Самое любопытное, что покупка этих роз обрадовала его намного больше, чем меня. Он просто светился от счастья, потому что так исправил косяк. А я впервые в жизни увидела, как может быть счастлив мужчина оттого, что смог порадовать женщину. И мне было приятно видеть его таким счастливым.
Тогда я переживала тяжелый разрыв, и мне казалось, что мое кровоточащее сердце просто отравит своей еще непрожитой болью его сердце. Я не посмела дальше идти в эти отношения.
Как-то он отвозил меня после свидания в отель. Ночная дорога вдоль берега моря, кабриолет с открытым верхом, влажный и томный запах ночного моря. Романтика. А он едет со скоростью километров 30–40, не больше. Позвонил брату и явно спрашивал его совета, что делать, как меня поцеловать. Моего турецкого было достаточно, чтобы понять содержание их беседы. Заехал на какую-то неосвещенную дорогу, тут я, само собой, испугалась – ведь сама же села в его машину. Он заговорил что-то о поцелуе. Мне хватило самообладания в этом разговоре. Отвез меня в отель.
Но он явно на меня обиделся, пропал на следующий день. А я подумала, может, я не права, ведь он был со мной внимательным, заботливым и чутким, делал все, чтобы меня порадовать, и, может, стоит дать ему шанс. Если бы ему достало терпения, может, и получилось бы что-то. Он долго еще потом мне писал, звонил, хотел встретиться. Но остался лишь теплым воспоминанием.
Знаю, что для многих общение с турками не бывает таким радужным и ресурсным, но мне эта земля подарила заботу и тепло, которое проявила через людей.
Sevgilim[1 - Sevgilim (тур.) – возлюбленный, дорогой, любимый.]
Первое теплое море, на котором я побывала, – это Средиземное море. С Черным как-то не сложилось ни до, ни после.
С бывшим мы никуда, кроме Украины, не ездили. То ли он боялся ездить за границу, то ли действительно считал, что мы недостаточно зарабатываем. Я всегда много работала, поэтому через год после расставания решила подарить себе за год усердной работы поездку на Средиземное море. Я была ограничена по датам, поэтому выбирать, куда я поеду, мне долго не пришлось. Я купила тур по системе Bingo. По этой системе ты покупаешь только звездность отеля, но узнаешь, в какой отель тебя отвезут, только в аэропорту. Я решила, что раз я в Турции не была, знание отеля мне ничем не поможет, поэтому решилась на такой эксперимент – и купила «пятерку».
В Турцию летел большой чартер – какой-то ИЛ со следами ржавчины на корпусе. В 2007 году авиакомпания «Россия» еще не успела заменить весь свой флот на новые самолеты. Я садилась на борт и думала, сможем ли мы вообще взлететь. Рейс был очень ранним, поэтому в аэропорту Антальи мы садились около 7–8 утра. Температура за бортом была около 15 градусов, тогда как в Питере в те дни стояла жара. Все пассажиры в один голос зароптали и предлагали друг другу угнать самолет и улететь куда-нибудь в другое место.
На борту находились двое мужчин, которые к концу рейса были уже в сильном подпитии, они комментировали посадку, досаждали пассажирам, вели себя вызывающе. Естественно, из всех многочисленных автобусов эта парочка оказалась в моем. Но и это еще не все, мы втроем, как оказалось, ехали в один отель.
Отель свежеотремонтированный, на первой линии, пляж находится в тихой бухте, имеет «Голубой флаг». Как выяснилось позже, двум мужчинам среднего возраста выделили номер с одной двуспальной кроватью, а мне одной – с большой двуспальной и дополнительной односпальной, с большим и удобным балконом. Первый урок усвоила – за улыбку, дружелюбие и открытость турки найдут, чем тебя порадовать. Причем, мальчика на ресепшн я даже не запомнила, а он ничем мне свое расположение не выказал.
Эти ребята – совладельцы маленького свечного заводика, приехали отдохнуть. Один искал себе приключений – много пил, цеплял других гостей, явно искал себе спутниц на ночь. В итоге, через сутки из-за его поведения их выселили в другой отель. Другой был более адекватным, спокойным и рассудительным – пока я приводила себя в порядок после перелета, они изучили территорию отеля. Взяли надо мной шефство, показали мне все. Тот, что адекватнее, сходил со мной купить тур на кораблике в Аланью и даже поучил меня держаться на воде.
