– Мило сидите, – усмехнулся Северин, – только с вопиющим нарушением всех правил.
– Кто бы говорил, – парировал Келлар, не отпуская моей руки.
А он хорош!
– Вы закончили? – спросил господин высший магистр уж точно не про трапезу. – Дарий намерен закрыть ее дело сегодня.
– Закроет.
Без детального расследования. Меня уже фактически приговорили и готовы передать Надзору… Я невольно отдернула ладонь, задев тарелку, и та подпрыгнула.
– Схожу к нему.
Келлар поднялся, кивнув мне на прощание, которое обещало быть недолгим. Ушел, оставив меня Северину, по чьему взгляду явственно читался вопрос: «И что это было?» В бранной форме.
– Что? – выдала я ответную усмешку. – Сам советовал с ним дружить.
– Как-то не похоже, – прищурился он. – Ты со всеми друзьями так общаешься?
– Добавь в следующий допрос.
– Потрясающая самонадеянность, – широкая улыбка прилагалась, – предполагать, что с тобой еще будут о чем-то разговаривать.
Рука снова зачесалась, и теперь не из-за шрама. Тянуло зарядить боевым импульсом прямо ему в физиономию… Раза три для верности. Северин указал на выход с явным намерением сопроводить отсюда. Откладывает ради меня обед? Нечего спокойно откушивать в то время, как я сижу незапертая! Сотоварищам не доверишь, вдруг по пути… подружусь.
В коридоре мантию он велел снять и вручил ее первому попавшемуся магу, велев:
– Отнеси Сальвине и передай, чтобы в чужих кабинетах не забывала.
Значит, ее владелица просто рассеянная… А не лишилась мантии вместе с головой после проверки в Надзоре. Немного обнадеживало.
Едва я расправила мешковатое платье, как на запястьях щелкнули оковы – с демонстративной предупредительностью. Нет, ну право слово, не написано же на моем лице желание его прибить! Или да?
Вышагивала я бездумно – туда, куда меня вели за локоть. Перед глазами плыли не поддающиеся опознанию коридоры, в горле разрастался едкий ком, сбивая дыхание. Что плохо, поскольку любой судорожный вдох грозил обратиться унизительным всхлипом. Приплыли… Ощущение собственной уязвимости окутывало беспросветной пеленой. Реальность смазывалась, мерещился край пропасти. Не сорваться помогла прикушенная до боли губа, окружающее пространство обрело четкость, но узнаваемым не стало. Однотипная серость интерьеров, удушающе вязкий воздух. Шум голосов, направляющая хватка на локте, поворот. Встречные стражи и маги, в приличном количестве. Сразу и не сосчитаешь, особенно когда цепляешься взглядом за того, кто заметно выделяется в их маленькой толпе.
Герман?.. Впрочем, обознаться было сложно. Аристократическая стать в сочетании с неизменной небрежностью, темно-пепельные волосы по плечам, недельная щетина на породистом подбородке. В его уставших глазах промелькнуло оживление, рука вскинулась в приветственном жесте. Я бы ему тоже помахала… Да не было такой возможности!
Мгновение, и он преградил нам путь, вынудив остановиться всех. Я замерла под непонимающими взорами. Самый непонимающий был у младшего принца. Да уж, удручающее зрелище. Но я не ощутила ровным счетом ничего, чувства будто отключило.
– Ваше высочество, – учтивым поклоном Северин его не удостоил, – вы уже прибыли.
– Что происходит? – спросил Герман, не размениваясь на предисловия.
Как по мне, увиденное в пояснениях не нуждалось, но они последовали:
– Не стоящие вашего внимания разбирательства. Выловили магичку, отличившуюся во дворце незаконными деяниями. Если вы такую еще помните.
– На память не жалуюсь. – Его лоб расчертила глубокая складка. – О каких деяниях речь?
– Не беспокойтесь, угроза устранена.
Отступив в сторону, Северин утянул меня за собой и подтолкнул вперед.
– Стоять, – произнес Герман негромко, но воздух сотрясся.
Властные интонации ничем не хуже отцовских, требующие беспрекословного подчинения. К вискам прилила кровь, пульс застучал оглушительно.
– Высший магистр Северин, – отчеканил он, – освободите девушку.
– При всем почтении к вашей воле, – ощерился тот, – вы не можете отпускать преступницу на основании того, что вам так хочется.
– О своих полномочиях я прекрасно осведомлен. Я могу изменить ей меру пресечения – и меняю.
– Не в случае, когда вменяется связь с Культом и владение запретной магией.
Я сглотнула разъедающий горло ком и выдавила:
– Обвинений в запретной магии мне в итоге не предъявили.
