– Знаю. Я же сказал, что это – проверка. Поймите правильно, Владислав Николаевич, все требуется сделать так, чтобы создать у противника впечатление, что ничего не изменилось. Иначе спугнём. Почему и не хочу открыто публиковать вот эти приказы.
Он передал в руки Владислава приказы о его повышении и назначении.
– Это Ваши экземпляры. В строевую часть, пока, не передавайте. Но, все законно, правда, пришлось в Москву летать, и через ГАУ, ГВИУ и ГПУ решать вопрос. Леонтий Захарович сильно помог. Очень ему Ваш «тальный мостик» понравился. Сказал, что потребует оформить его как изобретение.
Кто такой Леонтий Захарович – Владислав не знал, но «спасибо» ему мысленно высказал. Сунул приказы в карман шинели. Наверху генералы попрощались, сели в машину и уехали. Карбышев, правда, из крепости уехал через четыре дня: проверял подготовку всех четырех отдельных артбатарей, и инженерное обеспечение позиций двух артиллерийских корпусных полков, основу контрбатарейной борьбы крепости. Артиллерия самой крепости такими дальностями стрельбы не обладала. Самым слабым местом было почти полное отсутствие тракторов, которые сейчас находились во вновь созданных МТС: вели полевые работы. Они должны были поступить в полки только по вскрытию «красного пакета»: плана мобилизации. Отменить посевную не удалось. Как и провести отселение крестьян с северного участка обороны. Разрешили убрать людей только с танкоопасных направлений и применить там минирование местности. И то – хлеб. Сам Карбышев уже осознал неизбежность и неминуемость войны, и сроки ее начала. Календарь у него работал в обратном направлении: осталось 102 дня и три часа. На календаре была среда 12 марта 1941 года, 23.30. Генерал сел в «Эмку» и тронулся в Белосток. Впереди и сзади разбрасывали грязь два БА-10, удалось протащить приказ о сопровождении поездок руководства округа бронетехникой. Это он вычитал у Барби, увидев, сколько генералов округа сложили головы под выстрелами диверсантов. Он, конечно, не слышал «шайсе», вырвавшегося из уст обер-ефрейтора Таубе в лесу за Нарезлем на Обозной дороге. Абвер уже вышел на охоту за головами.
А через месяц у Владислава началась «двойная жизнь»: утром и вечером он был старшиной, а днем превращался в грозного замкомбрига, гонявшего в лесу за вторым фортом батареи 6-й бригады. Официально штаб бригады находился почти в 190 километрах от крепости в Ружанском замке, недалеко от Волковыска. Командир – подполковник Юрьев. Его Владислав еще не видел. Он со штабом находился еще в Ружанстоке. Должен выполнять миссию прикрытия и демонстрировать, что здесь находится 6-я ПТБр, а не части 11-го мех корпуса, часть которых была отодвинута в тыл из-под Гродно. В бригаде те же проблемы, что и у всех артиллерийских частей: нет тракторов и мало автотранспорта. Непонятно зачем засунули довольно много бензовозов. Через некоторое время все прояснилось: большой склад с горючим организовали между 1-м и 2-м фортом на двух островах. Склад укрыт под землей в заросшей лесом части крепости. Организована погрузка-разгрузка с ж/д цистерн по трубопроводу. Склад крепости не подчинялся, был фронтового назначения. Поэтому его сооружение пролетело мимо Владислава. В конце апреля на первом форту появилась станция РЛС и радиодальномеры. Антенны большие и неподвижные, работают в одном направлении, а восемь дальномеров имеют пересекающиеся сектора наблюдения. Как работает система проверили на своих самолетах во время проверки генералом Сазоновым готовности ВНОС, наблюдателей и корректировщиков на ПУАЗО. Стрельб, к сожалению, не вели. Секретно. Сразу после майских праздников стало понятно, что готовят для фон Лееба и Гота. Карбышев приехал с Мостовенко и Хацкелевичем. Танкисты 6-го мехкорпуса квартировались в Белостоке, а 11-й находился в Волковыске. 11-й корпус во взаимодействии с восьмой ПТБр бьет на Сувалки с востока, а 6-й и 6-ая ПТБр в том же направлении с юга, стараясь смять части 20-го армейского корпуса генерала пехоты Матерна. Задачей двух корпусов является перерезать единственную железную дорогу в Вержболово, а мосты через Барту взяло на себя инженерное управление Прибалтийским округом. Влад, правда, сильно сомневался, что «прибалтам» что-либо удастся сделать, но уж слишком далеко были эти мосты от Осовца. Что готовилось на южном фланге, он так и не узнал. Там Карбышев опирался на других людей. В одну корзину яйца не складывал. Задачей 6-й бригады было обеспечить ПВО Осовца, затем выделить все противотанковые и 37 мм зенитные орудия, все бензовозы для обеспечения охранения и снабжения атакующих войск. На гарнизоне крепости «висит» и снабжение мехкорпуса боеприпасами, соответствующее количество которых, находится на артскладах крепости.
– Автомашин мало, а немцы на них охоту начнут.
– Их из пальца не высосать. Михаил Георгиевич, озаботьтесь, пожалуйста этой проблемой. Вот ваша «дорога жизни». – он ткнул пальцем в дорогу от Осовца до шоссе на Августов.
– Товарищ генерал! В Августове есть катера и баржи. Можно и их задействовать. Причем, заранее. – сказал Влад.
– Хорошая идея. Голь на выдумку хитра. Читал отчет Сазонова, уж больно много недостатков, майор!