Море было спокойным с легкой рябью. Можно было лечь на воду, отдаться волнам и позволить им себя баюкать. Не знаю, сколько я так пролежала, но, когда вставала, поняла, что меня укачало. Море показалось мне живым, очень ласковым и нежным.
Средиземное море турки называют Akdeniz, что значит «Белое море». Да-да, у них свое Белое море. Как я слышала, оно получило свое название из-за частой белесой дымки, по утрам застилающей морской горизонт.
В этой морской прогулке были предусмотрены короткие остановки на поплавать в море. Во время одной из таких остановок была возможность не только прыгнуть в море и побарахтаться на глубине, но и сплавать на берег, чтобы осмотреть пещеры Клеопатры и намазаться «омолаживающей» глиной. Я плохо плаваю, жутко боюсь глубины, но устоять перед искушением, перед соблазном поплавать в чистейшей морской воде, где на глубине четырех-пяти метров видно дно, я не могла. Мне было боязно, поэтому я прыгала в воду прямо в жилете. Меня предупредили, что из-за прибоя мне будет сложно доплыть до корабля. Но что делать, когда тебе не дает сидеть на месте любопытство, с которым ты родилась в один день.
Какой-то женщине в возрасте тоже страшно, но хочется в пещеры. Я ее подбадриваю, и она прыгает в воду вместе со мной. Она плывет, просто придерживая жилет рукой. А я застегнута по всем правилам. Когда ты в жилете, ты точно пробка от шампанского – болтаешься на поверхности, ни вперед, ни назад. Сколько бы я ни старалась, я оставалась на месте – прибой удерживал меня на одном месте, как будто меня держал якорь. Все давным-давно выплыли, даже та женщина уже добралась до берега. А я все торчу на одном месте – посередине между кораблем и берегом.
Я опустила голову к самой воде так, что губами почти касалась водной глади, и тихонько прошептала морю: «Пусти меня на берег». Ничего такого не случилось, но через пару минут я благополучно вышла из воды. Обратно я плыла вместе со всеми.
Я вернулась на Средиземное море через пару месяцев, на этот раз с подругой. Мы прилетели поздно, встретились с друзьями. Пока мы сидели в кафе и болтали, меня так и подмывало побежать на берег моря, чтобы с ним поздороваться. Наконец-то мы вышли на улицу и направились к морю.
Была тихая безветренная ночь. Море безмятежно шептало сказки у моих ног. Я сняла обувь и зашла по щиколотку в воду, что-то нежное прошептала воде, опустила туда руку, погладила ее. Выпрямилась, разговаривая с друзьями. Непонятно, каким образом, ведь был абсолютный штиль, море ласково обняло мои ноги – волна поднялась до нижнего белья, насквозь вымочив подкладку юбки. Объятие было стремительным и страстным, но таким нежным, что сама юбка не намокла.
Средиземное море как мой давний друг и возлюбленный – кто-то, кто давно и очень хорошо меня знает и очень-очень любит.
Во время поездок в Турцию я часто приходила на берег моря поздними вечерами – посидеть, подумать и пообщаться с ним. Вечер на берегу дарил мне больше осознаний, чем полгода привычной жизни, вносил ясность, дарил успокоение моей мятущейся душе.
Одним таким вечером я пришла на берег – посидеть, послушать рокот прибоя. Турки, с которыми меня сводила жизнь, даже на пару минут, даже незнакомые, всегда были радушными и заботливыми. В отеле видели, что я пошла на берег одна, и спустя минут 20 там забеспокоились, прислали за мной официанта, чтобы убедиться, что я в порядке.
Какой прекрасный был вечер. Я была на берегу одна – в то время шел чемпионат по футболу, поэтому все, и турки, и туристы, были прикованы к экранам телевизоров. В том месте пляжи песчаные, ровные и длинные, расстилаются на многие сотни метров. В тот день было полнолуние, на воде была видна не лунная дорожка, а лунный хайвэй – широкая дорога отраженного солнечного света. Было настолько светло, что на песке можно было увидеть даже тени.
Сижу, наслаждаюсь общением с морем. Вдруг ко мне подходит кто-то из местных – его также встревожила моя одинокая фигура на берегу. Ему где-то за 50, по-английски он говорит еще хуже, чем я по-турецки. Я поняла, что он беспокоится обо мне, спрашивает, не нужно ли мне что, даже спросил про мою работу. Посидел со мной немного, полюбовался на море, ушел, но почти сразу вернулся и принес мне букет олеандров. Боже мой, как это было мило. Потом тотчас ушел, чтобы досмотреть матч – в тот вечер играла турецкая сборная.
