Вигго купался в уюте.
Он работал в подвале, в полумраке которого лениво попискивали сытые крысы. Вероятно, это место отвечало всем мыслимым требованиям для сочинения страшилок. Оно не пропускало свет и людей, а его единственные обитатели были участниками ужасного коллективного эксперимента.
Рассказ писался хорошо. Собственно, он и был написан. Теперь оставалось не меньше шести раз вычитать его. Этому святому минимуму самостоятельной редактуры Вигго научился у отца.
История полностью укладывалась в категорию абсурдных ужастиков.
Одному кассиру не посчастливилось провалиться ногой в кротовую нору. Вскрылась комнатушка с развешенными, будто пальто, мертвыми кротихами. Владельцу норы это страшно не понравилось. И вот крот-маньяк терроризирует бедного кассира, сводя его с ума.
Тормоза машины, любимая собачка, банковские карты – крошечное чудовище добиралось до всего. Кассиру даже пришлось, размахивая распятьем, смывать питомца в унитаз, надеясь таким образом утопить крота, засевшего внутри животного. Так продолжалось до тех пор, пока кассир в своей намечавшейся шизофрении не догадался обратиться за помощью к другим кротам.
И всё бы хорошо, но в конце рассказа герой проваливается в другую, более крупную нору. На сей раз он обнаруживает комнатку с мертвыми крольчихами…
Описывая этот абсурд, Вигго похохатывал.
Фантазия – штука непредсказуемая, битком набитая норами веселья и испуга. Нужно лишь самому угодить в одну из них ногой. Сейчас Вигго перечитывал текст и прислушивался к уличным шумам, ожидая возвращения детей. Наконец он разобрал нужную звуковую комбинацию: шелест резины по асфальту и скрип педалей.
Скрипел, разумеется, велосипед Йели.
«Надо бы сказать им, что уже похолодало, – подумал Вигго, направляясь к лестнице. – Я бы мог подвозить их в школу. Другое дело, что они не замерзли бы и голышом».
Диана как раз выставляла готовое мясо на стол.
– Закончил мучить персонажей, Дим?
Вигго поморщился:
– Кому-то просто не повезло родиться в голове писателя ужасов. Даже если Великий Роженик в настроении. Особенно когда в настроении.
Хлопнула дверь, и Йели с порога на чистом русском прокричал:
– Здорово, ба!
– Я старею не так быстро, чтобы ты дразнил меня бабкой, младший Хегай. Лучше величай Дианой, повелительницей охоты. И повелительница охоты раздобыла кое-что вкусненькое для внучат.
За спиной Йели возникли Янника и Алва. Их широко распахнутые глаза и трепетавшие ноздри говорили, что запахи с кухни одуряли, кружили и порождали водопады желудочного сока. Конечно, Сиф готовила детям, но она, как волчица, отдавала предпочтение кровяным подливам.
– Что там, Диана? – Янника с шумом проглотила слюну. – Что-то хорошо пропеченное? Пожалуйста, скажи, что это так. Пожалуйста-пожалуйста.
– А еще оно хорошо приправлено. Так что живее за стол, пока ваш отец всё не съел!
Подростки весело заголосили и бросились в уютную кухню. Ели в основном они. Диана и Вигго держались в сторонке, тщательно следя за тем, чтобы использовались не только салфетки, но и вилки с ножами.
– О папа, папа, скажи: а откуда мама? – Алва рассеянно поглядывала на порцию Янники. – Ну, в том смысле: кто она такая? Как она вообще появилась?
Диана отвернулась и впилась взглядом в чистую посуду, высматривая на ней несуществующую грязь. Вигго пожал плечами:
– Мне не особо это интересно. Да и важно ли это? Ваша мама пришла из-за леса, из-за гор. Уж не знаю, как и откуда, но пришла. Какая-то сила породила ее.
– Да, но с какой целью, папа? Неужели только ради того, чтобы найти тебя?
Янника с мрачным видом отодвинула тарелку:
– А разве этого мало, Алв? Разве мало найти того, кто тебе нужен? Разве папа и мама плохо живут?
Алва замолчала. Ее взгляд затуманился. Она усиленно размышляла.
Вигго оглядел детей:
– А может, теперь вы кое-что расскажете? Например, что стряслось. Йели, давай-ка с тебя.
Йели покосился на сестер, словно это они заставляли его отдуваться за всех. Наконец вздохнул и встал, хотя того и не требовалось.
– Была драка. Трое на трое. Я и дамочки против трех дебилов. Дебилы прихватили с собой осколки битого зеркала. Всё. – Недовольно сопя, Йели плюхнулся на стул.
Вигго и Диана переглянулись. Разумеется, запахи рассказали им буквально всё.
– То есть драка была нечестной? – уточнил Вигго.
– В том-то и дело, что честной, пап, – с неохотой сказал Йели. – Вот так, с осколками, – честной.
– Их как будто предупредили, что мы тявкаем и можем корове ногу перекусить, – ввернула Алва.
– Это всё?
– Да! – одновременно выдохнули подростки.
Повисла тишина. Самая обыкновенная тишина. Ничего зловещего. Все ждали, что скажет Вигго. «Как там говаривал папа? – подумал он. – Не всякую фразу или клубок нужно распутывать? Надеюсь я не совершаю ошибки. Если что, спрошу у Сиф».
Вигго не просто отказывался от расспросов, но и упрямо игнорировал то обстоятельство, что от детей пахнет кровью.
Человеческой кровью.
Свежей.
Само собой, он ощутил характерный антисептический аромат, шедший от Янники. На левом боку у нее был незначительный порез, наспех заклеенный пластырем. Порез уже затягивался, источая душок солоноватой пружинистой плоти. Куда больше Вигго озадачил запах зубной пасты. Судя по всему, детишки в школе хорошенько почистили зубы и прополоскали рты.
– Что ж, оставим этот клубок в покое, – наконец промолвил Вигго. – Я хочу отлучиться на сутки. Может, меньше. Нужно проведать старых знакомых.
– Отличная идея, отец! Потрясающая! – воскликнул Йели и с облегчением расхохотался.
В поведении Янники тоже наметилась нервозность.
– Да, пап, продышись уже! Ну кому лучше от того, что ты сиднем сидишь в Альте и копаешься в книгах, будто библиотекарь?
Брови Вигго в удивлении вскинулись.
– А не слишком ли рьяно вы меня спроваживаете?
Йели едва не ляпнул, что к ним может нагрянуть кто-то из школы. Возможно, даже в компании дяди Ролло. Его страх, хоть и в разной степени, разделяли Янника и Алва. Янника вдобавок ко всему боялась, что заявятся родители Феликса, которые будут тыкать в нее пальцами и кричать: «Ваша дочь – ведьма! Она чуть не превратила нашего милого мальчика в собаку!»
– А с тобой можно? – Глаза Йели загорелись. – Ты ведь наверняка потащишь ноут. А если не ноут, то одежду. А ты не любишь, когда она в слюнях. А нормальных сумочных ремней – на твою другую форму – еще не придумали.
– Я найду себе компаньона, сын, не беспокойся. И уж он точно не будет подчищать следы зубной пастой.
Все опять замолчали.
И вдруг Алва спросила:
– Ты хочешь проведать последних детей Лиллехейма, папа?
Йели и Янника притихли. Они готовы были днями напролет слушать историю Лиллехейма. Во-первых, потому, что это была история о том, как мама и папа нашли друг друга. А во-вторых, потому, что нашли родители друг дружку в булькавшем и пенившемся море крови.
– Как ты догадалась, Алва?
– Тебя опять мучают кошмары. Я слышала, как ты ворочаешься во сне.
– И ты тоже считаешь, что без меня здесь ничего не развалится?
На Алве сошлись перекрестья взглядов. Даже Диана, как показалось Алве, смотрела с невысказанной мольбой.
– Мне кажется, ты найдешь ответы на вопросы, о которых и не подозреваешь, папа, – с неохотой сказала Алва. – К тому же у нас есть мама, а она вряд ли уступит тебе хоть в чём-нибудь.
– Разве что в понимании людей, – улыбнулся Вигго. – Похоже, все хотят от меня избавиться. Обидно. Ну ладно, наслаждайтесь потрясающим мясом, а я, пожалуй, прокачусь до своего будущего компаньона. Пошел.
Дом Дианы он покинул со смешанными чувствами. Словно где-то меркло летнее небо, затеняясь звенящими сумерками, как обычно бывает, когда возникает ощущение надвигающейся беды. Но это про людей, а он волк. Разве нет?
Но Вигго и сам не был уверен в том, кто он.
2.
Пока дети обедали, Диана поднялась на второй этаж.
Сын и внуки вовсе не утомили ее. Она готова была расцеловывать их хоть каждый день, пока гробовая доска – или пуля охотника – не заколотит это окно.
Диана прошла к себе в спальню, окидывая ее взглядом. Односпальная кровать, застеленная обычным голубым покрывалом. Гардероб. Стул с бордовой обивкой. Синтетический ковер, чтобы не мерзли ноги, и стакан воды на тумбочке. Ничего особенного. Просто комната, в которой жила и спала одинокая, но злопамятная вдова.
«О нет-нет, Диана, девочка моя милая, следи за своими мыслями, – подумала она. – Ты не забыла, что ворочать словами в голове нужно очень и очень аккуратно?»
Да, она не забывала этого. Ни на секунду.
