Глава 3. Себастьян
Я не мог поверить в происходящее.
Мой мозг отказывался принимать факт катастрофы.
«Самолёт Мистера Сальвадора потерпел крушение при посадке, Мистер Картер. По предварительным данным все находившиеся на борту погибли. – Дрожащий голос Гвен будто эхом снова и снова раздавался у меня в мозгу. – Спасатели вывозят тела в центральный госпиталь».
Я сказал, что еду, но не мог представить, что со мной будет, когда я это увижу. Сальвадор, Ниэн и маленький Лео. Я дрожащей рукой провёл по волосам, пока кровь ледяными волнами разносила осколки души по венам, впиваясь в сердце при каждом сокращении.
Этого не может быть!
Я качал головой, не видя ничего перед собой. Звук очередного звонка заставил сердце пропустить удар. Я нажал «ответить».
– Мистер Картер, – звонила Гвен, – Мистер Лео жив, он будет доставлен в эту же клинику. Вы едете?
– Да. – Вдыхаю медленно, а эмоции просто душат.
– Я сообщила Мистеру Картеру младшему, он выезжает.
– Спасибо.
Я уронил руку с телефоном на колено и откинулся на спинку кожаного кресла, как вдруг почувствовал движение слева. Господи, я совсем забыл про девчонку! Она сидела на удивление спокойно, закусив губу и смотрела себе на колени. В фартуке клуба с ярким вечерним макияжем и двумя пучками волос на голове, как было предусмотрено дресс кодом, она казалась совсем молоденькой. Студентка, наверно.
– Уверен, в больнице с нас это снимут. – Пообещал ей, и девушка подняла на меня взгляд. Удивительно голубые глаза полные искреннего сострадания. Я даже замер от удивления. Эта молчаливая поддержка, пусть и совсем чужого человека, казалось, именно то, что нужно. Я умудрился сделать несколько глубоких вдохов, чтобы ухватиться за крупицу информации, которую можно считать благословением в данной ситуации: племянник жив.
– Не волнуйтесь об этом. – Она приподняла свою руку, прикованную к моей. – Потом решим.
– Снимите фартук, уверен в клинике уже полно журналистов. – Самообладание вернулось вместе с вереницей мыслей: как себя вести и что говорить прессе.
Она послушно развязала тесёмки и вдвоём мы умудрились стянуть тряпку и отбросить в угол дивана. Я посмотрел на её чёрную застиранную футболку с каким-то полинявшим рисунком и протёртые джинсы. Девушка явно бедна. Бедность часто толкает на преступление.
– В клинике, старайтесь держаться ближе, чтобы не увидели наручники. – Я попытался стянуть пиджак, но, плотно сидящий и подогнанный по фигуре, он не слезал с плеч. – Вы не могли бы помочь?
Её свободная рука аккуратно захватила ткань. Было ощущение, что она боится меня трогать. Нерешительные действия, едва ощутимые, но потянула она с невероятной силой, я даже качнулся в её сторону.
Сняв рукав пиджака с правой руки, я умудрился скатать его, спустив левый рукав. Скомкал ткань, будто пиджак у меня в руке и ещё, помимо этого, я держу девушку за руку. Господи, уверен нас сфоткают. Но это в любом случае лучше, чем если нас запечатлеют с наручником.
– Нэт, новости, – попросил водителя. Через мгновение, опустившийся экран засветился и нам в срочном порядке донесли о событии года:
– Сегодня в девять вечера во время захода на посадку потерпел крушение частный самолёт Картер Групс. На борту находился старший наследник корпорации с семьёй. По нашим данным все пассажиры погибли. Мы будем держать вас в курсе. Оставайтесь с нами.
Естественно, уже и кадры нарезали чужой трагедии. Я вглядывался в экран, надеясь хоть что-то уловить. Секретарь сказала, что племянник выжил, но журналюгам это, очевидно, не известно.
– Мне очень жаль, – полушепот слева. Я покосился на девушку, и мне показалось, что в её глазах блестят слёзы. Что отвечать в таких случаях? «Спасибо» казалось слишком счастливым словом. Я просто кивнул, поверив в её искренность.
– Как вас зовут?
– Райли.