– Проверяли качественно, а этот, как его, радиолокатор, только пришел, узел связи оказался переполнен. Исправляем. Обещают через неделю закончить. Контрольный срок не сорвем, товарищ генерал.
– Ну, все, на сегодня. Да, чуть не забыл! Товарищ Мостовенко! У вас там замечание по связи с Осовцом. Что сделано?
– Поставили дублирующий передатчик, заменили и совместили коды. Замечания устранены.
– С выходом на Сувалки переключаете снабжение на Осовец. Гот может много нервов попортить на дорогах от Волковыска. Обращаю Ваше внимание, товарищи командиры, на корму вражеских танков. По сведениям разведки, там будут складированы запасы топлива. Очень удобный способ их сжечь, вместе с танком.
Владислав целую неделю отрабатывал с противотанковыми батареями стрельбу по навесным бакам и канистрам танков Т-1 – Т-4. Наводчики учились распознавать силуэты, выделять танки с «довеском», и уничтожать их первым выстрелом. Ему больше нравилось заниматься с противотанкистами, чем с ПВОшниками, все-таки, это – родное, а сводить в поправки данные ПУАЗО получалось медленнее, хотя в принципе, этот прибор позволял делать вычисления быстрее. Но, настройки каждого прибора «плавали», приходилось осреднять, и на это уходило много времени. Для этого требовался навык, а конкретных данных по воздушной стрельбе не было, поэтому приходилось пользоваться чужими наработками в этом вопросе.
Барби, разобравшись «кто есть кто» в расстановке фигур, основной упор сделала на одноклассниц из Гонёндзенской школы. В еврейских семьях были очень сильны женщины, и девочек готовили стать главами семьи. Им Барбара и передала информацию о гетто, о роли «польских сограждан» в этом вопросе, и о том, что в Треблинке, Бухенвальде и Освенциме в охранных подразделениях числилось большое количество их «сограждан». Украинцев и поляков. И, подействовало! В комендатурах районов появилось множество заявлений граждан, желающих выехать в восточные районы Советского Союза. Возможность предоставлялась всем, кроме лиц призывного возраста. Таким образом решалась одна из главных проблем укрепрайона: многие места было не обстрелять, так как там находились граждане СССР, бывшие граждане Польши, а пристрелка требовалась.
С этим вопросом Варя и Влад приехали на мызу Прешовец, где жили Варины родители.
– Михаил Ефимович и Мария Вацлавовна, уезжать надо. Время пришло. Немцы идут.
– Знаю, Владислав. И что вы их не удержите, тоже знаю. А кто помогать вам будет? «Кшиштофы»? – так он презрительно называл всех своих соседей. Мария Вацлавовна тихо улыбнулась в руку.
– Ну, хотя бы, пусть жена ваша уедет в Ленинград.
– Нет, Владик. Ту войну пережила, и эту переживу. Когда внуками порадуете?
– Скоро, мама. – ответила Барбара.
– Вот ее и отправляй. А мы еще повоюем! – ответил бывший штабс-капитан артиллерии. – Погреб есть. Бог не выдаст – свинья не съест. Патронов подбрось, по возможности. А, «нет», так сам достану. Это – наша земля, мы с нее не уйдем. Спокон веку так.
«Вот как с ними разговаривать?» Отвезли в крепость сала копченого и соленого, несколько мешков крупы и муки, две тушки свинины «воинству христовому». Перекрестили их и наказали Варвару в тыл отправить. Вот только она тоже с гонором: не поехала.
15-го мая Италия напала на Грецию, а ВВС округа посадила прорвавшийся самолет Ю-52 в Витебске. Головы начальников ВВС и ПВО страны остались на своих местах, но, их, почему-то, арестовали. По радио передали именно такую информацию. Владислав пересекся с Копецом, тот улыбнулся и сказал, что «так надо, майор».
– Мы могли этот Юнкерс завалить у Августова, но специально пропустили его дальше. Игра идет по-крупному, ставки сделаны, и «хозяин» в курсе. Я ведь его хорошо знаю. Не дрейфь! Все идет как надо. И данные ваши, с Варварой, полностью совпадают. Прямо по часам. Низкий поклон ей. Все, побегу. Выдели место для авианаводчиков на Карском тракте, на левом фланге. Есть где их разместить там? Западное направление исключать нельзя, а локатор туда не смотрит.
– Есть там мыза отселенная, пусть подъезжают и найдут меня.
– Добро.
Много хлопот доставляли немецкие диверсионные группы, для усиления контроля пограничникам и особистам было передано несколько кавалерийских эскадронов. Но абвер тоже не дремал, и сразу попытался использовать этот маскарад для попытки проникнуть в Альзерский лес. Есть первые жертвы в бригаде. Война еще не началась, а Владислав подписал первые похоронки. Сколько их еще будет! Активизировалась и ZWZ. Это потом они будут говорить, что на немцев они не работали. Еще как работали!
Владислав побывал в седьмой бригаде. Там, к сожалению, все не так хорошо, как хотелось бы: страшный некомплект даже стрелкового оружия, не говоря об орудиях. Переговорив с бывшим своим командиром, уже подполковником, Зайцевым, Влад дал ему совет, что если будет тяжко, то отходить к Осовцу. Сплюнули через левое плечо, но положение на левом фланге тяжелое. Позиции подготовлены хуже, мало готовых дотов и дзотов, недостаточно средств ПВО. Личный состав готовится к увольнению, и его проведут в конце мая, а пополнение прибудет 18-го июня, причем призывники, а не запасники. Так что, седьмой бригады, считай, нет. Задерживать старослужащих подполковник не решился. Уже отпустил. Поздновато Владислав с ним встретился. В Осовце, тоже, изменения: вместо полковника Дролина прислали майора Максименко из Мозырьского УР. В чем надобность такой замены было не понятно, но, Дролин тут же собрался и уехал в отпуск в Крым. Судя по всему, существовала какая-то лазейка, позволявшая обходить приказ о запрете отпусков. Но, майор прокомандовал всего неделю, 10 июня он пропал. Прибывший из тылового УРа, он не «врубился», что попал на фронт, выехал с одним шофером проверять Райгрудский ОП, и исчез. Машину нашли в речке, водитель был убит. И было неизвестно, какие документы с ним были.