Как правило, волки общались между собой посредством звуков и запахов. Но то обычные волки. Сифграй взаимодействовала с семьей и стаей иначе. Это было сродни яростным телепатическим сигналам, которые попросту вспыхивали у тебя в голове. Как приказы сумасбродного и жесткого генерала. Не командовала Сифграй только Вигго и своими детьми.
«Потому что не может, – злорадно заключила Диана. – Потому что не вправе командовать моим сыном и моими внуками. Так сказал мой сын. И не забывай следить за мыслями. Эти маленькие штучки материальны».
Ни один волк не мог воспротивиться приказам Сифграй. Потому-то Диана и загрызла своего мужа. Сифграй приказала, а она выполнила. Но всё вроде как подзабылось. Теперь они все ценили то, что имели. Потому что это ценил Вигго.
Однако Диана и не думала выбрасывать всё из головы. Только по этой причине она пошла в оружейный магазин на Норга-стрит и купила там шестизарядный револьвер «Кольт Кобра».
Без патронов.
Она никому не сказала об этом, а само оружие убрала в шкатулку, где хранилась дешевая, но элегантная бижутерия. Это случилось вскоре после того, как Диана была социализирована в Альте.
Через год она собрала немного серебряных побрякушек и отправилась в тот же оружейный магазин, где попросила отлить ей одну серебряную пулю. Всего одну. Думала она при этом о чём угодно – о виденных птицах, озерных запахах, вязкости свежего мяса, – но только не о пуле и не о револьвере в шкатулке.
Пулю отлили, изготовили патрон, и Диана спрятала его.
Еще через двенадцать месяцев она посетила уже знакомое место и снова попросила отлить ей одну-единственную пулю из серебра. Ее предупредили, что литые пули различаются по весу, а это сказывается на меткости стрельбы. Диане было плевать. И опять она думала о чём угодно, но только не о пуле.
Диана на собственном опыте знала, что большая часть мифов о волках-оборотнях – откровенная ложь. Люди обращались не только в полнолуние. Укушенные не начинали выть и бегать на четвереньках – разумеется, если им удавалось выжить после нападения. А серебро вообще ничего не значило. Диана как-то исколола себя серебряной булавкой, но ничего этим не добилась, кроме следов, которые могла оставить любая другая игла.
Однако что-то заставляло ее верить, что серебряные пули сработают. Так что она берегла их, а заодно берегла и мысли, которые могла уловить Сиф. Или сам Вигго.
«Вот и славная девочка, – похвалила себя Диана. – Думай о чём угодно, но только не о том, что тебе предстоит сделать».
Она присела на край кровати и положила рядом шкатулку малахитового цвета. Внутри всего два отсека: для оружия и патронов. Диане хотелось открыть шкатулку, извлечь револьвер и ощутить вес серебряной справедливости.
Собственно, так она и называла оружие – Серебряная Справедливость.
Разумеется, ее заказы – по серебряной пуле в год – не могли не вызвать вопросов в оружейном магазине. Диане не пришлось особо сочинять. Она сказала, что купила револьвер ради умершего мужа. И ради мужа делает по одному выстрелу в год, тратя на это одну серебряную пулю. В магазинчике подивились, но дальше расспрашивать не стали.
Сейчас в шкатулке хранился не только револьвер, но и девять серебряных красавиц, способных излить всю ту боль, что обгладывала Диану изнутри. Излить ее прямо в череп Сиф. Шесть пуль уже заняли свои места в барабане, и еще три оставались про запас.
Вигго не покидал надолго город. Как и полагается хорошему мужу, отцу и вожаку, он оберегал своих. Но вот удачное окно. Как только Вигго умчится, Диане не придется переступать через любовь к нему.
– Что там у тебя, ба?
Диана вздрогнула, обнаружив, что она в комнате не одна.
На пороге стояла Алва.
Ее серьезные серые глаза цвета дождливого неба изучали лицо Дианы, изредка обращаясь к шкатулке.
– А ты очень тихая девочка, Алва. Ты знаешь это?
– Мы все тихие, когда не хотим, чтобы нас слышали. Но я шагала обычным шагом. Хотела тебя проведать. На тебя это совсем не похоже.
– Что на меня не похоже?
– Так просто отпустить папу. Так что там, ба? Что в шкатулке?
– Ничего особенного. Просто подарок для вашей мамы. Хочу наладить отношения, пока твой папа будет в отъезде.
И опять Диана приказала себе следить за мыслями.
А еще она была рада, что однажды оббила шкатулку изнутри плотной тканью и положила туда гранулы активированного угля, чтобы они адсорбировали запахи. Не то чтобы серебро имело особый аромат, но вот запах оружия, оружейной смазки и стали – это могло вызвать беспокойство. Волк ни в чём не нуждается, верно? Так с чего Диане Хегай обзаводиться револьвером?
