Глава 12. МГНОВЕНИЯ, РАДИ КОТОРЫХ СТОИТ ЖИТЬ
Лето, как и во все последние годы, выдалось жарким. Во многих местах планеты бушевали пожары, поглощая в своей безжалостной раскаленной пасти все без разбора: леса, посевы, и даже целые поселения, вместе с живущими там людьми. Вода в Черном море, у берегов Крыма, прогрелась до двадцати шести градусов, и уже несколько недель подряд температура воздуха ежедневно зашкаливала за тридцать пять. Море привораживало и манило к себе той могучей волшебной силой, которую не понять и не объяснить известными людям словами. Оно манило к себе тех, кто жил от него далеко, за сотни и тысячи километров, и тех, кто жил совсем близко – у самого моря. Любители солнечных ванн жарились на солнцепеке, а сторонники холодка бултыхались часами в теплой морской воде, а, выскочив из нее, спешили укрыться под зонтами или совсем убегали с пляжа, чтобы укрыться от невыносимого зноя где-нибудь в прохладном помещении уютного кафе или своего пристанища.
Свои последние каникулы, перед окончанием университета Селина проводила вместе с Артемом в доме отца в Алупке.
Селина проснулась от приятного прикосновения и, открыв глаза, увидела загадочную улыбку Артема. Он поцеловал ее и, соскочив с кровати, выбежал из комнаты. Через мгновение он возвратился, держа руки за спиной, опустился у изголовья Селины на колени, приподнял простынь, прикрывающую тело любимой, и стал покрывать его нежными поцелуями. Потом слегка отстранился, протянул Селине букет белых роз, которые еще минуту назад прятал за своей спиной и стал читать стихи:
Просыпайся скорей, убирай одеяло!
Уж море проснулось и солнышко встало.
Уж солнечный лучик стучится в окошко,
Целуя твой носик и нежные ножки…
Лицо Селины озарила улыбка, закрыв глаза, она глубоко вдохнула аромат нежных роз и замерла в божественном мгновении, сердце переполнилось счастьем. «Ради таких мгновений стоит жить!» – подумала она. Селина обняла и поцеловала Артема, затем отстранилась, пристально поглядела на его родинку. Родинка была у него на шее, с правой стороны, по форме она напоминала маленький кленовый листок.
– Ты у меня помечен, не украдут! – улыбнулась Селина. – Твою метку далеко видно.
Забегая в ванную, она уловила манящий запах жарившейся на кухне картошки. Чистила зубы и улыбалась своим детским воспоминаниям, тем счастливым дням из ее унесшегося за горизонт детства. Запах жареной картошки… как она его любила… как она радовалась, учуяв этот родной запах, пахнущий домашним уютом! Больше всего на свете она любила субботы, именно те субботы, когда папа не был в морских походах, и находился подолгу дома, и из кухни по субботам доносился этот манящий, подогревающий аппетит запах, – запах жареной картошки.
Селина выбежала из ванной и залетела на кухню. Кто же это мог быть, как ни папа, это было его фирменное блюдо. И ни у кого оно не получалось так вкусно, как у ее папы – Валентина Яковлевича Смирнова. Селина ела жареную картошку во многих местах: и у друзей, и дома у Артема, и в московских кафе, но после папиной картошки все казалось подделкой.
– Доброе утро, папочка! Я тебя обожаю! – Селина повисла у отца на шее и поцеловала его колючую щеку. – Как хорошо, что сегодня суббота! Я узнаю субботу по запаху! Твоя жареная картошка – это объедение!
– Для меня суббота теперь каждый день – все дни нерабочие.
– Это же хорошо, папочка! Отдыхай, радуйся жизни! Сколько можно служить Родине? Теперь другие защищают мирный сон граждан, а ты отдыхай! – Селина произнесла слова, затронувшие воспоминания Смирнова.
– Ты смотри, помнишь, как я отвечал тебе в детстве, перед тем как уйти в плавание! – удивился Смирнов.
– Да, папочка, это врезалось в мою память!