– Так вот, Райли, в клинике вы будете молчать, даже если журналисты пихают микрофон вам в рот и давят камерой в лицо.
– Я поняла. – Она решительно кивнула, вскинув подбородок. Мне понравилась эта уверенность и собранность в ней.
– Я устрою всё сам. Никаких намеков на наше затруднение, – тряхнул скованной рукой. – Просто идёте рядом.
– Да. – Она кивнула так решительно, что её готовность к сотрудничеству казалась осязаемой. Уверен, девяносто процентов людей, вне зависимости от пола, поняв кто я, уже выдумали бы как воспользоваться ситуацией. Мне было приятно, что девушка не такая.
В холле больницы столько же индивидуальности, как и в любом человеке. Пол сланцево-серый, а стены идеально белые. Потолок сделан из тех самых пенополистирольных квадратов, уложенных на решетчатую раму. Свет слишком ярок для большинства глаз, особенно после темнеющего мрака ночи снаружи. Мне он кажется резким и отрезвляющим, как вспышка, и я понимаю – всё это происходит на самом деле. На стенах рекламные диджитал рамы, кажущиеся неуместными. Большинство персонала ходит с безмятежно нейтральным выражением лица, якобы это должно меня утешить. Над каждой дверью висят большие пластиковые указатели, темные, с белыми буквами – никаких причудливых шрифтов, только заглавные буквы. Везде стиль такой простой и безупречный, как приговор. Место, где грязь запрещена законом. Отовсюду доносятся приглушенные голоса, одни гневные, другие успокаивающие. Кто-то пришел сюда умереть, а кто-то вот-вот родиться. Где-то пациенты рыдают от боли, а рядом смеются от счастья.
Замкнутое пространство стократно усиливает стоны и вопли, медперсонал все это уже видели и потому невосприимчивы, закаленные повторным воздействием и переутомлением, но мне всё это кажется особенно острым, особенно ярким.
Мы двигаемся к стойке регистратуры, и я вижу, как из зоны ожидания первый, подметивший меня журналист, уже берёт низкий старт, и другие, почувствовавшие его движение, будто комары, почуяв кровь, ринулись к нам.
–Где Картеры? – успеваю спросить до того, как нас облепляют газетчики, пока охрана больницы пытается безуспешно их оттеснить, ссылаясь на приличия и понимание.
– Второй этаж, VIP зона, палата семнадцать. – Говорит девушка регистратуры, узнавшая меня. – И… – Она помедлила…– На первом этаже – морг пять, мне очень жаль.
– Спасибо. – Расталкивая журналюг, двигаюсь к лифту. Райли не отстаёт, придерживая пиджак. Она молодец, не подвела.
У палаты, где был Лео, мы стояли уже через несколько минут. Ребёнок лежал, подключенный к невероятному количеству аппаратов, такой маленький на этой огромной кровати. Кругом сновали доктора, и я не сразу увидел Гвен. Помощница вглядывалась через смотровое стекло палаты с платком в руках, утирая слезы.
– Что удалось узнать? – я приблизился, приобняв её за плечи свободной рукой.
– Переломы ног и срочно нужна донорская кровь для переливания, – Она с надеждой посмотрела на меня. – К сожалению, у ребёнка четвертая группа, как у госпожи Ниэн. Ни вы, ни я, никто из семьи – мы не можем быть донорами. – Она всхлипнула.
– Тем не менее, донор есть? – я не мог поверить, что едва обрадовавшись, что племянник жив, я потеряю его в это безысходной ситуации.
– Это редкая группа, мы ищем. – Помощница не кивнула. Страх ледяной волной сжал мне сердце.
– Любые расходы! – распорядился, махнув рукой, от чего рука Райли поднялась вместе.
– Конечно!
– Гвен, мне нужна помощь эксперта по замкам, причём срочно.
Она удивлённо выгнула бровь и, кажется, только сейчас разглядела девушку, стоявшую у меня за спиной. Я наклонился к уху помощницы и прошептал ей о затруднении с наручником.
– Сейчас я всё решу.
Прошло примерно полчаса, как нас запустили в прекрасный холл для VIP клиентов. Мне это казалось какой-то злой насмешкой. Будто какой-то кукловод налаживает сцену, а мы сидим, наряженные по последнему слову моды, безвольные и беспомощные, пока решается наша судьба.
