ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 22.01.2024
– Что это за глупости, Строкор? А ну, давай, бросай свой топор!
В ответ я повернулся лицом к своим людям и поднял руку в знак приветствия. Мгновенно раздались свистки, и на поле выбежали мои товарищи.
– Предательство! – закричал Клоу; его офицеры бегали туда-сюда, крича: "К оружию! Заряжай и уничтожай! Никакой пощады!"
Но я не обращал внимания на этот шум. Я смотрел вверх на эти адские создания воздуха, и сердце мое пело, когда я видел, как они, кружась, неустойчиво, но очень целеустремленно спускаются к земле. А когда они приблизились, я испытал чувство облегчения – ведь их двигатели молчали!
В то же время среди наших гостей царило смятение. Ни один человек из всех тысяч Клоу не мог сдвинуть с места свою машину или поднять оружие. Каждый стрелок был зажат, как будто заморожен невидимым льдом; все шары и снаряды слиплись, как будто были залиты прозрачным клеем. Даже холодное оружие было заперто в ножнах, и все усилия не могли сдвинуть его с места!
Но никто из моих воинов не оказался в таком затруднительном положении. Колесница каждого из них неслась как ни в чем не бывало; они рвались вперед, разбрасывая ядра и снаряды так же свободно, как и за морем. Их атака была убийственной; ни один человек Клоу не мог оказать сопротивления, кроме той силы, которую он мог приложить к своим голым рукам.
Клоу наблюдал за всем этим из середины отряда своих офицеров. Ни один из них не мог сделать больше, чем расположить свое тело между нами и их вождем. Через несколько мгновений они увидели, что неведомая магия превратила их в детей в наших руках; они были совершенно потеряны, и Клоу отвернулся от этого зрелища с мрачным лицом. Он снова обратился ко мне.
– Что это значит, ты, громадный комок лжи? Что ты задумал, обманув нас своим знаком капитуляции, чтобы потом связать нам руки своей магией Хофе? Разве это способ сражаться по-мужски?
Я спокойно стоял в воротах с тех пор, как выкатили железо. Теперь я смотрел вокруг себя еще спокойнее: мои люди сбивали с ног громил, которые спрыгивали со своих бесполезных колесниц и бросались на землю. При таком раскладе от армии Клоу не осталось и следа.
– Клоу, – мягко ответил я ему, – ты прав, это не тот способ, которым можно сражаться по-мужски. И это тоже, – я указал на один из упавших воздушных кораблей, – это тоже не тот путь, когда они проносятся над нашими головами, как тени, и уничтожают нас грязным дымом! Позор тебе, Клоу, что ты опустился до такого! И на твою голову падет вина за то, что я обманул тебя!
– Вы напали на нас без предупреждения, – угрюмо пробормотал он.
– Да, и по очень веской причине, – ответил я. – Но я понимаю твою точку зрения и должен отдать тебе должное.
Я повернулся к своим сигнальщикам и отдал приказ; вскоре резня прекратилась. И мои люди, и люди Клоу попятились назад, чтобы понять, в чем дело.
Я протянул Клоу топор.
– Выбрось свой собственный, ножны и все остальное, – сказал я ему. – Он бесполезен, потому что сделан из железа. Наш топор, как и все наши боевые инструменты, сделан из сплава, не поддающегося воздействию магии.
Он с удивлением взял топор.
– Что это значит, Строкор? – спросил он снова, тем временем деловито раздеваясь, что было хорошо видно.
– Это значит, – ответил я, скидывая халат, – что я расколдовал магнетизм этого мира. Знай, Клоу, что все дети солнца полны его силы; она подобна силе крошечного магнита, который вы даете детям для игры; но она могущественна, как могущественен наш мир.
– Великий Йон! – воскликнул он, ибо его ум не отличался смелостью. – Что ты сделал, ничтожество?
– Я превратил эту империю в один огромный магнит, – холодно ответил я.
