Я пролистала списки – длинные, больше пятидесяти человек опасных «старичков» закреплено за Красным кладбищем, – и неохотно согласилась:
– Не стоит, конечно. Будем наблюдать обстановку. Варианта два – или сам уснёт, или наверх полезет. Или нормальным вылезет, или дурным. И в первом, и во втором случае упокоить его лучше наверху, создав новый, более мощный склеп. Не то волны силы остальных спящих растревожат, и тогда нам совсем хана. Мало нас слишком.
И не этого ли боится Красное? Что вылезет опасное, а мы вдвоём не справимся? Не поэтому ли оно кого-то… зовёт?
«Мне тоже кажется, что зовёт, – кивнул помощник. – Я уже третью ночь землю слушаю – точно зовёт. Ну и… думал, ты заметила».
– Ярь, ты опять? – укорила я. – Предупреждай о таком, ладно? У меня нет времени замечать всё. Я физически не могу везде успеть.
«Понимаю. Но ты должна научиться работать без меня, – серьёзно посмотрел Ярь. – Конечно, я всегда буду рядом. Подскажу, посоветую, поддержу. Но ты – старший смотритель, не я. Тебе принимать решения. И они должны исходить из твоих, а не из моих, наблюдений, замечаний и выводов. Путь лишь тогда твой, когда ты всё видишь и решаешь, а не кто-то рядом. Да, в большой опасности для тебя или Красного я ждать не буду – вмешаюсь. Но пока её нет – сама, Рдяна. Даже если тяжело. Ты всё знаешь и умеешь, осталось привыкнуть. И ты привыкнешь – как уже почти привыкла к посоху, хотя он тебе совсем не по «размеру».
– Ладно, замяли, – я поморщилась и сменила тему: – Всех «старичков» вспомнил?
«Нет, конечно, – помощник взъерошился. – Как ни странно, память сущности небезразмерна. Но список запомнил. Выясню, сколько опасных «стариков» захоронено на нашем острове, а сколько разбросано по мелким островкам. А склепы остальных можно найти в архивных картах. Помнишь Бодрана? Понаблюдаем с седмицу. Не уснёт – начнём волноваться».
– Как и Красное, да? – я убрала справочник в карман, вернувшись к насущному. – Кого оно зовёт?
«Пока не понимаю, – Ярь склонил голову набок. – Оно одинаково рябит ко всему – и к смерти старого смотрителя, и к рождению нового, и подзывая упрямого покойника, и окликая нового помощника. Мы не угадаем, из-за чего Красное тревожится, пока оно, то самое тревожное, не случится. Мы лишь узнаем, что оно случилось, когда земля уймётся».
– И снова наблюдаем то есть. Для начала надо понять, «старичок» или нет, – подытожила я. – Давай на облёт. Заодно посмотри, нет ли новых праховых. А потом слушай колокольчики. Сажен же должен прийти – наверное, после обеда. Встретишь?
Ярь снова кивнул и исчез в короткой алой вспышке.
Я пополнила мысленный список дел постоянным наблюдением за знаками святилища – да, два раза в сутки, – и вероятным шуршанием в архиве. Если это наш «старичок» и если он полезет наверх, надобно знать, кем он был при жизни и на что способен. Сила Сонных островов – не только в спячках покойников. Люди использовали её кто во что горазд, на ходу изобретая новые наговоры для чего угодно.
К счастью для нас всех, наговоры были по большей части бытовыми. Вывести водяную жилу наружу для очередного домашнего фонтана в ванной. Удобрить огород. Отправить посылку любого размера и веса. Убрать мусор. Уменьшить на время переноски большие предметы или облегчить тяжёлые. Основная сила островной земли – всё-таки притяжение и поглощение. Чего угодно. И именно те, кто умел с этим работать, считались опасными даже после смерти. Даже после десятилетий сна. Тем более после десятилетий сна. Воспоминания знаки тоже постепенно вытягивали вместе с излишками силы. А безумец всегда опасен – что живой, что мёртвый.
