КиРин "Императрица севера"

Резким движением выдернув член из вскрикнувшей девушки, майор снял ее с подоконника и, опустив на четвереньки на подстилку из сена, осторожно надавил на поясницу, заставляя прогнуться и открыть потрясающий вид на розовое сжатое колечко мышц между упругими белыми ягодицами и все ещё призывно раскрытую дырочку, растянутую членом, который долго хозяйничал внутри.

– Н-нет, майор! – испуганно воскликнула Малиша, почувствовав, как прижалась ко входу головка члена. – Н-не так!

Эльфийка попыталась уползти, но жёсткие пальцы сильнее сжали бедра, не давая шанса вырваться, буквально насаживая на толстый ствол. Майор вошел одним неторопливым движением до самого основания, явно наслаждаясь ощущением того, как упругие стеночки влагалища растягиваются, плотно обхватывая его член. Внутри было горячо и потрясающе узко, а от вида собственного внушительных размеров естества, проталкивающегося в маленькую покрасневшую щелку, майор едва не кончил. Он еще никогда не трахал Малишу в этой позе, и ему знатно сносило крышу.

Член выскользнул до самой головки, и, толкнувшись обратно, майор повел бедрами по кругу. Девушка под ним охнула и непроизвольно сильнее выгнулась навстречу, подсказав, что он все делает правильно. Крепче ухватив мягкие округлые бедра, майор принялся размашисто двигаться, с каждым толчком меняя угол проникновения.

Малиша кусала губы в бесполезной попытке сдержать короткие вскрики, но удовольствие от движений внутри было слишком сильным, каждый влажный шлепок заставлял стонать и сильнее выгибаться. Ей было безумно стыдно за себя: эльфы считали такую позу неприемлемой, пригодной только для спаривания животных, но Малише было так хорошо! Она особенно сильно ощущала, как толстый член проникает глубоко во влагалище, растягивает его под себя, и каждый раз задевает внутри то место, от которого тело начинает дрожать, а перед глазами вспыхивают разноцветные круги.

Майор ускорился, его дыхание стало тяжелым и отрывистым. По деннику разносились шлепки и возбужденные стоны. У Малиши дрожали руки, она опустилась на локти и стиснула в кулачках комки сена. Ее дырочка изнывала от жара, как будто ее насиловали раскаленной кочергой, гдуди стали настолько чувствительными, что каждый раз, когда травинка задевала затвердевший сосок, эльфийка вздрагивала и не могла сдержать стон.

Мужская рука скользнула по мягкому животу, большой и указательный палец сжали клитор. Волна удовольствия накрыла с головой. Маленькое тело забилось в сладкой судороге, стеночки влагалища сжали член внутри, не желая отпускать. Майор через силу толкнулся до упора и кончил следом.

Горячая сперма излилась внутрь, заполняя Малишу. Эльфийка что-то невнятно простонала, дрожа от удовольствия.

Обмякший член еще пару раз толкнулся внутри и выскользнул из истерзанного влагалища, а Малиша не сдержала разочарованный вздох. Ей показалось, что майор усмехнулся, а том перед ней появилась большая начищенная миска для лошадиных лакомств. Майор наклонился к ее ушку и прошептал:

– Посмотри на то, как счастлива твоя щелка, она вся течет…

Подхватив Малишу под коленками, майор прижал её спиной к своей груди, заставляя сесть на его бедра, широко раскинув ноги. Сильные пальцы развели в стороны нежные складочки. В отражении на отполированном дне Малиша видела свою дрожащую растраханную дырочку. От долгой атаки большого члена тоненькая кожа вокруг покраснела, сокращающиеся после оргазма стеночки выталкивали наружу белесую жидкость, которая неспешно стекала на упругие ягодицы.

Зрелище было таким прекрасным и смущающим одновременно, что Малиша поспешила отвести взгляд. Но шлепок по попке и ворвавшиеся в измученное влагадище пальцы заставили её охнуть и снова взглянуть в отражение.

– Не отворачивается, – приказал майор, пока его пальцы хозяйничали в теплом лоне.

Лицо Малиши стало красным от стыда, но она больше не смела отвести взгляд. То один, то два, а то и все три пальца проталкивались в её дырочку, и этот вид снова вызвал прилив неконтролируемого возбуждения. Желание стало даже сильнее чем до того, как пришёл майор. Он дразнил ее, почти подводя к пику наслаждения, но отступая в последний момент. А она могла только смотреть и мечтать, чтобы майор опустил ее на свой снова стоящий колом член. Она представляла, как большая головка приникнет к покрасневшей и припухшей щелочке, как неспешно проникнет внутрь весь толстый ствол, легко скользя по смазке и сперме…

Сладко застонав, Малиша двинула бедрами, пытаясь сильнее насадиться на ласкающие ее пальцы. Но они вдруг пропали, оставили ее изнывающую от желания дырочку пустой.