– Скучаю я по морским походам, по моим сослуживцам, – с грустью сказал Смирнов, – иногда хочется оказаться с друзьями-подводниками в морских глубинах, окунуться в красоту подводного мира. Сросся я с морем, мне без него не жить.
– И никто тебя не гонит от этого моря, вот оно – рядом, погляди в окно! – Селина показала в сторону моря. – Хоть я и не подводник, но меня тоже влечет море. Влечет к себе с непреодолимой силой. Иногда мне кажется, что его запах и бесконечная водная гладь – это моя стихия. Мне хочется нырнуть в морские воды и скрыться в них навсегда! – Селина заговорила о море, и сразу же мысленно оказалась там, у моря. Ее опять переполнили эмоции, загорелись глаза. Она с усилием вырвала себя из состояния охватившей ее восторженности, немного помолчала, затем, поцеловав отца в щеку, произнесла нежно: – Что-то мне не нравится, что ты загрустил. С самого утра тоскуешь… Ну-ка, улыбнись, сейчас же! Выше нос!
– Ты забыла, что сегодня за день? – Валентин Яковлевич вопросительно поглядел на дочь.
Селина удивленно откинула голову.
– Прости меня, папочка! За своим счастьем я позабыла обо всем на свете.
– Сегодня уже десять лет, как нет твоей мамы, – грустно сказал Смирнов. – Время летит, как ветер, и ничего его не остановит.
В кухню вошел Артем. Он прекрасно помнил мать Селины, она была воплощением красоты. Даже он, будучи тогда еще ребенком, понимал, что она красива. По прошествии времени, когда Селина стала взрослеть, Артем заметил ее поразительное сходство со своей матерью. Хотя в ней присутствовали какие-то особенные черты, которых не было ни у отца, ни у матери.
Вскоре в зале на столике, накрытом скатертью, появилась картошка, салат из огурцов с помидорами, заправленный базарной сметаной, копченая колбаса и бутылка «Кагора». Уселись за стол.
– Царство небесное и светлая память нашей маме, – произнес Смирнов, – хорошей она была, и женой, и матерью. Жаль, что так рано ушла.
– И учительницей была хорошей, – сказал Артем, – только мы были непослушными учениками. Помню ее уроки истории, хоть и не всегда учил, а в памяти осталось многое. Умела она увлеченно рассказывать, так что в наших бестолковых головах отложилось много интересного.
– Допустим не у всех были бестолковые головы, – шутя, сказала Селина, – а некоторые, вдобавок к тому же, еще и учили.
Артем улыбнулся.
– А как тебе было не учить, ты до сих пор примерная ученица. И история тебе нравится.
– Я до сих пор не могу уснуть без чтения исторического романа, – улыбнувшись, подтвердила Селина.
Смирнов вдруг вспомнил прибытие в Балаклавскую бухту, на подземную базу подводных лодок, тот день, когда они из-за аварийной ситуации на своей субмарине задержались почти на целые сутки. И все это время жена прождала его в Севастополе, и, хотя она была не одна, вместе с ней своих мужей ожидали еще полсотни женщин, нервы у нее сдали. Откуда до них донеслись слухи, что с подводным крейсером, которым командовал Смирнов, было не все в порядке? Сколько позднее не пытался выяснить это Смирнов, ответа так и не нашел. Возможно, это было женское чутье. Во всяком случае, оповещать жен о случившемся с ними происшествии, никто не имел права, но откуда-то они узнали.
Тогда, в том походе, они чудом остались живы. Возгорание промасленной ветоши, произошедшее в одном из отсеков из-за нарушения техники безопасности, могло стоить жизни целому экипажу. Перед глазами Смирнова вмиг пронесся тот ужас, который царил на подводной лодке: огонь распространялся с неимоверной скоростью, поглощал драгоценный кислород, жизненно важный для команды подлодки, а взамен норовил заполнить все отсеки корабля едким дымом. Смирнов не растерялся, его уверенность, четкие команды, координирующие действия экипажа, спасли в тот поход жизни всему личному составу. Но, ступив на земную твердь, он не обмолвился ни словом о том, что случилось с ними под водой, не хотел, чтобы его жена волновалась и воображение съедало ее изнутри. И всей корабельной команде он приказал, чтобы о происшествии – ни слова, но все же слухи поползли по Севастополю, и вышли за его пределы. Впоследствии Смирнов часто замечал, что жена стала по-другому воспринимать его уходы в море, она все чаще замыкалась в себе, и ее воображение рисовало всякие аварийные ситуации, которые могли привести подлодку к неминуемой гибели. Это обстоятельство подействовало на ее психику и подорвало ее, и без того слабое здоровье.