Чувствую, что готова возвращаться в отель, но тут мое внимание привлекает что-то, плещущееся у кромки воды. Надо отметить, что море в Турции отменно чистое – прозрачное, без мусора, поэтому появление в воде чего-то наподобие перевернутого котелка меня сильно удивило. Это нечто безраздельно завладело моим вниманием. Неожиданно понимаю, что этот котелок не просто вынесло волнами на берег – ума не приложу, как только?
Это нечто двигается! Я во все глаза смотрю на это нечто, а сижу я метрах в трех-четырех от воды. Этот медленно ползущий котелок двигается прямо на меня. И тут я понимаю, что ко мне ползет черепаха. Черепахи выползают на берег за одним – отложить яйца. И почему это чудо выползло на огромном пляже прямо к моим ногам?
Она ползет медленно, ей явно тяжело, а может быть, еще и больно. Она ползет на меня, а я не смею шелохнуться. Мне и страшно ее напугать – все-таки ей сейчас рожать. И страшно, что она, испугаясь меня, может проявить агрессию – опять же, ей рожать. Она продолжает ползти на меня, а я только подгибаю пальчики ног. Вдруг она останавливается, видимо, осознает присутствие живого существа, поднимает голову и смотрит долго мне в глаза. Пытается понять, не угроза ли я для нее?
Как она нашла мои глаза? Смотрела долго и пронзительно. Я не удивилась бы, если бы она заговорила со мной, таким говорящим был ее взгляд. Скорее я удивилась тому, что она ничего не произнесла.
Она опустила голову и продолжила тяжело ползти по песку. Я не шевелилась, боялась ей помешать или напугать. Она отползла пару метров за моей спиной и начала копать яму передними конечностями. Только тогда я осмелилась повернуться и подползти к ней. Хотела ей сначала помочь – из женской солидарности, но заметила, что от моего вмешательства стенки ямы, которую она роет, только сыплются, поэтому прекратила и просто села рядом. Ощущение было, что я должна, именно должна, была остаться до самого конца.
Через какое-то время ко мне присоединился тот турок, что подарил цветы. В такую лунную ночь пляж хорошо просматривался, он увидел черепаху рядом со мной и подошел к нам. Именно он показал мне на молодого турка, который примостился на лежаке и наблюдал за черепахой, он объяснил, что тот хочет поймать черепаху, и что нужно остаться здесь до самого конца – пока черепаха не вернется в море. Он радовался тому, что видел, также, как я. Наверное, он не часто был свидетелем такого волшебства, если вообще видел такое своими глазами. Привел свою соседку, его ровесницу, с ее взрослым сыном. Сыну было как-то индифферентно, поэтому он ушел сразу же. А мы втроем стали свидетелями этого таинства – рождения новой жизни. Так и сидели вокруг ямы на коленках, подперши ладонями головы, не смея лишний раз пошевелиться.
Черепахе было больно – я видела ее слезы. Когда она закончила откладывать яйца, она неожиданно быстро закопала яму и устремилась к воде так молниеносно, что мне едва удалось прикоснуться к ее панцирю – он был холодный и еще мокрый.
Мы разровняли песок, чтобы не дать никому шанса найти и разорить ее гнездо.
Я чувствовала себя крестной матерью маленьких черепашек. Надеюсь, они благополучно вылупились и добрались до моря.
Средиземное море подарило мне волшебный опыт.
Спустя несколько лет цикл замкнулся. Я была на Закинфе, греческом острове в Ионическом море. Гуляла вечером по пляжу, думала о чем-то своем по обыкновению. Вдруг увидела толпу суетящихся людей на пляже, не сразу поняла, в чем дело. Оказывается, в этот момент вылупились черепашки и устремились к морю. Я была несказанно рада, что мне довелось увидеть и это.
Akdeniz отвечает мне. Как-то я отчаянии спросила его, буду ли я счастлива когда-нибудь в партнерских отношениях. Ответ пришел незамедлительно – в небольшой набежавшей на берег волне мелькнули две достаточно больших рыбы, устремленных в одном направлении. Больше никогда я такого не видела.
Вода Средиземного моря манит меня, зовет в свои объятия. На северной стороне Закинфа есть причал, к нему ведет длинная лестница. Глубина там, чувствуется, огромная. Мощь моря ощущается в каждом движении на воде. Завораживает. А внутри одна мысль – «как я хочу резвиться в этих волнах». Через мгновение в голове слышится ответ: «Тебе сейчас нельзя, в этом теле ты здесь погибнешь».