– М-майор, пожалуйста! – взмолилась Малиша, перехватив ускользающую руку.

– Не все сразу, – в голосе майора слышалась усмешка. – Разве не стоит растянуть удовольствие? Приготовь свою дырочку к ночи, сегодня я не дам тебе спать.

Член несколько раз прошелся между половых губ, но так и не проник внутрь. Поцеловав Малишу за ушком, майор поднялся на ноги и вернул на место штаны. Широкие полы шинели надежно скрыли стояк от посторонних глаз, а взгляд красных глаз еще раз прошелся по девушке перед воякой. Светлые волосы эльфийки растрепались, искусанные губки обиженно изогнулись. Она сидела на подстилке из сена, широко раскинув тонкие ноги, между которыми истекала смазкой и остатками спермы трепещущая щелка. Распахнутая шинель открывала прекрасный вид на тонкую талию и небольшие упругие груди с торчащими бусинками сосков.

– Прекрасный вид, – майор наклонился и нежно провел кончиками пальцев по мягкой щеке. – Не позволь никому кроме меня видеть тебя такой. В полночь, после вечерней проверки, я приду к тебе, чтобы мы сполна насладились друг другом, любовь моя.

Запечатлев в уголке ее губ легкий поцелуй, майор быстро покинул денник, а затем и конюшню, оставив Малишу пытаться привести мысли в порядок. Они беспорядочно метались в светлой голове, прыгая от обиды за то, что майор так и не овладел ей, когда она так изнывала от желания, до благодарности за то же самое. Когда основная волна возбуждения схлынула, Малиша ощутила пульсирующую почти-боль в промежности. Все-таки размером майор обладал немалым, лоно хрупкой эльфийки с трудом принимало его член.

"А все-таки интересно, каково было бы два раза подряд?" – подумала Малиша, но тут же застыдилась этой мысли и поспешно запахнула шинель. После того, как северный гарнизон отбил группу беглых эльфийских рабынь у монстров, многим девушкам довелось испытать не просто "два раза подряд" – истосковавшиеся по женскому вниманию солдаты притащили их в свой лагерь и, не обнаружив там начальства, поспешили воспользоваться отсутствием старших.

Одних эльфиек "пускали по кругу" на пять-семь человек, их дырочки потом истекали семенем вперемешку с кровью. Других нетерпеливые вояки насиловали сразу по двое-трое в самых унизительных позах. Они вторгались в девственные попки, елозили членами между грудей, выкручивая нежные розовые сосочки; запрокидывали девушкам головы так, чтобы член упирался в горло.

Малиша тогда чудом сумела спрятаться и могла только наблюдать из своего ненадежного укрытия. Когда прибыл майор, он был очень зол на своих подчинённых и, назначив им наказания, вернул рабынь хозяину. Тот возмутился отсутствием самой красивой девственницы, которую он оставил "на сладкое". Но майор спокойно отчеканил, что здесь все, кого удалось спасти, если что-то не устраивает, он может отвести недовольного к месту схватки, пусть сам ищет среди трупов монстров. Хозяин почему-то не захотел и поспешно ретировался. А по приезду в крепость майор обнаружил в сундуке с картами и магическим свитками беглянку.

Спустя почти два года Малиша наконец могла вспоминать тот день без содрогания. А тогда она тряслась и умоляла майора не выдавать ее, даже предлагала отдаться ему за молчание, обещала быть тихой и послушной, потому что знала, что бывший хозяин делал с теми, кто ему надоедал или однажды не подчинился…

Майор тогда был знатно удивлен, однако ничем себя не выдал: сбивчивую речь выслушал спокойно, осторожно, но уверенно отстранил от себя полуобнаженную дрожащую девушку и, накинув на нее свою шинель, повел к генералу. Там он подробно объяснил, откуда в крепости появилась девушка, и упомянул, что хозяин особенно хотел получить обратно эту рабыню. У Малиши тогда сердце в пятки ушло от отчаяния – ее собирались вернуть в то кошмарное место…

Однако майор еще не закончил свою речь. Он посетовал, что в крепости до сих пор пустует место конюха, а солдатам на большее, чем накормить-напоить-почистить не способны. Пальцы генерала нетерпеливо постучали по поверхности стола, и майор, наконец, перешел к главному: предложил отправить свалившуюся на них неожиданность присматривать за лошадьми, ведь эльфы лучше других умели находить общий язык с животными. Он осторожно пихнул девушку в бок, и та поспешно закивала, подтверждая его слова.

