Чтобы не поддаваться грозящему перерасти в потребность соблазну.
– Победил?
– Да.
Вопрос сам падает с губ до того, как начинает соображать мозг, и я тихо ругаю себя за несдержанность. Какое мне дело до того, участвует ли Крестовский в боях и положил ли на лопатки соперника?
– Приняла решение?
– Кофе будешь?
Я намеренно оттягиваю деловой разговор и радостно подхватываюсь, когда Игнат отвечает «буду». Со скоростью ветра исчезаю в приемной, колдую над кофемашиной и возвращаюсь с двумя чашками капучино с одной ложкой сахара. Одинакового. Для нас двоих.
Если бы в офисе был миндальный сироп, его я бы тоже обязательно добавила.
– Ну?
Настойчиво подталкивает меня Крест, застывая с напитком у рта, и пришпиливает к креслу темным немигающим взором. Не говорит ничего больше, только смотрит так, что желудок подкатывает к горлу, а внутренности сковывает льдом, несмотря на то что в помещении тепло. Даже жарко.
И я знаю, что должна отказаться от сотрудничества с ним. Найти в себе достаточно храбрости, чтобы прекратить эти не обещающие ничего хорошего встречи. Окончательно сжечь вновь раскинувшиеся между нами мосты…
Знаю. Но все равно поступаю малодушно.
– Я готова подписать договор.
Это кто-то другой говорит за меня. Кто-то другой растрепывает пальцами волосы, чтобы придать им недостающего объема. И определенно кто-то другой позволяет Крестовскому отодвинуть кресло от стола, просунуть мои стопы в босоножки и заботливо защелкнуть на них замок.
Только вот лихорадит от этих простых движений меня. И это моя ладонь ложится к Игнату на локоть, когда мы спускаемся на безлюдную парковку.
– На Пятницкой? Отлично, жди. Через полчаса будем.
Усадив меня на пассажирское сидение и пристегнув ремень безопасности, предупреждает кого-то Крест по громкой связи, я же отстраненно слежу за тем, как грациозно черный «Мерс» трогается с места. И отчего-то немного скучаю по кажущимся невероятно далекими временам, когда Крестовский водил ярко-оранжевый «Марковник», много улыбался и редко морщил лоб, играючи решая любые проблемы.
Чуть больше пяти лет назад
– Как тебя зовут?
– Лиля.
Я выталкиваю, едва ворочая онемевшим языком, и пытаюсь сквозь пелену слез рассмотреть лицо своего спасителя. Не выходит. Картинка по-прежнему остается размытой и нечеткой, и единственное, что я могу различить – это вдумчивые серо-голубые глаза, обрамленные частоколом чернильно-черных ресниц.
– Садись в машину. Ты продрогла.
Новый знакомый помогает мне просунуть руки в рукава его огромной куртки, пропахшей тяжелым горько-сладким парфюмом и табаком, распахивает дверь урчащего автомобиля и надавливает на плечи, вынуждая нырнуть в салон.
Он резко бьет по газам, не называет своего имени и не озвучивает дальнейший план действий. Только мне все равно спокойно, как будто добрый доктор вколол ударную дозу успокоительного, или кто-то предусмотрительный отключил во мне инстинкт самосохранения.
А, может, это захлестывают последствия пережитого ужаса, обрушивается психологический шок, и я просто-напросто не могу больше переживать.
– Приехали, Лиль. Выходи.
Умотавшись на смене и истратив уйму ресурсов в стычке с хулиганами, я проваливаюсь в благостную дремоту и с трудом разлепляю налившиеся свинцом веки, когда тихий бархатный голос начинает ласкать слух. Хватаюсь за протянутую мне крепкую руку, как за спасательный круг, и выскальзываю из автомобиля на мощеную дорожку.
– Спасибо за печку. Я согрелась.
Я не озираюсь по сторонам, не сужу о благосостоянии выручившего меня парня по огромному двухэтажному дому, который завтра будет казаться мне самым настоящим дворцом на фоне моей скромной крохотной комнаты. И, как на привязи, иду за своим спутником, не задав ни единого вопроса.
Мешкаюсь, стаскивая убогие старенькие кеды, и никак не хочу расставаться с дарующей тепло чужой курткой. Разрешаю себе побыть слабой еще немного и послушно топаю в кухню, чтобы там забраться в мягкое бежевое кресло с ногами.
– Чай? Кофе?
– Чай. А потом вызовешь мне такси, пожалуйста? Не знаю, куда делся телефон…
– Никакого такси. Переночуешь сегодня у меня.
Совершенно невозмутимо выдает парень, засыпая заварку в заварочник, а у меня от этих его снисходительных интонаций возвращается бодрость и предохранители летят.
