– А свинью в корову превратить? Обратно чтобы?
Жун в затылке почесал:
– Дак это, тут больно хлопотать ни к чему. Славная ведь Хавронья вышла, дородная! Видать, в хозяйстве-то пуще прежнего сгодится!
Ну свинья-то, конечно, в хозяйстве не пропадёт, отвели её мужики в хлев заместо коровы. Вот так и остался Лорк без молочка утреннего.
В башню все втроём вернулись, к чаепитию приступили. Чаёк крепок, с мятою да ромашкою заварен. Лорк на полке книги да склянки свои раздвинул – варенье клубничное достал и сушки.
– Получается, не только великие Маги могут волшебство творить, да и артефакт не всегда нужен? – Лорк снова о своём.
Маг Огня, чтоб в дураках не остаться, стал ответ держать:
– Самая сильная магия предметом магическим делается. Есть же заклинания, что в книгах магических написаны, они попроще. Тут только произнести надобно слова правильные, да с чувством, с интонацией, тогда тайный смысл их и выкажется.
Молвил да призадумался:
– Больно много я о мироустройстве толкую, надо бы и честь знать.
Вот и солнышко над горизонтом склонилось – стал Маг в дорогу собираться. Мол, как в гостях ни хорошо, дома всё равно лучше. В окошко глянул да так и обмер. Преследователи евойные под башней только пуще обустроились. Уж и костерок развели, вертел устроили. Что-то там коптят, да ещё, как назло, аромат чудесный такой в окошко ветер заносит.
– А выпью-ка я ещё чайку с вареньицем…
– Да и то верно, торопиться нам некуда, – начал было Жун. – Лучше вот расскажу я вам одну занимательную историю. Про сортир.
– Нет уж, увольте! – запротивился Маг. – И без того больно день тяжек выдался.
И, не найдя в том ничего предосудительного, рассказал он об утренних своих злоключениях, да и о метёлке не скрыл. Лорк сразу ту метёлку схватил, рассматривать принялся. Маг уж и не противился. Смотрит Лорк да о истории услышанной толкует:
– А что до преследователей ваших, так с ними история известная. Старые порядки Минуэлю, видите ли, надоели. Маги, мол, прошлого пережиток… не ровён час, парламент учредит…
– Ровён не ровён, – затосковал Маг, – да только покамест стоят его солдатишки у тебя, Лорк, под оконцем, меня стерегут.
Глянули, а те уж и шатры разбили, мандолину достали, песню завели. Слова в песне весёлые, да только ничего не разобрать.
– Да вы, Маг, больно не кручиньтесь, – сказал Лорк, – тут зверь такой ночью из леса выходит… Утром и забот никаких не будет.
Стали дальше чай пить, Маг уж с судьбой своей смирился – в башне ночевать, принялся скамью рассматривать: как бы так на ней удобнее расположиться да ночью с неё не ухнуться. Лорк распорядился, чтоб пироги пекли. Уж и стемнело. А Жун и говорит:
– А старушку, что тебе, Маг, метёлку дала, я лично знаю. Мы с ней друзья стародавние. Звать её Веселушка – за нрав покладистый. Стоит её изба как раз в лесочке у ущелья, что к Некромантовой башне ведёт. Кстати, есть у Некроманта одна деревенька, там подневольные людишки живут. У меня там знакомый есть. Так вот, рассказал он мне на днях одну удивительную историю. Про сортир.
– Ах, оставьте! – взмолил Лорк. – Доводилось мне бывать в тех краях тёмных, наслышан я и о деревеньке той…
– Ну общество культурное, слова выбираем…
Тут Маг заинтересовался:
– А ты, Лорк, видать, много где побывал и разузнал небось немало… Вот скажи, не открыл ли ты способа Мир закрыть? Признаться, это дело у меня интерес наибольший вызывает.
– Ну и интересы у тебя, Маг! – подивился Жун. – Слыхал я про одного пекаря, что мечтал, чтобы булки ему сами в рот залетали да сами же молоком запивались. Но чтобы Мир закрыть, в первый раз слышу!
Лорк же сказал:
– Кое-что об этом известно мне. Слыхал я про один артефакт, к концу света, по всей видимости, причастный. Некромантовой кладовой сокровище. Зовётся он амулет Судного дня. Есть для него ещё и камень специальный, в пару выточен. Коли же соединить их вместе, то, видать, и наступит всему конец.
– Да быть того не может! Да ещё у Некроманта, и чтоб он ни разу туда этот камушек сгоряча не всадил!