Неизвестно, что тогда заставило генерала согласиться на эту авантюру: слова майора или сочувствие к эльфийке, но Малишу отрядили к лошадям и представили всему гарнизону как нового конюха. А майор еще от себя добавил обещание открутить голову любому, кто хоть посмотрит косо в ее сторону. Таких не нашлось.

Малиша первое время либо безвылазно находилась в конюшне, либо хвостиком ходила за майором, что породило слушок о том, что они вместе. Как ни странно, майор не опровергал и не подтверждал эти домыслы, предоставив подчиненным возможность почесать языками. Следуя его примеру, Малиша тоже отмалчивалась, стыдливо пряча взгляд. Ведь майор так ни разу и не воспользовался предложением овладеть ей в знак благодарности. Ее “первый раз” произошел только через полгода, по любви, после того, как она сама призналась майору, что влюбилась в него. Оказывается, он тоже испытывал чувства к бывшей рабыне, но не хотел принуждать ее, ведь знал, что та не откажет в любом случае, поэтому тепреливо ждал ее шага.

Воспоминания о той тягучей ночи, полной причудливого сочетания яркой страсти и почти болезненной нежности, до сих пор заставляли девичье сердечко биться чаще. Малиша помотала головой и убежала в свою пристройку возле конюшни, кутаясь в великоватую, но такую дорогую длё ее сердца шинель.

Майор вышел на морозный воздух и сделал глубокий вдох. Стояк ощутимо натягивал штаны спереди, но мужчина стоически гнал от себя малодушные мысли о том, чтобы вернуться в конюшню, разыскать Малишу и еще раз оприходовать ее соблазнительную маленькую дырочку так, чтобы у эльфийки искры из глаз посыпались. При воспоминании о том, как упругие стеночки влагалища сжимались вокруг толстого члена, как он то почти полностью выскальзывал, то вбивался до упора, голова закружилась, а штаны едва не лопнули в ширинке.

Мимо прошмыгнул отряд новичков, на днях прибывших на обучение в северный гарнизон. Они покосились на майора и резко прибавили шаг, оценив его покрасневшее лицо и сжатые кулаки. Видимо, новички решили, что старшего по званию кто-то знатно разозлил, а старожилы уже наверняка поделились с ними главным правилом выживания в крепости: ни в коем случае не злить майора. А тот в свою очередь настоятельно не рекомендовал злить генерала. Впрочем, генерала побаивался даже император, поэтому это имело смысл.

Схватив с низкого навеса пригоршню снега, майор яростно потер лицо и руки, а остаток тающего льда запихнул себе за пазуху. Холод помог ему немного прийти в себя, и он направился к главным воротам, куда, судя по звукам, как раз въезжал гонец.

Глава 3

Посланник из центра старался держать ровную осанку и позволил плащу свободно болтаться за плечами, укрывая круп загнанной лошаденки. Породистая животина, привыкшая гордо гарцевать по мощеной площади перед дворцом под теплым солнышком, таращилась на людей осоловелым взглядом и то и дело дергала поводья, мотая головой. Бока после долгой скачки ходили ходуном, от них поднимался пар, а тонкие ноги дрожали так, что оставалось только удивляться, как лошадь еще стоит.

Гонец горделиво вскинул подбородок, расправил плечи и провозгласил:

– Важное донесение! Дело государственной важности! Мне необходимо немедленно увидеть генерала!

После каждой фразы посланник был вынужден делать паузу и хватать ртом воздух, иначе голос срывался на режущий ухо пронзительный визг и звучал совсем не величественно. Солдаты переглянулись, по ровным рядам прошелся тихий шепот, но никто не заговорил с гонцом.

Тот, видимо, решил, что кричал недостаточно громко и поэтому вояки не впечатлилась. Он набрал полную грудь морозного воздуха, отчего лицо его знатно перекосило, и заорал:

– Срочное донесение! Немедленно позовите сюда генерала!!!

– Здесь не центр, где приказывать могут все, кому не лень, – майор выступил вперед. – Я доложу, и генерал примет тебя, когда сочтет нужным.

Посол поперхнулся воздухом от возмущения:

– Я прибыл по государственному делу! Как вы смеете мне препятствовать?! Вы обычные солдаты из дальнего гарнизона, а меня послал лично император!