Искья, остров в Тирренском море. Вечерний прилив, сижу на камушке, что в воде неподалеку от берега, жмурюсь на солнце кошкой. Вода потихоньку, почти незаметно, прибывает, но сила, с которой вода налетает на камень, постепенно увеличивается. Вдруг набегает небольшая, но довольно сильная волна, подхватывает мои ноги и протаскивает немного по камню. Я говорю морю: «Больше так не делай». Странно, что волны, набегавшие на берег, из-за прилива продолжали усиливаться, но как только они подходили к камню, где я сидела, они словно стихали, облизывали нежно камень, мои ноги, а потом с шумом продолжали свой бег на берег.
Я очень скучаю по Средиземному морю. Когда узнаю, что кто-то из друзей едет туда, прошу их передать ему от меня привет – подойти к воде, опустить руку и поздороваться от моего имени. Любая вода помогает мне набраться сил, энергии, восстановиться в трудной ситуации, найти решение, но нигде больше я не чувствую такого общения, настолько похожего на человеческое.
Uno, dos, tres, cuatro[2 - Uno, dos, tres, cuatro (исп.) один, два, три, четыре.]
Одно время были популярны вечеринки в стиле латина, они устраивались по несколько раз в неделю в разных местах. И вот как-то подруга уговорила меня сходить на одну такую. Решительным доводом был мастер-класс по сальсе. Мне нравятся латиноамериканские танцы, хотелось бы уметь хоть что-то танцевать. А танго – это моя давняя мечта.
Мы отправились втроем – я, подруга и ее одноклассница, с которой они все детство отходили на хореографию. Приехали. Народу – не протолкнуться. Танцуют пары. Русские пары танцуют очень технично, каждое движение отточено, но нет в них страсти, выглядит пусть и красиво, но безжизненно, как зазубренный урок. Латиноамериканские пары танцуют так, что от них не отвести взгляда – каждое движение наполнено жизнью.
Любуюсь парами и окончательно уверяюсь, что весь вечер или даже ночь я просижу на стульчике. Ждем мастер-класса, он то ли в час ночи, то ли в два. Хочется дождаться.
Начинается мастер-класс, вернее десятиминутка каких-то быстрых движений. Для меня, кому надо понять сначала, что нужно сделать, а потом уже сделать, это было мучительной пыткой. На занятиях верховой ездой происходит ровно тоже самое – мне надо понятным языком объяснять, полагаться на то, что само собой как-нибудь получится, не приходится. После парочки стремительно продемонстрированных движений сальсы я в отчаянии села.
Ну что же – уезжать сейчас на такси или подождать девчонок и поехать с ними вместе? Пока я размышляла, ко мне подошел латиноамериканец и пригласил на танец. Я отказалась. Не помню точно, он уговорил меня пойти с ним танцевать сразу же или подходил еще раз. Я тотчас сообщила ему, что танцевать никогда не танцевала, мне нужно будет помогать. Он – окей, я буду тебе считать: uno, dos, tres, cuatro. Я согласилась, он бережно вел меня в танце и все время считал, что помогало мне не сбиться с ритма. Потом усомнился в том, что я никогда прежде не танцевала. Добавил, что я двигаюсь как латиноамериканка. Я была убеждена, что это просто пикап. Когда я уставала, он отводил меня посидеть и перевести дух, а потом возвращался за мной.
В один из таких перерывов ко мне подошел русский и пригласил на сальсу. Я отказала, сославшись на то, что не умею танцевать. По его лицу было видно, что он мне не поверил, даже обиделся, но продолжал настаивать на танце. Думаю, ладно, пойдем танцевать. Согласилась.
Мы начали танцевать, он совершено не чувствовал меня как партнершу в танце, он танцевал сам, а я была для него элементом декораций на сцене, но, уверена, он этого даже не подозревал. Он танцевал, делал какие-то правильные движения, совершенно не сознавая, что я не могу даже за ним повторить. И тут в определенный момент он делает движение рукой и отправляет меня куда-то в сторону, предполагая, видимо, что я исполню какие-то элементы соло. А у меня ни малейшей идеи, что делать, не было. Кое-как мы дотанцевали, он довел меня до моего места, а потом боялся даже в мою сторону смотреть.
А я подумала, наверное, латиноамериканец мне все-таки не льстил по поводу того, как я двигаюсь.