Затем я показал ему валун на вершине дальнего холма; через трубу Клоу мог видеть, как возле него стоят несколько моих людей.
– Поставь одного из своих людей на крышу дворца, – сказал я Клоу, – и дай ему приказ спустить мое знамя, если ты сам ему об этом скажешь.
– Ведь от исхода этой схватки между мной и тобой, Клоу, зависит все дело! Если ты выживешь, опустится мое знамя, и мои люди на холме опрокинут валун, который ринется вниз по склону, разорвет железный жезл и разрушит заклятие. Встань же и защищайся!
И мне было приятно видеть, как в его глазах вспыхнул боевой дух. Он увидел, что его империя будет жить или умрет, как он сам живет или умрет, и он сражался так, как никогда не сражался. Маленький человек, по сравнению со мной, он был удивительно быстр и уверен в своих движениях; не успел я оглянуться, как он глубоко вонзил свой топор в мой бок.
А еще через пару мгновений все было кончено. Как только я почувствовал боль от этой раны, я отбросил свой клинок и с ревом, который потряс бы и более крепкое сердце, чем у него, бросился на него, получил второй страшный удар в грудь и, не обращая на него внимания, вырвал топор из его рук. Затем, когда он повернулся, чтобы бежать, я выронил и это оружие.
И я догнал его, и повалил, и разбил ему голову руками.
Глава VI. Величайший
Эта глава первоначально была такой же длинной, как и остальные, но в результате несчастного случая, произошедшего с мистером Смитом, когда он еще не был досконально знаком с машиной, значительная часть пленки была так сильно изуродована, что она оказалась бесполезной. Это объясняет, почему кажется, что в рассказе что-то отсутствует, а также почему эта глава начинается с середины предложения.
…рабов; но большинство из них было убито. Не могли мы побеспокоиться и об их женщинах и других, которые остались позади.
К этому времени империя была едина в своем поклонении мне. Я был императором всего год, а уже дал понять, что только люди Вламаленда, и никто другой, должны жить на глазах у Йона. Они так высоко ценили меня, что я мог бы по праву наслаждаться своей славой и проводить свои последующие дни в пирах, подобно тому, кто был до меня.
Но я был еще слишком молод и полон сил, чтобы успокаиваться. Я становился все более и более беспокойным; мне нечего было делать, все уже было сделано. Наконец я послал за старым Маком.
– Это ты меня подговорил, старый мошенник, – сказал я ему, притворяясь разгневанным. – Теперь задай мне другую задачу, или я заберу твою голову!
Он слишком хорошо знал меня, чтобы испугаться. Он сказал, что уже давно обдумывает дело для меня.
– Строкор, твой отец был прав, когда говорил тебе, чтобы ты не имел ничего общего с женщинами. То есть он был прав в то время. Если бы он был жив сегодня, – я забыл сказать, что мой отец погиб в битве за морем, – он бы наверняка сказал, что тебе давно пора выбрать себе подругу.
– Помни, Строкор, как бы ни был ты велик, но когда смерть заберет тебя, твое величие станет воспоминанием. Думаю, тебе следует оставить после себя что-то более существенное.
Потребовалось совсем немного усилий, чтобы убедить меня в том, что Мака снова был прав. Как только я подумал об этом, я понял, что это была женщина, по которой я тосковал. Одна только мысль об этом сразу же дала мне повод для беспокойства.
– Да благословит тебя Йон! – сказал я старику. – Ты назвал и беду, и средство. Я сейчас же займусь этим.
Он еще некоторое время сидел в раздумье.
– Думал ли ты, Строкор, о какой-нибудь особой женщине? – спросил он.
Я не задумывался. Эта идея была для меня слишком новой.
– Лучшая в мире, конечно, будет моей, – сказал я ему. – А что касается того, кто из них – есть ли у тебя какие-нибудь идеи?