Селина посмотрела на отца и, прервав разговор с Артемом, отвлекла Смирнова от тягостных воспоминаний:
– Ты мог бы созвониться со своими сослуживцами, встретиться с кем-нибудь.
Твой старпом, наверное, тоже скучает. Поезжай к нему, вы давно не виделись. А если хочешь, пойдем с нами на море, искупаемся.
– По всей видимости, ты права, мне действительно не хватает общения с моими сослуживцами. Пожалуй, я последую твоему совету, созвонюсь с Можейко и съезжу в Севастополь. Если хотите, можете поехать со мной. Или у вас есть другие планы?
– Мы останемся в Алупке, а может, поедем, погуляем по Ялте. Мы подумаем. А ты передай Можейко привет, и скажи, чтобы не забывал о своей крестнице.
Смирнов поднялся из-за стола, нашел свой блокнот и вышел в коридор. Оттуда донесся его голос: Семеныч, привет! Как поживаешь? Как здоровье!
– Ты не представляешь, как я рад тебя слышать! – обрадовался Можейко. – Я думал о тебе и собирался сегодня позвонить, но ты меня опередил. Неплохо было бы увидеться.
– За этим и звоню, давай сегодня встретимся!
– Приезжай ко мне! Мы давненько с тобой не встречались, уже хочется поговорить. Моя жена тоже будет рада тебя видеть. Как там моя крестница?
– С ней все в порядке, передает тебе привет.
– И ей от меня передай! Когда ты приедешь?
– Думаю, к полудню я буду в Севастополе. В течение получаса выхожу из дома и сажусь в первую маршрутку.
– Тогда до встречи! Жду с нетерпением, – Можейко положил трубку. – Ведь надо же, как бывает! Только о нем подумал, он сразу и позвонил. Есть какая-то невидимая связь, чувствуем мы, что нужны друг другу. Ну что, мать, готовься, гость едет!
Глава 13. СОВЕЩАНИЕ
Солон встал с кресла, подошел к полукруглой стеклянной стене, отгораживающей его кабинет от пучины моря, потом поднял глаза кверху.
– И вы говорите, что нет никакой угрозы? А это что? – Солон указал на мутную воду над стеклянным куполом своего кабинета. Через толстое стекло, затянутое снаружи жирной пленкой, в кабинет едва просачивались слабые солнечные лучи. – И это в полдень, когда солнце стоит в зените! – возмущенно произнес правитель. – С каждым годом вода в Черном море становится все грязней… и не только в Черном море. Повсюду – во всех морях и океанах! И вы говорите, ничего страшного не происходит? Людская деятельность пагубна для всего живого, не только там – на поверхности, где живут они, но и здесь, где живем мы, в морях и океанах. А что вы сделали для того, чтобы исправить положение, чтобы прекратить загрязнение вод мирового океана? – Солон развернулся.
Тот, к кому была обращена гневная речь правителя, стоял по другую сторону овального стола и, не мигая, глядел на Солона. За массивным столом, кроме стоявшего по стойке смирно Грантона, управляющего ведомством экологической безопасности, сидели еще одиннадцать человек. В основном, это были мужчины почтенного возраста, самым младшим среди них был Нагвар. Он сидел в кресле, стоящем по левую руку от кресла правителя.
– Так что вы скажете? – Солон ждал ответа.
– Вы ведь знаете, господин правитель, что мы внедряем в людское общество наших потомков. Но их возраст еще не позволяет им учувствовать в государственных делах стран, от которых зависит мироустройство землян, они еще слишком молоды.