В ту ночь я, неумеющая танцевать, натанцевалась всласть до приятной усталости в мышцах.
Пианино
Обожаю музыку: она волнует чувства, создает настроение, дарит восторг и упоение. Всегда мечтала петь, но мама с детства говорила, что у меня ни слуха, ни голоса. Дети принимают все слова родителей как непреложную истину. В результате, если я и пела, то только для себя или в машине вместе с сестрой. Мне очень хотелось научиться петь – ведь это так прекрасно.
Стала заниматься вокалом. Преподаватель – милая девушка, исполнительница джаза. Наше обучение во многом было терапевтичным – некоторые свои блоки я осознала именно в работе с ней. И вот для продолжения работы нам понадобилось фортепьяно, чтобы я могла заниматься сольфеджо и учиться играть песню, которую она мне предложила для разучивания.
Поиски инструмента затянулись: люди по факту пытались найти того, кто бы мог вынести для них «дрова» – в таком плачевном состоянии были пианино. Как-то в интернете нашла телефон настройщика, позвонила ему – он оказался увлеченным специалистом, детально рассказал, как выбирать инструмент.
Я уже отчаялась найти пианино, когда неожиданно кто-то из знакомых прислал мне ссылку на пост о том, что кто-то отдает фортепьяно. Написала автору поста – лично мы не были знакомы, но я слышала о ней. В тот период я много читала и слушала о культуре древней Индии, поэтому имена «ведических гуру» были на слуху. Эта дама с мужем активно позиционировали себя знатоками ведической культуры, активно продвигали тему «женского счастья», свою семью сделали брендом, который вполне успешно уже тогда и, думаю, сейчас продают.
Договорилась с ней о встрече. Большая просторная двухэтажная квартира. Дома была она одна с двумя сыновьями. У старшего какое-то заболевание: или ДЦП, или что-то подобное. Она постоянно его одергивала. Резануло, так как ее поведение сильно контрастировало с тем, что она писала в своих книгах.
Поднимаю крышку, провожу пальцами по клавишам, чистый звук, ласкает слух. Только одна клавиша давала не очень чистый звук, а в остальном – великолепный, на мой взгляд, инструмент. Поднимаю верхнюю крышку, чтобы взглянуть на деку, не повреждена ли она. Дека в порядке, а на внутренней стороне деки приклеена визитка того самого настройщика. Ему и звоню, рассказываю об инструменте. Он мне однозначно рекомендует забирать инструмент, дает телефон компании, которая специализируется на перевозке музыкальных инструментов.
Договориться о том, когда можно забрать инструмент, оказывается совсем не просто. Наконец, ведическая мадам, проконсультировавшись с мужем, называет день и время: утро субботы.
Наступает суббота, в обозначенное время машина с грузчиками подъехала к указанному адресу и никого там не нашла. Звоню ей, со мной разговаривает муж, сообщает, что они уехали куда-то по делам. А предупредить не пришло в голову? На заднем плане его жена, едва ли не матом, возмущается, что ее в выходной день утром вынуждают сидеть дома. Сама же назначила это время. Я в шоке. Предлагают поздний вечер.
Спасибо ребятам из транспортной компании, они терпеливо и выдержанно реагируют, соглашаются на это время. Однако и вечером им приходится долго ждать. Из-за этой весьма странной пары мои планы на день тоже рушатся.
Пианино привозят, все в порядке. Я рада тому, что могу учиться играть.
Проходит почти год, уже лето на исходе. К этому времени мои занятия вокалом, к сожалению, сходят на нет. То ли от отсутствия выдержанной системы и плана обучения, то ли нехватки мотивации и времени.
Я собираюсь ехать к бабушке, мой самолет в пятницу утром. Сегодня среда, вечер, еще один рабочий день, и я улетаю. Заказала у своей портнихи для бабушки халатик, как раз зашла к ней за ним. У нас теплые отношения, мы часто чаевничаем и болтаем. Она любит приговаривать: «Лена разговорит даже покойника».
