Александр до последнего был уверен, что шалит деточка, но с каждым словом убеждался, что тут не до шалостей.
– Ясно, а Регина Александровна где?
– Вон, присела за стол, пусть с пол часика подремлет, давление по ходу упало, мы сегодня без обеда-ужина и пятичасового чая. Понимаем, что нечисто с этой компанией, а доказать не можем. А на кону серьезные дела и времени не осталось.
Где-то что-то упало, и в коридор тенью метнулась тощая высокая мужская фигура:
– Тошка, представляешь, нашел, вот гадость какая, но я нашел!!! Здрасть, а вы кто?
Из кабинета вылетел тот паренек, который вытирал девушке нос в маленьком дворике. В руке папка с бумагами.
– Я – Александр Александрович Белояров, сын Александра Ивановича Белоярова.
– Вызвонить его можете? Правда сегодня уже поздно, только завтра еще позднее будет.
– Все так серьезно?
– Серьезнее некуда. Похоже компания башкой в мошенников вшаталась.
Почему-то поверил ему мгновенно и набрал номер отца:
– Пап, возвращайся, у нас форс-мажор.
– Опаа! Я тоже нашла!
Девочка заглянула в кабинет:
– Деда, подъем, нужен взгляд эксперта.
Из кабинета неспешно вышел китаец:
– Добрый вечер, – степенно поздоровался он.
– Здравствуйте, – Белояров-младший внимательно посмотрел на «деда» и «внучку». Явный китаец и славянка. Он синеглазый, черноволосый, а эта парочка золотоволосые, кстати, она голубоглазая, а у мальчишки глаза карие. Как умудрились при такой внешности быть дедушкой и внучкой? Интересно, а этот тоже внук? Или нет? Звонкий голосок заставил вернуться к проблеме.
– Деда! Вот посмотри – два иероглифа и следом три строки, а вот текст договора на английском.
Китаец проследил по строчкам пальцем и качнул головой, соглашаясь:
– Ты права, девочка. Это просто кабала для этой компании. Следовательно, договор на китайском, – как дети, вы любите говорить, – попадалово? Вот оно сейчас и есть. А он таким быть не может, здесь же прописано долгосрочное сотрудничество, а по факту цель: сорвать солидный куш, и, так думаю, исчезнуть.
По коридору быстро возвращался Александр Иванович. Он был явно обеспокоен.
– Добрый вечер всем.
Мужчины сдержанно кивнули друг другу.
– Что тут у вас стряслось? Татьяна, ты чего по полу ползаешь?
– Добрый вечер, Александр Иванович. Я… это… в общем…ну… сейчас! – Тошка сорвалась с места, влетела в кабинет и давай тормошить свою начальницу.
– Регина Александровна, мы нашли! А там Александр Иванович и дед! Они опять в гляделки играют, а мне страшно, и там Пижон, он говорит, что сын, все может быть, не суть важно, только идите вы, а то он опять, мол, Татьяна и все такое, а я не могу, ну чисто дура дурою.
Регина Александровна с трудом оторвала голову от поверхности стола. Глаза были красными, носогубный треугольник побелел:
– Тоша, из всего этого поняла только, что вы нашли что-то и ты дура дурою, – Регина замерла, оценивала свое состояние. Перед глазами мерцали черные точки, в ушах шум – это приближается сосудистый криз. Надо было бы просто лечь и уснуть и через три-четыре часа все нормализуется. НО! Сейчас не до того. Только бы не потерять сознание, только не грохнуться, а то потом костей не соберешь, да и стыдно как-то получится.
Поправила волосы и жакет. Поднялась. Покачивает немножко, но это можно скрыть медленными движениями, ничего, Бог не выдаст – свинья не съест.
Шагнула в коридор:
– Добрый вечер. Александр Иванович – у нас информация не особо удобоваримая. Давайте зайдем в кабинет.
Тот кивнул в сторону приемной:
– Пойдемте уже ко мне, все места больше. А у вас, можно двоим гостям только стоять, а остальные будут слушать из коридора. Идемте!
Тошка и Эмик начали быстро собирать листы договоров. Все остальные направились в кабинет генерального.