Налетели особисты, перевернули все бумаги секретного отдела. Все по спискам. Все экземпляры на месте. Сам он структуру обороны крепости либо не знал, либо знал плохо. Но, все равно, на душе было неспокойно. Из Гродно приехал Карбышев, он почти безвылазно, последнее время, находился в 68 УРе. Вместе с ним приехал генерал-майор Михайлин, командующий по УРам округа. Михайлин был подчеркнут красным в списке. Он был политработником до этого, но, стал начальником по УРам. В первые же минуты войны «потерял» связь с войсками и больше его никто не видел. Кроме нескольких генералов, так же, как и он, прятавшихся по лесам. В мемуарах он «всплывает», но его должность стыдливо прячут, называя его «военным строителем», коим он никогда не был. Но сейчас он был нужен Карбышеву, вернее, его подпись. Дмитрий Михайлович сразу взял быка за рога, вызвал в штаб МАЙОРА Преображенского, позвонив тому в штаб бригады, расположенный в Альзерском лесу. Михайлин по УРам ездил мало, предпочитая вызывать их командиров к себе в Минск, поэтому старшину Преображенского он не знал. Выслушав Карбышева, который заявил, что этот человек с 39-го года служит в крепости. Что он устанавливал и пристреливал главный калибр, хорошо знает возможности данного укрепрайона и справится с задачей не хуже МАЙОРА Максименко. Михайлин подумал пять минут, задал вопрос о текущей политике, получил стандартный ответ: на провокации не поддаваться, и подмахнул назначение.
Уже вечеров удалось переговорить с Карбышевым наедине. Тот зашел к нему на квартиру с целью увезти в тыл самое ценное: Варвару.
– Про Максименко? Героический мужик. Дай бог ему удачи. У немцев теперь есть копия последней директивы N 1. А вот содержания «красных пакетов» не знает ни Павлов, ни Болдин, ни немцы. Это удалось сделать, в том числе, и благодаря Максименко. Ну и, все сделано для того, чтобы отстранить от командования Дролина, и поставить на это место надежного человека. Смотрите сюда: на юге целью наступления немцев является Гайновка, но не сама она, а вот это место за Гайновкой в лесу. Это окружной склад боепитания 10-й и 13-й армий. Они будут рваться туда через минные поля, надолбы и заграждения. Много чего там с четвертой армией нагородили. И найдут там дырку от бублика. Основные склады сейчас здесь, но эшелоны из Минска шли на Гайновку, а здесь они «отстаивались». Крепость изначально планировалась с обеспечением возможности круговой обороны. Немцы учли все, кроме Важновецкого канала и той самой потерны. Через них мы сможем обеспечить оба мехкорпуса, и сюда отойдет 13-й мехкорпус Ахлюстина. У него ничего, кроме Т-26-х, нет, но пехоту поддержать он может хорошо. Так что, майор, теперь на Вас лежит ответственность за весь правый фланг выступа. На Вас обеспечение связи, подвоз боеприпасов и топлива в войска двух армий. Сил и средств удержать район у Вас достаточно. 151-й и 229-й полки вернулись в расположение?
– Да, товарищ генерал.
– Итак, чтобы не произошло, вскрываете «красный пакет» 21-го июня в 20.00. Проследите, чтобы остальные дивизии это сделали. Доклад о выходе на исходные жду не позднее 00.00 часов 22-го. 6-й ПТБр надлежит занять места в крепости не позднее 22.00 21.06. И еще, считаю необходимым вывезти Варвару Михайловну в безопасное место.
– Я никуда не поеду. И нет никакой гарантии, что в другом месте сохранится возможность просмотра будущего. Мы ведь не знаем его природы. Экспериментировать нужно было раньше, Дмитрий Михайлович. Кроме нескольких человек об этом никто не знает. Сведений обо мне у противника нет. Я останусь здесь, с мужем и родителями. Плюс, Дмитрий Михайлович, в той истории не было такой крепости, не было боев возле нее, вы же в курсе, что район остался не занятым войсками прикрытия. Это будет совсем другая история, которую я хочу писать здесь, вместе со всеми, кто мне дорог. Поймите меня правильно.
Глава 3. 66-й УР принимает бой
Стрелка секундомера на часах медленно, но неумолимо подходила к отметке 12. Командир крепости Осовец подошел к сейфу и открыл его. Начальник Особого Отдела взглянул на часы и сделал отметку. Владислав вытащил ключ из нагрудного кармана и открыл дверцу верхнего ящика. Достал пакет с пятью сургучными печатями. На пакете стояло: вскрыть в присутствии начальника Особого отдела в 20.00 21.06.41.
– Печати целы! – он показал пакет обратной стороной капитану ГБ Мазурову. Тот мотнул головой.
– Время! – сказал НачОО.
Владислав сломал пакет, вытащил бумагу и взялся за трубку.
– Дежурный! Передать сигнал «Гроза» во все подразделения. По исполнению – доложить! Я на КП! Капитан! Боевая тревога! Сигнал «Гроза»!
