– Я ужасно сожалею, что заставила вас ждать, джентльмены. Знаете, у женщин такое случается. Всегда есть что-то, что нужно исправить.
Переводчик со вздохом закатил глаза:
– Герольд уже собирался удалиться. Вы не обязаны давать нам ответ сейчас. Мы можем продолжить разговор завтра.
И что тогда? Позволить им и дальше ее запугивать? Угрожать уничтожить все ее средства к существованию? «Да лучше сдохнуть!»
– Я так не думаю. – Гимлор коротко присвистнула, и Норк, Нозема и Эдмир вонзили кинжалы в щели шипованных доспехов телохранителей сирестирского герольда, а дети дружно метнули пару ножей в лицо самому посланнику. Никто не успел издать ни звука – пособники Гимлор ловко закрыли всем рты руками. Солдаты пытались сопротивляться, но кровь хлестала из открытых ран, и силы их таяли. Герольд же и вовсе получил пару клинков, вошедших через глазницы прямо в мозг и, издав слабый вскрик, рухнул на пол с громким стуком. И лишь переводчик остался жив – но и к его горлу Эдмир прижал острие кинжала.
– Ты сам заставил меня сделать это. Так что, если ты закричишь или хотя бы попробуешь повысить голос, я вскрою тебе горло меньше чем за минуту.
– Что?! Ты нарушаешь гостевой протокол! – выдохнул переводчик, дрожа всем телом. В глазах светился неподдельный страх. Все его самодовольство исчезло.
– Какой гостевой протокол? Ты здесь не с дипломатическим визитом. Ты в моем гребаном городе, и мы не подчиняемся ни одному королевству. Мы свободны ото всех!
– Вы убили герольда! – взвизгнул переводчик. – Стоит тебе покуситься и на мою жизнь, и король Доэм пошлет за вами всю свою армию, женщина! Только я могу удержать нашего повелителя от приказа тебя уничтожить! Ты обязана освободить меня!
Гимлор вздохнула: эта его попытка вести переговоры была сколь предсказуема, столь и неубедительна.
– Прекращай этот фарс, – отрезала она. – Меня весь день беспокоила одна вещь. Все время говорил лишь ты, и я задавалась вопросом почему. Люди часто приходят в мою таверну, чтобы выпить и поболтать, а я часто слушаю их байки. И одна из них гласит, что некоторые дипломаты используют двойников, чтобы избежать покушений. Так что… это ведь ты настоящий герольд, да?
Мужчина оскалился:
– Мне не следовало сюда приходить. Ты жалкая дикарка, вот кто ты. Меня предупреждали, что не стоит встречаться с Гадюкой. Я слышал истории о тебе и твоей банде. Слышал, чем вы занимались во времена Багровых войн лишь для того, чтобы остаться в живых. И слышал, что вы не подчиняетесь ни одному королю или королеве!
– Знаешь, я думала о том, чтобы сохранить тебе жизнь, дабы ты мог предупредить короля, что здесь нечего делать ни ему, ни какому-нибудь еще мудаку из древней династии. А заодно, чтобы ты передал, что если он хочет получить эликсир, то должен заплатить в пять раз больше. Передал, что я не позволю себя запугивать. Но если я так и сделаю, за мной придут новые солдаты и это крайне плохо скажется на моем бизнесе. Так что ты жив лишь потому, что я хотела тебе сказать, что ты не одурачишь меня своей подменой.
– Дурная баба… – настоящий герольд ухмыльнулся. – Думаешь, ты и дальше сможешь продавать ноханцам свой эликсир и никто не задастся вопросом, откуда он берется? Мой король знает все о тебе и о твоих тайнах. Рано или поздно мы узнаем, как произвести эликсир. Я послан с миром, ибо король надеялся, что ты поймешь, в чем дело. Пока мы разговариваем, сотни солдат и поселенцев уже находятся на пути сюда. Если они не найдут меня живым, когда прибудут, то уничтожат все, что у тебя есть. Они убьют всех, кто тебе дорог, заберут себе все твое имущество. Никто тебя не вспомнит. Ты думаешь, горожанам есть до тебя дело? Они привыкли ползать на брюхе перед королями и королевами. И если они смогут набить свое брюхо – никто о тебе и не вспомнит. Ты простая девка из таверны, замечтавшаяся о чем-то великом. Пора очнуться от своих фантазий.
Гимлор заколебалась, чувствуя, как каждое слово вонзается в нее, как нож, а в душе прячется страх. «Он ведь блефует?»
– Ты и сама знаешь, что я прав. – Уверенность в голосе герольда была слишком необычна для человека, к горлу которого приставили нож. – Убей меня, и ты тоже умрешь.