Регина говорила медленно, тщательно подбирая слова и жестко контролируя свое состояние:
– Компания, которая нам предложила сотрудничество, это действительно большой концерн со столетней безупречной репутацией. Они выпускают продукцию не особо известную на российском рынке, но продукция качественная, сертифицированная. Эксперты компании и лабораторные исследования института, куда мы обращались, это качество подтвердили. Проектами договоров мы обменялись, переговоры назначили на конец месяца и вдруг все меняется. Неожиданно они присылают уже договор, но не на ящик юротдела или гендиректора, а на наш, причем, на китайском вместо английского, где немного уступают в цене и торопят с подписанием договора, настаивая на послезавтра. Еще один нюанс, в договоре указали иные банковские реквизиты, как оказалось, банк находится в офшоре.
Она помолчала немного и продолжила:
– Если отставить эмоции, то результат следующий. Суть в том, что, похоже, в переписку вмешались третьи лица, мы думаем, что это мошенники и теперь уже завтра мы бы с ними встретились, заключили липовый договор, подарили бы всю сумму сделки. Хотя настоящий концерн предложил платить за каждую поставленную партию отдельно. Они поставили – мы заплатили. А эти попросили всю сумму одномоментно. Хотя так не принято.
Гендиректор свозь зубы начал цедить слова:
– А меня интересует вопрос, у нас в компании юристы идиоты, или этим китайцам за тридцать серебряников продались? Мы такую свору держим, а они мошенников на хвосте не чуют! Почему это все орготдел обнаруживает и разматывает, а не служба безопасности, в конце концов?!
Александр Иванович был в бешенстве, вены на шее вздулись канатами, он еле-еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.
– Тихо, пап, смотри, два воробья спят на диванчике.
Александр Иванович подошел к двум практически еще детям, которые уберегли его компанию от больших неприятностей. Сердце затопила волна нежности.
– Умаялась малышня. Регина, а с тобой что? Ты же покрепче должна быть.
Вдруг дверь неожиданно открылась, на пороге со шваброй в руке показалась тетя Валя:
– Какого рожна в одиннадцатом часу еще здесь толчетесь? А? Иваныч! Мало я в твой зад уколов всадила?
Она перевела взгляд на девушку и вдруг рявкнула:
– Регинка! Мать вашу! Алеша, держи ее!
Алексей подхватил падавшую девушку.
– Аккуратненько посади. Сейчас, моя девочка, я быстренько, только руки помою, и все будет хорошо.
Она быстро вернулась, неся стойку капельницы, а из кармана уже белого халата доставая пакет со шприцами с лекарством.
– Давайте я, Валентина Исааковна. Говорите, что с нею, – Алексей, нахмурив брови, никак не мог понять, что же случилось? Явные симптомы были слишком противоречивы.
– Читать умеешь? Тогда нырни в правый карман ее жакета. Вот так вот у нас. Сейчас все принесу.
– Алеш, ее можно в комнате отдыха расположить. Там в шкафу подушка и пледик есть, я иной раз отдыхаю, – смутился Александр Иванович, – неси ее туда, как же так, я даже не подозревал, что у нее проблемы со здоровьем.
– У каждого порядочного человека, кто на тебя пашет, Иваныч, – тетя Валя набирала в шприц лекарство для генерального, – будут проблемы со здоровьем. Ты на часы смотрел, рабовладелец хренов! Сам угробляешься и людей губишь! Ладно старых, их не жалко, а молодь-то зачем? Они еще и не жили, – Валентина Исааковна постепенно перешла с крика на ворчание, тон немного, но все-таки, понизился.
– Саня, пока Алешка Регину реанимирует, отца уколи сам, – она отдала шприц в руки молодого человека, – а то я за себя не отвечаю, долбану еще, и посОдют во цвете лет, – она нахмурилась.
– Ладно тебе, Валя, режим уже соблюдаю, оздоровительной шведской ходьбой занимаюсь, воздухом дышу. Вон в пригород переехал, не пью, курить бросил, а ты меня гнобить продолжаешь.
В комнате отдыха было слышно, как в кабинете Валентина Исааковна костерит отца, а Санька, посмеиваясь, вставляет свои «пять копеек».
Алексей аккуратно положил свою ношу на диван. Измерил давление. Картина не классическая, но и не радостная. Ничего, сейчас покапаем, потом посмотрим, что из этого получится. Алексей удивился сам себе: женщина не юна, в обмороке, а он не хочет ее из рук выпускать – бред. Извращение какое-то. Осмотрел ее руки: венки как паутинки. Если бы не было опыта работы в реанимации – пришлось бы тетю Валю звать и признаваться в том, что сам балбес, и как медик – исключительно теоретик.