– Слушай, как там тебя. Я безмерно благодарна за спасение, но если ты думаешь…
– Игнат. Крестовский Игнат. Сейчас поздно, ты устала и не отошла от шока. А у нас на втором этаже гостевая спальня. И если ты считаешь, что я избавил тебя от тех придурков и притащил сюда, чтобы приставать к трясущейся от страха девчонке…
От весомых аргументов и сжимающихся в тонкую полоску губ повернувшегося ко мне парня становится стыдно. Кровь приливает к щекам, язык прилипает к нёбу, и до одури хочется повернуть время вспять и все переиграть.
– Прости. Я так не считаю. Просто слишком много сегодня произошло, и я никак не могу прийти в себя. Спасибо тебе за все.
– Пей.
Проигнорировав мои жалкие извинения, Игнат впихивает мне в руки кружку, и я поспешно хлебаю горячий липовый чай вприкуску с зефиром. Предпринимаю провальную попытку помочь с посудой и робко поднимаюсь за Крестовским по лестнице, чтобы нырнуть во вторую дверь справа и застыть в паре метров от огромной двуспальной кровати.
– Сумка твоя у меня в машине. Завтра принесу. Ложись спи.
Выудив из шкафа новенькую теплую пижаму, резковато произносит Игнат, а я поддаюсь порыву, делаю несколько шагов к нему и цепляю за запястье. Привстаю на цыпочки и едва уловимо касаюсь губами небритой щеки, вкладывая в этот осторожный беглый поцелуй всю свою признательность.
А наутро за приготовлением омлета и гренок меня застает Крестовская Марина Борисовна, окатывает пренебрежительным неприязненным взглядом и не оставляет и тени сомнений в том, что мне рядом с ее сыном не место.
Глава 9
Игнат
Тихо так. Спокойно. Что даже странно.
Я ждал от Лили категоричного отказа. Готовился сыпать солидными доводами, рассчитывать на бумажке потенциальную прибыль, убеждать Аристову до посинения. Она же снова меня удивила, на этот раз своим безропотным согласием.
И теперь молчаливо сидит, вжавшись лопатками в обшивку сидения, и что-то выводит подушечками пальцев на стекле. Я же исподволь изучаю ее тонкую персиковую блузку с воздушными рукавами, залипаю на острых ключицах, виднеющихся в треугольном вырезе, и попутно удивляюсь, как Лиля умудряется нормально ходить в узкой юбке-карандаше, обтягивающей все ее выпуклости и изгибы.
На пару минут я забываю о разделивших нас когда-то противоречиях и застарелой обиде и просто любуюсь красивой девушкой с небольшим, но динамично развивающимся агентством и чудной дочкой. Дочкой…
– Ты обедала?
– Нет, не успела.
– Отлично. Значит, здесь перекусим.
Прервав поток мыслей, свернувших не туда, я плавно втискиваю автомобиль в освобождающееся место, помогаю Аристовой выйти и галантно распахиваю перед ней дверь. А уже в следующую секунду нас едва не сбивает с ног мчащийся куда-то без оглядки парень в бордовой толстовке и спортивных черных штанах с полосками сбоку.
И мне не остается ничего другого, кроме как крепко схватить Лилю и вжать ее в себя, чтобы она не распласталась по полу.
Черный перец. Жасмин. Корица.
Снова башню рвет от въедающегося в кожу запаха. Каждую клеточку легких заполняет. Замираю, еще ближе подтаскивая Аристову к своему телу, и почти уже не отдаю себе отчет, перемещая ладонь на плоский живот. Да и она плывет. Дышит тяжело и часто. Вздрагивает.
Крутое пике. Турбулентность гребанная. Катастрофа.
– Игнат, отпусти. Хватит. Люди смотрят.
Полузадушено сипит Лиля, а я после продолжительной паузы все-таки расцепляю руки. И вовсе не из-за шушукающихся посетителей кофейни, а из-за заметившего наше феерическое появление отца.
– Здорово, бать.
– Добрый день, Дмитрий Алексеевич.
Со сбитым к чертям дыханием, пунцовая, как мак, Аристова бесшумно опускается на выдвинутый стул и снова дергается, когда я ненароком задеваю ее предплечье. Посылает какие-то сигналы пальцами, транслирует что-то пухлыми губами, а я невозмутимо сажусь рядом, как будто ничего не происходит.
Отстраненно листаю изученное до корки меню и впитываю до последней капли чужое смущение, с трудом подавляя вспыхивающее внутри желание.
– Отлично выглядишь, Лиля. Совсем не изменилась.
– Спасибо, Дмитрий Алексеевич.