– А чем вы думали раньше? – взорвался Солон. – Почему вы не предусмотрели это еще полвека назад? – Разве вы не видели, куда катятся земляне, и что их амбиции угрожают существованию планеты?
Министр экологии держался стойко. Он выглядел гордо и непреклонно, но те, кто хорошо знал его, заметили, что он был озадачен. Он уже давно подумывал об отставке, но никак не решался сказать о своих намерениях правителю. Сейчас, после обвинительных слов правителя, он решил это сделать. Он гордо поднял голову и, глядя в глаза Солону, сказал:
– Уважаемый господин правитель, я поступал так, как этого требовали наши законы, и неукоснительно выполнял требования ваших указов. Согласно вашему приказу, мы стали внедрять наших новорожденных потомков в общество землян двадцать семь лет назад. Многие из них уже добились больших результатов и оправдывают наши ожидания. Они уже учувствуют в управлении субъектами государственных образований на уровне низшего и среднего звена, но для того, чтобы они поднялись к вершинам власти, понадобятся годы.
– И как скоро, по вашему мнению, мы сможем на них рассчитывать? – Голос Солона прозвучал мягче. Он, конечно же, помнил о том, что те, кому в будущем суждено управлять планетой Земля, посланные на землю по его официальному указу, еще молоды. Но он знал намного больше, чем знал Грантон: среди землян жили и выходцы из Псатлана постарше. Один из них – гордость Солона, уже управлял огромной страной.
– Для этого еще понадобится не менее десяти лет, – уверенно ответил министр.
Солон повернулся в пол-оборота к стеклянной стене кабинета. Там, за стеклом, чувствуя себя хозяевами моря, плавали Ромео и Джульетта, а рядом с ними плавал их новорожденный малыш. Солон еще не придумал ему имя – он родился несколько дней назад. Детеныш дельфина чувствовал себя уверенно и с любопытством разглядывал через стекло Солона и сидящих за столом министров. Солон нажал кнопку. За стеклом, к тому месту, где находились дельфины, посыпалась мелкая рыба. Продолжая любоваться дельфинами, Солон обратился к министру управления и безопасности Псатлана:
– А вы что на это скажете, господин Петрос? Как вы себе представляете будущее Земли и наше с вами? Как работают ваши системы слежения за деятельностью землян? Меня сейчас интересует глобальная система, охватывающая все воды мирового океана, включая крупные реки и озера. Вы завершили реализацию намеченного вами проекта?
Петрос встал с кресла и, вытянувшись по-военному, стал отвечать:
– В полном объеме система «Кфазер» будет запущена нами через пять лет. В настоящее время ею охвачены Атлантический и Индийский океаны, часть Тихого океана и Средиземное море, сейчас ведутся работы по установке систем «Кфазер» в водах Северного Ледовитого океана, и Черного и Каспийского морей.
– Я надеюсь, что сквозь установленные вами системы не пройдет незамеченным не один подводный или надводный объект землян. Главной задачей по-прежнему является слежение за перемещением подводных и надводных целей, несущих на себе любые ядерные устройства.
– Все наши работы направлены на выполнение этих задач: нами установлены и продолжают устанавливаться аморфные интеллектуальные роботы – «Кфазеры», способные обнаруживать и оповещать нас о продвижении в воде всех металлосодержащих объектов.
Петрос продолжал говорить о новшествах, примененных в системе «Кфазер», а Солон, улавливая все сказанное министром, одновременно вспоминал первые шаги псатланцев, направленные на создание глобальной сети слежения и оповещения о передвижении морских объектов.
«К разработке системы «Кфазер» в Псатлане приступили в конце 1961 года. Принятие этих мер было вызвано тогда безумными действиями лидеров двух противоборствующих систем – США и СССР, и их ближайшего окружения, которые могли привести Землю к полному разрушению. В результате противоборства наша маленькая планета была на грани катастрофы. Стоило Америке или Советскому Союзу применить ядерное оружие, и началась бы третья – последняя мировая война. Последняя потому, что в случае ядерной войны, наша планета разлетелась бы на части и развеялась пылью в просторах Вселенной. Этого Солон допустить не мог, ведь Господь не для того создал Землю, чтобы ее уничтожили неразумные земляне. И Всевышний поручил псатланцам, живущим в земных морях, во искупление их грехов, сделать так, чтобы ни одна страна не могла применить ядерное оружие.