Так началась Великая Отечественная в старинной крепости Осовец, преграждавшей путь на Брест со стороны Восточной Пруссии. Майор Преображенский спустился вниз, вышел из-под сводистой арки штаба крепости и спустился в подземный бункер Командного Пункта, чтобы принимать доклады со всех Опорных Пунктов, фортов, батарей, КП полков и дивизий, поднятых по боевой тревоге и спешащих сейчас на свои позиции. Красноармейцам сегодня спать на жестких койках в казарме не придется. 90 патронов на пояс, две противопехотные гранаты, вещмешок с минимумом белья и туалетных принадлежностей, и сухой паек на сутки. Скатка шинели через плечо, несмотря на летнюю духоту ночи. Тяжелая каска сдвинута на затылок. Тревог в этом году было много, но все они проходили без выдачи боеприпасов. Сейчас вместе с пулеметом несли четыре коробки к каждому из них, а гранаты, выдаваемые раньше под расписку, старшина раздавал свободно, но не меньше двух на руки. Бойцы поняли, что это не учения, а что-то большее. Глухо позвякивая металлом, позванивая плохо закрепленными котелками, еще круглой, довоенной формы, грохоча сапогами и юфтевыми ботинками, батальоны выдвигались на свои позиции. У кого-то размоталась обмотка, и раздался звучный мат вездесущего старшины.
– Не растягиваться, Потанин! Два наряда вне очереди! Догоняй! Шустрей, шустрей!
– Есть два наряда, а где картошку будем чистить?
– Разговорчики! Наблюдателем пойдешь, башку снайперу подставлять.
Бывший студент Потанин глубже засунул голову в каску, поняв, что лишний раз получать наряды сейчас стало слишком неинтересно. И какого черта он влюбился в эту шлюшку Танечку и прогулял зимнюю сессию?!
Отдышавшись после довольно длительной пробежки 2 батальон 239-го стрелкового полка занял позиции за северной окраиной Граево, между одним фронтальным пулеметно-артиллерийским ДОТом и двумя фланкирующими. Бойцы принялись наводить «марафет» в траншеях, командиры занимать землянки, зажигать коптилки, устанавливать приборы наблюдения. Чуть погодя сзади в траншею впрыгнули несколько незнакомых командиров и красноармейцев. Но, они назвали пропуска, и получили штатный отзыв. Остановились возле блиндажа комбата.
– Лейтенант Архипцев, артиллерийская разведка 130-го полка, товарищ майор. Приказано занять НП на Вашем участке. Разрешите оставить корректировщика и радиста?
– Где приказ?
Лейтенант протянул ему предписание, подписанное командиром 4-й батареи. Внимательно посмотрел на отметки. Их недавно ввели в качестве обязательных на все документы. Отметки были «правильными».
– Справа метров сто – батальонный НП. Зайцев, проводи.
Лейтенант отдал приказание и два человека пошли вдоль траншеи на НП. Сам лейтенант выпрыгнул на бруствер, перевернулся на живот и подал руку второму радисту. Ползком они поползли к доту. Простучали условный сигнал, обменялись «любезностями» с гарнизоном. Заскрипели кремальеры и их впустили в дот. Владислав, памятуя о «Бранденбурге» решил подстраховать ОПы радистами и корректировщиками дальнобойных корпусных пушек, выдвинутых сегодня на передовые позиции, с которых они могли поддержать и опорные пункты, и накрыть разведанные батареи на территории Пруссии. Сейчас важно с нескольких точек засечь вспышки залпов, решить треугольник и перейти на подавление. Поэтому, во все полки и батальоны первой линии ушли такие группы.
Сам командир крепости принимал доклады на КП. Внизу было тихо и спокойно. Связисты сложностей со связью пока не имели. В 23.20 начальник штаба Корзунов доложил, что все приданные части выдвинулись на исходные, по докладам их командиров.
– Корректировщики все на месте?
– Нет доклада от двух групп на правом фланге.
– Ждем.
Спустя 4 минуты группы доложились. Майор подошел к БОДО и набрал условную фразу об исполнении «Грозы». В ответ получил сигнал, означавший, что сигнал принят. И наступила томительная пауза. Секундная стрелка приклеивалась к каждой точке на циферблате. А красноармейцы, вначале судорожно вцепившиеся в винтовки и автоматы, постепенно устраивались поудобнее, через час, вдоволь наругав начальство за ночевку под открытым небом, большинство из них мирно посапывало, лишь дежурные наблюдатели пытались что-то рассмотреть в темноте летней ночи. Среди них был и Потанин. Каску этот разгильдяй уже снял, и лишь страх перед старшиной удерживал открытыми его глаза. Старшина не замедлил появиться с проверкой. Вообще, начальство не спало, достаточно регулярно проверяло наблюдение. В 02.30 со стороны Пруссии послышался звук запускаемых моторов. Их было много, но, через некоторое время звуки пошли вправо, в сторону Августова. А через 25 минут послышался заунывный звук летящих бомбардировщиков. Видно их не было, и бойцы не знали, что локатор крепости уже засек приближающиеся к границе группы Хейнкелей, и на аэродромах четырех истребительных дивизий начали запускать моторы истребители МиГ-1 и МиГ-3. В дивизиях было достаточно много истребителей-ночников. В той истории они находились на квартирах, и успели на аэродром тогда, когда от их аэродрома остались только воронки и пожарища. Некоторых из них вернули из вылета, побоявшись «спровоцировать» немцев. Сейчас более 100 машин выруливали на старт, во второй волне будет еще 200.
