– Простофили здесь только вы двое разнояйцовых, – снисходительно ответил Григорий. – Ладно, слушать этот бред смешно до коликов, но мне пора работать. Спасибо, что повеселили. Уж от кого, а от вас не ожидал такого анекдота.
Он встал, не переставая хихикать. Было собирался уходить, но тут Костя остановил его:
– Ты бы подумал, – произнес он, ковыряясь вилкой в сладости. – Кто же знает, что будет, если ты нам откажешь. Может быть, случится какое-нибудь несчастье с твоим любимым приютом.
Тут Гриша изменился в лице. На нём появилась ужасающая тень, способная вогнать в страх. Острый взгляд направился на толстую харю брата, словно отрывая от неё кусочек. Костя никогда не мог совладать со своими эмоциями. Ляпнуть лишнего для него была пустяком. Однако всякий раз этот пустяк выходил ему боком.
– Это ты мне угрожаешь?
– Просто предостерегаю, – ответил Костя, засунув вилку в рот.
– Гондон предостерегает, чтобы твои гены не передались! А ТЫ МНЕ ЯВНО ПРИГРОЗИЛ! Костя, мне кажется, ты начинаешь забываться, – он подошел к нему вплотную и взял за голову. – Хоть пальцев пошевелишь не так, как хочу я… в порошок сотру. И уж поверь, твои нагие причиндалы, висящие на воротах академии, покажутся тебе роскошью по сравнению с тем, что я могу сделать с тобой сейчас. Четыре года назад я просто показал их всему честному свету. Сейчас же я могу тебя их и лишить, – Гриша наступил каблуком на его пах. – Надеюсь, ты понимаешь, что я абсолютно серьезен? Ещё одно неверное слово и твоё мягкое, тщедушное тельце будут находить по всей Артеи. Давайте мы все сойдёмся на том, что разговор был несмешной шуткой?
– А-а… угу, – выдавил Костя, корчась от боли.
– Чудно, – ответил он с привычным тоном и привычной рабочей улыбкой.
На прощание Гриша потрепал брата по лицу. Убрав ногу с паха, он протер обувь травкой и направился к своему кабинету.
– Ну что ты опять натворил?! – воскликнула Мария.
– ЗАТКНИСЬ! Этот урод у меня ещё получит! Как он только смеет со мной, с чистокровным, так разговаривать?! Я сполю этот приют!
– Тише, дурак. Если он тебе услышит, то нам точно не поздоровится. И ссылка в Фетру покажется отдыхом. Не знаю, на что мы надеялись, ища поддержки у него. Теперь неизвестно, как это нам вообще аукнется.
Детективы ожидали в гостиной, окно которой выходило как-раз на ту самую беседку. Пусть разговора они слышать не могли, но по поведению, мимики и движению губ обрисовали в голове образ аристократа.
– Так вот он каков, – заговорил Восьмой. – Устрашающий молодой человек.
– Как точно ты его описал. Такой ради цели и человека убить может.
Вскоре Гриша встретил Чисел, и они переместились в кабинет.
– Ох, прошу прощения, – проговорил он, сверяя часы. – Забегался. Меня отвлекли, вот я и не смог встретить вас вовремя.
– Ничего страшного, – ответил Восьмой, оглядываясь. – Мы нашли, чем себя занять. Прекрасное поместье должен заметить.
– Приятно слышать. Полагаю, лучше перейти сразу к сути. Что вы хотели обсудить со мной?
– Ход расследования, конечно же, – высказался Тринадцатый. – И я хотел выказать благодарность за предоставленные материалы. Нам это сильно помогло.
– Оказывать помощь правосудию – мой долг, – чуть наклонившись, ответил Григорий.
– Но почему Вы захотели лично руководить расследованием? – вступил Восьмой, зыркнув на Кол Галланда – Этот вопрос меня сильно беспокоит. Сделаете милость и дадите ответ любопытствующему разуму?
«Какой знакомый взгляд, – пронеслось в уме Гриши. – Такой апатичный. Прямо как у Нейта».
– Отчего же не сделать, – поразмыслил. – К тому же с Числами юлить чревато.