Время близится к десяти. Вдруг раздается телефонный звонок, звонит «ведический супруг» – надо же, и номер мой сохранил. Звонит со следующим рассказом: их семья съезжает из съемной квартиры (тут у меня рождается недоумение – это как они отдали чужой инструмент?), а владельцу квартиры пианино очень дорого. Предлагает мне обмен: они у меня сейчас забирают это фортепьяно, а потом, когда я найду себе еще одно, они оплатят мне доставку. Удовольствие, надо сказать, это недешевое. Беседа начинается нормально, поэтому я абсолютно без задней мысли говорю ему, что в пятницу утром улетаю, что мне сейчас просто некогда решать этот вопрос. Рассказываю довольно много деталей, даже даю свой адрес, чтобы они могли рассчитать стоимость доставки. Предлагаю им заняться поисками альтернативного пианино для меня и сделать обмен по моему возвращению.
Я абсолютно готова к обмену и отдала бы им фортепьяно просто так, но по возвращении – не сейчас, не в ночи, не в суматохе.
После моего мягкого, но твердого отказа предоставить то, что ему так нужно, немедленно, он переходит на «ты» и начинает мне угрожать: и физической расправой, и распространением ложной информации обо мне среди моих клиентов. Сказать, что я была в ужасе, это ничего не сказать. За свою жизнь и здоровье так сильно мне было страшно всего пару раз в жизни. Мне страшно идти в ночи домой, потому что телефонный разговор с ним затянулся. Моя портниха, а потом и мама убеждают меня отдать пианино человеку, который меня запугивает.
Звоню знакомому юристу за консультацией, он не отвечает – уже поздно. А «ведический супруг» бесконечно звонит на мой телефон, я не поднимаю, теперь бомбит меня сообщениями с угрозами, каждая новая еще более пугающая. Отключаю на телефоне звук, утром проверяю – он писал и звонил мне всю ночь. Вот так бешеная энергия у человека, вернее, психическое расстройство. Этого ему показалось мало, с восьми утра он стал трезвонить по домофону, продолжал звонить и слать сообщения с угрозами. Это продолжалось довольно долго. Наконец, он сдался и написал мне на прощание сообщение о том, что мой номер телефона он отдал владельцу квартиры, а тот в свою очередь, собирается идти писать на меня заявление в полицию о краже фортепьяно. О краже фортепьяно, Карл!!! Я 250-килограммое пианино, наверное, украдкой положила в клатч и вынесла, пока они не видели. Или пропихнула в форточку – не иначе.
Я в диком ужасе, а еще вот-вот может накрыться моя поездка к бабушке, а мне надо к ней попасть. Я очень боялась, что не успею застать ее живой. Опасения были верными, я успела к ней, но она умерла вскорости после моего отъезда.
Наконец мне перезванивает юрист. Его слова как бальзам на душу. Не надо вестись на шантаж и вымогательство – а то, что происходило, закон трактует именно так. За шантаж и вымогательство человек несет уголовную ответственность, а это тюрьма. Юрист проконсультировал меня, как общаться с владельцем квартиры, с полицией. Через некоторое время мне пишет уже владелец квартиры – сообщение почти под копирку с сообщений «ведического супруга». Пересылаю юристу, это уже его задача разбираться. В экстренном порядке приходится делать доверенность юристу на предоставление моих интересов в суде.
Я в дичайшем стрессе, едва не проспала самолет. Пока я была в отъезде, новостей не было, что хорошо, но я волновалась.
По возвращении юрист передает мне извинения от собственника квартиры и просьбу выступить свидетелем в его деле против «ведических товарищей». Выяснилось, что они не платили по счетам около года, накопили долг по коммуналке, распродали или выбросили многие вещи из квартиры, а самое главное – сбежали из страны как раз в тот день, когда они торчали у меня под окнами. Помимо угроз, шантажа, все обещания были сплошной ложью. Видимо, кому-то серьезному они перешли дорогу.
Стало известно, что они ждали рождения девочки (это, по их уверениям в соцсетях, было заветной мечтой). Ребенок родился через несколько недель после описываемых событий, но быстро умер. Они и это превратили в свой пиар, устроили забег по миру на целый год, опять же продавая это всем тем, кто слепо верит в нарисованные ими картинки счастливой семьи.
Я извлекла из этого несколько уроков. Во-первых, не надо вестись на шантаж и запугивание, стоит поговорить с юристом – закон оказался на моей стороне. Во-вторых, не все золото, что блестит – те, кто находятся на виду, всего лишь люди, и могут оказаться далеко не самыми лучшими представителями рода человеческого, могут извращать и наживаться, как в случае этой пары, на том, что для многих важно.