Четыре группы «Хейнкелей» имели каждая свою цель. Один гешвадер в полном составе шел на крепость. Через десять минут почти над самой границей на высоте 7000 метров разгорелся воздушный бой. «Хейнкели-111» шли без прикрытия. Истребители построили маневр правильно: пропустили немцев под собой, перевернулись, набирая скорость, и выставили их силуэты в полосу более светлого неба на востоке. Загрохотали «Березины» и ШКАСы, расчерчивая небо серебристыми трассами своих очередей. Навстречу им неслись красноватые трассы 7,92мм МГ. Но, для большинства ночников это был далеко не первый в их жизни бой. Их вели генералы Копец и Захаров, боевых вылетов у которых было не меньше, а, может быть, и больше, чем у любого летчика люфтваффе. Плохо, что управлять боем было некому и нечем. Самолетные радиостанции еще далеко не на всех самолетах. Но, генерал Захаров летел на радиофицированной машине. Получив сигнал от радионаводчика, он включил огни, что означало «Сбор». Эскадрилья, которую он вел, вся, кроме одного самолета, развернулась, оставив потрепанный гешвадер. Один самолет, летчик которого увлекся атакой на «Хейнкель», вошел вслед за ними в зону действия батарей 6-й ПТБр. Но, для зенитчиков это не имело никакого значения. Залп! Второй! Поправка! Залп! Беглый на сопровождение. Впервые в СССР стрельба дивизионом по высотной цели без применения прожекторов, с наводкой через РЛС. Строй бомбардировщиков, сохранявшийся даже под атаками истребителей, дрогнул, они заскользили в сторону, уходя от вспышек шрапнели, густо покрывшей осколками их путь. Массированного удара уже не будет. А наблюдатели РЛС выдают данные на продолжающие идти к цели машины. Нервы бомберов не выдерживают, и они сбрасывают бомбы, не доходя до цели. Первый налет на крепость отражен. Но, на возврате их ждут истребители Захарова, правда, уже в неполном составе.
У боя было много зрителей, поначалу, но тут заговорила немецкая артиллерия, что спасло красноармейца Потанина: как только грохнуло на севере, он надел каску, и тут же отлетел со своего места вглубь окопа. Что-то хрустнуло в шее. В глазах круги, в ушах звон. Снайпер попал вскользь по каске. Со страху Потанин закричал, заверещал высоким и громким голосом. К нему подскочил санос, осмотрел его и сунул ватку с нашатырем в нос.
– Шея, шея! Мне сломало шею.
– Со сломанной шеей так не кричат! – послышался голос бывалого старшины. – Довысовывался? Чхеидзе! Замени его! Гусев, веди его к себе, пусть очухается.
Но, старшину прервала начавшаяся артподготовка немцев. В ответ заговорили батальонные 120мм минометы, для которых корректировщики успевали дать обнаруженные цели. А над головами у батальона прошелестели чемоданы 6-тидюймовых МЛ-20, которые вступили в бой.
В том 41-м, не успевший получить боеприпасы и оставшийся без артиллерийской и воздушной поддержки полк продержался два часа, и начал беспорядочно отступать к Осовцу. На этот раз немецкой атаки не последовало. Минометчики, пусть и случайно, но вывели из строя командира 217-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Рихарда Роберта Карла Бальцера, который лично посетил 3-й батальон, которому первому предстояло пересечь границу в его дивизии. Здесь было одно из немногих мест, где граница шла не по реке. Батальон, понеся значительные потери от огня артиллерии и минометчиков, срочно окапывался. Немцы были настолько уверены, что сильного сопротивления не будет, что подкатили к границе на открытых «Ганомагах». А уж на артиллерийско-минометный ответ они вообще не рассчитывали. И получили. Решили ждать утра и уповали на авиацию. 239-й полк майора Ежова подтягивал полковую артиллерию, но вот зенитной артиллерии у него не было. Приходилось уповать на истребительную авиацию. Крепость зенитной артиллерией передовые части поддержать не могла.
Справа продолжались довольно упорные бои, которые вела вторая стрелковая дивизия. Для того, чтобы прекратить давление, на правый фланг был переброшен танковый батальон 6-й ПТБр: 17 танков Т-26. Но, основные бои развернулись не здесь, а севернее Гродно, в направлении на Алитус. Там у немцев наметился прорыв.
Но, сегодня явно не день генерала фон Рихтгофена! В тот момент, когда он собирался выпускать, наводившие на всю Европу ужас, Ю-87, наблюдатели доложили, что с востока, там день начинается раньше, летит просто толпа бомбардировщиков. Рядом с которыми крутится не меньшая толпа истребителей. Они шли бомбить его аэродромы. И Рихтгофен, считая, что русские всё поставили на один удар, поднял все имеющиеся «мессершмитты» против авиации округа, и послал пикировщиков без прикрытия обработать артиллерийские позиции у Осовца, чтобы помочь 42-му АК преодолеть сопротивление русских на «второстепенном участке». Их там ждали истребители четырех полков армейской смешанной 9-й авиадивизии генерала Сергея Чёрных. Их было много. Да, они действовали устаревшими тройками, да, у них было мало радиостанций. Но их было много. Очень много. Иногда они мешали друг другу, но, прорывались сквозь огонь одиноких стрелков «штук», и жгли их. С яростью и озлобленно крича в эфир и в кабине все, что они думают о летящих, с растопыренными «лаптями», неказистых устаревших бомбардировщиках Люфтваффе. «Горишь, сука!» – было самым ласковым!
