– Ты видимо не знаешь, что значит моё имя?
– Нас семь человек, – перебил его Протей. – Осилим. Неужели петушинноголовые научились строить клоаку?
– Это бывший римский гарнизон, Протей, – напомнил Прокл. – Галлы много чего переняли, но не всё.
Короткими перебежками они добрались до защитного вала, за которым обнаружился наполненный водой ров. К удивлению римлян его ширина оказалась больше двадцати футов, а глубина – выше человеческого роста. Как и ожидалось, подъёмный мост подняли. Гоплиты с таким шумом преодолевали водное пространство, что Протею казалось, что сейчас прибегут привратники.
Ульрих провёл их к скрытому лазу за подвесным мостом. Они вошли в канал, который обложили камнем на этрусский манер. Клоака являлась неровным тоннелем шести футов высотой, построенным ещё во времена императора Кокцея Нервы. Ответственный за копку защитного рва не учёл, что не стоит с ним совмещать клоаку: теперь все непотребства жителей бурга плавали под стенами. Запах стоял невыносимый.
– А потом они жалуются, что народ мрёт от мора, – обречённо произнёс Стиракс и заткнул нос. – Это было худшее из решений.
– Клянусь всеми богами, полную луну назад здесь воды было два вершка, – подметил Ульрих. – Откуда они столько натаскали?
– Видать, осушили Оронт, – сказал Стиракс.
– Ты, наверное, имел в виду Родан? – спросил Протей.
– Ну, или Родан. Чем пахнет? – Стиракс понюхал одежду.
– Подобие греческого огня, – пояснил Прокл. – Эта смесь горит не хуже.
– И для чего они заполнили ею ров? – сказал Прокл. – Чтобы римлян пугать? Так они сами с огнём помогут, ещё и дровишек подкинут.
– Может, от безнадёги? – спросил Протей. – Либо ты ошибаешься, либо советчики Аттала рубят ветку, на которой сидят. Зато они одной стрелой могут отправить нас в задницу Аида.
– Даже если заметят, то вряд ли пальнут. Только себе ведь хуже сделают.
– Сами сгорят, – подтвердил Стиракс – Огонь до неба поднимется.
– Боги! – воскликнул Гунн. – А решётка и в самом деле огромная.
От потолка до пола водосток перекрывала решетка с прутьями, которые едва могла обхватить ладонь Стиракса. Анион попробовал в одиночку поднять решетку: она со скрипом поднялась на несколько пядей. На подмогу галлу пришёл Кеннет, а следом и остальные. Гоплиты подняли решетку на пару локтей – и она встала. Они наделали столько шуму, что не оставалось никаких сомнений – за поворотом их встретят люди Аттала.
– Анион, вставь топор, – сказал Протей. – При отступлении нам любая минута будет дорога. Парень, куда теперь?
– Покои находятся во дворце.
Компания выбралась из каменного туннеля и оказалась у лестницы в караульную башенку. Протей никогда не был в северном гарнизоне, но увидел явные следы пребывания галлов. Грязные улицы и отвратительного вида дороги освещали редкие огоньки свечей возле караульных сторожек. Завоеватели даже умудрились выбить несколько камней дорожной кладки, которую делали на века. Дворцом называлось самое большое здание в гарнизоне из свежеспиленного сруба.
– Парень, теперь ты понял, почему Рим настолько могущественный? – спросил Протей.
– Убивать тысячами – это не могущество, – ответил Ульрих.
– Так говоришь, будто твой народ святой. Вы ропщете, ноете, да только неплохо себя чувствуете в наших домах, – сказал фракиец. – Да, Рим прибегает к беззаконию, но ты только взгляни на эту крепость. Вы присвоили её и всё, что смогли сделать – сколотить уродливое здание, которое язык не повернется назвать дворцом. Ты ещё не видел мост, что возвёл Траян, когда воевал с даками.
– Будто ты его видел, – пробубнил Гунн. – Просто повторил слова Кустодиана.
– Во всяком случае, я не солгал, что мост существует.
– Как же глупо, – ругался Прокл. – Как глупо!
