– Скажем так: я остановил болезнь и вытащил эту дрянь из Мудрейшего. Ему уже ничего не грозит, а дальше они справятся сами. Важно, что в присутствии остальных шести у его ложа нет необходимости, иначе бы наша завтрашняя поездка сорвалась. Его внучка сможет встать в Круг Семи, но вторая такая замена невозможна.
Фильт кивнул, решив не задавать вопросов. В конце концов, какая ему разница со всеми этими магическими загадками? И без них вся голова забита вопросами.
Мол-Габур взглянул на разведчика и спросил:
– Как твои успехи?
Юноша положил перед учителем стопку исписанных листков.
– Вот то, что вы просили. Надеюсь, я ничего не упустил.
– Хорошо. А в остальном?
– Что в остальном?
– Твои глаза полны печали и тревожных мыслей, Фильт. Так что давай, выкладывай.
Разведчик вздохнул. Да, от чародея сложно что-то скрыть. И он начал рассказывать, стараясь вспомнить все детали. Пришлось также признаться, где он писал свой отчет.
– Не имеет значения, писал ли ты его в гостинице, харчевне, кофейне, на почте или на уличной лавке, – сказал маг, когда Фильт закончил свой рассказ. – Главное, что ты это сделал. А вот остальные события меня немало удивляют, да.
– А уж меня как они удивляют, – произнес юноша. – Ничего не могу понять.
Старый волшебник похлопал его по плечу:
– Вместе разберемся. Но нам понадобятся силы, так что следует хорошенько подкрепиться. Пошли.
– Опять к скату?
– Нет, зачем. Тут полно и других мест. Как тебе нравится название «Голодный вепрь»?
– Воодушевляет, – улыбнулся разведчик.
– Вот и чудно. Идем.
Мол-Габур неожиданно легко поднялся и взял сразу такой резвый темп, что Фильт за ним еле поспевал.
Харчевня «Голодный вепрь» представляла собой небольшое здание, которое было сложено из бревен, а не из камня, как большинство домов Хэфдоуна, виденных Фильтом. Здесь тоже были знамена, и юноша поразился искусно выполненному изображению кабана желто-коричневых оттенков, ухмылявшегося на зеленом фоне. Он стоял на задних копытах, а в передних держал нож и вилку.
– Здорово, – похвалил Фильт. – А кто их делает? Или каждое заведения само для себя?
– Нет, тут есть целая фабрика по изготовлению всяких флагов, знамен и полотнищ. Необязательно для трактиров или кофеен, они там шьют для всех. Тут иногда бывает людно, но мы с тобой припозднились, так что, думаю, найдем место без труда.
Мол-Габур не ошибся: внутри действительно оказалось немало незанятых столиков. Несмотря на название заведения, обслуживающий их юноша в зеленой рубахе с вышитым вепрем двигался с грацией кошки.
Разведчик раскрыл какую уже по счету за эти два неполных дня столовую карту, но Мол-Габур опередил его.
– Оставим изучение сложных кулинарных названий на другой раз. Здесь надо, безусловно, налегать на дичь, так что для начала возьмем салат из куропатки с овощами. Затем рекомендую легкий суп из рябчиков, а основным блюдом будет вепрь с вертела. Его готовят во внутреннем дворе, и посетители даже могут понаблюдать за процессом. Горчицу и прочие соусы подадут в любом случае, так что отдельно их можно не заказывать. С хмельным не будем делать изысканный выбор – тут превосходное пиво, хэфдоунское светлое. Есть возражения?
Фильт, улыбаясь, помотал головой. Все-таки у волшебника поганый характер: почему вот он всегда так не может? Но рассуждать на эту тему юноше не хотелось. Он вдруг понял, что всего несколько минут назад он действительно волновался за своего учителя, хотя умом прекрасно понимал, что с тем вряд ли может произойти что-то плохое, тем более в Хэфдоуне.