На юге ожесточенные бои развернулись на переправах через Буг. Усиленные красноармейцами, пограничники уверенно держали оборону правого берега реки, а 7-й Армейский корпус, который находился на исходных на правом берегу, увяз в боях за три деревушки под Зумово, что у Замбруво, уткнувшись в скрытый ОП, доты которого располагались в домах выселенных членов АК. Карбышеву удалось, незаметно для немецкой разведки, расположить там связанные между собой 4 Опорных Пункта, где развернулась 86 дивизия, усиленная 7-й противотанковой бригадой. Увы – некомплектной! Но, противотанковых средств хватало, а сохранившиеся самолеты трех авиаполков 9-й авиадивизии, основные аэродромы которых находились, по плану и по сведениям немецкой разведки, как раз в этом дико неудобном для обороны месте, поэтому и были уничтожены в первых день войны в том 41-м, перелетели к Осовцу, и поддерживали 86-ю изо всех сил. С самого утра, 13-й сбап утюжил позиции 7-го корпуса и прикрывал накопление казаков 6-й кавдивизии, которые вместе с 13-ой стрелковой готовили фланговый удар, если у немцев наметится успех. С тыла 86-ю прикрывал мехкорпус подполковника Ахлюстина. Корпус был не полностью укомплектован, и новая техника не поступила. Только танки Т-26 и значительное количество БА-10. В тот раз у них кончились снаряды к 45-мм пушкам, а, главное, топливо к исходу второго дня обороны.
Сильнейшие бои шли за погранзаставу Гачково на реке Брок и Малый Брок, и у шоссе Варшава-Белосток – погран. застава Гасиорово, которая была ключевым местом обороны. Её падение позволяло немцам выйти во фланг обороняющим правый берег Буга бойцам 4-й армии. 13-й СБАП сумел повредить в первом налете железнодорожный мост у Малкина Перевоза. Замбрувский УР держался, хотя сильно ощущалась нехватка крупнокалиберной артиллерии, ведь в Осовец ушел 262-й полк корпусной артиллерии, и вести контрбатарейную борьбу было нечем, впрочем, и некому. В той войне артиллерийский парк 262-го полка достался противнику. Артиллеристы сумели вывести из строя 20 из 36 орудий. Остальные служили Гитлеру до конца войны. Так что, ставить такой полк в заведомо слабое место в обороне, генерал Карбышев не решился. Отвел его ближе к Осовцу, но на замену выдвинул туда полевые орудия в 122-мм. У них скорость буксировки больше, чем у МЛ-20. В случае прорыва, их могли отбуксировать в тыл. Но, из-за артиллерийского огня немцев, батальоны прикрытия в Замбруво несли потери. Впрочем, без потерь теперь не обходилось нигде.
Владиславу привели первых пленных: упакованных в меховые куртки и меховые штаны летчиков, штурманов и бортстрелков ночных бомбардировщиков Люфтваффе. Несколько экипажей забили насмерть местные крестьяне, напуганные ночной бомбардировкой, и недолюбливавших немцев за разгром Польши в 39-м. Из этой партии у нескольких человек тоже носы набок свернуты, но живые. НачОО, довольно формально допросил их, заострив внимание только на времени отдания приказа о начале войны с СССР. Зачитали им его вчера вечером. Гораздо раньше, чем самому Вермахту. Немцы ведут себя нагло. За убийство четырех крестьян, совершенное одним из экипажей, он весь был расстрелян, а приговор об этом вывесили в соседних городках и селениях. «Дружбу» с местными надо крепить, хотя бы для того, чтобы в спину не стреляли. Впрочем, не все здесь за ZWZ. Приехал тесть, с ним человек сорок, привезли письмо из райкома ВКП(б), с просьбой передать легкое вооружение, боеприпасы и инженерное обеспечение 1-й партизанской бригаде Граевского района. Базироваться будут в Рудском лесу, который принадлежит тестю, там у него уже готовы бункеры. То-то он патроны просил! «Сам достану!» Выдали им винтовки, ручные пулеметы, несколько снайперских винтовок, пару автоматов Дегтярева, патроны, тол и взрыватели. Тесть, втихаря, на карте и показал, где его искать, если что. Такие «бригады» организовывались по всей Белоруссии. Пока это небольшие группы, которые, потом, разрастутся в соединения. А это их затравка.
Воздушный бой у Гродно по очкам выиграло люфтваффе, если не считать урона, нанесенного наземным войскам и сооружениям, но, в процентном отношении к общей численности, это был разгром 8-го авиакорпуса. Он лишился, практически полностью, истребительной и штурмовой авиации. А бомбардировочная перестала существовать еще ночью. Наши полки понесли потери, где-то до 25% в истребительной авиации, и 15-17% в бомбардировочной. Можно иметь превосходную технику, иметь «черный пояс» по карате, но, в массовой свалке сила на стороне более массовой компании. Плюс тактика советской авиации сильно отличалась от тактики фашистов. А немецкое знаменитое «бей и беги» здесь не подходило: требовалось обороняться, а не нападать, и бежать было некуда. Их просто не хватило на всех, и их аэродромы и взлетные площадки были перекопаны бомбами. Садиться было негде, а бензобаки у «Мессеров» маленькие, далеко не улетишь. Особенно досталось Хе-113, у которых бензобаки были еще меньше, чем у Ме-109Е. Никто на этих самолетах на базу не вернулся. Несколько машин село на вынужденную в расположении наших войск. Тут и выяснилось, что никакие это не Хейнкели, а новейшие Мессершмитты Ме-109F, «Фридрихи», с новой модификацией двигателя DB-601Е-1. И что летают они быстрее, чем все советские самолеты. И что увеличение на 70 км/ч максимальной скорости достигнуто, в основном, за счет лучшей аэродинамики.