– Что глупо? – прошептал Кемаль.
– Всё происходящее. Наёмники набивают руку на мелких заданиях. Нам же сразу поручили Аттала. Принесите мне его голову, – Прокл изобразил скрипучий голос префекта. – Что делать теперь?
– Что тут думать? – сказал Протей. – Режем префекта… тьфу! Режем Аттала и бежим.
– А тебя не смущает, что мы ещё никого не встретили? Раз уж конунг здесь, то где его свита? Где личная гвардия? Попахивает проблемами.
– Говори ещё громче, и проблемы точно появятся, – в сердцах ответил Протей.
Фракиец уже сам подозревал неладное. Он сожалел, что вообще пошёл за непонятным проводником.
Вход во дворец сторожили три привратника. Лазутчики подобрались к ним. Протей скомандовал: оба грека налетели на галлов и закололи их. Путь был свободен, что внушало ещё большие опасения.
Гоплиты оказались в просторной зале, похожей на тронную. Свет пары десятков свечей и редких луцерн с трудом разгонял мрак; вдали слышался редкий топот ног, мелькали тени слуг. Вдоль стен, от двери до деревянного кресла с высокой спинкой, выстроились колонны, вытесанные на греческий манер. Прокл подметил, что половина убранства, скорее всего, краденая. Протей уже изучал трон. Спинку украшали витиеватые росписи и мифические образы, на подлокотниках были высечены оскалившиеся челюсти волка и медведя.
– Мы надеялись обнаружить конунга в ночной зале? – фракиец обратился к Ульриху.
С каждой секундой Протей чувствовал себя всё большим дураком.
– Путь в покои идёт через тронную, – прошептал мальчик и указал на проход за креслом.
– Вижу, ты неплохо осведомлён.
Прокл уставился в глаза Ульриху. Тот отвёл их в сторону.
– Хватит! – воскликнул Стиракс. – Признайся, что ты нас облапошил.
– Если кто нас и облапошил, так это префект, – процедил Протей.
Эфиальт вынул нож и угрожающе подкинул. Ульрих понимал, что и шагу не ступит, как искусный грек поразит его. Вдалеке что-то с грохотом упало. Гоплиты резко повернулись на звук, и Ульрих скрылся за колонной.
Дубовая дверь открылась, и перед лазутчиками появилось уже знакомое лицо. За ним следовала процессия галлов-пехотинцев. Протей никак не мог вспомнить пришельца, пока Прокл не подсказал, что это наместник крепости – Артур.
– Латиняне! Снова вы! Я с женой вижусь реже, чем с вами.
– Всё-таки ловушка? – с грустью подвёл итог Гунн.
– Не совсем понял, почему вас привёл этот разгильдяй, – Артур посмотрел на колонну, из-за которой торчала голова проказника Ульриха. – Где Далак?
– Долгая история, – промычал мальчик.
– Хорошо. С тобой я потом разберусь. За Атталом пришли? Кто главный? С кем я могу разговаривать?
– Я поговорю с тобой, – прорычал Протей и сделал шаг вперёд. – Я главный, меня зовут Протей. Вы же не на пир нас пришли пригласить?
– Увы, нет, – Артур коварно прищурился. – Римляне отвечают за свои слова – этого у вас не отнять. Шли только уж очень долго, мы утомились ждать. Но всё же пришли, как и договаривались.
– Я ни с кем не договаривался.
– Ох, это ваше честолюбие, ваша гордыня и высокомерие. Мы так можем всю крепость сманить.
– Может, просто скажешь, где твой господин? – шутливо произнёс Протей. – Мы его прикончим и пойдём обратно.
– Аттал не появлялся в твердыне больше месяца, – лицо Артура посерьёзнело. – С тех пор как конунг отбил крепость, он не остается в одном месте дольше, чем на две ночи. Вам повезло: многие солдаты здесь не принадлежат конунгу и не подчиняются мне. Караульные спутали вас с квадами. Удивлён, что вы добрались до тронной. Мне бы не хотелось сражаться с вами или убивать. Но приказ есть приказ. У меня есть четкие указания насчёт вас.
– Ты нам условия ставишь?
– Да. Поймите, что живыми вы отсюда выйдете, только присягнув на верность конунгу или сдавшись в плен. В противном случае я должен принести Атталу ваши головы. Решайтесь!
Во дворец вошли ещё люди. Теперь галлы имели троекратное преимущество.
– А конунг подарит мне этого засранца? – Протей указал на Ульриха. – Если ублюдок станет моим рабом, то я готов трижды преклонить колено перед Атталом.
– Я не могу давать обещаний от его имени. Я жду ответ. Промедление будет расцениваться как отказ.
– Зачем Атталу отряд римских ланциариев? – поинтересовался Прокл.
– Знаешь, латинянин, я не обсуждаю приказы.
– Скажи напоследок, – процедил Протей. – Вы всё спланировали с кем-то из наших?
– Это не имеет значения. Последнее предупреждение.
Дверь снова отворилась. В залу вошли три человека в чёрных плащах. Незнакомцы сбросили одежду и вытащили клинки. Фракиец посмотрел на их пехотную броню, и в его душу закралось волнение. Он догадывался о личности незнакомцев.
– Упёрлись лбом в стену? – спросил низкорослый боец с тёмными пятнами на лице. – Ожидаемо. Я не желаю дружить с римлянами, особенно с этими, я хочу с ними биться. Меня зовут Бельфор. Скажете моё имя паромщику, и он провезёт вас через Ахерон без монет.
– Их нужно поймать, – твёрдо произнёс Артур.
– Сам лови их, наместник, – огрызнулся Бельфор. – Впервые слышу, что римлян надо ловить, как цыплят.
Артур поджал губы и ушёл за спины телохранителей. Солдаты приблизились к гоплитам и положили ладони на эфесы мечей. Долю секунды стороны внимательно изучали лица друг друга, на которых играли блики огня.
Галлы первыми не выдержали напряжения и бросились на римлян. Тронная зала огласилась криками. Эфиальт метнул нож в Бельфора, однако тот ловко отбил его мечом. Грек не растерялся и ловким ударом снёс с десяток свечей. Из-за сгустившегося мрака галлы замешкались.
Шум стоял невообразимый. Прокл подумал, что своими воплями они уже разбудили половину гарнизона. И подкрепление не заставило себя долго ждать: в помещение ворвались галлы с караульной башни.
Несмотря на меньшую численность, римляне сражались на равных. Гоплиты встали углом, обезопасив тыл. Крепкой стеной они противостояли галлам. Артур недооценил таланты противника, ибо галлы больше орали, нежели сражались.
Троица выродков Агареса какое-то время наблюдала за происходящим. Они не вмешивались, пока не поняли, что римлянам не нанесли никакого урона. Вместе с караульными они налетели на врага и частично нарушили строй со стороны Кеннета и Стиракса. Анион с Эфиальтом бились с двумя врагами. Гунн с трудом отбивал удары косматого варвара с клочком вырванных волос и старался не наступить на любимый лук.
Бельфор сумел вклиниться в круг Кемаля, Прокла и Кеннета, тем самым нарушив монолит. Гоплиты пытались его достать, но проворному бойцу всё было нипочём. Протей с присущей ему яростью устранял врагов одного за другим и жаждал столкнуться с более сильным противником. Соратники Бельфора остались позади. Они больше подбадривали бестолково атакующих галлов и критиковали их действия, нежели участвовали в бою.
Бельфор настолько быстро уходил от ударов, что иногда Прокл с Кеннетом попадали друг в друга. Наёмник нырял, кувыркался, уклонялся, ставил блоки и защищался от трёх клинков одновременно. Он делал это с такой лёгкостью, что на его лице даже не отражались испуг и усталость. Каждое его движение было отточенным, а удар – сильным.
В один момент Бельфор проскочил под размашистым ударом Кеннета, и, провернув очередной кульбит, порезал бедро пикта. Кеннет с криком рухнул на пол и отполз к стене. Бельфор не стал его добивать и сосредоточился на оставшихся соперниках.