– Да, – сказал он. – Я имею в виду свою собственную племянницу. Возможно, вы ее помните; милое дитя, оно было со мной, когда вы спасли мне жизнь там, на склоне горы.
Я довольно хорошо это помнил.
– Но она не была сильной женщиной, Мака. Думаешь, она мне подойдет?
– Конечно, – искренне ответил он. – Аве не такая крепкая, правда, но мышцы у нее как проволока. Однако я одобряю ее именно за то, что у нее в голове. Я научил ее всему, что знаю.
– Вот как! – воскликнул я, очень довольный. – Значит, она действительно достойна быть императрицей. И, насколько я помню, она была очень хороша собой. Не надо больше ничего говорить. Аве будет женой Строкора!
Так и было решено.
Вот вам и история Строкора, самого могучего и самого мудрого человека на свете. О большем я не расскажу своими устами; певцы будут пересказывать мои деяния, пока половина отсеков в Доме Слов не будет заполнена записями о них. Но было бы хорошо, если бы я рассказал об этом по-своему.
Мое честолюбие удовлетворено. Пусть рука Йона опустится на наш мир, если это возможно; мне все равно, если в скором времени солнце станет ближе, и вода высохнет, и дни станут все длиннее и длиннее, пока день и год не станут одинаковой длины. Мне все равно; мой народ, тот, что остался, будет владеть тем, что есть, и будет жить, пока возможна жизнь.
Я не оставлю после себя слабаков. Каждый человек должен быть пригоден для жизни, и самый приспособленный из них будет жить дольше всех. И он, сколько бы циклов ни прошло, оглянется на Строкора и на Аве, жену его, и скажет:
"Я тот, кто я есть, последний человек на земле, потому что Строкор был самым совершенным человеком своего времени!"
Да, слава моя будет жить, пока есть жизнь. Сегодня, когда я произношу эти слова в машину слов, мое сердце поет от радости. Слава Йону, я родился мужчиной, а не женщиной!
Завтра я иду за Аве. Я не пошлю за ней; я не могу доверить ее красоту рукам моих людей. Чем больше я думаю о ней, тем больше понимаю, что вся моя жизнь была предназначена для этого мгновения. Я вижу, что, как ни ничтожна она, Аве – необходимое звено в цепи. Я стал хотеть ее больше, чем еды; я стал влюбленным дураком!
Да! Я могу позволить себе посмеяться над собой. Я могу позволить себе все в этом мире, ведь я его величайший человек.
Величайший человек! Здесь надо остановиться. Я больше ничего не могу сказать, история закончена; история Строкора, величайшего человека в мире!
Глава VII. Продолжение
Прошло уже несколько лет с тех пор, как я в последний раз работал с этим аппаратом, много-много дней с тех пор, как я сказал, что моя история закончена, и положил запись на полку в своей комнате с сердцем, полным удовлетворения. И сегодня я должен добавить к этой стопке еще одну запись, а может быть, и две.
Когда я отправился в горы на следующее утро после того, о чем я рассказывал в прошлый раз, я взял с собой всего двух или трех человек; не потому, что мне нужна была охрана, но потому, что для императора неприлично путешествовать без сопровождающих, как бы мало их ни было. Фактически я был один.
Я добрался до места, когда солнце уже садилось. Небо было великолепного цвета, я хорошо помню его. Темнота должна была наступить скоро, хотя и не так быстро, как дальше на юге. Обычно я не думаю о таких мелочах, но я был близок к своей любви, и нежные мысли легко приходили мне на ум.
Моя колесница ехала по дороге, проходящей вдоль оросительной канавы – каменного желоба, спускающегося с заснеженных холмов на сухую землю внизу. Я уже обратил внимание на этот канал в том месте, где он впадал в водоем в долине; к нему был пристроен новый вид водосброса – широкая гладкая площадка с небольшим изгибом вверх, по которой стекала вода. Я не видел смысла в таком устройстве и решил спросить об этом у Мака, так как империя очень дорожила этим желобом. Он шел прямо и верно, через большие мосты, где это было необходимо, и почти не имел изгибов, задерживающих поток.