– Тем более. – Герман вперил в Северина суровый взгляд и подал стражам какой-то знак, и один из них спешно удалился, практически убежал. – Не вынуждайте повторять дважды. Или здесь есть кто-то, чье слово имеет больший вес?
– Ну, его величества и вашего брата тут нет, – признал он далеким от почтительного тоном. – Вы отдаете себе отчет, что подвергаете риску свою безопасность?
– Еще одно слово, и отчет потребуется от вас – за неповиновение прямым приказам.
Изобразив покорный кивок, Северин меня освободил, я потерла запястья, хотя никакого вреда за эти пять минут оковы не причинили. Кроме морального!
– Под вашу ответственность, – елейно уведомил он и обратился к охране принца: – Присматривайте, от нее можно ждать чего угодно.
Те напряженно переглянулись, в конце коридора появился вернувшийся страж. С той, кого я мечтала увидеть весь этот бесконечно долгий месяц и лишь сейчас осознала, насколько сильно. Роскошное шелковое одеяние сидело на Раде как родное. Казалось, была для него создана. Вплетенные в белокурые волосы нити жемчуга отливали перламутром, словно с ней ворвалось и солнце. Коридор рябил мутными вспышками, расстояние между нами сокращалось. Не дойдя до меня обидного фута, она застыла с бесстрастной маской на лице, за которой угадывалось совсем иное – по глазам. В них были тоска, нетерпение и теплота неосязаемых объятий.
– Отведи ее к нам, – сказал Герман ей, а мне: – Я позже приду.
Я шагнула к Раде под конвульсивные рывки сердца. Она обхватила меня за плечи, и за считаные мгновения все осталось позади: коридор, крыльцо, а затем и приземистое казенное здание. Гулкость собственных шагов по мощеной дорожке, всюду туман: и в голове, и вокруг. Толком не отследила, как очутилась в изысканных покоях со множеством комнат. Взгляды, напоследок брошенные сопроводившей нас охраной, не отличались благожелательностью, но теперь они были за дверью. Я покосилась на удобное, выходящее в сад окно. По-моему, предоставилась возможность улизнуть!
– Дай Герману шанс, – покачала головой Рада, – он разберется.
– У меня все плохо, – только на подобные объяснения и хватило. – Очень плохо…
– Конечно, в таком-то платье, – она цокнула языком. – Снимем его с тебя, и жизнь сразу наладится.
Я решила ей поверить.
Глава 4
Отпускало медленно, по крупицам возвращая обратно в себя. Все же ничто так не приводит в чувство, как горячая ванна с ароматными маслами, вымытые до шелковистого блеска волосы и блаженное расслабление. Нежиться пару часов и не ждать подвоха – давно со мной подобного не случалось…
Из едва теплой уже воды я выбралась душистой и со сморщенной кожей на кончиках пальцев. Платье из гардероба Рады пришлось мне впору: облегающее сверху и свободное внизу, нежного кремового оттенка. Явившиеся слуги почтительно поклонились «леди Иосифине» и принялись за уборку в ванной.
– Как-как они тебя назвали? – хихикнула я по дороге оттуда.
– Без ножа режешь, – закатила глаза Рада. – Выбора не было… Это дочка лорда из западного королевства. Она внезапно осознала единение с Высшими Силами и ушла служить в их храм, отказавшись от имени и титула. Ей не надо, а нам пригодилось. Его высочеству не положено брать в секретари сомнительных девиц с улицы. Так что теперь я леди, а мой новообретенный отец счастлив, что принц ему обязан.
– Удачно сложилось… Но разве дочек лордов не готовят с детства на выданье?
– О, по легенде, я дерзкая, независимая, жажду учебы и свершений, а не рожать отпрысков во благо продолжения знатного рода. Папенька, святой человек, отнесся с пониманием и отправил во дворец служить императорской семье.
– С Германом-то сработалась? Поладили, справляешься?
– Вполне! Обязанности новые, и я боялась рутины, но с ним не соскучишься. По части этикета иногда промахиваюсь, зато он ценит мое… кхм… неординарное мышление.
– Да, его высочество и скука – понятия несовместимые. – Вспомнились погром в кабаке и захватывающая экскурсия по дворцу. – А сокращенно тебя как величают? Йося?
– Это не этикетно, – скорчила Рада довольную гримасу. – К счастью, для Германа я по-прежнему «Радость».
Выигрышное прозвище. И он не путается, и она гарантированно откликается…
Комната, до которой мы дошли, была непривычно просторной, с лепниной на стенах и высоком потолке, подсвечником в углу размером с дерево и обшитой бархатом мебелью. Не спальня, а элегантное великолепие.
– Будет твоя, – по-хозяйски сказала Рада.