Коротко кивнув, Аристова сдержанно реагирует на комплимент родителя, а я отчего-то хочу разбудить в ней лютую бурю. В очередной раз нарушаю воображаемые границы, ловлю ее ладонь и мучительно медленно обвожу извилистую линию жизни. Или любви? Кто разберет.
– Мы здесь для того, чтобы обсудить детали контракта, так ведь? Приступим?
После нескольких тщетных попыток избавиться от моих прикосновений, Лиля пробует перевести беседу в деловое русло, но и здесь терпит поражение, натыкаясь на мягкую улыбку моего отца и внезапный вопрос.
– Успеется. Расскажи лучше, как у тебя дела? Надолго в Москву? Чем занимаешься?
– Все, в общем-то, в порядке. Переезжать пока не планирую. Организую корпоративы, дни рождения, свадьбы.
Диалог льется, на удивление, легко, Аристова постепенно отпускает вожжи контроля и расслабляется. С энтузиазмом рассказывает о буднях в агентстве и коллегах, новой квартире и последней развивайке, которую она купила для дочери. Позволяет мне таскать из ее греческого салата сыр фета и заливисто смеется над батиными несмешными шутками, игриво накручивая на палец золотистую прядь.
И я никак не могу понять, почему спустя пару мгновений она резко мрачнеет и превращается в самый настоящий ледяной айсберг, тщательно застегивая пуговицы на блузе. Не могу, пока не оборачиваюсь и не сталкиваюсь взглядом с фланирующей вдоль прохода Викой.
Сейчас она должна была корячиться на своем пилатесе, но, судя по всему, нашла занятие куда как интереснее.
– Привет, милый. Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич.
Поравнявшись с нашим столиком, Левина взбивает завитые в парикмахерской озорные кудряшки и мило щебечет, скользя ладонями по юбке воздушного сиреневого сарафана. Отец не слишком довольно кривится, как будто только что съел дольку лимона, да и я не спешу представлять новое действующее лицо. Только вот почтившая нас своим присутствием активистка, спортсменка и просто красавица берет инициативу в свои руки и обращается к закаменевшей Лиле.
– Виктория Левина. Невеста Игната. А вы?
Обозначив свой статус, Вика не дожидается ответа и с торжествующим видом располагается аккурат напротив меня. Явно гордясь налепленным ярлыком и не испытывая ни грамма дискомфорта от бесцеремонного вмешательства в чужую беседу.
– Аристова Лилия. Руководитель ивент-агентства, которое ваш жених нанял для открытия салона «Кросс-Групп». Очень приятно.
Справившись с первой неловкостью, достаточно твёрдо роняет моя бывшая любовь-боль и на автомате тянется к стакану с водой. И даже почти не дергается, когда случайно задевает мою ладонь своими прохладными тонкими пальцами. Делает несколько размеренных глотков и невозмутимо возвращает емкость обратно, пока я подмечаю произошедшие в ней изменения.
Гордая. Уверенная в себе. Гармоничная.
Сейчас ее гораздо труднее вывести из равновесия или ранить.
– Взаимно, – любезно кивнув, Левина зарывается в меню и старательно строит из себя невинного ангела, излучая робкую полуулыбку и то и дело поправляя юбку сарафана.
Только от былой беззаботной лёгкости все равно не остаётся следа. С появлением Вики за нашим столиком темы для разговора исчерпаны: отец не будет больше расспрашивать несостоявшуюся невестку о личном, Аристова не станет обсуждать условия контракта при постороннем человеке.
Патовая, в общем-то, ситуация, в которой мы поглощаем пищу в не слишком уютной тишине.
– Лиля, заеду к тебе завтра в офис ближе к двум, если выкроишь для меня время.
– Обязательно выкрою, Дмитрий Алексеевич.
– Спасибо за обед, дети. До встречи.
Обменявшись красноречивыми взглядами с Аристовой, отец отставляет тарелку в сторону и поднимается на ноги. Адресует последнюю реплику нам троим, после чего круто разворачивается и размашистым шагом бороздит проход.
Целеустремлённый, полный энергии, он напоминает величавый ледокол и вызывает искреннее восхищение. Я за день не успеваю сделать столько, сколько он умудряется перелопатить за несколько жалких часов.
Робот, не иначе. Машина по решению конфликтных ситуаций и умножению капитала.
– Лилия, если судить по аккаунту в соцсети, в вашем агентстве работают профессионалы. Верно?
Осмелев с исчезновением бати, Вика переключается на Лилю, неторопливо цедящую теперь уже гранатовый сок, а у меня липкое предчувствие ползет вдоль позвоночника, опутывая мерзкой паутиной внутренние органы.
– Да, это так.
– Тогда объясните, пожалуйста, как случилось, что на открытии салона оказался главный конкурент Игната?