Неуловимая Кордоба
В Испанию я поехала с тремя своими коллегами. Одна осталась в Мадриде. С двумя другими мы поехали путешествовать по стране. У нас были громадные планы: Центральная Испания, Андалусия, океанское и средиземноморское побережья, Барселона. Это была первая самостоятельная поездка, поэтому удержаться не удалось и мы составили очень плотный график, за что и поплатились. При этом, я была единственным водителем – за три недели я проехала около 2 600 километров. В плане это было выглядело довольно реалистично и захватывающе, на практике – я дико устала.
Самый большой дневной перегон был между Толедо, столицей Кастилии в период Реконкисты[3 - Реконкиста – период отвоёвывания пиренейскими христианами (в основном испанцами и португальцами) земель на Пиренейском полуострове, занятых маврскими эмиратами.], и Кордобой, городом в Андалусии – около 350 километров. Мы решили, что будет тяжеловато, но маршрут все одобрили. По дороге мы заезжали в Консуэгру – это место, где стоят те самые мельницы, с которыми сражался Дон-Кихот. Мы просто не могли туда не заехать. Это большой холм посреди долины, на вершине находятся около десятка ветряных мельниц и замок, на склонах цветут красные маки. Сам городок расстилается у подножия холма. Мы обедали, сидя на склоне и любуясь красными черепичными крышами домов, которые с высоты казалась игрушечными, рядом нежно трепетали на ветру молодые маки.
Выехали мы из Консуэгры, что всего в 70 километрах от Толедо, около часов пяти, понимая, что к девяти, как мы сообщили в гостиницу, мы не успеваем, позвонили и предупредили, что будем к одиннадцати. Дороги полупустые, ровные, едем, не снижая скорости. Усталость потихоньку накапливается, накрывает дремотой. Чтобы не уснуть, втроем пели дикими голосами во всю силу легких.
Стемнело, мы едем, указателей на Кордобу по-прежнему нет. Едем почти наобум. Когда мы получали машину в прокате, нам выдали карту дорог Испании и Португалии, на которой были нанесены основные шоссе, но не было подробных карт даже крупных городов. Навигаторы были не распространены, их было мало, они были дорогими, на телефон закачать карты было нельзя. В России в то время можно было купить карту региона и заодно всех соседних на любой заправке. Я была на все сто процентов уверена, что, поскольку это разумно и практично, мы также легко сможем купить карты на заправках. О, как я же жестоко ошибалась! Поездки меня научили тому, что того, что мы принимаем как само собой разумеющееся на родине, в путешествиях по загранице мы можем и не найти. Дорожную карту города можно было купить только в книжном магазине, чаще всего в центральном. Карт соседних городов там не было в принципе.
Мы едем по ночной трассе, вдали виднеется световое пятно над городом, радуемся, что доехали, но нет – это просто какой-то мало-мальски большой андалусийский город.
Уже совсем темно, почти 11 часов, а мы только въезжаем на кольцевую Кордобы, которая является третьим по величине городом в Андалусии. У меня только адрес нашей гостиницы, я знаю, что она в центре – поскольку мы планировали насыщенную культурную программу, мы намеренно бронировали гостиницы в историческом центре.
Еду по кольцу, съезд за съездом, принимаю решение свернуть в город на ближайшем. Сворачиваю, спускаюсь с кольца, на первом перекрестке проезжаем огромный указатель с несколькими надписями. Уже проезжая, боковым зрением выхватываю название нашего отеля. Радуюсь этому факту. Спрашиваю девчонок, видели ли они то же самое, что и я – да, обе видели название, но не запомнили направление. Нет, чтобы сдать пять метров назад или остановиться на аварийке и пойти посмотреть. На тот момент я еще дисциплинированный водитель, решаю, что на ближайшем светофоре я развернусь, а потом еще раз развернусь. Ага, чтобы развернуться, мне пришлось проехать около двадцати километров из-за ремонта дороги. Поравнялись со знаком – написано, что прямо. Очень обрадовались, подумали, что гостиница рядом.
Тем временем близится полночь. Пустынная дорога, мы опустили стекла, едем с минимально приемлемой скоростью, высматриваем гостиницу, но мы явно едем по спальному району. Вдруг видим пешехода, мы к нему с вопросом о гостинице – он смотрит на нас, словно мы сумасшедшие или под чем-то. В свою очередь, посмотрев на его вытянутое лицо, мы думаем о нем то же самое.
Продолжаем ехать по улице, ни намека. Попадается заправка, нам как раз надо заправиться. Пока я занимаюсь заправкой, отправляю девчонок узнать о гостинице. Возвращаются и говорят, что объяснения мне надо послушать самой.
