Апрель на юге Архея был гораздо теплее, чем на самом его севере. Кибельмидские леса и луга уже в марте покрывал новый изумрудный покров травы. В Орне же ещё в середине мая местами лежал снег.
– Сударыня Акме!..
Девушка обернулась. Меньше всего ей хотелось, чтобы её беспокоили сейчас. И меньше всего ей хотелось говорить с Сели?мом, который направлялся к ней. На нём был светлый колет, за его спиной развевался плащ, в руках он сжимал короткие тёмные перчатки. Горожанки помоложе оборачивались и с интересом поглядывали ему вслед.
– Доброе утро, сударь,– без улыбки ответила Акме, сделав книксен в знак приветствия: вчерашнее происшествие совершенно стёрло Селима из памяти.
– Я не застал вас дома. Мне сказали, что вы ушли в больницу.
– И снова вы меня преследуете,– любезно заметила девушка.
– Нисколько, я снова хотел принести извинения за своё вчерашнее поведение,– сказал Селим, глядя ей в глаза.– Я едва не покалечил людей и нагрубил вам.
– Поэтому сегодня вы пешком? – усмехнулся Акме.
– Отчасти,– улыбнулся Селим.– Позвольте мне проводить вас до больницы. Вам не стоит ходить одной.
– Я у себя дома,– ответила та.– На меня никто не нападёт,– тут она покривила душой.
– Позвольте!..– Селим протянул руку, чтобы взять её корзинку, и девушка не стала сопротивляться. Сегодня она положила и обед, и полдник. Ноша получилась нелёгкой.
И они вместе направились в больницу. Акме поглядывала по сторонам, выискивая того, кто хотя бы отдалённо напоминал вчерашнего незнакомца. Но как ей это удастся? Лицо спасителя скрывала маска.
– У вас появился выходной? Вы не в больнице сегодня.
– Дядя не разрешает мне долго целительствовать. Полагает, что это занятие не для девицы моего положения.
– Могу я быть откровенным с вами? – вежливо спросил Селим.
– Что ж, будьте.
– Мужчины не любят деятельных жён. Должно быть, господин Фронс переживает, что из-за работы в больнице у вас в будущем могут появиться разногласия с супругом.
– Да, именно поэтому он и переживает. По этой причине я не считаю замужество необходимым для себя шагом.
Селим усмехнулся, с интересом посмотрел на Акме и заявил:
– Впервые сталкиваюсь с такой точкой зрения. Не знаю ни одной высокородной девицы, которая бы не хотела выйти замуж.
– Значит, вы никогда не общались с девицами, которые положили столько лет на обучение целительству в Орне. А между тем сейчас они работают в больницах Архея и спасают людей своими знаниями и умениями. Не понимаю, почему мужчины так высокомерны?.. Они убеждены, что женщине никогда их не превзойти.
– Но самостоятельная девица сейчас уже не такая диковинка, как это было ещё несколько лет назад,– ответил Селим.– Редко, но они тоже добиваются определённых успехов. Становятся прекрасными лекарями, лекторами в университетах, учителями в школах и на дому, мудрыми политиками. Но у таких девиц часто появляются проблемы с замужеством.
– И снова всё склоняется к замужеству,– фыркнула Акме.
– Таково наше общество, сударыня,– улыбнулся Селим.– Затянутое девичество осуждается. Полагают, если девушка не вышла замуж, значит, в ней есть серьёзный изъян.
Акме внимательно поглядела на него и поинтересовалась:
– Вы так же полагаете?
– Я пока ещё не думал об этом,– парировал тот.
Чудесный аромат весеннего утра успокаивал её. Изумрудные глаза собеседника сияли.
– Господин Герин рассказывал, что вы из Карнеоласа,– сказала Акме с улыбкой.– Но где вы родились?
– Есть герцогство Атия к востоку от Карнеоласа. И столица в нём – славный Эридан – небольшой, уютный, светлый, с широкими улицами. Кому-то город кажется суровым и скучным, но это замечательное место.
– Я мало слышала об Атии,– призналась девушка.– Кроме того, что это герцогство невероятно красиво. А атийские реки лазуритового цвета. И что вся Атия может поспорить красотой с Орном. И что она – карнеоласский рай на Земле.