Но псатланцы не могли напрямую влиять на развитие общества землян и вмешиваться в их земные дела. Они избрали тактику, при которой СССР и Америка, независимо друг от друга, постоянно убеждались в том, что противник имеет секретное оружие, многократно превосходящее по своим военным характеристикам, все то, что существует у противоборствующей стороны. Боевые подводные лодки Псатлана, достигающие в своих размерах двухсот двадцати метров, и развивающие на больших глубинах скорость до двухсот пятидесяти узлов в час, а так же загадочные летательные аппараты, обладающие неимоверной маневренностью и скоростями, нагнали на Америку и СССР такой страх, что и одни, и другие отказались от своей затеи начинать ядерную войну. Поставленная задача была выполнена. Но это было потом.
А тогда, в начале семидесятых, противостояние двух систем и запугивание друг друга, дошли до точки кипения, и в СССР, по приказу Н.С.Хрущева, который страстно желал показать империалистам «кузькину мать», 30 октября 1961 года, на острове Новая Земля была взорвана водородная бомба. Она была названа землянами «царь-бомба», ее мощность составляла пятьдесят мегатонн. Это было безумие. В тот момент, Солон очень сожалел, что Всевышний не дал им права напрямую вмешиваться в дела землян, и пресекать осуществление их безумных планов в самом начале – еще в зародыше. А как хотелось тогда Солону вмешаться, и раз и навсегда подавить их имперские амбициозные планы. Ему ничего не стоило отдать приказ, и в течение нескольких часов его воздушные и подводные корабли не оставили бы камня на камне от двух супердержав, превратив их в пепел. Но он не был злодеем, и даже если бы сам Господь дал добро на уничтожение безумцев, он бы уничтожил только тех, кто имел к зловещим планам непосредственное отношение, и их детища.
Уничтожил бы еще в пятидесятых, когда американские исследования привели к тому, что при испытании термоядерного устройства «Майк», созданного Теллером, в 1952 году исчез с лица Земли остров Элугелаб. А на его месте, на дне Тихого океана образовалась огромная воронка… Или после взрыва на атолле «Бикини». Или тогда, когда в ответ американцам, русские провели вначале в 1953, а затем в ноябре 1955-го чудовищные взрывы своих водородных бомб, созданных Сахаровым…
Но «царь-бомба», взорванная в 1961-ом, стала последней каплей, переполнившей терпение правителя Псатлана. Даже он, Солон, знавший все обо всех разработках в Ливерморе и в Арзамасе 16, не предполагал, что взрыв будет настолько мощным, что содрогнется Земля, и взрывная волна, возникшая от произведенного взрыва, четырежды обойдет вокруг планеты. Даже он, бесстрашный Солон, содрогнулся от ужаса при виде того, как земля от взрыва смешалась с небом, и в мутно-кровавом месиве расплавившейся массы горели и исчезали горы, превращались в пепел летевшие в небе птицы и, сгорая за считанные секунды, в зоне поражения уходило в небытие все живое. Земля плакала и стонала, разнося свой стон в просторы Вселенной. Солон был в ярости. От прямого вмешательства в дела безумных землян его удержало только то, что он, как и многие псатланцы, обладал даром предвидения, и знал о результатах взрыва задолго до его проведения.
И тогда в тысяча девятьсот шестьдесят первом, надо было срочно предпринимать адекватные действия, такие, чтобы ни американцы, ни русские, никогда больше не решились на испытание и применение водородных бомб и подобного им оружия. Для этого и были созданы целые системы наземного и подводного слежения. Среди прочих, одной из задач подводной системы слежения «Кфазер» являлось оказание психологического воздействия на экипажи подводных лодок землян, которые несли на себе ядерные заряды».