«Я, наверное, сильно к нему привязался», – подумал Фильт. – «И не просто как к Наставнику или источнику знаний и всевозможных интереснейших историй. А как к человеку, хотя он маг. Как к отцу».
Тут на разведчика, который не помнил своих настоящих родителей, накатили грустные мысли, и он принялся старательно их отгонять, чему не в малой степени поспособствовало поданное пиво, оказавшееся потрясающе вкусным и чем–то – пожалуй, своей простотой и искренностью – напомнившее юноше темный сорт в «Пьяной каракатице».
Последующие полтора часа оказались праздником для желудка, и учитель с учеником, не сговариваясь, о деле не говорили. Разведчик мысленно поблагодарил чародея за совет заказать небольшие порции салата и супа, иначе таявшие во рту нежные ломтики вепря в него бы уже не поместились. Фильт обмакивал их в горчицу, хрен и какие-то незнакомые ему соусы с явным добавлением ягод и меда. Мол-Габур тоже нахваливал обед и попутно, в паузах между блюдами, рассказывал всякие смешные истории из своей жизни на кулинарные темы. Юноша только и успевал вытирать салфеткой слезы от смеха после очередной байки волшебника.
Грандиозный обед завершился, и Фильт, теперь уже совершенно спокойно и не задавая вопросов, наблюдал за процессом оплаты, лишь машинально прикидывая в уме, сколько бы пришлось отдать за такое пиршество в Кафтелии, хотя он очень сильно сомневался, что там смогли бы приготовить эти блюда так вкусно.
Они покинули гостеприимного «Голодного вепря», и Мол-Габур направился к ближайшей скамейке, чтобы, разумеется, раскурить свою трубку. Фильт примостился рядом, ожидая начала беседы.
Старый маг долго молчал, а потом спросил:
– Что тебя удивило сегодня больше всего, Фильт?
– Много чего, – пожал плечами тот. – Черные Титаны, которые являются какими-то механизмами, о чем мы с вами, как выяснилось, говорили. Странные магические потоки над источником, хотя я в этом мало что смыслю. Слежка, в ходе которой я впервые в жизни оказался бессильным. Неожиданное появление Твейлис, и как она, выслушав мой рассказ, резко удалилась, хотя у нее явно еще было время посидеть со мной. Исчезновение слежки, что непонятно с чем было связано. Это из нового, а еще у меня куча других вопросов.
Мол-Габур покивал головой, словно в подтверждение собственных мыслей, и неожиданно произнес:
– Думаю, ты не всё рассказал мне.
– В смысле?
– Тебя тревожит еще что-то.
Фильт ничего не сказал и глядел прямо перед собой.
– Нет, мой дорогой ученик, я не роюсь в твоей голове. Я не могу читать твои мысли в Сколладии, а тут уж тем более. Но я давно живу на свете и научился многое понимать по глазам.
Волшебник выпустил несколько колечек дыма и заговорил снова.
– Когда мы сегодня расставались в Чертоге Семи, я увидел твои чувства. Поверь мне, почти никто из людей не может их укрывать столь глубоко, чтобы это не было заметно по глазам. Я знавал одного актера в Кафтелии, прекрасного актера, между прочим. Он умел потрясающе перевоплощаться на сцене и играть практически любую роль. Играть честно, натурально, естественно. Зрители верили ему, и это самое главное в такой профессии. Но за кулисами он был совсем другим человеком, со своими проблемами, слабостями, горестями. Будучи блестящим лицедеем, он становился беспомощным и легко читаемым вне театральных подмостков.
– А причем тут я?
– Ты сердился на меня из-за Черных Титанов. Был восхищен красотой фонтана. Был удивлен возникшей объемной картой Гефетрона. В твоих глазах читался явный интерес к предстоящему морскому путешествию, как и нежелание писать доклад. И, конечно же, нетерпение увидеть Твейлис, ради чего ты пошел не в гостиницу, а в город.
– И что тут такого? – буркнул Фильт.