Услышав последнюю фразу, Селим вскинул на Акме поледеневшие изумрудные глаза. Девушка ожидала этого. Каждому атийцу, выходцу из весьма гордого народа, страстно любившему свою родину, было крайне неприятно слышать, что некогда свободное королевство называют Карнеоласским. Хотя в состав Карнеоласа оно вошло три сотни лет назад.
– Ещё когда-то давно я читала о том, что Раней Вальдеборг, первый король Карнеоласа из династии Вальдеборг, казнил царя и царицу Атии,– прошептала Акме.
– Верно,– произнёс Селим ровным голосом, но с каким-то напряжением.– Раней казнил не только царя и царицу Атии, но и их детей. Царевне было четырнадцать, а царевичу одиннадцать. И царь Атии из своей тюрьмы смотрел, как его супруга и дети висят на виселице. Не знаю, возможно, не обезуметь ему позволила мысль о том, что его старшая дочь, царица Карнеоласа, сумела скрыться со своими детьми. После царю мечом снесли голову. Так Атия потеряла свой суверенитет.
– Да, ходят слухи, что династия Рианор не оборвалась с гибелью Атариатиса Рианора. Его супруга Лигия смогла сбежать и спрятать сына и дочь, наследников Карнеоласа. Невероятно. И где они смогли скрываться три сотни лет?..
Селим пристально поглядел на неё, улыбнулся и ответил:
– Уверен, всё это мифы.
– Любопытно: если потомки Рианора действительно живы, могут ли они претендовать на трон Карнеоласа?..
– Разумеется, нет,– усмехнулся Селим.– Союз Белло?на давно признал Вальдеборгов легитимными королями Карнеоласа.
– Это смешно, но моего отца называли потомком Атариатиса Рианора,– простодушно улыбнулась Акме.– У него был такой буйный нрав, что я сразу пряталась под кроватью, когда он начинал повышать голос.
Странно, что словоохотливый Селим помогал ей воспрянуть духом, посмотреть на произошедшее накануне со стороны и немного успокоиться. Она почувствовала себя гораздо лучше, стала улыбаться, и силы начали возвращаться к ней.
Взгляд Селима мягко скользил по чертам её лица, по длинным ресницам и гагатовым глазам.
– Расскажите лучше ещё о Карнеоласе,– попросила Акме.
Селим неохотно ответил:
– Столица велика и суетлива. Много шума и людей.
– Там красиво, я слышала.
– Не уверен. В столице столько людей, и порой мне кажется, что она лопнет. Но история Кеоса куда древнее самого Карнеоласа.
– Саргон, царь царей, потомок Шама?ша, выбрал город Кеос своей крепостью да обителью, чтобы оттуда начать борьбу со своим дядей Мамагалом. Саргон же и основал Карнеолас.
– Что я слышу! – воскликнул Селим.– Вы почитаете старых богов, в которых теперь верят лишь зараколахонские разбойники?
– Нет, я просто люблю легенды, мифы и историю Архея.
– Я не разбираюсь ни в легендах, ни в истории Архея,– отмахнулся Селим.
– И в чём же тогда отлично ориентируетесь? – с насмешливым оттенком осведомилась Акме.
– В юридических тонкостях торговли, лошадях и золоте,– непринуждённо ответил тот.– И в красивых женщинах, разумеется.
«Говорит он, а стыдно мне»,– подумала Акме и сразу помрачнела: ей не понравился его ответ.
Так они дошли до больницы.
– Благодарю, что проводили,– сказала девушка, забирая у Селима корзину.
– Я могу засвидетельствовать почтение вашему дяде и проводить вас домой.
– Благодарю, не стоит. Дядя всегда занят в это время дня, а я останусь в больнице под каким-нибудь предлогом. Быть может, там нужна моя помощь.
Селим широко и привлекательно улыбнулся.
– Вас не так-то просто свернуть с намеченного пути. Особенно если вы чего-то очень сильно хотите.
– Верно! – Акме лукаво заулыбалась, сделала книксен и направилась к парадному входу в больницу.
«Он, конечно, тупица, но мужчина красивый»,– заключила девушка, не оборачиваясь. Хотя очень хотелось.
Акме добилась своего и осталась в больнице до вечера. Но сегодня они закончили раньше, в семь.
– Дядя, ты поговорил с градоначальником? – спросила Акме.