Он не врал и не блефовал. Стоит ему остаться в живых – и он позаботится, чтоб она потеряла все, что у нее было. И нет никаких причин оставлять ее в живых, если только она не преклонит перед ними колени. Возможно, его убийство и эту проблему не решит. Проклятие, да это создаст еще больше проблем! – Она сглотнула комок, застрявший в горле при этой мысли – но, по крайней мере, она сможет стереть ухмылку с лица этого ублюдка.
– Ты, несомненно, заслужил смерть. И, знаешь… Шеи – это моя слабость.
Короткий кивок – и Эдмир перерезал герольду горло. Тело сползло на пол. На миг она почувствовала небольшое облегчение.
– Давайте, – скомандовала она. – Чего уставились? Нужно оттереть кровь с пола. Я хочу, чтобы завтра утром, когда сюда нагрянут пьянчуги, это место пахло, как божья задница.
– А… Что делать с телами, босс?
– Отдай их Сосненку. И, Нозема, сними эту долбаную бандану.
– А их скакуны? – спросил Норк.
– Займись ими.
И она направилась вверх по лестнице, чувствуя на каждом шагу, как на плечи давит невидимая гора напряжения, а в голове клубятся вопросы без ответов. Она добралась до своей комнаты, закрыла дверь и легла в постель, обхватив себя руками, стараясь унять дрожь.
Инстинкты подсказывали, что герольд не блефовал, что она, убив его, очень сглупила. Они придут за ней, за ее городом, за ее эликсиром. И все, что у нее было сейчас, – это лишь воспоминания о мадам Маци, которая воспитывала ее, зажав кинжал в руке. Старуха всегда говорила: «Если что-то должно быть использовано, используй это».
Гимлор изо всех сил врезала кулаком по стене. Руки дрожали.
«Что же я наделала?!»
Вновь были посеяны семена войны… Она долгие годы любой ценой избегала этого. Некогда, во времена Багровых войн, она сбежала от всего этого, но сейчас она убежать не могла. Не могла, потому что здесь у нее было все. Ее дети. Ее друзья. Ее таверна.
Она была слишком наивна, думая, что сможет стать трактирщицей и прожить оставшуюся жизнь, купаясь в золоте и топя демонов войны в спиртном. Она была глупа, думая, что если сейчас воцарился мир, то все монархи добровольно придут к ней, выслушают ее предложения и распахнут кошельки.
Они придут за ней, несмотря на то что все это время она была осторожна и не показывала никому, как и откуда добывается эликсир. И, прибыв сюда, они не подставят горло под нож столь беспечно, как герольд.
Глава 3
Истинный Бог
Старик, Заложник Судьбы, призвал тех, кто попрал мир. Тех, кто заставил мир пресмыкаться пред ним. А они действовали по своей воле.
Из «Воспоминаний Матери»
Когда ты бог, это доставляет больше хлопот, чем пользы. Орберезис сунул руку под белую шелковую мантию и нащупал у себя на шее тяжелую серебряную цепочку, на которой висела красная хрустальная сфера, источник его силы. Неужели действительно прошло десять лет с тех пор, как он сотворил Чудо? Тогда содрогнулась вся земля и все четыре народа освободились от существ, уничтожавших их. В этот день земля поглотила города. Он сделал то, чего не могли добиться целые армии. Всего за несколько мгновений он положил конец Багровым войнам и поднял из глубин Южного океана целый континент.
И в то же время он не мог вспомнить, как ему это удалось.
Они путешествовали уже долгие недели, и с каждым днем к процессии присоединялось все больше паломников. Теперь за ним и его орденом Красного Шара следовало более пятиста человек. Жрецы, проповедовавшие о нем и сотворенном им чуде, справлялись просто великолепно.
И они, несмотря на жару одетые в темные наряды, продолжали проповедовать даже сейчас. И проповедь их звучала и для фермеров, и для тех, кто держал в руках кнуты, заставляя этих фермеров работать.
Для Истинного Бога важна каждая душа.
Сжимая в руке красный шар, Орберезис изо всех сил пытался вспомнить, как он сотворил чудо: ему ведь надо было как-то его повторить! Последователи жаждали новых чудес. Почему бы сфере снова не благословить его силой?
Сотворенное им чудо изменило ландшафт. Землю разорвали трещины и разломы, реки потекли вспять. Фермеры покидали насиженные места и уходили искать лучшей жизни. Поднявшиеся вулканы поглотили города, превратив их в холмы и горные массивы. Но все это было необходимо, ибо это сбалансировало реальность и принесло столь необходимое спасение от орд диких тварей.
Под палящим солнцем Орберезис очень сильно вспотел, и к тому времени, как процессия пересекла границы королевства Сирестир, мигрень достигла новых высот. Когда ты выдаешь себя за бога, основная проблема заключается в том, что люди ожидают совершенства и божественности. А ты вместо этого становишься клубком головных болей, мигреней и ночных кошмаров, от которых невозможно избавиться. Все это означало, что он должен был скрывать боль. Жить без гримас и жалоб.
Поначалу прикидываться богом казалось весьма забавной идеей. Только и надо было лгать да принимать от людей подношения. В конце концов, он ведь совершил чудо. Спас мир.
Но потом он понял, что может использовать свой новый статус для того, чтобы попытаться найти лекарство от боли. Золото – это хорошо, но когда ты не чувствуешь боли – это еще лучше. Намного лучше.
Он обыскал весь мир в поисках чего-нибудь – чего угодно! – что облегчило бы его мигрень или прекратило ночные кошмары, но ничего не помогало. Он исчерпал все лекарства, доступные простым людям. А значит, пришла пора воспользоваться тем, что доступно лишь королям и лордам.
Поля вокруг напоминали ему ту милую провинцию, где он вырос, те места, где можно было бродить, затерявшись меж ветвей, окрашенных багровыми ягодами равнин и холмов.
Главы культа направлялись в Ушар, и паломники пешком следовали за ними. Орберезис ехал в самом центре колонны, шагов на пятьдесят окруженный пустым пространством. Лишь немногие могли позволить себе приблизиться к нему.
Увидев процессию, фермеры, работающие на багровых полях, замерли, разглядывая спустившееся на землю живое божество, и Орберезис помахал им рукой. Один загорелый мужчина в потрепанной одежде рухнул на колени, сорвав с головы соломенную шляпу. Его более храбрые приятели подошли поближе.
Орберезис всегда считал, что от того, что люди к нему приблизятся, проблем не будет. Он просто наслаждался пребыванием среди простолюдинов, независимо от того, были они набожны или нет. Хотя, конечно, когда они набожны, это намного лучше.
К нему приблизилась пожилая женщина без передних зубов и с темной кожей, морщинистой, как изюм.
– Это действительно ты, Истинный Бог? – Она изо всех сил пыталась не отстать. Двое сопровождающих Орберезиса глав культа попытались оттолкнуть ее, но он их остановил:
– Так меня называют, – сказал он, принимая царственный вид.
– Я верю Тебе, о Всевышний, – сказала женщина. – Я верую, что Ты и есть Истинный Бог. Говорят, Ты возвращаешься домой. Ты из Сирестира? Ты один из нас?
Его разум вдруг затопили воспоминания об огне, грязи и саже. На него нахлынула ужасная вонь дыма, пепла и навоза – и все это было гораздо хуже, чем его ночные кошмары. Стряхнув нежданные воспоминания, он сохранил самообладание.
– Родился и вырос в Сумрачных лесах, – сказал он, сглотнув комок. – Этим землям я и принадлежу и не желаю оказаться в иных странах. Это моя земля.
– Это Твоя земля, – повторила она, а затем оглянулась на работников, занятых на полях. – Истинный Бог здесь! Он избавил нас от этих жалких тварей! Он положил конец Багровым войнам, и теперь Он возвращается! И все же Он едет верхом на тенерыке, как простой человек. Ему больше нечего доказывать! О, как я благодарна Истинному Богу за Его силу и доброту!
И, опустившись на колени, старуха уткнулась лицом в землю.
– Благословляю тебя, добрая женщина, – обронил Орберезис.
Эти изможденные голодом ублюдки давно отчаялись, но для того, чтобы обмануть богачей, сперва надо было одурачить бедняков. И ради какой-то там искренности или жалости не стоило губить десять лет тяжкой работы, во время которой он создавал этот образ, терпел мигрени и проклял все свои мечты.
Ехавшая рядом Сольви приблизилась к крестьянке и, заправив светло-русые волосы за уши, позволила яркому солнцу осветить ее бледное лицо. На лбу девушки выступили капли пота, но она по-прежнему настаивала на том, что должна носить темную мантию ордена. Глаза Орберезиса скользнули по ее точеной фигуре, затем их взгляды на мгновение встретились, и Сольви отвела глаза. Ее нос и веснушчатые щеки были столь очаровательны, что он просто не мог не смотреть на нее. И если бы не эта ужасная головная боль, он даже мог бы что-нибудь предпринять.
– Встань, женщина, – приказала Сольви. – Истинный Бог благословил тебя. Иди, распространяй слова Его. Или присоединяйся к нам в нашем марше в столицу.
Орберезис подозвал Сольви поближе и шепнул ей на ухо:
– Хорошая работа. Я доволен тобой.
Ее лицо просветлело. Она снова заправила волосы за уши и, покраснев, опустила голову:
– Я недостойна твоей похвалы, о Всевышний Господь.