Место Кеннета занял Протей. Они с Бельфором столкнулись в клинче и вышли из основного побоища. Прокл продолжил сражение возле Стиракса против соратников Бельфора и подоспевших галлов. Эфиальт срубил оставшиеся верхушки свечей, и бойцы потеряли бдительность. В полумраке галлы часто рубили своих, посему их поток заканчивался.
Протей с Бельфором сходились и расходились в дикой пляске, провоцируя друг друга. Фракиец выискивал бреши в защите Бельфора, а тот – в его. Протей впервые видел настолько своеобразное поведение мечника в бою. Тот сражался не так, как галл или римлянин. Его тактика постоянно менялась: Бельфор то стремительно шёл вперёд и, казалось, только боги и фортуна берегли Протея, то бился мерно и неторопливо. Но фракиец и тогда не мог достать его, несмотря на усилия.
Протей подумал, что если уцелеет, то предложит Кустодиану чаще менять пары бойцов на тренировках и пригласить лучших мечников из соседних центурий для обмена опытом. Фракиец понял, что привык биться с одними и теми же напарниками. Опасный выпад Бельфора прервал его размышления и вернул к реальности.
Боец свирепо наседал на Протея и отступал, успевая мимоходом ударить Прокла, Стиракса или любого, кто попадался под руку. Гунн старался держаться дальше от убийцы, ибо понимал, что не сможет ему противостоять. Протею удалось оттеснить Бельфора к галлам. Установилось временное затишье.
– Уходим! – донесся голос с улицы. – Артур сказал, чтобы мы их оставили. На то приказ Харольда. Изловим на выходе.
– Ты еще попробуй схвати этих угрей, – произнёс высокий боец, стоящий возле Бельфора. – Шустрые оказались твари!
Тяжело дышащий Бельфор схватил плащ и попятился к выходу. Остальные последовали его примеру. За минуту враги покинули залу, оставив после себя пару десятков тел. Анион принялся добивать раненых, а Прокл решил осмотреть Кеннета.
– Идиоты, – задыхаясь, проговорил Протей. – Больше своих положили. Если в армии Аттала все такие кретины, то Август через два дня отпразднует триумф. У нас все живы и здоровы?
– Не совсем, – крикнул Прокл. – Кеннет потерял много крови.
– Великая фортуна! Просто невероятное везение! – сказал Стиракс. – Куда они делись?
– Не радуйся, – ответил фракиец. – На улице нас ждёт пара легионов. Если бы нас приказали убить – то мы бы уже дрались за удобное место в лодке у паромщика.
– Вот уж обнадёжил, Протей! Чувствуете? – Гунн подёргивал ноздрями. – Горелым пахнет.
Гунн сорвался с места и побежал к двери. Он толкнул её, но та не поддалась. Стиракс приложил ухо к двери и услышал беглую речь и крики.
– Проклятье! Нас подожгли.
– На улицу выкуривают. Всё-таки мы им нужны живыми, – Протей лихорадочно соображал. – Идём в коридор за троном, ищем окна, бойницы или любую дыру, через которую можно выбраться.
– Но зачем мы им живыми? – недоумевал Стиракс. – Что за поблажки?
– Обсудим позже, – пробасил Анион. – Протей прав. Нужно искать пути отхода.
– Кеннет не может идти, – сказал Прокл.
– На его месте я бы уже попросил, чтобы меня прирезали. Если не может ходить, значит, останется здесь, – сказал фракиец.
Кеннет поднял взгляд и бесстрастно посмотрел на Протея.
– Не надо вот тут давить на жалость. На моём месте ты бы поступил так же.
Неожиданно Кеннет поднялся на ноги и с силой схватил Протея за грудки.
– Да я ещё вас всех переживу, – прошипел пикт. – Веди нас на волю, фракиец!
Гунн взял лук и ринулся в проход за троном. Набрав свеч, гоплиты двинулись за ним. Прокл предложил Кеннету помощь, но тот отмахнулся и, хромая, побежал вслед за побратимами.
Тёмные коридоры петляли, и Стиракс пытался найти потайные лазы или хотя бы окна, однако на пути ничего не попадалось.