Когда я остановил машину у дома, то удивился, что никто не вышел меня приветствовать. Мака сообщил о моем приезде, и все должно было быть готово. Но я был вынужден воспользоваться сигналом свистка. Никакой реакции не последовало. Я разозлился, велел своим бойцам оставаться на месте, а сам ворвался в дверь.
Дом оказался крепким каменным одноэтажным строением, прислоненным к склону горы, на небольшом расстоянии над ручьем. Я с удивлением оглядел интерьер – ни в одном из отсеков не было видно ни души. Было видно, что люди находились здесь всего несколько минут назад. Я назвал это странным, так как не видел, чтобы кто-то выходил из дома при моем приближении.
Наконец, осматривая помещение для приема пищи, я заметил небольшую дверь, вделанную в наружную стену. Она была открыта, и, протиснувшись, мне удалось пролезть через нее. Я обнаружил, что она ведет в длинный темный проход.
Я пошел по нему, уверенно спускаясь по лестнице, и вдруг наткнулся на железную решетку. В тот же миг я увидел, что проход поворачивает, и, напрягая глаза, увидел в нескольких метрах от себя тускло освещенную камеру.
И не успел я разглядеть фигуры каких-то людей, стоящих посреди этого помещения, как до моего слуха донесся голос.
– Приветствую тебя, Строкор! – раздался голос, и я очень удивился, узнав в нем Эдама, юного мечтателя, которого Мака привел в мой дом.
– Эдам! – воскликнул я. – Что ты здесь делаешь? Подойди и открой эти решетки!
Он ничего не ответил, только рассмеялся так, что мне стало не по себе. Я жестоко тряхнул решетку, так что она подалась.
– Эдам! – прорычал я. – Немедленно открой решетку и скажи мне, где Аве?
– Я здесь, – раздался другой голос, и я замер от неожиданности, чтобы присмотреться и впервые увидеть, что в подземной камере действительно сидят сновидец и девушка, только эти двое и больше никто. Казалось, что они сидят в каком-то ящике со стеклянными окнами.
– Аве, иди сюда! – проговорил я гораздо мягче, чем по отношению к Эдаму, ибо сердце мое смягчилось от мыслей о ней. – Тебя зовет твой повелитель, Строкор, император. Подойди!
– Я останусь здесь, – ответила она все тем же ясным голосом, совершенно не потрясенная моим присутствием. – Эдам призвал меня, и я буду верна ему. Я не хочу ничего от тебя, великан!
На мгновение мне захотелось бросить свой вес на преграду, так я был взбешен. Но потом я передумал и внимательно осмотрел прутья. Два были ослаблены.
– Аве, – сказал я, сохраняя ровный голос, хотя руки были заняты прутьями. – Разве вы не знаете, что я – император, и что эти прутья не могут устоять передо мной? Предупреждаю, если мне придется призвать на помощь своих людей, чтобы они стали свидетелями моего позора, вам придется нелегко! Так лучше, чтобы вы пришли добровольно. Ты не для таких, как Эдам.
– Нет? – заговорил юноша, не отрываясь от своего занятия. – Ты ошибаешься, Строкор. Мы бросаем тебе вызов; мы готовы спасаться от тебя любой ценой!
Незаметно для них я выкрутил один из прутьев. С трудом справившись со следующим, я ответил, все еще контролируя свой голос:
– Бегство не принесет тебе пользы, Эдам, ты это знаешь. А что касается Аве, то она пожалеет, что родилась на свет!
– Так и должно быть, – ответила она с силой в голосе, – если бы я стала твоей женщиной. Но знай, Строкор, что Аве, дочь Дурока, скорее умрет, чем примет имя того, кто отверг ее, как ты меня!
Так оно и было, но это вылетело у меня из головы.