– Достойна.
Именно благодаря Сольви его культ столь разросся. Именно она стала той силой, с которой стоило считаться. Когда она только приходила в себя после зверств Багровых войн, Орберезис проявил к ней человечность и любовь – и теперь она была на его стороне. И она стала очень ценным активом. Орберезису очень бы хотелось, чтоб она им и оставалась – ну, или стала чем-то большим. Но сначала ему нужно было поправиться.
– Сколько людей следует за нашим караваном с тех пор, как началось наше путешествие?
– Их слишком много, чтобы сосчитать, Всевышний Господь. Наверняка их сотни.
– И ты полагаешь, что к тому времени, когда мы достигнем Ушара, их станет намного больше?
– Да, Всевышний Господь. Даже король – твой последователь.
– Мне лестно слышать это, – кивнул Орберезис, отпуская ее.
Сольви уже третий раз говорила ему, что его последователем был и король Сирестира Доэм: сын ныне покойной, при жизни безжалостно правившей страной суки-королевы, натравившей своих курильщиков на его измученную провинцию. Именно она приказала казнить всех, кто был виновен лишь в том, что беден и голоден. Ныне она была мертва, но ее наследие оставалось у ее жалкого сына.
Караван двигался вперед, и вскоре красные поля ягод серо уступили место лесам и городкам. К шествию присоединились еще сотни крестьян, и это уж точно произвело бы впечатление на любого короля. Пейзажи вокруг были настолько красивы, что Орберезис мог бы даже ими наслаждаться, если бы в голове у него беспрерывно не стучал гигантский гонг, отдающийся эхом при каждом ударе сердца, так что у него туманилось зрение и глохли уши.
По дороге в Ушар они останавливались еще трижды, и Орберезис за это время заметил, как мало солдат охраняют дороги в столицу – еще один признак того, сколь хрупка была власть слабого правителя над своим королевством.
Орберезис почти наяву видел, как растет и ширится выдуманная им легенда, как она захватывает каждый новый город. По мере того как караван движется на восток, он все чаще слышал болтовню крестьян, их заверения о том, как они верят в него, и видел, как ревниво смотрят на него местные лорды, не способные заставить своих подданных любить их так же, как любили его. Но из-за постоянно мучающей Орберезиса головной боли разговаривать с последователями было тяжело. Ему очень бы хотелось почаще говорить с ними, придумывать небылицы – такие, что слушатели бы рот разинули, – и тогда бы они, возможно, пожертвовали еще немного средств ордену Красного Шара. Но эти проклятые головные боли…
Бум.
Бум.
Бум
Разве можно поддерживать разговор, когда каждое слово отдается ударом? Разве он мог бы задурманить болтовней головы слушателям – при том что раньше он вполне это умел? Он крепко сжал руками поводья скакуна и стиснул зубы. Это было настоящее мучение – и он не мог даже пожаловаться, потому что тогда все бы начали сомневаться в его божественности.
К Орберезису верхом на тенерыке подъехал его самый старый друг – Таванар: с сальных волос мужчины на лицо и одежду тек пот, и нельзя было без смеха смотреть на то, как приятель, хватаясь за рукоять меча и делая вид, что он знает, как им пользоваться, пытается изобразить из себя дворянина или королевского стражника.
– Что ты здесь делаешь? – прошептал Орберезис. – Предполагается, что ты должен следить, чтобы люди не сбавляли темп, а не подскакивать ко мне поболтать.
Таванар вскинул руки, изо всех сил стараясь, чтоб их разговор не подслушали:
– Я выполняю свою часть работы. Мне просто интересно, сработает ли наш план. Мне кажется… мы слишком рискуем. Конечно, эту идею подал я, но я не думал, что ты с ней согласишься.
– Держи рот на замке, – прошептал Орберезис, пряча раздражение за улыбкой. – Они тебя услышат.
– Все в порядке, Дои. Они все слишком далеко.
Орберезис замер, услышав имя, от которого он давно отказался и которое уже давно ему не принадлежало. Прошлое много лет находилось под замком.
– Все в порядке, Всевышний Господь? – крикнула ему Сольви, находящаяся в нескольких шагах от них.
– А, да, да. Генерал Таванар и я просто обсуждаем, как нам лучше двигаться.
Сольви поклонилась и потянула за поводья своего тенерыка, отводя его в сторону.
Таванар проводил ее взглядом, и Орберезис почувствовал, как у него в душе все сильнее разгорается гнев:
– Тебе стоит держать свои желания при себе, иначе они зададутся вопросом, почему Истинный Бог водится со столь развращенными людьми.
– Беспокоишься, что я выставлю тебя нечестивцем?
Орберезис вздохнул:
– Да.
И Сольви уж точно была не для него.