– Подъехал специалист, – сообщила Гвен, и я кивнул, чтобы она привела его сюда, подальше от глаз журналистов.
Каких-то три мгновения и всё, наши руки разъединили. Конечность снова принадлежит только мне.
– Спасибо! – поблагодарил всех участников процесса и повернулся к Райли. – Вы молодец. Я закрою глаза на сегодняшний поступок, верю, вы неплохой человек.
Я видел, как она сжала челюсть, прежде чем выдохнуть и сказать: – Спасибо. Держитесь. Мне, правда, жаль.
Я кивнул, поджав губы и помощница поняла, что аудиенция окончена.
– Я выведу девушку через комнату персонала. – Сообщила Гвен.
Глава 4. Райли
Горло сдавливал комок непролитых слёз. Я представляю, каково это. Когда погибли наши родители, я прочувствовала все стороны одиночества и отчаяния. Но у меня была Лу, о которой нужно заботиться, бабушка, которая поддерживала нас, и я была старше. Этому мальчику в палате, на вид, не больше семи. Я так понимаю, он остался совсем один. Эти слуги, наемные работники, конечно, будут окружать его купленной заботой, няньками и пичкать деликатесами, но никогда не восполнят семью. Мистер Картер, как я поняла, хоть и родственник, вряд ли имеет достаточно свободного времени, чтобы заниматься воспитанием мальчика. Да у богатых, насколько я знаю, этого и не принято.
Вздохнув, я направилась к стойке информации. Желудок у меня урчал от голода, состояние было какой-то болезненности из-за пережитого стресса, но я собиралась сделать то, что задумала. Что бы ни решил на мой счёт этот Картер, я не воровка. Конечно, как всегда, оценив меня по внешнему виду, он, как и многие его круга, пришел к выводу, что я существо недостойного уровня, склонное к криминалу в силу врождённой нищеты. Макияж для ночного клуба и прическа не помогали. Я выглядела, как подзаборная попрошайка, особенно в этой дорогой клинике.
– Здравствуйте. – Мне повезло, очереди у стойки не было, и медсестра сразу оторвала взгляд от экрана монитора и оценивающе меня оглядела. Увиденное, заставило её скривить губы в надменно-снисходительном презрении.
– Я хотела бы сдать кровь.
– Забор по утрам, девушка, – ответила дама ко мне с поучительными интонациями в голосе. – Выспитесь, не употребляйте алкоголь как минимум за двенадцать ча…
Впервые в жизни я вышла из себя: – Это срочно! Я слышала ребёнку необходим донор. Сейчас! Его жизнь решается сейчас. Мальчик Картер.
Она сначала отпрянула от моей эмоциональности, но потом встала: – У вас четвёртая группа?
– Да!
Медсестра моментально переменилась в лице: – Следуйте за мной.
Мы двигались по коридору первого этажа вглубь здания. Вывески проплывающих мимо дверей кабинетов гласили, что мы в процедурной части клиники. Это было в другой стороне от лифта, так что ни пациентов, ни докторов тут практически не было. Когда женщина открывала ключом дверь одного из кабинетов, поинтересовалась: – Вы ели?
– Да. – Соврала, потому что понимала, иначе они не возьмут кровь.
– Когда последний раз? – она жестом пригласила меня внутрь помещения и указала садится в кресло.
– Около часа назад.
– Отлично. – Она достала из одного из шкафчиков перчатки и затем подготовила оборудование. – Сейчас подойдёт специалист, ожидайте.
Я огляделась. Тут было всё, что может присниться человеку, страдающему от безделья, даже телевизор. Главное, зачем? Процедура короткая, только если рекламу смотреть.
Несмотря на срочность вопроса, сотрудники всё равно провели кучу тестов, чтобы убедиться, что моя кровь качественная. К сожалению, дополнительное ожидание сказалось на самочувствии. Когда емкость забора уже была наполовину полна, меня повело, и я поняла, что теряю сознание.