Солон отогнал прочь свои мысли.
– Кроме того, – продолжал Петрос, – мы увеличиваем дальность сопровождения субмарин «Кфазерами». Это необходимо для того, чтобы безошибочно определить военную мощь корабля и цель его плавания. А также мы устанавливаем на корпуса всех субмарин землян неприметные передатчики, постоянно сообщающие на наши пульты не только координаты нахождения кораблей, но и действия их экипажей.
– А не причиняют ли вред окружающей среде, созданные вами роботы? – спросил Солон.
– Это исключено, – уверенно ответил Петрос, – не навредить окружающей среде – это было одним из главнейших условий, при создании «Кфазеров». И мы с этой задачей успешно справились. Мы учли все возможные последствия и провели необходимые испытания.
– Хорошо! Продолжайте совершенствовать систему наблюдения! Земляне продвинулись далеко в своем развитии. И наша задача, вовремя, не упустив и десятой доли секунды, вмешаться в их необдуманные или ошибочные действия, которые могут повлечь за собой гибель планеты.
– Солон недолго помолчал, потом обратился к сидящему по правую руку от него статному седому мужчине: – Это касается и вас, господин Турен. Что вы на это скажете? Вы давно не информировали наше собрание о совершенствовании наземных систем слежения и о боеготовности подконтрольной вам воздушно-космической службы.
Турен поднялся. Уже полвека он возглавлял воздушно-космическое министерство и был правой рукой Солона. На нем лежала колоссальная ответственность. С каждым годом следить за военно-воздушными силами землян становилось все сложней. Скорости передвижения самолетов и полета баллистических ракет постоянно возрастали, и реакция псатланцев должна была этому соответствовать. В обязанности его служб, в первую очередь, входил постоянный контроль над всеми воинскими подразделениями всех стран мира, имеющих на вооружении ядерные заряды, а так же за всеми военными аэродромами, независимо от их вооружения.
– Мы завершаем выполнение поставленной вами задачи, – сказал Турен, – уже в скором будущем не одна ракета землян, начиненная ядерным зарядом, не взлетит в воздух. Мы стопроцентно блокируем все попытки пусков ракет, начиненных ядерными боеголовками. Это будет достигнуто благодаря нашим новым воздушным кораблям-невидимкам, которые мы сейчас строим. Мы приближаемся к окончанию этого проекта. Корабли-невидимки, сменяя друг друга, будут круглосуточно следить за всеми объектами, на территории которых находятся ядерные ракеты.
– Я надеюсь, что вы блокируете все запуски ядерных ракет не только с суши, а и с поверхности морей и океанов, – дослушав Турена, сказал Солон.
– Несомненно! – ответил министр. – С любой точки Земли, будь то океан или суша.
– Я думаю, что нам стоит еще раз провести операцию, подобную той, которую мы проводили в 1983-ем. Подумайте, когда ее провести и сообщите мне о своих планах. Надо сфальсифицировать запуск ракет землян, и оборвать его, не доведя до пуска. Можно зайти в своих действиях намного дальше, чем это было тогда. Надо взломать все кодовые замки, для вас это не составит никакого труда, но вовремя дайте отбой. Напомните еще раз землянам, что их системы запуска межконтинентальных баллистических ракет, начиненных смертоносными ядерными зарядами, должны быть надежно защищены. Пусть позаботятся о лучшей защите своих ядерных объектов, чтобы они не стали достоянием каких-либо безумцев, потерявших всякий разум и, в случае доступа к системам запуска, готовых унести вместе с собой миллиарды людских жизней, не задумавшись ни на минуту и о том, как повлияют взрывы на нашу маленькую планету. На этот раз надо внушить людям страх. Они должны окончательно отказаться от подобного вооружения и заняться уничтожением своих ядерных арсеналов. Подумайте, как это сделать, не допустив ошибок и выполнив поставленную задачу!
Глава 14. НАДО ВЕРИТЬ
Оранжевый диск солнца завис над священным городом. Его пронизывающие лучи ласкали безмолвные вершины гор, купола церквей, синагог, мечетей, отражались от крыш домов и тонули в молчаливых камнях и в листве деревьев. Природа затаила дыхание, замерла в трепетном ожидании: ни один лист не шевелился на деревьях, ни одна травинка; все застыло в ожидании чего-то небывалого, еще неизвестного. Казалось, будто сам священный город и само небо молятся вместе с православными христианами.
На площади у Святого храма и внутри него молился народ, ожидая схождение Благодатного огня. Все прилегающие к храму улицы были заполнены людьми.
С начала церемонии в храме Гроба Господня прошло уже семь часов. Святейший Патриарх православной Иерусалимской церкви, стоя в Кувуклии на коленях, продолжал непрестанно молиться. Он давно потерял счет времени, да и оно больше не интересовало его. Все вокруг перестало существовать и не имело больше никакого смысла. Он был один. Один во всей вселенной. Только он и Всемогущий Господь. Только он, и Господь. Больше никого… ничего… Только милость Божья. Только сошествие Благодатного огня могло вернуть его к жизни – к той реальности, которая была до того момента, когда он вошел в Кувуклию. Теперь все разделилось надвое: до и после. И то, что было до – вся его длинная жизнь, – ее больше не было. Теперь существовало только то, что будет после. И будет ли оно вообще. Патриарх знал, без Святого огня на этой земле для него больше нет места.
– Верую! Верую! Верую! Верую в любовь Твою, Господи! – повторял Патриарх уже в тысячный раз. – Верую в милосердие Твое, Господи! Верую, что Ты не покинешь нас, что Ты не оставишь нас без своей милости! Смилуйся над нами, Господи! Услышь наши молитвы! На Тебя уповаем, к Тебе взываем, пошли нам милость Твою!
На Святейшем Патриархе уже не было сухого места, он весь был пропитан потом, от кончиков волос на голове до кончиков пальцев на онемевших ногах, ставших уже деревянными. Патриарх был настолько уставшим, что временами он забывался, не видел вокруг ничего, даже тусклого солнечного света, пробивающегося сквозь купол Святого храма. Но даже в этом забытьи он ни на секунду не переставал повторять молитвы, обращенные к Господу: – Господи, Боже наш праведный! Смилуйся над нами, земными грешниками! Услышь наши молитвы! Прости нам грехи наши! Не оставляй нас, Господи! Не оставляй!
На площади перед храмом стоял гул: кто-то молился, кто-то обсуждал сложившуюся ситуацию, сравнивая ее с тем, что было в предыдущие годы, кто-то беспрестанно глядел в небо над куполом Святого храма, надеясь увидеть первые признаки схождения Благодатного огня. Некоторые люди покидали храмовую площадь, наслушавшись поверий о том, что произойдет, если Господь не проявит милость и Благодатный огонь так и не сойдет на Святая святых христианского мира – храм Гроба Господня.
В православных церквях во всем мире верующие, преклонив колени и молясь, с трепетом и возрастающим волнением ожидали из Иерусалима долгожданную весть – весть о том, что Бог не оставил людей, и у них есть будущее. Но журналисты, присутствующие в святом храме среди паломников, и представители Патриархий своими известиями их не радовали.
Среди паломников в храме Гроба Господня, в ожидании Благодатного огня, стояли Джордж Брайт и Барбара – журналисты «Нью-Йорк таймс». Они выбрались из толпы, чтобы перекурить и, отойдя от площади на соседнюю улицу, следили за безмолвным небом над святым храмом. В храме Гроба Господнего Джордж находился уже в третий раз. В первый раз запечатлеть на пленке момент схождения Благодатного огня он приезжал по заданию редакции. А во второй раз и сейчас напросился в эту командировку сам, чтобы еще раз убедиться, что чудо схождения Святого огня является Божьим промыслом, а не сфальсифицировано людьми.
– Что-то в этом году церемония затянулась! – сказал задумчиво Джордж, – уже пошел восьмой час, с того момента, когда Патриарх вошел в Кувуклию.
– А в прошлые годы, когда ты здесь бывал, огонь загорался быстрее?