Он набрал воздуха в легкие и на выдохе с мертвецким холодком выдал:
– Я ненавижу Гильмеша. Ненавижу всей своей душой. Скорее всего, вы уже знаете почему. Я знаю про эту его подпольную лабораторию, и знаю, что он там проводил нечто незаконное. Мой цель не столько правосудие, сколько возмездие. Я хочу вывести этого подонка на чистую воды, пусть он уже и мёртв. Показать людям, каковы их аристократы на самом деле. Разрушить всё наследие семьи Флок Гильмеш. Но главное – отомстить за отнятого члена семьи. Но даже этого будет мало, если честно.
– А Вы за словом в карман не лезете, – довольным голосом оценил Восьмой. – Такая любовь к семье восхищает.
– Всё, что я делаю, делаю исключительно во благо моей семьи.
– Поэтому Вы ударились в политику? Чтобы защитить их, но отчего?
– От них самих, – огорченно добавил Кол Галланд. – А на этом давайте отойдем от личных тем и перейдем к насущному. Что вы можете мне рассказать?
– Кхм. Как Вам будет угодно, – начал рапортовать Восьмой. – Разобрав все имеющиеся факты, мы пришли к выводу, что Нейтан из Норта не умер пять лет назад.
Настолько громкое заявление потрясло Гришу, он даже побледнел, утратив прежний стойкий дух. Он оперся о столешницу и инстинктивно потянулся к ингалятору. Сухая форма доклада только усиливала эффект неожиданности, но при этом полностью лишила его какого-либо эмоционального окраса. В случае Григория мысль была куда прежде чувств.
– Что вы имеете ввиду? – дрожа голосом спросил.
– В лаборатории мы нашли ножной экзо скелет. Судя по размеру, он не мог принадлежать взрослому. Этот факт стал для нас первым звоночком. Ваши документы позволили приоткрыть завесу тайны, но всё равно многое оставалось неясным. До того, как мы посетили приют Святого Норта и побеседовали с сотрудниками. Как оказалось, Нейтан из Норта отличался не дюжим интеллектом. Многие подтвердили это. Полагаю, Вы и сами могли бы согласиться с ними, – Гриша кивнул. – Мы хотели найти более веское доказательство их слов, но найти результаты всеобщего теста оказалось проблематичным. Не потому что они засекречены, а потому что их не существует. Мы думаем, что стим-тек попросту не смог проанализировать мальчика. Это всего лишь теория, на практики такого никогда не случалось. Однако она прекрасно ложится на цельную картину. Как известно, Гильмеш был помешан на способностях человеческого разума. В этом вопросе мотивы похищения Нейтана кажутся более правдоподобными. Также я и моя напарник взяли на себя ответственность и раскопали его могилу, чтобы взять прах на экспертизу.
– ВЫ, ЧТО СДЕЛАЛИ?! – крикнул Григорий, сорвавшись с места.
– Подождите. Дослушайте сначала. Установить по праху личность никак нельзя, но наш труд не был бесполезным. Экспертиза показала, что прах в могиле не принадлежит человеку. Предположительно, в урне хранилась древесная зала.
По спине аристократа пробежалась стая мурашек, ему даже поплохело. Дышать стало тяжелее, и тут ему пригодился ингалятор. Вдохнув лекарство, дыхание нормализовалось. Но разум по-прежнему дрожал.
– Вы хотите сказать… что пять лет назад я похоронил не друга, а какую-то деревяшку? Я правильно понял? – с трепетом вопрошал он.
– Да, выходит, что так.
Гриша выдохнул, и напряжение вышло вместе с этим дыханием. Эмоции заполонили его, оттенок радости медленно образовывался на его лице.
– Тогда в той лаборатории держали… Нейта? Я прав?
– Мы думаем, что так и есть, – ответил Восьмой.
– Тогда куда он делся?.. ГДЕ МОЙ БРАТ?!
– Этого мы не знаем, – вступился Тринадцатый. – Сейчас не знаем, должен заметить. Мы не уверены, сколько он там пробыл. Никаких следов, кроме тех, что упоминали, мы не нашли. Возможно, он уже мёртв. Поэтому прошу Вас не обнадёживайте себя.
– РАЗУЗНАЙТЕ ВСЁ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЭТИ ПРОКЛЯТЫЕ ПЯТЬ ЛЕТ! УЗНАЙТЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С НЕЙТАМ!
– Вас поняли, – ответил Восьмой с тонкой улыбкой – Сейчас же приступим.
Они развернулись и покинули комнату. Тринадцатый вышел первым, а Восьмой остался. Ему уж очень хотелось сказать последние слова. На протяжении всей беседы они так и вертелись на его языке. Ложась кислотой на скулы, как после экспрессо.
– Хочу заметить, Вы шикарно выглядите.
– Благодарю. Комплимент – это всё? Или на свидание пригласите? – раздраженно добавил Кол Галланд.
– Просто стало интересно. Белый шёлк не лучший материал для такой погоды. Советую подбирать гардероб осмотрительнее, – отметил он, ухмыляясь.
– Приму к сведению, – насторожился Гриша, попятившись от его взгляда.
Тогда Гриша впервые за последние четыре года ощутил животный страх перед другим человеком. Перед силой, что имели эти бездушные серые глаза.
VI
В этот же день, только чуть раньше, происходил другой не менее важный разговор.
– А ЗАБОТА О ТВОЁМ РЕБЕНКЕ – ЭТО НЕ ТВОЙ ДОЛГ, ФАРЛЬ! – выкрикнула она и сразу же от волнения повесила трубку.
– Ребёнка? – переспросил Фарль. – Ребёнка… РЕБЁНКА! – прогорланил так громко, что аж служанка встрепенулась.
Ной Кэмпл подскочил от новостей, покрывшись гусиной кожей. Его карие глаза забегали по залу в недоумении.
– Фарль, с Вами всё в порядке? – побеспокоилась служанка.
– Всё нормально… Нет, всё просто ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! – воскликнул, закружив ту в танце. – Вызови мне Атмос, Люба! Да побыстрее!
Так как Фарль плотно сотрудничал с семьей Бен Кильмани, то уже какое-то время ночевал в их поместье. Дел было невпроворот. Фарль как раз и занимался проработкой темы для предстоящего собрания совета. А Пьер тем временем тоже с самого утра засел в кабинете, перечитывая договор о сотрудничестве с одним заводом Кома. Ком – это морской торговый центр и главный поставщик морепродуктов во всю страну. Неудивительно, что аристократы вознамерились расширить свою зону влияния именно в этом стратегически важном городе.
– Что случилось?! – вбежал в гостиную Эдмунд.
– Чудо, Эдмунд! Чудо! – утвердил Фарль, бросившись обнимать друга. – Я стану отцом, ты представляешь?!
– Отцом?! О-о, мои поздравления! Так значит, Элизабет беременна?
– Да! – улыбка отказывалась сходить с его лица. – И я сейчас же поеду к ней. Передай, пожалуйста, Пьеру, что я отлучусь.
– Но как же подготовка к собранию? – озадачился парень.
– Мы идём по плану. Один денёк можно и отдохнуть. Всё! Я побежал, – добавил на прощание, похлопав того по плечу.
– До встречи! И передайте поклон сестре и Элизабет!
– Обязательно, Эд! Обязательно!
Сказал так, будто пропустив его просьбу мимо ушей. По крайней мере, так показалось самому Эдмунду. Но это никак его не могло его расстроить на фоне прекрасного события. За последние пять лет Фарль стал ему сродни старшему брату. Их знакомство случилось, когда ему стукнуло семнадцать. И было это во времена первых неловких шагов к союзу Ной Кэмла с Пьером. Ещё тогда прозорливый ум юноши отметил светлую натуру Фарля, а его связь с Розой лишь подкрепляла интерес. Сейчас же Эдмунду уже двадцать два, он ровесник Натали и Сатори и по совместительству их одноклассник по академии. Но в отличии от них молодой Бен Кильмани был излишне прост нравом. Душевная теплота и незатейливость определенно передались ему от матери. Людей вроде него скользкая дорожка политики никогда не прельщала. Если бы не просьба отца, он бы даже не пытался пойти по этому пути. Его больше привлекала благотворительность. Под его руководством уже было построено несколько школ, больниц и детских садов в Рабочих районах по всей стране. Эдмунд грамотно пользовался статусом рода, благодаря ему Бен Кильмани славились среди простого населения поборниками слабых и угнетенных. Именно фигура Эдмунда переманила на сторону Рестеда так много последователей. Одна только фамилия отзывалась доверием в сердцах иных.
– Отец, – обратился Эдмунд, войдя в его кабинет, – Фарль просил передать, что отлучится по делам.