В голове уже крутились варианты развития лечебных событий. Как было бы хорошо, чтобы ты в себя пришла, но с такими сосудами – это просто мечта, если это то, о чем я думаю.
– Ну, лапочка, может, откроешь глазки, и всем будет проще. Мне только один вопросик задать надо и все. Только один, ну, давай же, маленькая, посмотри на меня.
Желание было исполнено. Большие, бездонные в своей голубизне, глаза распахнулись. Удивление, сомнение, осознание чего-то и это все за несколько секунд.
– Привет, меня Алексеем зовут и я врач. Вы потеряли сознание. Валентина Исааковна определила вас на мое попечение. В жакете нашел записку с диагнозом, но мне кажется, что он не верен. Все-таки не рискнул бы вводить вам то, что носите с собой. Давайте так, сейчас нажму на руке одну точку, а вы мне скажите, больно или нет.
– Так – нет.
– Если вот так? И вот тут?
Регина выгнулась от боли.
– Что и требовалось доказать. В общем и целом, есть веские основания полагать, что вы не больны, а имеете определенную особенность организма. Вас не лечить надо, а просто соблюдать определенные правила поведения и не обижать свое тело, тогда оно никогда не будет подводить.
Регина фыркнула:
– Как будто бы я этого не знала.
– Если знали, то зачем эти бумажки в кармашке?
– За тем, чтобы отстали. Валентина Исааковна не верит «в эти особенности». Она опытный доктор, поэтому у нее «лечить» – это на уровне безусловных рефлексов. Мне проще согласиться, чем спорить с нею и что-то доказывать.
– А что там? – Он кивнул на бутыль для капельницы, поднялся, прочитал и кивнул:
– Ясно, – и взялся за иголку.
Она проследила за ним и поежилась:
– Уколов страшно боюсь, как и докторов, поэтому уберите иголку от моей руки, а то мне только от этого дурно становится.
– Договорились. Я сейчас убираю иголку, а вы мне обещаете, что на днях едем ко мне в медицинский центр и проводим несколько диагностических процедур. Надо убедиться, что лечить вас не стоит.
– Убирайте.
– Сначала обещание.
– А если обещание дам, а не выполню его?
– Не выйдет. Вас совесть загрызет. Вам так сложно пообещать?
– Я не хочу к врачам. Они всю мою жизнь пытаются посмотреть, как же я устроена. Вечно лезут в мой организм. Им, видите ли, любопытно, почему у меня не так как у других! Никуда не поеду, не трогайте меня! – Регина даже говорила не просто громко, она кричала.
Двери приоткрылись:
– Леш, что тут у вас? Что за ор? Там отец по скайпу с кем-то разговаривает, а вы про иголку шумите.
Он перевел взгляд на девушку, а потом шагнул в комнату:
– О, спящая красавица глазки открыла. Привет! Откуда такая паника? Что случилось-то?
Александр присел на край дивана и положил ладонь на лоб Регины.
– Я не хочу иголку.
– Не хочешь, не надо, делов-то.
– Дел.
– В смысле?
– Не делов, так не говорят. Говорят – дел.
– Говорят-говорят. Просто ты не была там, где так говорят. Я Алексея Александровича на секунду умыкну и ровно через секунду – он весь ваш, прямо с потрохом.
Александр подмигнул и улыбнулся. Мужчины вышли. Пока их не было, Регина успела аккуратно подняться и осмотреться. Крошечная комната, диван, кресло, столик и бар. Еще одни двери, в туалетную комнату, наверное. И окно с широким подоконником.
Не успела рассмотреть инкрустацию столика, как вернулся Алексей.
– Экая непоседа, сказал же, что вернусь и обязательно договорим.
Регина покивала головой, обрадовавшись, что про дурацкое обещание забыто. Ан нет, оказывается, он ничего не забыл. Присел рядом и взял ее за руку.
– Что? – Она, не понимая смотрела на него.
– Обещание.
Регина помотала головой из стороны в сторону, заставляя Алексея искать иную тактику. Он понимал, что с этим делом нужно разобраться, чем быстрее, тем лучше, но, пациентка, похоже шанса на «быстрее» не оставляла. Было тревожно за нее. С такой симптоматикой можно было назвать три заболевания – это даже не задумываясь и не напрягаясь, все они не особо-то излечимые, но, надо сначала диагностировать, а потом выкладывать эти самые «НО».