Усадила меня за будуар перед трехстворчатым зеркалом и, встав сзади, расправила мне влажные волосы. Пропущенные сквозь ее тонкие пальцы, они красиво рассыпались по плечам и спине. Мое отражение было призрачно-бледным, если не считать припухшего носа. Глаза на осунувшемся лице казались огромными и лихорадочно блестели. Пугаться особо нечего, но и привлекательным считать тоже. Сразу видно: жизнь помотала…
– Герман переживал за тебя, – Рада взяла гребень с широкими зубцами, коснулась им моих волос, больше поглаживая, нежели расчесывая, – а я надеялась, что однажды встретимся.
– Встретились, – выдохнула я, все еще до конца не веря. – Кстати, почему вы приехали именно сюда?..
– Это восточная императорская резиденция. Но на ее территории много чего есть.
Вот те раз. Выяснилось внезапно!
После водных процедур кумарило, напряжение спадало, прикосновения мягкого гребня распутывали прядь за прядью. Я рассматривала уже не свое отражение, а ее. Плавные методичные движения, изящный наклон головы, длинную шею, каскад уложенных локонов. Иронично: месяц назад я привела Раду в покои младшего принца и помогала устроиться. Поменялись местами.
– Сборы в дорогу не были быстрыми, и нас везли окольными путями, перестраховываясь. – Она невесомо перебирала гребнем мои волосы у лопаток, поднимаясь все выше. – Местные лорды не в восторге от решения императора отправить в их королевство своего сына и считают это не «поддержкой», а дополнительным контролем.
– Ну, они правы… А что сам Герман?
– Он бесится из-за того, что отослали из дворца, и одновременно боится подвести отца. Старается соответствовать, хоть и делает вид, что нет.
Гребень заскользил по шее, тронув зубцами нежную кожу, погружая в безмятежное состояние на грани транса. Не хотелось ни думать, ни говорить. Просто наслаждаться моментом.
– Так гораздо лучше. – Удовлетворенно глядя на меня через отражение, Рада заложила непослушную прядь мне за ухо. – Раз ты не голодна, отдыхай. Моя комната слева через две двери, займусь там кое-какими документами для его высочества.
– Кое-какими?
– Совершенно неинтересными, всякие формальные письма, – отмахнулась она и добавила с лукавой улыбкой: – Интересное у тебя в верхнем ящике прикроватной тумбы. Можешь почитать…
Умеет навести интригу! Как только Рада вышла, я тотчас полезла в ящик и, вытащив оттуда худую непримечательную папку, устроилась поперек здоровенной кровати под кружевным балдахином. Занимательное чтиво – не иначе как из личного императорского архива. Копия заключения жреца-артефактора, сделанная новоиспеченным секретарем, судя по свежей насыщенности чернил и знакомому почерку.
Речь велась о клятой реликвии, свадебном подарке первого императора Иоана своей избраннице Смиле. Это была самая древняя и потому ценная цацка из западного королевства, которым он правил до того, как завоевать прочие и создать Империю. Жрец верно определил, что ожерелье «является спящим артефактом», но ошибался в том, что оно давно утратило силу. Активировать надо уметь! Из верных предположений – маги в старину создавали такие для совместного управления светом и тьмой. Похожие реликвии находили неоднократно, однако их судьба неизвестна. А как же выкопанный у залива ошейник, наградивший Анелию и Германа проклятием? Любопытно, что их не убило мгновенно, как несчастную Лалу. Губительная магия въелась в ауру и точила изнутри, а после перекидывания «половины» проклятия с брата на сестру та протянула целых десять лет. Встроенная в артефакт защита очень криво сработала. Дело в том, что они были детьми и коснулись его одновременно? Или причина в другом?
Еще любопытнее, почему неактивированная, ни на кого не надетая реликвия вздумала защищаться. Умыкнувший ее с раскопок Юстин что-то намудрил? Исследовательского запала ему не занимать, и тема объединения двух магий интересовала давно. Вдобавок он тайно поддерживал Велизара, для которого эти артефакты на вес золота. Метод создания утрачен, для них было бы заманчиво восстановить ее по опытному образцу. Научись Культ делать свои реликвии, не пришлось бы рыскать по всей Империи. Ограбление столичного хранилища и попытки починить испорченный по недосмотру экземпляр выглядят отчаянными мерами. Подобных артефактов осталось ничтожно мало или вообще всего два.
Я взволнованно коснулась шеи. Чтение бумаг всколыхнуло волну непозабытых ощущений. Казалось, ожерелье снова на мне, давит и душит. Пальцы нашли подтверждение тому, что это вздор, сбившееся дыхание выровнялось.