– Я, признаюсь, и сам имею сомнения некоторые, правда, больше в счёт воздействия разрушительного… Да и в само существование этого амулета вряд ли бы поверил, коли бы не привелось мне увидать воочию тот самый камешек, что потайные шестерёнки его в движение приводят. А случилось это так…
И рассказал тогда Лорк им историю о своём плавании на остров Вольного Коллекционера. Сейчас уж поздно очень, спать пора. Я вам её в другой раз расскажу. Будут в ней и пираты, и ладья с загадочным именем, даже фрукты заморские и те будут. Но потом.
А тем временем в Цингорье настала ночь. Долго ещё просидели за чаем Лорк, Жун и Маг Огня. На улице давно стемнело, и на небе стали видны маленькие звёздочки. Лорк зажёг два настольных светильника, и башенное оконце озарилось тёплым светом. Жун сидел на сундуке, в ухе пальцем ковырял и о чём-то таком своём думал. Маг спросил у Лорка одеял да принялся скамью ко сну убирать.
Только предложил Лорк перед сном ещё самоварчик затопить, Жун как раз вспомнил какую-то байку, а там и пироги подоспели.
Про камень преткновения
Как известно, рядом с избой Алхимика артефакт магический закопан. Не до конца. Чем особое внимание к себе и привлекает. Артефакт этот – камень с рунами, что там написано, никому не известно.
Шёл как-то Некромант мимо камня того. Закорючки вырубцованные приметил да и заинтересовался. Подумал: «Надо бы в избёнке пошуровать на предмет чего, да на засов заперта. А ведь небось у Алхимика добра навалом, раз не всё под замок полезло».
Про камень же так уразумел: «Коль на улицу выставлено, так хозяину и не надобно».
Ну заступа да мотыги у Некроманта с собою не было, да он и не окручинился. Огляделся на предмет, не смотрит ли кто, да и давай камень подкапывать. Копает Маг, землю пальцами отбрасывает, червяков да личинок в суму для нужд своих колдовских складывает-припасает. Кажись, уж с четверть часа трудился, да только результата и нет совсем. То ли почва тверда, то ли закопан глубоко, да только всё впустую. Стал тогда Маг что есть мочи камень толкать, цеплять-подковыривать, да опять просчёт. Ногти пообломал, спину поднадорвал, а камень, чтоб ему пусто было, на прежнем месте стоит. Присел на него передохнуть да так и повалился. Взбесился Некромант, раззадорился, слово бранное сплюнул, камень пнул, только палец на ноге и расшиб. Во что бы то ни стало порешил Маг тот артефакт для себя извлечь да за подмогою в башню к себе отправился.
Шёл Алхимик домой, глядь – камень. Всю жизнь в избе той прожил, а этого молодца первый раз приметил. Да и немудрено. Ходил Алхимик по большей части в мечтах да раздумьях. Секрет камня философского постичь силился, природу его, свойства да манер полученья. Оттого-то и померещилось ему в том артефакте с рунами решенье дум его. Может, это и есть камень философский? Ну то навряд ли, больно велик. Да коли и нет, так наверняка в письменах-закорючках этих вожделенный секрет кроется. В древних языках Алхимик ни рожна не смыслил, только новому обучен был. Срисовал он тогда те ероглифы загадочные на пергамента листок да порешил в избе своей запереться, покамест секрет ихний не разгадает. Так и поступил. Над книгами-рукописями, что о прежних языках толкуют, засел, так до ночи и сидел, во двор не показывался.
Шёл в ту пору мимо избы, где Алхимик заперся, Цыган. Как раз в той местности за холмами да полями табор его стоял. Глядь – предмет хитрого мастерства плохо лежит, ну он и не пропустил. Покамест не ведая, что лежит-то он плохо, да прикопан на совесть. Стал Цыган хитростью да уловками камень тот вызволять. Только что бы ни пытался – всё вобратно шло.
«Ух, – думает, – хитёр камень, да только не хитрей цыгана». Сбегал, не поленился, в табор да ишака привёл.
Был тот зверь средь цыганского народа известен хорошо, всяк знал характер его упрямый. Что ему ни скажешь, так тот наоборот делает. Говоришь, чтоб сел – он стоит, чтоб капусту с огорода не ел – ест, говоришь, чтоб просыпался, так он, скотина, спит. Поставил тогда Цыган осла мордою к камню, уздечкой привязал да и сказал:
– Но, ушастое отродье, свали камень стоклятый! Упрям-то ты, как и я сам, зато силушки тебе не занимать.
Ну ишак, согласно традиции своей, всё опротив и сделал: вместо того чтоб вперёд идти, камень бодать, пятиться стал да камень за собой и утянул. Так до самого цыганского табора и допятился.
На следующий день, утречком, спозаранку, вышел Некромант до дома Алхимика. Вышел, да не один. Повёл он за собой каменотёсов, землерабочих да прочих мастеров разных. Мулов повёл, телеги с инструментом покатил. Глядь, а камня и след простыл. Ох и закручинился он, аж побагровел.
«Ну, – думает, – разнесу я твою избёнку, Алхимаг, на щепы! Заживо испепелю пройдоху!»
Уже и собрался дело своё страшное вершить, только разглядел бураву, что камень волочёный оставил. Смекнул Некромант, что не в том направлении злобу свою направил, да по следу и пошёл.
Хвастался Цыган давеча вечером обновкою, аж с завистниками подрался да синяк под глаз приполучил. Рядом с шатром своим сувенир поставил, жену дожидаться с вольной работёнки стал. Ох, думает, удивлю-покрасуюся.
Едет жена на кобылице старой. Кобылица по проторенной дорожке к шатру шлёпает, под копыта и не смотрит даже, да, ясно дело, и оступилась на камне. Улетела жёнушка – аж диву далась как. Шатёр повалила, одно благо – соседский. Поднялась еле, ведь грузна собою была, да давай муженька бранить, тот от ней по табору бегать принялся, а она за ним. Всё выхваливает добытчика, слова да тумака не жалеет.
Утром Цыган, весь больной, глаза разлепил – да и на тебе! Некромант с войском каменотёсов спожаловал. Ярый, как вепрь на гону, всё крушит, никого не щадит, камень взад требует. Ну цыганский народ так просто не взять. Костры задымили, заговоры заговорили да укрылись-спрятались от неприятеля.
Идёт Некромант, вроде звуки да запашки табора в воздухе летают, ан никого не видать, как сквозь землю провалились. Ходил, искал, да только кошку одну облезлу нашёл. Так ни с чем в обратный путь и отправился.
Токо Некромант домой своих воинов повёл, как Цыган, от жёнушкиных тумаков изнемогая, уж камень назад волочит. На место возвернул, вправил да и скорее обратно в табор.
Сутки без снеди да воды просидевши, с больной башкою от науки переизбытка, Алхимик на свет ясный вылазит. Тело всё скрючило, в горле как в пустыне в полдень. Словом, и жизнь-то ему не в радость стала, так ещё и волос седой на макушке разыскал. Вышел он, значит, на крылечко, на обидчика скосился:
– Ах ты, каменюка, не нужна мне твоя мудрость потаённая, ибо, видать, нету её вовсе, один навоз ишачий.
Сплюнул Алхимик да твёрдо-натвердо порешил о камне том не думать и рукописи мудрые более чем о два часа на день не читать.
Морское путешествие Лорка
Сидели как-то за чаем Лорк, Жун и Маг Огня. Сушки ели да байки наперебой травили. Слово за слово, начал Лорк историю рассказывать о своих похождениях. Про камень Судного дня да про Марона – Коллекционера Вольного. Честная компания чаёк потягивает да слушает, Лорк повествование ведёт:
– Как-то осенним вечером случилось мне засидеться дотемна в башне этой. В ту пору был я очень увлечён научными изысканиями: пытался вывести новый сорт сладостной репы, да чтоб ещё вдвое больше обычной вырастала. На улице намечалась гроза, и выходить во двор мне нисколечко не хотелось. Море было неспокойное, дул северо-западный ветер, по всем приметам скоро должен был начаться шторм. Тут слышу, меня со двора Епифан зовёт, это конюх наш. Я, конечно, от дел своих оторвался и вниз к нему. Там уж дождик накрапывал. Епифан подбежал ко мне, настороженный такой. Говорит, лодку с берега видали, в Цингорье идёт.
Я сразу и не поверил, сам на пристань смотреть пошёл. Гости-то к нам нечасто заходят, а водой – так особенно, что же до наших, то никому и в голову бы не пришло в такую погоду на море соваться. По дороге в сарай зашёл, там у меня труба есть – звёзды рассматривать.
На пристани уж бабы собрались, руками в море кажут. Глянул я в трубу, да поначалу ничего не разглядел, а как пригляделся получше, так и вправду лодку отыскал и двух гребцов в ней. И что бы вы думали? Это были пираты. Да-да, самые настоящие пираты, и на тот момент я не имел ни малейшей догадки о том, какие небывалые обстоятельства заставили их попасть в такую западню.
Как и подобает представителям Морского братства, шли они не таясь, не сняв ярких перевязей и не спрятав клинки. Их отвага вызвала у меня уважение, ну и, конечно же, мне было очень любопытно пообщаться с настоящими пиратами. Словом, я распорядился принять гостей. Каково же было их удивление, когда вместо расправы на берегу их встретили натопленная передняя и сытный ужин.
