– Так! – сердитым голосом заговорила воспитательница. – Становимся парами! Мы возвращаемся в группу!
Ой, ну, можно ещё поиграть?! – послышалось откуда-то из-за спины Рилинда.
Нет! Пойдёмте уже в группу! – возразила стоящая рядом девочка. – У меня ручки замёрзли!
И что?! – огрызнулся кто-то из мальчишек сзади.
А я кушать хочу! – закричала другая.
Прекратили споры и встали парами! – послышался громкий приказ воспитательницы. – Всё! Мы идём в группу! Пора обедать и отдыхать!
Воспитательница и практикантка помогли детям поскорее встать в колонну по двое. Взявшись за руки, дети неуклюже заковыляли вслед за воспитательницей ко входу в здание детского сада. Практикантка шла последней.
Глава шестая
Рано утром 9 сентября 1985 года Рилинд сидел в группе на полу и играл игрушками в одиночестве. Детей пришло ещё мало, и в окна из темноты барабанил дождь. Пятилетний Рилинд продолжал посещать детский сад. Мерджим и Ерта и помыслить не могли, чтобы кто-то из них бросил работу, чтобы быть с сыном дома. Денег в семье не хватало, а ситуация в стране продолжала ухудшаться. Югославия импортировала продукты питания, а энергетический кризис привёл к повышению цен на газ и нефть, из-за чего цены подскочили абсолютно на всё. Безработица шагала семимильными шагами, особенно среди молодёжи. Правительство ввело ограничение на продажу бензина, потому что люди старались набрать его впрок. Мерджим стал мрачно шутить, что скоро придётся ходить пешком, что, по идее, должно улучшить их здоровье.
Счастливое беззаботное детство Рилинда закончилось раньше, чем это должно было бы произойти в условиях социалистической Югославии. В стенах детского сада были теперь не только друзья или хорошие знакомые, но появились враги. Это были дети, чьи родители в поисках лучшей доли мигрировали по стране. Такие дети держались обособленно, возникали ссоры между местными и приезжими детьми, порой переходившие в драки, и воспитателям приходилось постоянно держать руку на пульсе. Если же драка случалась, заведующей приходилось проводить воспитательную беседу. И, если воздействовать на ребёнка получалось всегда, то с родителями часто дело обстояло иначе: неустроенность и отсутствие уверенности в завтрашнем дне делало драку детей чем-то мелким и совсем не важным. В общем, объективную критику они воспринимали, как нападки лично на них.
– Привет! – Рилинд услышал хорошо знакомый голос и обернулся.
Конечно же, это был Бранимир. За прошедшие годы они сблизились ещё больше, играя вместе не только в детском саду, но и на улице, потому что он жил рядом.
Привет, – поздоровался Рилинд и улыбнулся.
Бранимир, взяв одну из машинок, которые лежали в ящике с игрушками, уселся рядом и принялся играть с Рилиндом. Мальчики изображали гудение моторов, когда их машинки двигались по воображаемым улицам, и сигналили друг другу на разные голоса. Периодически они устанавливали на полу из подручных средств дополнительные декорации воображаемого города: то появится новое дерево, а то и целое здание вырастит с припаркованными возле него машинами.
Воспитательница поглядывала на детей в группе, внимательно следя за тем, чтобы всё было в полном порядке. Время шло, детей в группе становилось всё больше и больше.
Незадолго до полудня мальчик по имени Марко, чья семья недавно переехала в Белград, подошел к Бранимиру и Рилинду. Его никто не прогонял, мальчики внимания на него не обращали, увлечённо продолжая свою игру. Марко стоял и следил за двумя друзьями. В какой-то момент Бранимир нечаянно задел ногу Марко своим локтем, и происшествие прошло мимо сознания Бранимира, но не мимо сознания Марко. Лицо его стало злым, мальчик шумно засопел и сильно пнул Бранимира ногой, глядя на него сверху вниз с вызовом.
Ты чего? – искренне удивился Бранимир и потёр рукой место удара.
Ты меня первый ударил! – заявил Марко.
Бранимир опешил:
Я тебя не бил!
Нет, бил! Ты меня локтем по ноге со всей силы ударил!
Я нечаянно, а ты дерёшься специально! – Бранимир встал перед Марко, готовый постоять за себя.
Рилинд тоже поднялся и встал рядом с Бранимиром. Впервые драку затевали не с кем-то, а с ними. Сердце у Рилинда сжалось в груди, но вместе с тем он впервые в жизни почувствовал настоящую злость. Какого чёрта?! Они никого не трогали и никому не мешали! Он не был конфликтным ребёнком, но ему уже успели изрядно надоесть приезжие дети, которые вечно лезли в драку. Видимо, чувства отразились на его лице, потому что Марко вдруг отступил на шаг назад. Он был несколько обескуражен тем, что их двое против него одного, но и остановиться он не мог.
Вы, сербы, все такие! – заявил он, почерпнув из разговоров взрослых, какие сербы из себя.
В группе было шумно, и воспитатель с практиканткой не слышали произнесённых слов. Бранимир молча смотрел на своего обидчика, но кулаки его сжались. Он интуитивно почувствовал, что в нём задето что-то особое, чем он обладает.
Не лезь к моему другу! – произнёс Рилинд, который тоже понял, что нанесена настоящая обида.
Марко зло взглянул в его сторону.
А с тобой я вообще не хочу разговаривать! – огрызнулся Марко. – Проклятые албанцы!
Рилинда бросило в жар. Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Кулаки его сжались. Он смотрел на стоящего перед ним Марко и решительно не понимал, за что его и его родителей обзывают проклятыми.
Замолчи! – воскликнул Бранимир, делая шаг в сторону Марко.