Зачем император преподнес его невесте? Тоже мне ценитель древностей! Мог найти украшение новее, дороже и красивше. Тут серебро, и драгоценных камней не инкрустировано. Неужели реликвия была нужна Смиле, чтобы колдовать через нее двойную магию? Так не наколдовала, ресурс не растрачен. И вряд ли император стал бы дарить ожерелье публично, зная, что оно будет использовано для чар, которые сам же запретил. С чего он решил, что подарок подойдет будущей супруге? Усмотрел некий символизм? Смила была не просто могущественной прорицательницей, а переходящей?! Держала свою истинную суть в секрете?.. Поди пойми, с тех пор триста лет минуло. В те времена маги массово скрывали свой дар, их безжалостно истребляли, пока Иоан не изменил закон. Кажется, они прожили вместе до его глубокой старости, а вот что со Смилой стало дальше… Следовало лучше изучать историю!
Жрец в своем заключении дотошно разбирал узор на ожерелье и резюмировал, что оно позволяло установить с кем-то магическую связь через сильную эмоциональную близость. Спасибо за своевременную информацию… Он предполагал, что Смила хотела пробудить эту энергию, поскольку у нее были проблемы с зачатием наследника. Бред какой! Во-первых, реликвия не артефакт плодородности, во-вторых, Иоан не маг. Что правда: у них родился поздний и единственный сын, зато род он продолжил очень ответственно. А мать помогла ему сохранить власть пророчеством про особенную императорскую кровь, ставшим подспорьем на века. Мол, лишь их потомки способны мирно править пятью королевствами. Восточный наместник со своим желанием обрести независимость ставит эту легенду под угрозу. Если его королевство отделится, то сказочке про единую Империю конец, а если их возьмутся удерживать насильно, то новая война тоже пойдет вразрез с напророченным. Поэтому к ним не применяют силу открыто, чем он и пользуется, вступая в заговор с Культом.
Закрыв папку, я вернула ее в ящик. Ну Рада… Она не только надеялась, что однажды встретимся, но и припрятала для меня гостинцев. Или, подслушав наш с Германом разговор о реликвиях, заинтересовалась тем, что же такое умыкнула из столичного хранилища.
За окном вечерело, слуги принесли ужин, наведалась стража – проверить, на месте ли я. По сути, обычный арест сменился домашним. В покоях принца в разы приятнее, чем в камере, но предъявленные обвинения никуда не делись. Северин, чтоб его нечестивые духи подрали, прав: даже венценосные персоны не могут отпускать преступников, руководствуясь исключительно своими желаниями. Помиловать – право императора, а не его родичей. Остается уповать на смягчение приговора. Главное, что проверки удалось избежать и казнь мне не грозит…
Герман явился ближе к ночи. Сразу догадалась, что это он, по громкому хлопку двери. Слуги, стражи и маги из охраны себе подобного не позволяли. Я высунулась из комнаты в коридор и, убедившись в своей правоте, вышла в гостиную. Младший принц приложился к графину – с водой, что для него нетипично, – и жадно ею булькал. Завидев меня, со стуком и плеском вернул хрустальный сосуд на стол.
– М-да, прелесть. – Его губы изогнулись в выразительной ухмылке. – Я много в какое дерьмо влипал, но ты побила мои рекорды! Поразила так поразила…
Набрав полные легкие воздуха, я выдавила улыбку, не зная, принимать ли услышанное за комплимент.
– Выглядишь гораздо лучше, – отметил Герман и с неподдельной заботой спросил: – Ты как?
– Чувствую себя тоже гораздо лучше…
Задержанное дыхание теснило грудь, почти причиняя боль.
– Все хорошо, выдохни, – не стал он томить. – Твой арест отменяется.
– Совсем? – засомневалась я, ведь услышанное звучало уж слишком хорошо. – Каким образом тебе это удалось?
– Я очень часто нарушаю правила и умею отмазываться. В твоем случае пришлось, конечно, попотеть. И нарычать на Дария.
– В качестве метода убеждения?
– Нет, потому что он идиот. Берут в верховные архимаги кого попало… – Герман утомленно поморщился. – Подозревать в связи с Культом ту, кто прикрыла меня от их нападения и спасла жизнь. Логика на высоте!
Стало досадно. Почему я не привела этот аргумент на допросе? В голове была каша, очевидно…
Я шумно выдохнула в воцарившейся тишине. За дверью зашевелились стражи, ну или их любопытные уши.
– Идем ко мне. – Он кивнул в коридор, уточнив: – Расскажу подробнее.
Его комната оказалась рядом с комнатой Рады, настолько прибранная и необжитая, что было ясно: принц только въехал и вряд ли проходил в нее дальше порога. Я села в бархатное кресло причудливой формы, он – на край идеально застеленной кровати и продолжил:
