– До встречи, – повторила я и услышала гудок, когда Каран отключился.
Я старалась утихомирить сердце, которое почти выпрыгивало из груди. Как только Ариф убрал смартфон в карман и вышел за дверь, я наконец-то смогла выдохнуть.
Чувство смятения поселилось в груди. Я быстро вскочила и побежала в уборную, чтобы привести себя в порядок. Вчера я уже приняла душ, так что сейчас потребности в этом не было. Из-за долгого сна к моему лицу вернулся прежний здоровый оттенок. И глаза уже не казались такими опухшими.
Волосы на голове были собраны в пучок, но от постоянного лежания в кровати прическа испортилась. Я распустила волосы и снова собрала их в тугой узел. Если бы я оставила волосы струиться по плечам, можно было бы подумать, что я готовилась к этой встрече, а мне не хотелось это показывать.
Постеснялась бы, Ляль.
На мне были синие хлопчатобумажные шорты на пару пальцев выше колена. Сверху – свободная белая футболка, а на ногах – больничные тапочки. Удостоверившись, что я выгляжу нормально, я вернулась обратно в кровать.
Как мне вести себя, когда они вернутся? Мне нельзя быть взволнованной, но и казаться слишком отстраненной будет неправильно. Наверное, я сначала посмотрю на их реакцию, а потом буду действовать соответствующе. А если они встретят меня холодно, что мне тогда делать?
Дорогая, успокоишься ты уже или нет? Почему ведешь себя, как будто на свидание собираешься?
Да я сама себя не понимаю, помолчи уже!
Я села, скрестив ноги. Пытаясь успокоиться, схватила пульт от телевизора.
– Не нужно раздувать из этого событие. Вы просто поговорите, – сказала я сама себе и начала листать каналы.
Вернее, я делала это на автомате, не обращая внимания на происходящее на экране. Смогу ли я прислушаться к той части себя, которая хотела познакомиться с ними поближе, или проигнорирую ее и вернусь к своей прежней одинокой жизни?
Я знала, что выберу первый вариант, но не произносила этого вслух, потому что мой странный внутренний голос напомнил мне, что что-то плохое случается всегда, стоит мне это озвучить.
Друг Ясина теперь будет и моим другом. Пусть это случится.
Я убавила звук в телевизоре и растянулась на кровати. Натянув одеяло, закрыла глаза.
Ты что, Ляль, спать собираешься? Зачем тогда ты столько готовилась?
У меня еще есть время. Я хотела дать глазам отдохнуть, пока мои незнакомцы в пути. Я же все-таки болею.
Глава 4
Начало
Чувство одиночества подобно дождю, заливающему улицы города. Как ни приятен запах земли после грозы, страх промокнуть пересиливает и вынуждает людей искать укрытие от падающих с неба капель. Иногда одиночество невероятно прекрасно, а иногда оно прожигает тебя насквозь.
Стоит ли стоять под дождем, чтобы насладиться запахом сырой земли? Стоит ли отдать частичку себя, чтобы разделить с кем-то свое одиночество? Нужно ли сжигать себя, чтобы вновь обрести контроль над своим сердцем?
Вопросы, терзавшие меня все это время, не имели смысла. Я всегда думала, что все хорошее в этой жизни я могу получить, лишь заплатив своими страданиями. Моя голова была переполнена противоречивыми чувствами. И часть меня твердила: «Без жертв невозможно победить», каждый раз напоминая, как иронично порой ведет себя судьба.
Внутри поселился страх, которому пока я не могла дать названия. Но я не хотела больше прятаться. Я вырвалась из тонкой границы между сном и явью, постепенно приходя в сознание. Рядом раздавались какие-то звуки, я наконец-то проснулась и смогла прислушаться к голосам говорящих.
– Если ты сказал, что все в порядке, почему тогда она плакала?
Возмущенный голос принадлежал Омеру.
Они вернулись.
– Наверное, это она из-за меня расстроилась, – ответил Ариф.
По его тону можно было понять, что он раскаивался. Ариф чувствовал вину из-за того, что я плакала, хотя я просто притворялась.
Ха, ты должна была понимать, что делаешь!
– Так что ты сделал этой девушке? – спросил Омер, и я закусила губу.
Одна часть меня говорила, что в этом нет моей вины и Ариф заслужил.
Давай, обманывай себя.
– Да ничего я не сделал. После вчерашнего она была немного рассержена. Если что и случилось, то только из-за этого.
Ариф не оправдывался, но мне все равно стало грустно, что я заставила его поверить, будто это он довел меня.
– После вчерашнего чего? – спросил на этот раз Каран.