Вы – сербы, всё себе забираете! – выпалил Марко. – Такие, как мой папа и моя мама работают больше всех, а всё достаётся таким, как ты! А такие, как этот, – тут он указал пальцем на Рилинда, – вообще ничего не делают! Сидят на наших шеях!
Неправда! – крикнул ему в лицо Рилинд. – Мой папа работает доктором! А мама – бухгалтер! – и тут у мальчишки от злости и обиды на глаза навернулись слёзы.
Бранимир тут же сильно толкнул Марко, тот повалился на пол и стал кричать так, словно его убивают.
К ним быстро подбежала воспитательница.
Так! Что тут происходит?! Не кричи! – обратилась она к вопящему Марко и помогла ему встать. – Почему ты плачешь?! – спросила она Рилинда, вытирая предательскую слезу у него под глазом.
Рилинд не был в состоянии успокоиться и рассказать, что произошло, ему было горько и обидно.
– Они меня побили! – крикнул Марко, стараясь успеть первым вынести обвинение.
Воспитательница перевела взгляд с Марко на Рилинда и Бранимира, ожидая объяснений.
– Мы его не били. Это он меня ударил, а потом ещё и обзываться стал! – уверенно заявил Бранимир, указывая пальцем на Марко. – А ещё он назвал Рилинда проклятым албанцем!
Марко такое сказал? – переспросила воспитательница, вскинув брови.
Он всё врёт! Он всё врёт! – закричал Марко. – Я такого не говорил!
Нет, говорил! – закричал в ответ Бранимир. – А ещё ты говорил, что сербы забирают всё, что твои родители зарабатывают!
– Не говорил я такого!
– Говорил!
– Всё, замолчите оба! – воскликнула воспитательница, поражённая ссорой на национальной почве среди пятилетних детей в многонациональной группе.
До чего всё дошло!
– Пойдёмте со мной все трое, – она вывела всех троих участников ссоры из общей комнаты.
Оказавшись в комнате, где дети спали на кроватях, воспитательница закрыла дверь и усадила детей на одну из кроватей.
– Итак, дети, – произнесла воспитательница, глядя на мальчиков. – Сейчас я с каждым из вас переговорю. Марко – ты первый, – она поманила его за собой к окну, пока Рилинд и Бранимир остались сидеть на кровати и хмуро смотреть в их сторону.
Оказавшись наедине с ребёнком, воспитательница стала внешне спокойно расспрашивать Марко:
Пожалуйста, расскажи, что, по-твоему, случилось. Только ничего не придумывай.
Марко опустил глаза и молчал, не решаясь рассказать правду. Он отчасти понимал, что наговорил лишнего и спровоцировал противников, но он не понимал всей глубины своего поступка.
Что же ты молчишь? Ты обижал Рилинда?
Марко, всё также смотря в пол, отрицательно покачал головой.
Нет? – уточнила воспитательница. – Ты мне говоришь правду?
Марко после пары секунд раздумий пожал плечами.
Что ты сделал? Ты подошёл к мальчикам, что было потом?
Я смотрел.
Смотрел, как они играют?
Да.
Что было потом? Ты им нечаянно помешал?
Мальчик молчал и никак не давал понять, «мешал» или «нет».
Что было потом?
Марко нерешительно взглянул на воспитательницу.
– Меня Бранимир ударил локтем.
– Он это сделал специально?
Марко пожал плечами.
Что ты сделал после того, как Бранимир тебя ударил локтем? – спросила воспитательница.
Стукнул Бранимира, – буркнул Марко, глядя себе под ноги.
Бранимира? – удивилась воспитательница. – А почему тогда плакал Рилинд? Ты сказал ему что-то обидное?
Марко пожал плечами.
Ты разговаривал с Рилиндом? – задала уточняющий вопрос воспитательница.
Мальчик кивнул.
Что ты ему сказал такого, что он заплакал?
Я сказал, – негромко ответил Марко, – что они, ничего не делают.
Воспитательница нахмурилась, силясь понять, что хотел этим сказать мальчик.
Кто ничего не делает? – уточнила она.
Албанцы, – едва слышно произнёс Марко.
И чего они не делают?
Не работают, – буркнул мальчик и искоса посмотрел на воспитательницу.
Воспитательница, которой пришлось вплотную наклониться к Марко, чтобы слышать его ответы, выпрямилась. Похоже, Бранимир сказал правду, и слова «проклятые албанцы» произносились. Но об этом она спрашивать не будет, ей и так уже всё ясно.
Кто тебе сказал, что албанцы ничего не делают? – она понимала, что мальчик до таких мыслей не сам дошел.
Папа и мама, – последовал ответ.
Дома?
Марко кивнул.
А ещё кто говорит так?
Друзья, – выдавил из себя Марко.
Чьи друзья?
Папы и мамы.
Теперь картина была ясна. Ребёнок стал жертвой разговоров своих родителей и их приятелей, испытывающих нетерпимость к другим национальностям. И если они, такие темы обсуждали в узком кругу, то их сын, выдал всё услышанное в кругу детей тех национальностей, которые и подвергались резкой критике. Предстоял серьёзный разговор с его родителями. Этот случай нельзя было оставлять без внимания.
Закончив разговор с Марко, она опросила Бранимира и Рилинда для получения полной картины произошедшего, и пока дети обедали под присмотром нянечки, воспитательница сообщила все подробности инцидента заведующей детским садом.
Кошмар какой-то! – выдала та, выслушав подчинённую.
Заведующая достала личное дело Марко и прочитала информацию о его родителях.
Как меня достали эти мигранты, – лицо заведующей было хмурым.
Что, так всё плохо? – поинтересовалась воспитательница у начальницы.
Конец ознакомительного фрагмента.