Сотрудник заправки мне детально объяснил весь маршрут, нарисовал схему. Если что, все общение в Испании только на испанском – к концу поездки я уже неплохо их понимала, а они думали, что я бегло говорю по-испански.
Мы ехали еще минут 20, не меньше, подумали, что заблудились, и на опустевшей парковке как маньяки гонялись за влюбленной парочкой, мечтавшей об уединении. Явно их напугали, но в помощи нам они не отказали.
Мыкались-мыкались, наконец нашли работающий ресторан, где нам сказали, что мы почти на месте, что наша гостиница буквально за углом. Я была бесконечно счастлива, потому что я уже ног под собой не чуяла, а на следующий день после обеда у нас запланирован выезд в Севилью. На радостях, мы с той, что выполняла добровольно взятую на себя роль повара в этой поездке, оставили в машине нашего штурмана, свежеокончившего водительские курсы. Мы были уверены, что вернемся через пять минут, поэтому закрыли ее в машине и оставили там телефоны. Это было огромной ошибкой.
Мы дошли до конца этой спящей, погруженной в южную ночную темноту улицы и оказались на пустыре. В шоке – где гостиница? Вдалеке на берегу Гвадалквивира, того самого, что упоминается у Сервантеса, мы увидели машину с молодыми ребятами, рванули к ним. Спрашиваем про улицу Сан Фернандо, они с жаром нам объясняют дорогу, потом вдруг понимают, что рассказывают маршрут до улицы Сан Франциско. Объясняют заново. Мы понимаем, что нам вообще еще и через мост бежать, а Маша одна в машине. Мы уже просто бежим в гостиницу, предупредить, что мы совсем поздно, да и просто понять наконец, куда же ехать. Четкой рысью несемся по улице Сан Фернандо, каким-то невероятным образом на бегу знакомимся с англичанкой, которая живет в Испании уже десять лет. Она предлагает нам помощь. Теперь мы рысим втроем. Влетаем в гостиницу. Спасибо англичанке, она все переводит, а нам просто отдают два ключа – ключ от номера и ключ от парковки, мимоходом упоминая, что парковка находится не в этом здании. Ничего не предвещало беды.
Мы, осчастливленные тем, что душ и мягкая кровать замаячили на горизонте, несемся уже галопом к машине. Нас вместо пяти минут не было около часа. Та, что осталась в машине, думаю, уже похоронить там нас успела. Едем. Доезжаем до гостиницы, выгружаемся. В исторических центрах почти всюду дороги с односторонним движением, испанцы терпеливо ждут, пока ты выгружаешься, но как только ты прикасаешься к крышке багажника, все начинают истошно сигналить. Одна осталась с вещами в гостинице, а с другой мы поехали парковаться. Насколько мы поняли объяснения, наша парковка находилась на этой же улице, перед самой гостиницей.
Я решила, что, повернув несколько раз направо, я легко вернусь на улицу Сан Фернандо. В принципе я была права, только это заняло намного больше времени, чем я предполагала. Вернулись на улицу в поисках парковки, доехали до гостиницы снова – ни намека. Проехали гостиницу еще раз. Я решила повторить тот же маневр с поворотами направо – один раз ведь уже проехала.
Не получилось, в итоге я уехала куда-то в спальный район. На улице никого, на заправках нет персонала, спросить дорогу не у кого. Попался мужчина, который, выслушав нашу просьбу, сказал, что сейчас дела кое-какие порешает и вернется помогать нам. Испанцы известны своим ma?ana[4 - Ma?ana (исп.) завтра.] – они обязательно помогут вам, но вот, когда это произойдет, довольно непредсказуемо.
Едем дальше, очередной спальный район, уже выезд из города. Устала настолько, что ехать больше не могу. Говорю коллеге, что мы едем до ближайшего перекрестка, если не увидим, у кого спросить помощи, останавливаемся и спим в машине. На наше счастье, на ближайшем перекрестке машина – я рву к ней наперерез. Жутко пугаю девушку за рулем, но она нас выслушивает и соглашается помочь. Кивает – падайте на хвост.
Пока мы возвращались к гостинице, мы и превышали, и ездили по велосипедным и пешеходным дорожкам. Я стала спокойнее смотреть на нарушения дорожных правил.
Мы были безмерно рады, поэтому хотели как-то ее отблагодарить и пригласили на кофе утром следующего дня. К сожалению, мы перепутали место и не смогли с ней встретиться. Было очень жаль.