В тот день всем советским авиаторам пришлось поволноваться, когда сказалась согласованность действий немецкой авиации: в момент отхода от аэродромов 8-го авиакорпуса, начали взлетать самолеты 2-го немецкого корпуса, чтобы подловить возвращающихся без топлива и боеприпасов русских. Но, тут сказалось то обстоятельство, что у 9-й авиадивизии, перелетевшей ближе к Осовцу, было два комплекта самолетов: новенькие МиГи и старенькие «ишаки» и «чайки». Сбивать «лапотников» летчики вылетали на старых самолетах. Плюхнувшись на землю, пересели на МиГи, и вылетели прикрывать отход «окружной авиации». Не застрелившийся Копец хорошо начитался о штурмовках после посадки, и полностью переподчинил себе всю авиацию фронта. Плюс, на всех аэродромах сидели «дежурные эскадрильи». Они и МиГи «девятки» не позволили немцам безнаказанно атаковать аэродромы. Ну, и ПВО округа не дремало! Сазонов заранее озаботился обороной аэродромов, понимая, что все сейчас зависит от того, сумеют ли летчики «удержать небо».
По докладам, поступавшим на узел связи армии, стало понятно, что южный и северный фланг выступа немцам прорвать с ходу не удалось: мосты через Буг взорваны вместе с частью войск вермахта, берега оказались плотно минированы, позиции вдоль реки заняты регулярными войсками, а не одними пограничниками. Наиболее слабый, в плане обороны, участок Замбрувского УРа за счет 13-й бригады насыщен противотанковой артиллерией до предела. 8-я ПТБр сумела отбить наступление немецкого 8-го АК, но, у немцев успех севернее, где два немецких мотокорпуса прорвались через пограничные укрепления Прибалтийского ОВО и движутся на Алитус, Друскининкай. Бои на окраинах Мариямполя. Это не наш округ, но, требуется следить за тем, чтобы немцам не достались целыми мосты через Неман. В районе дислокации 1-го стрелкового корпуса довольно тихо, как и в ту войну действуют несколько батальонов 42-го корпуса. Лишь к 09.00 уже 102-я дивизия немцев попыталась атаковать позиции 27-й дивизии, правее в районе Щучина. Корпусные артполки из Шиманского леса позиций немецких батарей не достают, поэтому дивизионным артиллеристам двадцать седьмой помогают дивизионщики 8-й дивизии имени Дзержинского. Слава богу, узлы связи работают, связь есть, и есть какое-то взаимодействие. БОДО из Минска: запрашивают, кто отдал распоряжение на контрартподготовку в 03.05? Подписано Павловым. Владислав ответил, что приказал он, в соответствии планом прикрытия границы, вскрытом в соответствующее время, в присутствии НачОО. Из Минска сообщили, что к ним вылетел замкомандующего округом Болдин. Майор связался по другой линии с Гродно, с Карбышевым. До выступления Молотова оставалось три часа. Ответ пришел немедленно: задержать до 12.00 под любым предлогом. Из Москвы уже вылетела группа представителей Ставки Главнокомандующего, которую возглавляет Мехлис. Сядут в Минске в 11.00. В 10.20 начался налет немецкой авиации с южных направлений. Часть бомбардировщиков прорвалась к крепости, остальные бомбили Белосток. Зенитчики сбили два Юнкерса-88, один из которых упал недалеко от южных ворот. Но, первые бомбы разорвались совсем недалеко от первого форта. Одна бомба попала в ров. Ничего существенного налет не повредил, зато зенитчики потренировались в стрельбе по видимой цели. Пока стрелять по радару у них получается лучше, но в ту сторону он не смотрит. Увы! Радиометристы обещают, что в течение недели должна прийти вторая часть антенны, и тогда обзор станет круговым. Если придет, конечно.
Генерал Болдин до крепости добрался после 14.00. Уже было известно, что округом командует генерал-лейтенант Еременко, ЧВС назначен Мехлис, начальником штаба стал генерал-лейтенант Соколовский. Болдина в крепости ждало несколько особистов из Москвы, которые, прилетели раньше его, и, кстати, забрали и ленту с запросами из Минска за текущий день. Болдина арестовали возле упавшего Юнкерса. Он остановился возле него, чтобы сфотографироваться. Владу не удалось познакомиться с бывшим замком округа. Небольшие бои в районе досягаемости орудий МЛ-20 шли практически непрерывно, но было заметно, что Осовец – не первостепенная цель для немцев. Так, демонстрируют активность, но войска просто так в бой не бросают. Им, пока, на основных направлениях работы хватает. К вечеру получил сообщение, что 6-й мехкорпус начал движение в направлении исходных для атаки на Сувалки через Августов. Спешат, товарищи начальники! Но, делать нечего, связался со штабом фронта, доложил, что направляет на усиление ПВО мехкорпуса батарею 37мм пушек и 5 батарей противотанковых 57 мм пушек 6-й ПТБр. Штаб информацию подтвердил, но, приказал одну батарею оставить в крепости, есть информация, что немцы крепостью займутся завтра. Затем последовала довольно пространная беседа о том, зачем ему нужны два полка корпусной артиллерии, что не лучше ли их перебросить на помощь шестому мехкорпусу? Выяснив, что при любом раскладе к началу атаки полки не успеют, Соколовский дал отбой. Первый день войны завершался, Владислав впервые за день поднялся из КП на улицу. Совсем не так он представлял себе этот день. Где на правом фланге слышны раскаты артиллерии, бой под Августово идет с трех утра, не прекращаясь ни на минуту. А здесь – задворки истории! Лишь у складов легкая суматоха: грузят снаряды для артполков, которые опять меняют позиции, и переходят на запасные. Где-то высоко в небе гудит самолет. Постоял, покурил на улице. Папироса была горькой, в горле першило, и он вспомнил, что со вчера не ел, только выхлебал невероятное количество чаю. Тут подошел начштаба Виктор Иванович Корзунов с просьбой подписать сводки: оперативную, по потерям и по расходу боеприпасов. Лишь взглянув на общий расход снарядов, он понял, что день был достаточно насыщенный, просто в тишине КП было не слышно, что крепость ведет бой. Ведь крепость – это не только сама цитадель, но и все войска, которые ее окружают. То, что в цитадели тихо, означает, что войска находятся на своих позициях, и сбить их оттуда противнику не удалось. Затем раздался звонок сверху, часовой просит разрешения пропустить вниз Барбару. Она принесла поесть. Они, по-прежнему, живут на третьем форту, надо бы перебираться на первый, всем семейством. Времени об этом подумать, до этого момента, не было. Спросил у начштаба.