Никому даже в голову не могло прийти, что я обманула Арифа. Если бы я сейчас засмеялась, они точно бы решили, что мне пора ложиться в психиатрическую клинику.
– Из-за показаний, – сказал Ариф, но, кажется, Карану было мало этой информации, поэтому он добавил: – Когда приходила полиция.
– Она из-за этого расстроилась? – уточнил Каран.
Я прекрасно понимала, почему Каран был в таком замешательстве.
Просто эти ребята с нами еще как следует не познакомились…
– Брат, больше мне ничего другого на ум не приходит, – сказал Ариф задумчиво. – Но она же очень ранимая, чуть что, сразу слезы льет. Она даже пару раз плакала, когда ей устанавливали катетер.
Вообще-то я плакала, потому что врачи с трудом нашли мою вену и превратили руку в дуршлаг. Насколько я помню, у меня всегда была эта проблема, и каждый раз это было очень больно. Так что я имела право плакать. Сердце обливалось кровью, когда я видела, как моя рука желтела от появившихся синяков. Меня могли понять только те, кто сталкивался с похожей проблемой.
Фраза Арифа повисла в воздухе, и в палате воцарилась тишина. Я не слышала звуков открывающейся двери, так что предположила, что сейчас они опять смотрят в мою сторону. Кажется, они привыкли постоянно за мной наблюдать.
Притворись уже, что просыпаешься, Ляль. У тебя ресницы дрожат, они скоро все поймут.
Я медленно открыла глаза, делая вид, будто только что проснулась. Я лежала на правом боку. Тело было согнуто в позе эмбриона, руки зажаты между коленей. Приподняв голову, я посмотрела на присутствующих, улыбнулась и приподнялась с кровати. Поправив упавшие на лицо волосы, я произнесла «добрый вечер».
Оказалось, Каран и Омер сидели на диване, Ариф стоял рядом. Все они были очень уставшими.
На Арифе, как обычно, был костюм. Черные брюки, пиджак и сияющая белизной рубашка. Мне было любопытно, где он искал одежду своего размера. В нем роста должно быть не меньше двух метров, таким он был высоким.
Откуда он, из семейства великанов?
На Омере были темно-синие брюки и рубашка на один-два тона светлее. Если они учились вместе с Ясином, то Омеру, должно быть, было не больше двадцати восьми – двадцати девяти, но его взгляд больше подходил видавшему жизнь сорокалетнему мужчине. Но назовите мне человека, внешность которого соответствует тому, что происходит внутри? Я привязалась к Омеру, хотя даже толком ничего о нем не знала.
Каран, который смотрел на меня пристальнее, чем остальные, был одет во все черное. Похоже, другого цвета в его гардеробе просто не существовало. Черная рубашка, брюки и такая же черная обувь. Но даже если бы он предстал передо мной в спортивных штанах, я бы сразу поняла, что он бизнесмен. От него исходила совершенно иная аура. Каждый раз, когда я смотрела на него, какая-то часть меня всеми силами стремилась узнать его ближе.
Все трое выглядели очень элегантно. Рядом с ними я почувствовала себя немного неряшливо. Я подумала, вот бы они увидели меня в реальной жизни.
Если сейчас они бы зашли в твой профиль в Instagram[5 - Facebook/Instagram – здесь и далее по тексту – проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена.], то почувствовали себя дураками, которые пришли на первое свидание и обнаружили разницу между фото в соцсетях и реальностью.
Ну не надо так преувеличивать!
– Спасибо. Как ты себя чувствуешь, Эфляль?
Глядя в улыбчивые глаза Омера, я улыбнулась в ответ.
– Все хорошо. Завтра меня выписывают, – взволнованно ответила я.
Наконец мое пребывание в больнице подошло к концу. Омер наклонился вперед, опершись локтями на колени, и сцепил руки.
– Да, я уж слышал, это отличная новость.
Остальные хранили молчание, поэтому я быстро перевела взгляд на Карана. Как всегда, он сидел, откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди.
– Ты так и не позвонила, – сказал он, словно требовал объяснений, и я поняла, что он на самом деле ждал моего звонка.
Даже если и так, мог бы сразу сказать «позвони мне», но я понимала, что он промолчал из чувства вежливости.
– Я уснула, – поджав губы, ответила я.
Ты специально уснула, Ляль.
Он коротко кивнул головой, принимая мой ответ.
– А сейчас как ты, голодна? – спросил он обеспокоенно, и мое сердце забилось сильнее.
Кажется, наше сердце только и ищет повод, чтобы скакать туда-сюда.
– Я не голодна, спасибо, – ответила я, стараясь совладать со своим дрожащим голосом.
На самом деле мне очень хотелось есть, но по какой-то причине мне было страшно признаться в этом Карану. Я была готова потерпеть до утра. Часы показывали одиннадцать вечера, так что мне нужно было скоро вновь ложиться спать.
Он слегка склонил голову и произнес «как хочешь». Он не настаивал, но, судя по его реакции, такой ответ ему не понравился. И снова на какое-то время в палате повисло молчание. Все смотрели друг на друга, не зная, о чем говорить. Я молчала, потому что боялась, что могу сморозить очередную глупость. Например, что-то вроде: «Кажется, никому нет дела друг до друга». Тишина давила. Я опустила голову и посмотрела на свои руки.
Надо бы маникюр сделать.
Это именно то, о чем нужно сейчас думать.
Я с трудом подавила в себе желание начать грызть ногти. Захотелось в туалет. Мне нужно срочно дойти до уборной.
Почему, как только эти незнакомцы появляются на твоем пороге, у тебя возникают такие странные желания?
Я-то откуда знаю?
Опустив ноги на пол, я тем самым разорвала оглушающую тишину в палате. Я надела тапочки, встала и медленно направилась в сторону уборной, стараясь не встречаться глазами с моими посетителями. Я ощущала кожей, как они внимательно смотрят на меня. Закрыв за собой дверь, я поморщилась от смущения; было неприятно осознавать, что все трое точно понимали, зачем я пошла в уборную. Эти причины были вполне естественными для любого человека, но мне было бы легче, если бы это происходило без свидетелей.
Боже, как будто они вообще никогда этого не делали.
После я вымыла руки и пригладила выбившиеся из пучка пряди. Отек на лице почти сошел, но синяки на лбу и под бровью все еще были на месте. Швы на брови выглядели очень аккуратно, что порадовало меня. Следовало бы принять душ, я вся вспотела. Поэтому я отметила про себя, что обязательно займусь этим, как только они уйдут, и вышла из уборной.
И тут же встретилась взглядом с Караном. Он единственный остался в палате. Поднявшись с дивана, он приблизился ко мне.
– Я очень рад, что вновь увиделся с тобой, – сказал он с легкой улыбкой.
Каран стоял, засунув руки в карманы. Я сама была ростом выше среднего, но кажется, что в Каране было не меньше ста девяноста сантиметров, поэтому мне пришлось поднять голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Он правда выглядел очень привлекательно. И меня будоражило, что он интересовался моим самочувствием, даже если я ему нравилась как друг.
Я не первый раз получала внимание от привлекательных молодых людей, и интерес к моей персоне был для меня привычен. Из-за моей работы я часто ловила восхищенные взгляды. Несколько раз мне даже делали предложение. Однажды мне попался какой-то одержимый извращенец. Поэтому мне было важно, кто именно мной интересуется. Но любопытно, что Карана привлекала не моя внешность. Его взгляд был полон нежности. Именно это и взволновало меня.
– Я чувствую себя гораздо лучше. Как ты сам? Выглядишь уставшим.
Это было правдой. Казалось, будто он давно не спал или страдал от бессонницы.
– Так и есть. Возникла проблема, которую нужно было срочно решить. Вот почему нам пришлось тогда уйти, – ответил он.
Ляль, он пытается перед тобой оправдаться.
Верно, ведь из-за этого я сильно подпортила им нервы.
– Я поняла, – только и смогла я произнести.
Мои действия были излишне инфантильными. Я никто для них, в моем поведении не было никакой логики. Мне хотелось бы, чтобы я подумала об этом раньше, а не сейчас, когда уже поздно. Мне хотелось биться об стену, приговаривая самой себе: «безмозглая».
Словно прочитав мысли на моем смущенном лице, Каран улыбнулся. Он вынул руку из кармана и указал на кровать.
– Если хочешь, то пройди, приляг, – вежливо сказал он. – Не стоит так долго стоять на ногах.
Я кивнула, молча подошла к кровати и села, скрестив ноги. Подняв голову, я заметила, что Каран уже сидел на диване напротив. Мы снова молча уставились друг на друга. От его внимательного взгляда я смутилась и не сразу поняла, куда деть руки. Его глаза следили за мной, не пропуская ни одного движения. Я не понимала его, и мне оставалось все меньше времени, чтобы разгадать этого человека.
В голове все еще крутился вопрос, куда мне идти после того, как меня выпишут. Говорил ли Каран об этом с моим братом?
– Куда ты собираешься направиться завтра после больницы? – спросил он, читая меня как раскрытую книгу; я надеялась, он не заметил, с каким облегчением я выдохнула, боясь первая поднимать этот вопрос.
– Кажется, мне придется вернуться в Анкару.
Как у тебя получается так быстро придумывать очередную ложь?