– Он выслушал меня и пообещал увеличить число патрульных,– лаконично ответил Бейнардий Фронкс.– Кроме того, нашему дому он пришлёт троих стражников.
– Он не хочет обыскать окрестности? Вдруг найдутся ещё монстры?
– Я не задавал ему такие вопросы.
– Это что ещё такое? – презрительно спросил Лорен, первым войдя в дом.
На круглом дубовом столе в холле стояла большая ваза с букетом восхитительных лилий.
Бейн Фронкс, снимавший плащ, вопросительно поглядел на племянницу.
– Цветы, не видишь? – с вызовом ответила Акме.– И чудесные цветы!
Рядом с вазой лежала карточка. Подпись гласила: «Мне хотелось, чтобы вы улыбнулись. Селим».
– От кого? – Лорен скривился и со спины подошёл к сестре.
– От Селима,– кокетливо заявила Акме, пряча карточку.– По дороге в больницу встретила его на улице, и он проводил меня.
– Ты же сама жаловалась на него вчера,– удивился Бейн.
– Почему жаловалась? – спросил Лорен.– Он уже успел что-то натворить?
– Он извинился,– парировала Акме.– Да и проводил меня не без пользы. Хотя бы нёс эту тяжеленную корзинку с обедом для вас.
– Я просил тебя не гулять, а сидеть дома! – строго сказал дядя Бейн.
– Дома я сошла бы с ума от мрачных мыслей, прогулка и работа в больнице пошли мне на пользу.
– Прогулка или сладкая физиономия Селима? – паясничал Лорен.– Этот идиот попал впросак. Ты любишь розы и не признаёшь других цветов.
– Племянник Герина Дальна,– задумчиво пробормотал Бейн Фронкс.– Он состоятелен, а Селим унаследует его состояние. И он недурён собой. Для барышень твоих лет это важно.
Акме, поглаживая лепестки лилий, закатила глаза и раздражённо выдохнула.
– Меня не интересует его состояние.
– А что интересует? – усмехнулся Лорен, отправляясь на кухню кусочничать, раздражая и без того ворчливую Эрипу.– Вчера ты глазела на него, как голодная кошка. Сегодня тоже?
Девушка вспыхнула.
– Акме!..– укоризненно воскликнул дядя Бейн, тяжело опускаясь в кресло перед камином и с облегчением откидываясь на спинку.– Ты глазела на мужчину? Что за недостойное поведение?
«Я выбью из тебя всю дурь, смазливая ты бестолочь!» – мысленно прорычала сестра целителя. Она ворвалась в кухню, где, уперев руки в бока, укоризненно качая седой головой, стояла Эрипа, а Лорен собрался отправить в рот жареное куриное крыло, как девушка подлетела к нему и кулаком ткнула его в бок.
– Как смеешь оскорблять меня?..– прошипела она.– Немедленно проси прощения!
– Ах ты ведьма! – закашлялся тот, схватившись за бок.
Он быстро поднял кувшин с водой и плеснул в неё. Акме успела отпрыгнуть и унеслась вверх по лестнице, воскликнув:
– Дядя, останови своего племянника!
Бейн Фронкс не шевельнулся. Он горько и мрачно глядел куда-то вдаль, не слыша, что происходит вокруг.
Подобные ссоры часто заканчивались беготней и шумом. В детстве Акме наставляла брату синяков, а тот ломал её кукол, после дело ограничивалось муко?й, молоком или водой.
– Если эта ведьма посмеет притащиться завтра в больницу, я и шагу туда не ступлю! – гремел Лорен, пугая немногочисленных слуг.
– Не смей так называть сестру! – громыхнул Бейн, стоявший в дверях комнаты племянницы и пытавшийся уговорить её поужинать.
Акме же, сложив руки на груди, фыркнула и отвернула голову к окну, мягко заверив дядю, что не голодна.
Вечер ознаменовался тем, что и Бейн Фронкс, раздражённо хлопнув дверью племянницы, спустился по лестнице, громко топая и причитая:
– О Небо! За что ты испытываешь меня? Я потратил столько сил на их воспитание!
– Когда она уже выйдет замуж и избавит меня от своего общества?! – не забывал вторить Лорен.
– Скорей бы ты женился на какой-нибудь истеричке, которая каждый день будет трепать тебе нервы! – крикнула Акме, заперла дверь и, вздохнув, упала на кровать.