Пьер отвел взгляд от кипы бумаг и навострил угольные глаза на Эда.
– Он мне ничего не сообщал. Что-то приключилось? – сын помотал головой. – Странно… Обычно Фарль трепетен в отношении работы, – задумчиво дополнил, сняв очки с серебристой оправой и помассировав переносицу.
– Элизабет беременна, – пояснил Эдмунд.
Бен Кильмани поперхнулся. Удивление отозвалось болью в голове. Мигрень уже какое-то время преследовала аристократа, но она не помешала ему воскликнуть:
– Какая РАДОСТЬ! Что ж ради этого можно и ДЕЛА БРОСИТЬ!
– Полностью поддерживаю, отец.
Крики Пьера вновь аукнулись ему стрельбой в черепе.
– Ты, как всегда, слишком официален… – на пониженных тонах продолжил. – Не скрываешь ли ты за этой манерностью свою грусть, Эд? – парень сместил брови. – Эдмунд, я всё хотел спросить тебя. Не расстроен ли ты из-за поражения на выборах? Если так, то даже не думай об этом. Ты никак нас не подвел и ничем нам не обязан.
– Я не столько расстроен из-за поражения, сколько тем, что из-за меня ваш план может не удаться, – ответил он, наконец присев. – Вы возлагали надежды на меня, а я не справился. Это лишь показывает то, что мне есть куда расти. Всё же политика мне никогда не давалась. Ты же знаешь, – отметил с легкой улыбкой.
– Это верно. Ты, как и твоя мать, слишком чист для такой грязи. Если душа не лежит к этому делу, значит, не в ней твоя цель. Зато ты точно успешен в другом. Как продвигается твой проект в Рабочем районе? Как его там…
– Музей культуры довоенного наследия, – объяснил Эдмунд. – Мы планируем открыть его только через два года, пока собираем экспонаты. Книги сестры сильно поспособствовали. Думаю, первая выставка будет посвящена религиозному наследию. Нашим современникам почти ничего об этом неизвестно, к сожалению. Лишь работы юного Кол Галланда проливают свет на эти верования. К тому же так мы сможем показать людям веру Розалии. Может, они заинтересуются ею и даже примкнут к их общине.
– Своим стремлением к просвещению ты весь в свою маму, – довольным тоном произнес Пьер. – Да будет она спокойна в Душе. Ты молодец, сынок.
– Спасибо, отец, – он вернул прежний деловой тон. – Что же я тоже, пожалуй, пойду поработаю. Если не могу помочь в совете, то хоть работу заводов организую.
Он уже почти вышел из комнаты, как проронил:
– И ещё. Отец, смени одеколон. У него резкий запах, наверное, поэтому тебя мучают боли. Плюс тут так душно. Тебе нужно чаще дышать свежим воздухом.
– Приму к сведенью, – прислушался Пьер, принюхавшись к себе.
Пока они беседовали, Атмос Фарля во всю мчал вдоль улиц. Меньше чем за час, он добрался до приюта. В волнении молодой человек стоял у дверей, обдумывая каждое слово, которое собирается сказать. Душа его металась, даже тело то тянуло плясать, то желало замереть в мгновении. И вот он нашел в себе силы и нажал на звонок. Тихий прерываемый звук канарейки пополз по зданию. Ждать особо не пришлось. Дверь быстро отворилась, и яркий свет озарил тьму.
– Р-рад п-приветствовать, Вы к-к кому? – прозвучало неуверенно.
– Здравствуйте. Я к Элиза… – вдруг он замолк. – Господи… как это…
Фарль потупился прочь, чуть не свалился с порога от увиденного. Его взгляд крепко вцепился в жильца, а рука за сердце.
– Прошу прощение, – попытался вернуть самообладание Фарль. – Я принял Вас за другого человека. За старого друга, что раньше жил здесь, – пояснил зачем-то.
– Теперь всё ясно… извините, что я не оправдал ожиданий.
– Что Вы такое говорите? Бросьте это. Он давно умер, видимо, у меня от переживаний нервы совсем попортились.
Он посмеялся, стараясь разбавить обстановку юмором. Но его глаза всё равно не сходили с лица незнакомца.
– Соболезную Вашу утрате. А как звали Вашего друга?
– Нейтан, – сказал Фарль, огорчившись.
– А-а… Так это я. Меня зовут Нейтан.