Приходила в себя медленно и первое, что различила – приглушенный свет палаты. Кажется, уже глубокая ночь. Я повернула голову и увидела, что в левую руку вставлена капельница. Села, пытаясь понять, где телефон, как меня озарило: – «Дура, телефон был в кармане фартука, а тот в машине Картера!»
С досады хлопнула себя по лбу. Господи, это ж надо так.
На стене над тумбой кровати я увидела кнопку вызова медсестры.
Нажала и спустила ноги к ботинкам, собираясь встать. Уверена, питательность состава в капельнице мне помогла, но слабость всё равно чувствовалась достаточно сильная.
– Девушка! – сотрудница прибежала удивительно быстро. – Ну вы что! До утра отлежитесь! Вам назначен комплекс процедур для восстановления.
– Можно позвонить? – умоляющий взгляд человека двадцать первого века, чувствующего себя потерянным без телефона.
– Конечно! – женщина достала из кармана свой гаджет и протянула мне: – Вы без вещей, мы не знали, кого позвать.
– Крови хватило для ребёнка? – приняв телефон, напряженно ожидала ответа, боясь, что не удалось сдать достаточное количество.
– Да! – она улыбнулась. – Вы герой! Спасли мальчику жизнь. Его операция уже успешно закончилась.
– Слава богу. – Дрожащими от слабости руками я набрала домашний.
Сестра очень долго не брала трубку, потом я услышала приглушенное: – Алло?
– Лу, это Райли! – идентифицировав музыку на заднем фоне, я насторожилась. – Что за звуки?
– Райли? – сестра была удивлена. – Что за номер?
– Ответь!
– Я смотрела телек и уснула. Сейчас выключу. – Музыка стихла плавно, но не до конца. – Ты на работе?
– Я в больнице. – Села обратно на кровать. – Забери меня.
– Господи, что случилось? – взволнованно, даже заикается. – Это серьёзно?
– Нет. Потом скажу. Поезжай в центральный госпиталь, коммерческое здание Б.
– Коммерческое? – Лу цокнула языком. – Надеюсь, платить не нужно?
– Хватит болтать, бегом сюда. – Я положила трубку и протянула телефон медсестре. – Спасибо вам огромное. За мной заедут сейчас.
– Может вы чего-нибудь хотите? Картеры распорядились предоставить вам всё, что пожелаете. – Она как-то виновато покачала головой. – Может, передать им, что вы очнулись?
– Нет, не стоит беспокоить, у них ужасный день. – Я покачала головой. – Я бы хотела увидеть ребёнка, это можно? Они не будут против?
– Конечно можно! Вся семья до утра расположилась в гостиничном крыле, не беспокойтесь. – Женщина улыбалась очень искренне. – Однако, сначала я принесу вам перекусить.
Рисовая каша никогда не казалась такой вкусной и питательной. Я слопала целую миску в рекордное время и выпила тёплый чай, что мне организовала дежурная медсестра. Мне было неловко беспокоить женщину, но она была пугающе решительна, и спорить я не стала.
Следуя за ней в палату мальчика, которого зовут Лео, как мне поведала женщина, я размышляла, как коварна судьба. Ребёнок, родившийся с серебряной ложкой во рту, взращённый в комфорте и благополучии, в один миг, как по взмаху волшебной палочки злого колдуна, стал сиротой. Никакие деньги мира не вернут ему семью. Его собственная жизнь продолжается только благодаря случайности. Сколько бы они искали донора, если бы судьба не столкнула нас с его дядей в клубе? Если бы пьяный клиент не пристал ко мне и не посеял бумажник? Если бы наручник не захлопнулся? Столько «если». Это казалось таким нереальным. Как чудо. Знаете, когда шанс всего на один процент, и он всё же выпадает!
В палате было темно, мальчик лежал укутанный лёгкой простынёй, но не спал, а смотрел в потолок. В кресле у стены уютно устроилась какая-то женщина. Вот она – точно уснула. Её очки съехали и журнал, который её усыпил, сполз с её коленей и покоился на полу рядом с квадратной сумкой с логотипом Dior. Дама была одета дорого и эта поза, развалившейся в кресле обычной женщины, спускала её с пьедестала величия до уровня простой смертной.
Медсестра аккуратно раскрыла створку двери палаты и я вошла.