– Но я увидел не только это. Ты был воодушевлен, в прекрасном настроении, ты был полон жизни, и я, скажу тебе честно, очень рад, что тебе так нравится в Хэфдоуне, и я это понял еще до твоей первой встречи с Твейлис. Теперь же это куда-то ушло. Не думаю, что причина в слежке или внезапной встрече с девушкой.
Разведчик вздохнул. Будь ты неладен, учитель, со своим всепроникающим взором. И юноша нехотя поделился с магом своими наблюдениями за местными жителями.
– Что ж, тогда понятно, – вздохнул тот. – Но удивлен, что ты это заметил так быстро. Хотя ты же разведчик как-никак.
– И вы можете это объяснить? – спросил Фильт. – Лично у меня вариантов нет.
– Жители Хэфдоуна, Фильт, воспитываются совершенно не так, как в Сколладии или других странах. Я долго спорил на эту тему с Мудрейшими, но они были непреклонны. Так что ты в некоторой степени угадал, что показывать свои слабости или отрицательные эмоции здесь не принято.
– Но что здесь плохого? Это же естественные вещи. Если, к примеру, умирает близкий мне человек, я не смогу ходить с довольной улыбкой и делать вид, что ничего не произошло. По-моему, это обман и себя, и других. Разве нет?
– Со своей точки зрения – да и с моей тоже – ты прав. Но я тебе говорил, и ты уже начал это понимать, что здесь иные правила и нормы поведения, которые мы, будучи в гостях, осуждать не можем. Не мы устанавливали этот уклад, и не нам его менять, даже если мы считаем его неверным. Пойми, Фильт: очень многое в Хэфдоуне держится на безграничном доверии к Мудрейшим. Если люди начнут сомневаться, то никто не сможет предугадать, к чему это приведет.
– Мне сложно будет это принять, – глухо ответил юноша. – Как я смогу кому-то верить, кому-то доверять, если буду знать, что от меня что-то скрывают. Или как я смогу помочь, если что? И у меня не получится подавлять свои, как вы выразились, отрицательные эмоции, да и не умею я этого.
– Никто и не заставляет, – откликнулся Мол-Габур. – Ты должен быть собой, вот и всё. Но не пытаться заставлять других думать и чувствовать так же, как ты сам.
– Я запутался, – мрачно сообщил магу Фильт. – Теперь, если я еще раз встречу Твейлис, я подсознательно буду думать, что она неоткровенна со мной. Ничем хорошим это не кончится. Мне кажется, что нельзя пытаться изменить человеческую природу.
– Вопрос в том, что она такое, эта человеческая природа, – заметил Мол-Габур. – Ты считаешь, что она такова, как ты привык в Сколладии. Здесь считают иначе. И кто прав?
Фильт пожал плечами. Его настроение испортилось окончательно. Может, зря он вообще признался учителю? Хотя тот наверняка бы не отстал.
– Далеко на Востоке, уже за пределами Сколладии, – медленно продолжил маг, – есть одна страна. Там тоже живут люди, но совсем непохожие ни на сколладцев, ни на хэфдоунцев. Но дело не в их внешнем виде, цвете волос или кожи. Они живут по другим законам, иным правилам. Вот скажи, что бывает, к примеру, если кого-то из супругов заподозрят в измене?
– Сначала обычно обращаются к таким как я, – хмыкнул разведчик. – Если подозрение подтвердится, то обычно следует развод. Иногда с дележкой имущества и денег. Порой изгоняют из города. Но бывает и так, что супруги мирятся, и об этом вообще никто не узнаёт.
– Так вот. В той стране при подобном подозрении жену или мужа изолируют, а если измена подтвердится, то ему или, соответственно, ей прилюдно отрубают голову. В назидание остальным, так сказать. Притом что за кражу наказание помягче – лишают руки. И там считается нормальным доносить на других в таких случаях, и это даже поощряется.
– Дикари, – буркнул Фильт. – Это же не убийство. Мало ли что бывает. Каждый может оступиться, сделать ошибку. Если бы у нас за такое отбирали жизнь, то, боюсь, население Сколладии уменьшилось бы на треть, если не больше.
– Вот видишь? А у них такие правила и законы. Зато в той стране почти нет измен, а воровство на минимальном уровне. У монеты всегда две стороны, Фильт.
– Не знаю даже, что мне теперь делать, – уныло сказал юноша. – Хэфдоун мне казался таким прекрасным местом, и я всё размышлял над тем, как бы здесь остаться подольше, когда придет время возвращаться в Сколладию, а оно вон как. Люди в масках счастливчиков. Выходит, что улыбки фальшивые, пусть и не все. Вряд ли я смогу это понять и принять.
– Всему свое время, Фильт, всему свое время, – волшебник похлопал ученика по плечу. – Возможно, грядут большие перемены.
Мол-Габур встал со скамейки, сжимая в руке исписанные разведчиком листки.
– Пойду в гостиницу, почитаю там твой отчет. На море поговорим о другом. А ты, главное, не расстраивайся и не принимай всё слишком близко к сердцу.
Фильт машинально кивнул и не стал оборачиваться на удаляющегося чародея. Ему надо было побыть одному, и он был сейчас благодарен учителю, что тот оставил его наедине с невеселыми мыслями.
Разведчик не знал, как долго он просидел на скамейке после ухода Мол-Габура. В голове у него царил уже не сумбур, а какой-то туман. Но и в нем все-таки горела одна искра. Твейлис.
«Неужели она не та, за кого себя выдает? Но с какой целью?» – напряженно размышлял юноша. – «Ладно, цель пока оставим. Но она что, рассчитывала, что я ничего не замечу, не буду задавать себе вопросы? Любого бы удивило ее поведение. Или это какая-то непонятная мне проверка? Вразуми меня Юмнор! Или она думала, что я в нее втюрюсь, после чего она будет вертеть мной, как хочет? Не на того напала. Или… как раз на того? Наверное, не надо быть магом, чтобы прочитать в моих глазах мои чувства. Небось, как на ладони. Вот и выделывается. Я покапризничаю, а ты, Фильт, сиди и ломай голову, что это значит. Может, всё намного проще, чем я пытаюсь себе вообразить?»
Тут разведчик вдруг вспомнил, что завтра ему впервые предстоит морская поездка. Теперь и он окажется в шкуре тех бравых моряков, что тогда так удачно подвернулись ему после покушения. Девушка девушкой, но дело делать надо. Пусть Мол-Габур и дальше скрывает его роль в этой истории, но когда-нибудь станет понятно, зачем он здесь. Сейчас следует пойти к учителю и спросить, надо ли что-то брать завтра с собой.
Он решительно встал, разминая затекшие ноги, и поспешил в сторону гостиницы.
«Сосредоточусь на Черных Титанах», – думал Фильт, шагая по улице. – «Поменяемся ролями. Сделаю вид, что мне важнее всего эта поездка. А потом посмотрим, кто кого будет искать».
Юноша немного повеселел. Он решил больше не морочить себе голову по поводу счастливых лиц хэфдоунцев. Раз они так сами хотят, что ж, их дело. Он под эту дудку плясать не собирается, хоть он тут и гость. Нравится вам скрывать печаль и горе – скрывайте.
Фильт подошел к гостинице и ничуть не удивился, заметив Мол-Габура, сидящего на открытой веранде с трубкой. Правильно, что торчать в четырех стенах, к тому же в такой солнечный и теплый денек?
– Присаживайся, Фильт, – молвил волшебник и показал на стул. – Я как раз закончил ознакомление с твоим докладом.
– Вряд ли вы узнали что-то новое, – покачал головой разведчик, присаживаясь рядом. – Я вам всё это уже не раз повторял.
– А вот и нет, – ответил маг. – Глянь-ка сюда.
Он пододвинул юноше один из листков, где несколько предложений были подчеркнуты красными чернилами. Эти пометки уже делал сам Мол-Габур.
