– Он никуда не поедет, – припечатывает Камаль.
В ответ – водитель делает вид, словно его здесь вообще не существует.
Это царапает. Сильно.
Я чувствую адскую беспомощность – такую же, какую испытывала перед Камалем пять лет назад, будучи его пленницей!
– Либо ты выходишь сама, либо я вытаскиваю тебя силой, – голос Шаха низкий, сочится агрессией.
Силой…
Он всегда действовал силой – ломая и подчиняя.
От Камаля веет агрессией, и все это вкупе разгоняет мою панику до максимума!
Камаль резко наклоняется, и прежде чем я успеваю отстраниться, его рука отстегивает меня от ремня безопасности.
– Не трогай меня! – вскрикиваю, но слишком поздно.
Металлический щелчок – и я отстегнута.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но он хватает меня за плечи и буквально выволакивает из машины.
Проходит всего секунда, и он приводит угрозу в действие, взваливая меня на свое плечо.
– Пусти! – я взвизгиваю.
Камаль резко опускает меня на землю, но не для того, чтобы отпустить. Его рука – горячая, тяжелая – накрывает мне рот, а тело мягко вжимает в металл автомобиля.
– Тихо, Ева, – шепчет он, так близко, что его дыхание касается моей щеки. – Ты никуда не поедешь, пока мы не поговорим. Позже верну тебя домой. Если, конечно, будешь послушной.
Он дает знак водителю и агрессивно хлопает по крыше, проговаривая:
– Вы свободны.
Глава 4
Такси срывается с места, оставляя меня с Камалем один на один.
Вокруг остается только тишина.
И его тяжелое дыхание, нависающее надо мной.
На секунду мне кажется, что я задыхаюсь – не от его руки на моих губах, а от того, сколько всего между нами. Невысказанного. Недосказанного. И от того, сколько во мне бурлит – ненависти, гнева и еще не утихшей обиды.
– Успокоилась?
Камаль медленно убирает ладонь от моего лица, но не полностью. Подушечки его пальцев слегка поглаживают мою щеку, словно вспоминая, какая моя кожа на ощупь.
Но я, не колеблясь ни секунды, со всей злостью отвешиваю ему пощечину.
Она звучит резко и отчетливо – как плеть по натянутой, чуть шероховатой коже.
Голова Камаля резко дергается вбок, на виске отчетливо пульсирует венка, а губы сжимаются в тонкую линию, свидетельствующую о ярости.
– Со мной так нельзя, – выдыхаю, глядя на него снизу вверх. – Больше – нельзя. Я уже не та двадцатилетняя девчонка, за которую некому вступиться. На моей шее больше нет ошейника. Я больше не твоя пленница, поэтому не смей применять ко мне силу…
Повернувшись ко мне, Камаль потирает щеку, а в его глазах беснуются самые настоящие черти, но самое интересное, что в моих глазах они тоже есть! Я уверена!
Я замахиваюсь снова с очевидным желанием – сделать ему больно и получить какое-никакое удовлетворение!
Но вместо этого получаю ответную вспышку боли, когда Камаль перехватывает мое запястье и до боли сжимает его в своих пальцах.
– Угомонись… – предупреждает он. – Пожалуйста.
– А ты – оставь меня в покое!
– Я бы оставил. Я пытался.
– Плохо пытался… – язвлю в ответ.
Я вкладываю в эти слова холод, хотя сама горю от ненависти и страха, поэтому когда Камаль делает шаг ко мне, я, выдернув руку, отступаю. До тех пор, пока спиной не упираюсь в его черный Кадиллак.
– Не подходи…
– Я тебя напугал? – уточняет он.
– Да!
– Извини, Ева. Этого больше не повторится, если ты будешь идти на контакт, а не сбегать.
– Я не хочу… идти ни на какой контакт!
– И все же нам придется поговорить, – повторяет Камаль спокойно. – Садись в машину.
– Это просьба или приказ? – я выгибаю бровь.
– Это… просьба.
Я бью его по груди в знак несогласия. Несогласия говорить после стольких лет!
– Я не хочу… говорить с тобой, – повторяю вновь и вновь. – У нас давно нет ничего общего!
– Кроме сына. У которого мое имя, – шелестит он. – И я хочу дать ему свою фамилию.
На моих глазах проступают слезы отчаяния.
Я понимаю, что нужно остановиться, когда глаза Камаля становятся совсем черными, и он открывает передо мной пассажирскую дверь.
– Сядешь сама или тебе помочь?
– Сама… – цежу озлобленно.
– Умница.
В салоне Кадиллака тепло и слегка пахнет табаком.
Камаль забирается следом, и щелчок автомобильной блокировки звучит как выстрел, отрезающий меня от мира и наполняя пространство салона густой тишиной.
Я дрожу. Не только от холода, но и от страха. Прячу ладони между бедер, словно пытаясь согреться изнутри.
На плечах – пиджак мужа. Он пока еще пахнет домом, сыном и безопасностью, но очень быстро пропитывается запахом другого мужчины из моего прошлого.
– Замерзла?
Я не отвечаю, и тогда Камаль тянется к панели и включает печку.
– Хочешь, дам тебе куртку? Она теплая, – его голос спокойный, но в нем есть внимание, которое проникает под кожу.
Я слегка качаю головой.
– Не нужно. У меня есть пиджак.
– Я заметил.
Пальцы Камаля сжимаются на руле. Костяшки белеют. Он молчит, а я смотрю на него краем глаза и вижу, как губы сжимаются в тугую линию, будто он глотает упрек.
– Ты изменилась, – произносит он спустя минуту.
– Прошло пять лет… – выдыхаю, устав от бесконечного напряжения в теле.
– Расскажи мне про сына.
Я разворачиваюсь к нему. Слишком резко, будто от удара.
– Ты хочешь его забрать? Поэтому приехал? – мой голос слегка дрожит. – Думаешь, я позволю тебе отнять у меня ребенка?
– Ева, я не собираюсь забирать у тебя сына. Я приехал не для этого.
– А для чего?
Его лицо все еще покрыто шрамами, губы поджаты, одна щека чуть-чуть напряжена – она так и не научилась снова улыбаться.
Его шрамы глубокие. На скуле, над бровью, у губ. Камаль не может улыбаться в пол-лица – и не пытается. Он вообще почти не улыбается. Эти шрамы стали частью его силы, и Камаль не скрывает их. Они будто говорят вместо него: я был в аду и вернулся.
Камаль действительно вернулся из ада.
Он воевал всю жизнь за право носить свою фамилию. Сейчас он это право отвоевал, но до сих пор не может остановиться, ведь печатки на его руке нет, а это значит, что война не закончена.
– Я действительно не понимаю, для чего ты приехал, но если это разовая акция для того, чтобы просто увидеть сына – лучше не надо. Не надо травмировать ребенка, давая ему ложную надежду, что папа вернулся навсегда, что он выбрал его и останется рядом…
– Что, если я вернулся навсегда? – вдруг спрашивает Камаль, заставляя меня резко замолчать. – Ты не думала об этом, Ева?
«Что, если я вернулся навсегда?», – в голове эхом звучат его слова.
Камаль смотрит прямо перед собой, а его пальцы по-прежнему крепко сжимают руль, будто он едва держится, чтобы не сорваться, потому что я – уже давно на грани. Я уже давно сорвалась, и весь наш диалог – это сплошной танец на лезвии ножа.
Я только-только начинаю осознавать, что Камаль живой и что он настоящий, как он вдруг заявляет, что теперь вернулся навсегда.
– Как ты себе это представляешь? – срывается с моих губ.
– Я бы хотел увидеть сына и познакомиться с ним, – перечисляет он. – После этого я собираюсь установить отцовство и дать Камалю свою фамилию. Я не собираюсь исчезать из его жизни. Тебе не стоит беспокоиться об этом.
– Ты… – я в панике хватаюсь за горло кончиками пальцев. – Ты все равно не можешь просто так прийти к почти шестилетнему ребенку и сказать: “Привет, я твой папа”. Да, первый год жизни сына ты был с ним, но он тебя не помнит. Так не работает…
– Я понимаю. Поэтому предлагаю начать со знакомства.
– Как ты вообще себе это представляешь? Отцовство, фамилия… – в горле пересыхает от волнения. – Мой муж – международный советник…
– Я знаю, кто твой муж, Ева. Можешь не напоминать мне, – голос Камаля резкий как нож.
– Если ты все знаешь, тогда ты должен понимать, что мы на виду у прессы. У нас официальная семья. И тут вдруг – ты. Мы не можем просто взять и объявить, что у моего сына отец – Черный президент. Это дело репутации…
Камаль молчит, как будто проглатывает мои слова. Он медленно двигает челюстью, застыв корпусом в одном положении.
– Пять лет, – шепчу. – Пять лет ты молчал. Ни сообщения, ни звонка. Я думала, ты умер. Я давно похоронила тебя…
– Все не так просто. Я не мог по-другому.
– По-моему, все проще простого. Ты бросил нас, а теперь хочешь стать моему сыну воскресным папой!
– Сбавь тон, Ева, – в голосе Камаля плещется предупреждение.
И я сбавляю.
Сбавляю, потому что Камаль резко трогается с места, сворачивая с шумной трассы в сторону леса. Здесь совсем темно, и это заставляет меня притихнуть и сбавить те самые обороты, которые я завела с самого начала нашей встречи!
– Куда мы?.. – выдыхаю, трогая себя за горло.
– Не бойся. Отъедем от трассы, – чеканит Камаль, заглушая автомобиль под высоким раскидистым деревом.
– Мне нужно домой, – я с тревогой поглядываю на часы.