Оказалось, эти двое были пригнаны в залив небывалым штормом, разыгравшимся в море. Они чудом не разбились о скалы: лишь приметив светлое пятнышко окна башни Цингорья, смогли уцелеть. Весь остаток дня мы провели с ними за беседой и трапезой. Это был очень познавательный вечер.
Поведали они, что далеко в Северном море стоит огромный пиратский корабль, закованный во льдах. Много лет назад он закончил свой путь, но не перестал быть домом морских разбойников. Пираты живут в нём и по сей день целыми семьями: ловят рыбу, уходят на разбой в залив, если возникает в чём-то нужда. Когда же подходят к концу запасы пресной воды – шлют лодку на остров к коллекционеру Марону.
До меня это был единственный человек с суши, согласившийся иметь с ними дело, за что он и поплатился. Как про то окрестные правители прознали, так закрыли и для него гавани всех прибрежных городов. Только старому отшельнику до того дела не было. Тридцать лет жил он на своём острове и печали не знал. Если заплывал кто, помогал водой, указывал направление, предупреждал о льдах и мелях. Но было у него дело и поважнее, чем путникам советы давать. Имел он коллекцию, да такую небывалую, какой на всём белом свете не сыскать. Собирал он предметы, тем или иным образом к магии отношение имеющие. И надо сказать, накопилось у него их спорядочно, весь дом ими обставил. Как удалось разыскать артефактов столько, мне до конца не ясно. Выменивал он их, конечно, охотно, у тех же пиратов подчас, но и продавал не скупясь. И надо сказать, очень меня Марон этот заинтересовал. Гости мои, правда, к магии особого интереса не испытывали, так что узнал я от них только, что кладовая Маронова полна-полнёхонька, а вот что там в ней за предметы имеются и какого свойства да строения, они толком и не знали.
Пираты погостили у меня три дня, пока плотники чинили да пересмаливали им лодку. Вскоре на море выдался погожий день, все приготовления были сделаны, и мы распрощались на том же пирсе, где и повстречались. Они пригласили меня посетить Утопленника – так назывался их город-корабль, отметив его расположение у меня на карте. Разумеется, я попросил их отметить ещё и Маронов остров.
Можно ли было предположить, что появится у меня страсть к водным путешествиям? Однако мысль о несметном богатстве, сокрытом в коллекции Марона, тянула меня в море. Я, конечно, имею в виду богатство научных открытий. Так, уже на следующий день после описанных событий я распорядился изготовить парусную ладью. Кораблей в Цингорье никогда не строили. Разработав специальный чертёж, я заказал лучшую корабельную сосну и выписал мастера из Рыбогорска. К середине зимы ладья была готова. Я дал ей имя «Необычайность тунца». Как только стало достаточно тепло, мы пустились в путь к острову Марона.
Путешествие было нетрудным, течение само вынесло нас к намеченной цели – плоскому коралловому рифу, скорее всего атоллу, с одинокой хижиной. Ни причала, ни лодки на берегу – казалось, люди давно покинули это место, но нет. В доме нас ждал хозяин Марон, весёлый и бодрый, совершенно не походивший на дикаря-изгнанника. Пираты не обманули, его коллекция и правда была поразительна, в ней-то я и нашёл кристалл Судного дня. Марон рассказал мне о его свойствах и о самом амулете, для которого тот предназначался. Признаюсь, у меня оставались сомнения насчёт подлинности всех представленных предметов, да только позже я не раз слышал историю о том, как один Маг силой пытался завладеть Мароновой коллекцией и ничегошеньки у него не вышло. Не так-то прост Марон этот оказался, и борода у него не как у всех…
Кстати, на обратном пути я заглянул-таки на Утопленника: он и вправду существует, только скорее стоит на мели, нежели скован льдом.
Меня там тепло встретили; кто бы мог подумать, что пираты – радушные хозяева. Мне даже удалось переговорить с их капитаном. Он оказался весёлым малым, напоил меня квасом и дал в дорогу ящик сладчайших фруктов. Сок из них получается отменный! Я так пристрастился, что вынужден теперь по меньшей мере раз в месяц отправлять за ними гонцов на Утопленника. Самый свежий отжим всегда у меня с собой вот в этой склянке. Сейчас, конечно, вкус чайного отвара перебивать не стоит, но завтра мы с вами обязательно его попробуем.
Как Некромант хвоста лишался
У короля Брондоля брат Френдоль есть, близнец. Да только не признать родства ихнего, хоть ты расшибись. Отрос, на беду, у Френдоля зад лошадиный. Вот как такое приключилося.