Я оглянулась на дверь склепа, прочитала имя упокоенного, порыскала по карманам и вытащила сложенную карту.
Так, пора за дело: поговорить с упокойниками и проверить склепы. Что-то всё-таки разбудило их – самых беспроблемных и спокойных моих подопечных. И не просто разбудило, а заставило покинуть склеп. Упокойники, даже большие любители пообщаться, выходят из склепов крайне редко. Вот неспокойники и беспокойники – те да, а упокойники – нет. И если бы сила в знаках кончилась, то проснулись бы все, как уже не раз случалось за эти пять лет. А они проснулись выборочно. Что тоже странно.
Из перечисленных Ярем ближайшая упокоенная – почтенная силда Душана. Надеюсь, она не против пообщаться. Вероятно, эти события как-то связаны – и больше двадцати одновременно разбуженных покойников, и опустошённые знаки, и тревога Красного. А если нет и во всём виноваты очаговые вспышки силы, я только за. Листву-то убирать не успеваю, куда мне ещё за проснувшимися «стариками» охотиться…
«Святилище от вспышек защищено», – вредно напомнил Ярь.
Ну да. Вспышки знаки поверить никак не могли.
Я отметила на карте склепы с пробудившимися и вспомнила – всех. Точно, все мои – всех я упокоила. Всем до пяти лет. И все беспроблемные (кроме трёх приснопамятных беспокойников, но и те не уходят далеко от своих склепов). И, само собой, все рядом. Выбор места, как на обычных людских кладбищах, здесь невозможен. Где смотритель положил – там и спи. Позже, когда прахом пойдёшь, лежи где хочешь или где родственники захотят похоронить. А у нас свой порядок: все свежие покойники должны находиться рядом. Так их проверять удобнее.
«Пробудившихся «старичков» не слышу. Если кто-то и проснулся, то лежит очень глубоко. Но есть ещё трое праховых среди неспокойников», – свистнул Ярь.
Ясно. Ускоряюсь.
Я свернула карту, натянула на глаза капюшон, прихватила посох и окунулась в ледяную морось. До склепа силды – пять минут бегом.
Бегом!
Красный туман путался в ногах, скрывая тропы. С мокрых ветвей противно капало. Я в считанные минуты продрогла и пропиталась запахом прелой листвы, поэтому к склепу примчалась быстрее обычного. Нырнула под ракушечный навес, провела навершием посоха по двери и, едва та распахнулась, шмыгнула в сухое тепло склепа. Сбежала по ступенькам вниз, в красноватый сумрак, и выдохнула.
Силда Душана не спала – маленькая, сухонькая, седенькая, одетая в серебристое платье с чёрной шнуровкой на вороте и рукавах, она лежала на отходном столе и что-то тихо напевала. И при виде меня бодро села.
– Деточка! – силда чуть не прослезилась. – Девочка моя! Ты уж извини за беспокойство, я стараюсь, но не спится!
– Доброе утро, – я откинула с головы капюшон и быстро подсушилась наговором «капля к капле», после сбросив водяной ком в фонтанчик у стола. – Сейчас разберёмся.
Покойникам не нужно ни есть, ни пить – шум воды их успокаивал и продлевал сон. А нам вода требовалась, чтобы омыть тело, если покойник явился неподготовленным. И больше в склепе ничего не было – фонтан, круглый отходной стол, красные факелы на стенах да тайники с личными вещами – перебрать свои сокровища, если не спится, вспомнить. Или же от семьи спрятать – навсегда. По своим причинам.
– Знаки в моём склепе целы и полны силы, – доложила силда Душана.
– Но что-то вас разбудило, – заметила я, внимательно изучая стол. – Наружу выходили?
– Да, – она покраснела. – Виновата, деточка. Вынесло.
– Вынесло? – задумчиво повторила я. – Объясните? Да вы ложитесь. Успокойтесь.
Силда Душана улеглась, закрыла глаза, подумала и тихо сказала:
– Знаешь, был у меня один случай при жизни… Пожар в доме. Ночью, когда все спали. Клянусь, деточка, я не помню ни криков, ни запахов дыма – но очнулась я тогда уже на улице. Вынесло меня. Вот как есть вынесло сонную от беды подальше. Соседи говорили, кричали под окнами – а лето, окна открыты, они громко кричали. Видать, во сне услышала, поняла, да не запомнила.
– То есть что-то вчера вас тоже напугало, – я хмуро кивнула. – Или звуки, или вспышки силы, или ещё что-то. А сейчас?
И верно: знаки в порядке. Стол в порядке. Всё в порядке – в видимом. И никаких последствий вспышек силы.
«Да, никаких, – подтвердил Ярь. – Глубинных – тоже. В этом смысле земля спокойна».
– И сейчас не спится, – просто ответила силда.
– Тревожно? – уточнила я. – Постарайтесь объяснить. Что это – последствия вчерашнего испуга, и вы до сих пор растревожены? Или же что-то не так здесь – в склепе? Не торопитесь. Прислушайтесь к себе. Послушайте себя. В вас это беспокойное – или вовне?
Силда Душана с минуту лежала молча, а потом прошептала:
– Знаешь, как жужжит что-то. Будто бы комар зудит – тихо-тихо, но так противно… В склепе это. Да. В склепе.
У покойников притупляются все органы чувств: со временем они перестают видеть краски; хуже слышат, не различают мужской и женский голоса, теряют смысловую связь со звуками; не обоняют и не осязают. Но кое-что остаётся с ними надолго, иногда даже до прахового состояния – то, чем они занимались всю жизнь и что подпитывается силой. Художник может совсем потерять слух, но и через десять лет спячки в сумраке различит цвета. А певцы и музыканты…
– Вы, кажется, играли на сцене?
– О да, – силда Душана мечтательно улыбнулась. – И певицей, и актрисой я была посредственной, но в музыкальных постановках с пением и игрой я блистала. И музыку к пьесам писала сама. Всю жизнь у меня с музыкой такая любовь....
Что здесь издаёт тревожные звуки? Стол, фонтан и земля. Если силда слышит кладбище – если земля рябит и гудит, – то я ничем не помогу. Добавлю, конечно, силы знакам, но беспокойство не уйдёт, и в любой момент силду Душану может снова вынести из склепа. А если всё-таки нет…
Проверим простейшее.
Я села на пол, прижала ладонь к земле и зашептала наговор, отводя водяную жилу. Фонтанчик замолчал. И я так остро ощутила тишину – глубокую, звенящую, плотную… Спокойную. Успокаивающую.
– Ох-х-х, хорошо-то как… – прошептала силда Душана и зевнула. И снова зевнула. И уснула.
Вода, значит, – звуки воды… На всякий случай я отвела водяную жилу подальше, заодно осушив фонтаны в нескольких ближайших склепах. Встала и снова развернула карту. Так, кого ещё могла побеспокоить вода? Я посмотрела на отмеченные склепы. Ну вот. Все проснувшиеся покойники – все двадцать пять – имели либо развитый слух, либо развитое обоняние. И могли забеспокоиться от странных звуков или запахов.
Я снова села на пол, нащупала отведённую водяную жилу, проследила её направление и почти не удивилась, обнаружив, что она брала своё начало из крупной глубинной жилы, которую использовали и для фонтанов остальных проснувшихся. А ещё она же питает мой дом и часть древних подземных склепов – тех самых, в которые даже Ярь боялся заглядывать.
– Ты понял, да? – тихо спросила я. – Что-то растревожило подземные воды. Или кто-то.
«Ничего подобного не припомню. Посмотрим вечером архивы, – коротко свистнул Ярь. И после паузы заметил: – Или поговори с силдом Дивнаром».
– Это быстрее, – со вздохом согласилась я.
Силда Душана крепко спала и во сне улыбалась, как ребёнок. Сны им всё-таки снились – воспоминания о прожитой жизни. И силда явно видела во сне что-то крайне приятное. Хвала праху. Загляну в остальные склепы – для подтверждения догадки, а дальше – по обстоятельствам.
Я встала, убрала в карман карту, проверила отходной стол, закинула на плечо посох и для начала отправилась в те склепы разбуженных, откуда вода уже ушла. Перебегая под дождём от первого склепа ко второму и дальше, я везде обнаружила одно и то же – фонтаны молчали, а покойники крепко спали.
В отличие от тех, в чьих склепах по-прежнему шелестела ниточно-тонкая струйка фонтанной воды – беспричинно тревожа и прогоняя сон.
Выйдя из последнего склепа разбуженного упокойника, я позвала помощника:
– Ярь! Нет смысла метаться по кладбищу. Я отсюда перекрою воду в остальных склепах. Следи за неспокойниками. Если сразу уснут, дай знать. А к беспокойникам загляну, они всё равно рядом с моими первыми праховыми.
Беспокойники мало спят, и в них сохранилось больше чувств. Больше памяти чувств. Может, получится дополнить картину новыми деталями.
Помощник понятливо свистнул.
Туман почти разошёлся, и дождь почти закончился, в сером воздухе дрожала лишь привычная липкая морось. Я села на колени, отложила посох и занялась жилой – отводя даже те её отростки, которые шли к дому. Новые позже подведу – дело-то на две минуты. И, главное, оно не требует работы с посохом. То есть я быстро управлюсь с праховыми, и мы с посохом до вечера успеем друг от друга отдохнуть. И Сажен на сей раз мои планы не скомкает. Не должен.
На Красном творится что-то непонятное. Нельзя оставаться без поддержки посоха, пока я не пойму, что именно.
Закончив с жилами, я подняла посох, встала и немедля занялась следующим делом.
Обитель беспокойников находилась рядом со святилищем и домом смотрителей. Больно уж эти ребята тревожные и резвые на побег. С неспокойниками тоже возни много, но они хотя бы не уходят далеко от родного склепа. В отличие от беспокойников. Только отвернись, а они уже гуляют и всегда норовят забраться подальше – к упокойникам, в обитель перебравших силы животных, к мертвецам. И силы в них много, и прыти – они даже «мосты» открывать умели. Поди, угонись за ними.
К счастью, сейчас троица моих подопечных собралась в крохотной беседке у центрального фонтана и о чём-то взволнованно перешёптывалась. При виде меня они дружно замолчали. Колоритная из них получилась компания. Первый, Видан, – очень высокий и худой, седой; второй, Ровнар, – среднего роста, мускулистый, плотный, чернявый; третий, Зордан, – низенький, пухленький и кучеряво-рыжий. И все – бывшие служащие островной Управы. Правда, про Зордана говорили, что он долго подворовывал, а после поимки подался в ищейцы, кем и кончил – судя по многочисленным нашивкам на плаще, славно.
Нет, не надо мне такого второго…
Я поднялась по ступенькам, раздвинула «шторы» плюща и бодро поинтересовалась:
– Ну, почтенные силды, чем порадуете?
– Вода воняет, – сразу же ответил Зордан. – Испортилась. Что родное моё тухлое болото на Топких северных островах стала. Во всей нашей обители.
А не рано ли я неспокойников-то уложила? Надо бы…
– У неспокойных она была горячая, – Зордан словно мои мысли прочитал. – Раскалённая. Они все проснулись от жары. А по упокойникам сама поняла, да? Я всё вызнал, Рдянка, не зря же ищеец. Мы бывшими не бываем.
– Питающая жила у нас одна, – я прислонила посох к столу и села на земляную скамью рядом с Виданом. – В моём доме – никаких странностей.
А вот не занялась бы я вчера уборкой – не заметила бы сейчас. Моего дома испорченная вода не коснулась.
– Мы тут прошлись по трём обителям, – Зордан переглянулся с Виданом, то ли разрешения испрашивая, то ли поддержки. – Общие верхние фонтаны проверили – у нас, упокойных и неспокойных. Чистейшая вода везде, – и прямо спросил: – Нам спать или бдеть?