– Но теперь ты нужна мне, Аве, – тихо сказал я, готовясь проскользнуть в проделанное отверстие. – Ведь ты не лишишь себя жизни?
– Нет, – ответила она со смехом в голосе. – Скорее я бы отправилась с Эдамом прямо отсюда. Я бы ушла, – добавила она, и голос ее повысился от волнения, – подальше от мира этого ужасного человека, подальше от всего этого, Строкор, в Джеос! Слышишь? В Джеос! И…
Но в этот момент я ворвался через решетку. Без единого звука я бросился прямо на них. И без единого звука они ускользнули от моей руки. В следующую секунду я тупо смотрел на бурлящую воду водовода.
И тут я увидел, что они сидели в каюте крошечной лодки, и что им удалось спастись!
Там был проем во внешний мир; я бросился туда и в наступающих сумерках уставился на черную полосу потока. Далеко-далеко, как штрих, я увидел сверкающие стеклянные окна маленького судна. Один раз я различил взмах дерзкой руки.
– Мы поймаем их, когда они доберутся до долины! – прокричал я мужчинам.
Затем я достал свою трубу и увидел ее на нижнем конце канала, далеко-далеко внизу, слишком далеко, чтобы быть видимой невооруженным глазом.
За невероятно короткое время аппарат достиг конца. Он двигался с необычайной скоростью; возможно, он был невесомым; я удивился, что его стекла выдержали силу воздушного потока. И я едва успел испугаться, что они оба погибнут на этом перевернутом водосбросе, прежде чем они окажутся там.
И тут произошло удивительное событие. Ударившись о трамплин стока, лодка выпрыгнула вверх по крутому склону. Вверх, вверх, вверх; сердце мое подпрыгнуло, потому что, конечно, они должны были разбиться, когда упадут вниз.
Но корабль не упал. Он летел все дальше и дальше, все выше и выше, скорость его почти не уменьшалась, он был похож на падающую звезду. И за гораздо меньшее время, чем требуется для рассказа, маленькая лодка оказалась высоко среди звезд, с каждым мгновением поднимаясь все выше и дальше от меня. И вдруг холодный пот выступил у меня на лбу – впереди, прямо по курсу их движения, лежал голубовато-белый блеск Джеоса.
Я был так взбешен побегом сновидца с моей женщиной, что поначалу не испытывал никакой печали. Позже, после долгих дней поисков в бассейне и вокруг него, я стал сильно горевать о своей потере. Когда я вернулся домой во дворец, я был практически болен.
Напрасно я назначил самую щедрую награду. Вся империя бросилась на поиски пропавших, но все это ни к чему не привело. Но я не переставал надеяться, особенно после разговора с Маком.
– Да, – сказал он, когда я задал ему вопрос, – едва ли возможно, что они навсегда покинули этот мир. Я рассчитал скорость, которую мог бы развить их корабль, будь он правильных пропорций, и, действительно, он мог бы покинуть водослив с такой скоростью, что полностью преодолел бы притяжение земли.
– Но я думаю, что шанс был невелик. Более чем вероятно, Строкор, что Аве вернется к тебе.
Разве я не был более подходящим человеком? Конечно, замысел Эдама не мог удаться; Йон не хотел этого. Женщина была моей, потому что я ее выбрал; она должна вернуться ко мне, причем в целости и сохранности, иначе я разорву Эдама на куски.
Но время шло, а ничего не происходило, и я все больше и больше погружался в тоску. Жизнь становилась какой-то пустой; она и так была пуста до того, как я возжелал девушку, но теперь она была пуста от безысходности.
Через некоторое время я начал вспоминать то, что рассказывала мне Мака. Чем больше я думал о будущем, тем чернее оно казалось. Правда, было много других женщин, но была только одна Аве. Такой красоты в этом мире еще не было. И я знал, что не смогу быть счастлив ни с кем другим.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом