцем, что вас охраняет.
– Смогу, – кивнул седой и отошел в сторону, чтобы не мешать Мэтту домывать пол. – А почему он крылатый?
Мэтт изумился – они что, еще не видели? Хотя, может, и не видели: клетка стояла под плотным пологом из лиан, и кшари отсюда стартовать неудобно. Значит, это будет для них не самым приятным сюрпризом.
– Завтра ночью выбирайтесь из клетки и глушите этого. И ждите, без меня вы до сельвы не дойдете, – и твердо повторил: – Не сегодня. Завтра.
План наконец обрел внятные очертания. Седой уверен, что их найдут, а значит, надо уйти в сельву, подальше, и там ждать помощь. Это куда проще и спокойнее, чем захватывать корабль. А в сельву он их выведет: за полгода он тут все выучил – и тропинки, и где крылатые стоят, и куда они не суются.
На этот раз майор думал дольше, вероятно, прикидывая, для чего Мэтта к ним подослали и зачем так сложно втираться к ним в доверие.
– А тебе какой интерес в этом?
– Вы заберете меня с планеты.
Мэтт отжал в последний раз тряпку, окинул критическим взглядом не сильно изменившуюся клетку и, подхватив полное ведро, толкнул плетеную дверь.
– Подожди, – окликнул белобрысый, – так что ты про крылья говорил? Они у них что, правда есть?
Мэтт не ответил. Молча прикрыл за собой дверь, обошел клетку и выплеснул грязную воду на землю, а потом еще, повернувшись спиной к наблюдателям, старательно потряс ведро, заодно дернув свой пояс. Нож рыбкой скользнул вниз, скрываясь между лопухов – достаточно близко, чтобы, просунув руку между прутьев, до него можно было дотянуться. Поймал взгляд седого, убеждаясь, что тот заметил, и коротко кивнул. Оставалось только надеяться, что седой не принял его за сумасшедшего, с которым лучше не спорить.
Кшари, заперев клетку, вернулся на место. Мэтт несколько раз оглянулся, чтобы удостовериться, что крылатый ничего не заподозрил и не пошел копаться в лопухах. Ну и правильно, нечего там замечать, у энэ, если он не больной на всю голову самоубийца, не может быть ничего запрещенного. А Мэтт – приличный энэ, благоразумный, даже поклониться напоследок не забыл.
Идти в бараки было рано, до вечерней молитвы еще пара часов, возвращаться в Храм Великой Мот не хотелось, что он там не видел? Мэтт подумал и побежал вниз по тропинке.
Рядом с сейхой, обняв колени и уперев в них подбородок, сидела Мара. Мэтт тихо подошел и сел рядом.
– Чего притащился? Боишься, нажалуюсь?
– Нет, – качнул головой Мэтт, – ты не будешь. Я извиниться хотел. Я не должен так, ты аштэ, я энэ, прости. Мне правда стыдно.
– Ты не энэ, – буркнула Мара, – ты – дурак. Зачем ты таскаешься к Вархи? Если вас поймают, то накажут. А тебя вообще на алтарь могут отправить.
– Ну… – скорчил виноватую морду Мэтт, – она же велела, как я могу ослушаться?
– Пожалуйся эль-штэ, он верховный аштэ, он ее накажет, а тебя отпустит.
– Нет, – испугался Мэтт, только верховного жреца ему сейчас не хватало для полного счастья. – Я лучше сам с ней поговорю.
– Она неправильная, – нахмурилась Мара, – мы должны служить Великим и не отвлекаться на лишнее. Великая Мот ее не примет к себе после смерти.
Мэтт задумчиво посмотрел на дерево. Обсуждать подробности встреч с Вархи он не был готов: во-первых, Мара не парень, а во-вторых, ребенок еще. Может, по местным меркам ей до совершеннолетия и осталась пара лет, по законам его мира – ей еще в куклы положено играть.
– Полезли? – предложил Мэтт, кивая на сейху. – Интересно, как там ушу?
– У меня сегодня сыра нет, – ехидно сообщила Мара.
– Ничего, – усмехнулся Мэтт, – я тебя подсажу совершенно безвозмездно.
Драконята были на месте, только старший, тот, что покрупнее, с важным видом взгромоздился на бортик гнезда, высокомерно поглядывая на пропасть под ним. Взлететь, впрочем, не пробовал, дисциплинированно держал крылья сложенными.
Мэтт, наблюдая, как вышагивает маленький ушу, неожиданно вспомнил слова седого. Тот так уверенно сказал, что их найдут, пусть даже через месяц… Флот своих не бросает, а значит, рано или поздно появится, и можно, конечно, дождаться их в сельве, но кто сказал, что они просто их заберут, проигнорировав такую интересную планету? Особенно если предположить, что флотских изначально было не трое, а больше, но остальные до клетки не дожили. Отсутствием воображения Мэтт не страдал, и картинка взрывающихся Храмов встала перед глазами как живая. Еще какой-то месяц назад он бы постарался картинку задержать подольше, мечтая, как в этой огненной каше сгорают крылатые, но сейчас в мечту вплелась фальшивая, неправильная нота. И имя ей было – Мара. В Храмах не только крылатые, а ракеты не выбирают, кто достоин смерти, а кто нет.
– Мара, – осторожно позвал Мэтт, – скажи, а если здесь появятся корабли диких, вы что должны делать? Ну, может, у вас убежища есть или еще что-нибудь.
– Ты что? – беззаботно удивилась Мара. – Они тут не появятся, кшари их в космосе остановят.
Мэтт сильно сомневался, что есть такая сила, которая способна остановить боевой линкор, если тот решит не останавливаться. Крылатых он даже не заметит, как носорог не заметит роящуюся вокруг мошкару. Кшари, напав на корабль Лиги, подписали приговор своей планете и даже не поняли этого.
– Мара, понимаешь, если сюда прилетят дикие, то… – Мэтт замешкался, не зная, как перевести «война», он никогда не слышал здесь этого слова, – тут будет смерть.
Это слово тоже не очень подходило, особенно если его дословно перевести на нью-инглиш: счастье-в-вечности. Мэтт никакого счастья в смерти не видел, лишь кровь и хрипящий в горле воздух.
– Мэтх, – Мара взяла его за руку, – не бойся. Кшари смогут нас защитить, дикие не прилетят.