– Да, конечно, квартира коменданта свободна. Мы все удивлялись, что Вы в старшинской комнате до сих пор ютитесь.
– До войны не было времени даже подумать об этом. И потом, это была отличная вечерняя прогулка.
Вошла Барбара, сказала, что от стрельбы на кухне вылетело стекло, и что она ждала-ждала его на обед, и решила сама принести. У нее в обеих руках было по авоське с кастрюльками.
– Вообще-то, здесь столовая есть, товарищ майор. Дальше по коридору и направо. – заметил Виктор Иванович. – Мы думали, что вы не хотите есть, вот и не приглашали.
Времени знакомиться с подземными коммуникациями первого форта у командовавшего крепостью 10 дней Владислава, тоже, не было. В третьем форте на КП была столовая, но, готовили там ужасно, поэтому, он предпочитал обедать вместе с батареей наверху, а завтракать и ужинать дома. Как обстоят дела здесь, он не знал, но Виктор Иванович похвалил местную кухню, где командовала его жена. Каждый кулик свое болото хвалит.
– Что с задержанными в Белостоке и Слониме эшелонами, товарищ подполковник? Есть данные, когда они будут? Требуется довести снабжение до штатного. Если требуется, до снимайте на разгрузку два батальона 151 полка с участка у Овечек. Там тихо, пока.
– Есть!
– И найдите вот этот вагон с антенной для радиолокатора и кунгом. Добейтесь присвоения ему литера. У нас дыра в ПВО, он требуется немедленно. Найдите коменданта станции, надерите ему задницу так, чтобы свербело, пусть найдет груз.
– Вы бы поспали, Владислав Николаевич, вон там Ваша комната отдыха. Если что, дежурный поднимет.
Барбара ушла организовывать переезд, а майор зашел в комнату отдыха. Полковник Дролин понимал толк в отдыхе! Широченная кровать, явно немецкая, дубовая, кухня, обставленная, дубовой же, мебелью прошлого века, ванна, похожая на небольшой бассейн. В финском холодильнике очень неплохой подбор различных напитков. В широченном шкафу висело несколько пижам и весьма пикантных женских комбинаций. Особенно майора поразил черный кожаный корсаж с затяжками, и черные кожаные женские трусы с разрезом в нужном месте, плетка и наручники. Семейство полковника жило где-то под Киевом, а его частенько видели с шикарной женщиной из Белостока в ресторанах. Видимо, они бывали и не только там. Пожав плечами, майор увалился на диван, бросив туда подушку и накрывшись пледом. Через пару часов зазвонил телефон, дежурный доложил, что прибыло командование фронтом. Быстренько сполоснув лицо, Влад вышел через двойную дверь на КП. Там суетился, с заспанным лицом, Виктор Иванович.
– Последние оперативные данные где?
– У Вас справа в черной папке.
Влад подошел к своему креслу и пробежался глазами по сводкам: переброшен батальон на разгрузку, произведена смена батальонов в шести ОП на севере укрепрайона.
– Пошли наверх?
– Конечно!
Но, было уже поздно, по коридору потерны уже шли люди, а дежурный по штабу открыл дверь для начальства.
– Товарищи командиры! – подал команду Влад, и четко доложил:
«Товарищ генерал-лейтенант! Гарнизон укрепленного района номер 66 в течение суток ведет оборонительные бои с частями 42-го и 20-го пехотных корпусов Вермахта. На вверенном участке противнику не удалось перейти границу Союза Советских Социалистических Республик. Проведено 18 контрартподготовок, отбито шесть наземных и две воздушных массированных атак противника. Гарнизон понес умеренные потери, в основном, на правом фланге, где противник непрерывно атакует позиции приданных 27-й и 2-й стрелковых дивизий, есть незначительные потери среди личного состава 92-го артиллерийско-пулеметного батальона, обороняющих Опорные Пункты Райгруды и Риджево. За последние три часа произведена смена войск на шести участках. Части отведены в тыл для пополнения и отдыха. Командир крепости Осовец и комендант УР-66 майор Преображенский».
– Хорошо устроились, майор! Во вверенных частях были? – грозно спросил Еременко.
– Нет, товарищ генерал. Связь работает хорошо, и я имею полную информацию из опорных пунктов. В основном, руководил действиями двух полков корпусной артиллерии в Шиманском лесу, обеспечивая необходимую артиллерийскую поддержку приданым частям гарнизона, и обеспечивал полки данными для стрельбы, боеприпасами и топливом.