Фильт взял в руки бумагу и прочитал отмеченные фразы:
«Я заметил часть татуировки клана Бешеных Скорпионов у продавщицы апельсинов и лимонов, после чего пошел на почту и отправил соответствующее срочное донесение Кальниклу, сославшись на пункт 7 Кодекса королевских разведчиков. Потом я пошел в лавку Твейкиля, торговца вином…»
– И что тут примечательного? – не понял Фильт. – Или нового?
– Ты не упоминал этот факт, когда рассказывал мне о том дне, – возразил волшебник. – Так что он является одновременно и новым, и примечательным.
– Простите, но не пойму, что тут такого. Я поступил по закону и…
– Никто и не говорит, что ты сделал что-то дурное, – ответил Мол-Габур. – Как раз наоборот.
– Тогда что вас так заинтересовало?
– Ты разве не в курсе, Фильт, насколько злопамятна эта бандитская публика? – спросил в свою очередь маг.
– Вы хотите сказать, что это дружки Скорпионов хотели пришить меня тем вечером?
– Нет. Это не их стиль. Они никогда не стреляют из-за угла. И стрелы, начиненные ядом красноперой отравницы, не относятся к их оружию. Да, при налетах они пользовались стрельбой иглами из трубок, но это другое дело. К тому же, никакого яда в тех иглах никогда не находили. Это были другие люди, Фильт. И разбойники не смогли бы так быстро организовать это покушение: их тут же замели секретчики после твоего донесения.
– Тогда почему вы обратили на это внимание?
– Потому что не исключено, что Скорпионы тоже не прочь отправить тебя на тот свет. Так что врагов у тебя прибавилось, а это значит, что тебе надо быть еще более осторожным.
– Но, Наставник, – запротестовал юноша. – Как могут Скорпионы попасть в Хэфдоун? Или вы говорите уже о Сколладии, в которую мы когда-нибудь вернемся?
– В Хэфдоун попадает много кто, – поднял указательный палец Мол-Габур. – Артисты, торговцы, представители банков.
– Допустим. Но откуда они могли вообще узнать обо мне?
– Ты недооцениваешь бандитов, Фильт, хоть ты и разведчик. Как и Ядовитые Пауки, Бешеные Скорпионы занимались не только налетами и грабежами. Им многих удалось запугать или подкупить. Как ты можешь быть уверенным, что сотрудник почты или курьер не послали им потом весточку? Или кто-то из самих секретчиков? Не один же Кальникл знал об операции. Разбойники могут ждать долго, очень долго. Но они никогда не прощают предательства, а именно так они расценивают подобные доносы. Это их логика, а не моя.
– Ну, не знаю, – покачал головой Фильт. – Любой бы поступил так же на моем месте.
– Ой ли? – пристально посмотрел на юношу старый маг. – Ты ошибаешься, мой дорогой ученик. Даже если кто-то кроме тебя заметил эту татуировку у продавщицы, то он, скорее всего, постарался об этом забыть как можно быстрее. Моя хата с краю – вот девиз большинства, хочешь ты того или нет. Или другой вариант на выбор: меньше знаешь – крепче спишь.
– Не буду спорить, – ответил разведчик. – Но мне кажется маловероятным, что кто-то из дружков Скорпионов будет здесь на меня охотиться. Почти никто не знает, что я здесь, а если и знает – сколько времени сюда добираться?
– Ты понятия не имеешь, сколько людей или магов могут быть в курсе, что мы с тобой в Хэфдоуне. Даже я не знаю этого. Да, сообщения передавать сюда долго и непросто, но всяко бывает, и порой цепочка случайностей может оказаться решающей.
«Вот он опять за свое», – с раздражением подумал Фильт. – «Снова игры, подозрения… Его послушать, так лучше всего укрыться где-нибудь в домике на окраине Гефетрона, выставить мощную охрану и так просидеть там всю жизнь. Но сейчас эту тему надо заканчивать».