Сила из троицы била тем же горячим фонтаном. И так же беспокоила, и так же будила внезапно, а после не давала спать, требовала движения, толкала на подвиги. И за те годы, что беспокойники провели в относительной спячке, силы почти не убавилось. Знаки вытягивали её по жалкой капле в месяц.
Ладно, нет смысла скрывать очевидное.
– Что-то происходит, – признала я мрачно. – Если бы вода испортилась одинаково – протухла или нагрелась, – то, да, это природа. Мелкие очаговые вспышки силы, которая не прорвалась наружу. Прочие чудеса островов. Но разное воздействие воды из одной и той же жилы на вас плюс нормальная вода у меня – это даже не чудеса. Это нечто иное.
– Внешнее влияние, точно, – Зордан кивнул. – Кто-то тебе подлянку подкидывает, Рдянка. Кому хвост прижала? Ну?
– Или испытание, – солидно вставил Видан. – Дед твой любил такие, помнишь? Западню тебе обустроить, чтоб проверить, мог же?
Силд Видан – мой самый первый покойник, принятый на опеку без деда. И он успел пообщаться с парой старых беспокойников, которые, на моё счастье, отчалили в Небытие вслед за дедом.
– Или «старичок», – подал голос Ровнар. – «Старики» много чего портят по дороге, пока выход из подземий ищут.
– Красное рябит, – я топнула ногой. – Земля странно волнуется. А в святилище вы, конечно, утром заглядывали и тоже всё заметили. Знаки за ночь сильно опустели.
– Это не мы! – в один голос заявила троица беспокойников.
– Что-то происходит, – повторила я. И решилась: – Ладно, бдите. Всё равно же не уймётесь. Но давайте так: один спит – двое дежурят. Спать – честно спать, уважаемые силды! – хотя бы тридцать часов в седмицу. Это самый малый обязательный порог для вас, иначе больно будет. Очень. Помните? Мне за вами следить некогда. Через седмицу проверю. Не убудет силы – запру, уж извините, в склепе к праху.
– Будем спать. Я расписание составлю и прослежу, – пообещал Зордан.
А Ровнар щербато улыбнулся:
– Мы же не враги себе, Рдянка. И тебе. Ну уж коль неймётся – ну дай полезными побудем.
Я кивнула и посмотрела на Зордана:
– Вы же заметили, да? Что вода испортилась только в моих склепах и у моих покойников?
– Потому и говорю, что подлянка, – он тряхнул рыжими кудрями. – Тебе.
– Да никому я ничего плохого не сделала, пока смотритель, – я поморщилась. – И сама по себе тоже. А вот дед успел. В упокоении многим отказывал. На язык острым был. Подопечных безжалостно гонял. После его ухода на деда сразу несколько покойников своим родичам пожаловались. Ко мне аж из Управы разбираться приходили. Хорошо, силд Дивнар тогда за мной присматривал и вмешался. Из-за деда разве что мстят, если иначе не получилось.
– Пять лет прошло, – напомнил Ровнар. – Не поздновато ли спохватились?
– Я тебя умоляю, Ров! – фыркнул Зордан. – Есть такие злопамятные твари, что и через десять лет мстить будут, и через двадцать, и даже внукам, и даже уже мёртвым. Лишь бы душу свою поганую потешить. Знаешь, сколько я таких паскуд переловил?
– А скольким по молодости помог? – ухмыльнулся Ровнар.
Зордан набычился.
– Молчать, – веско произнёс Видан. – Потом скандалить будете. Рдяна – это не мы, бездельники. Некогда ей вас разнимать. Рдян, у нас пока всё.
Я спохватилась. Да, ещё же праховые.
– Дежурьте. И чуть что – или ко мне, или к Ярю. С любыми мелочами. Спасибо, силды.
Подопечные дружно попрощались, но, уходя из беседки, я заметила, что глянул Зордан на Ровнара отнюдь не дружелюбно. Ладно. Они же мёртвые. Если подерутся, то лишь похоронную одежду попортят да местность. Которую потом сами же и восстановят.