– Генерал тоже может послать далеко и надолго, но мы же не кричим об этом на каждом углу, – майор пожал одним плечом, над которым возвышалась рукоять меча. Он не угрожал открыто, но прищуренные алые глаза, пугающие сами по себе, и усмешка, скривившая пересеченное шрамом лицо, говорили красноречивее любых слов. Солдаты уловили настроение начальства и тоже беспокойно зашевелились, некоторые будто невзначай потянулись к мечам, воздух заискрился от готовящихся сорваться с ладоней заклинаний…

– Это действительно очень важно… – гонец мгновенно сник и замямлил. – Дело не терпит отлагательств, я скакал почти без передышки четверо суток, загнал двенадцать лошадей…

– Я доложу генералу, – майор заговорил уже более миролюбиво. – Никто другой не имеет права принимать решения в северном гарнизоне. Думаю, тебя примут сегодня, генерал не любит откладывать дела. Пока можно подождать во внутренних помещениях, я прикажу затопить один из каминов вне графика. Да и о лошади стоит позаботиться как можно скорее, может быть, удастся ее спасти.

Присмиревший гонец покорно спрыгнул с кобылы и передал поводья подоспевшему солдату. Дрожащую лошадь увели в сторону конюшен, а сам посланец отправился во внутренние помещения крепости следом за майором.

Он ожидал, что его обдаст горячим воздухом сразу, как они переступят порог центрального здания, но этого не произошло. Температура вообще не сказать что стала сильно выше. Конечно, внутри не свирепствовал северный ветер, но каменную кладку не могли как следует прогреть даже заклинания, вытравленные глубоко в стенах. Помещения в северной крепости делали небольшими, в каждом обязательно был камин и запас дров, но ни в одной комнате не горел огонь, они оставались пустыми и холодными.

После долгих петляний по узким коридорам, когда гонец окончательно заблудился и потерял направление, они подошли к небольшой зале, в которой уже разожгли камин. Волны тепла расползались от необычно яркого бордово-красного пламени, согревая закоченевшего посланника. Майор жестом пригласил его внутрь и кивнул на удобное кресло и запечатанный кувшин крепкой настойки:

– Подожди здесь, пока генерал не решит, что делать. Можешь отдохнуть и выпить, если что-то еще понадобится подергай вот эту веревочку, – он потряс кончиком каната толщиной по меньшей мере с руку гонца. – Кто-нибудь придет, изложишь суть. Советую внимательно приглядывать за камином, черная ель, которой мы топим камин, – это магическое дерево, обычный огонь ее не берет, только магический по меньшей мере пятого уровня. Так что, если огонь погаснет, придется ждать кого-нибудь с подходящей магией, а у нас таких не так чтобы много, большинство могут разве что проморозить здесь все еще сильнее. Да, и выходить тоже не советую, точно не в такой легкой одежде. В остальных залах топить начнут только через два часа, а я не стану тебя разыскивать по всей крепости, если примерзнешь где-то.

– Понял, – гонец метнулся к камину и протянул к пламени окоченевшие руки. – Я тут подожду, меня все устраивает.

– Вот и отлично.

Майор фыркнул и вышел, притворив за собой дверь. Его всегда забавляло, как ретивые и заносчивые столичные неженки мигом становились покладистыми, стоило им только ощутить суровый северный климат.

Сам майор был родом из этих мест и холод всегда воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Они давно срослись, стали единым целым. Так же как приезжие не выносили морозов севера, майор ненавидел жару центра. Когда ему приходилось сопровождать генерала во время коротких выездов в столицу, майор страдал. Там даже зимы были чудовищно жаркие! Пока императорская гвардия куталась в шинели и теплые плащи, майор ходил в тонком летнем мундире и норовил остаться в одной рубашке, стоило начальству отвернуться.

Тем, кто приехал служить на север из других регионов повезло меньше, первое время холод казался им невыносимым, он преследовал их повсюду, проникал, казалось, в каждую клеточку тела… Но со времени большинство привыкало, солдаты начинали даже по-своему любить ни на что не похожую местность с капризной погодой. Но многие уезжали. Особенно тяжко приходилось тем, кто попадал в личные адъютанты генерала: окно в кабинете почти никогда не закрывалось.

Майор не мог упомнить сколько их сменилось за семь лет – сбился со счета после первой сотни и махнул рукой. Просто, когда очередной слабак с позором бежал домой, майор безжалостно отправлял на растерзание следующего.

Последний кадр оказался крайне занятным: юнец, по меркам майора почти мальчишка, из крошечного островного государства, захваченного генералом южного гарнизона. У него было хоть и слабое, но сформированное магическое ядро, его пытались обучать на юге и в центре, но потом отослали на север. Дело оказалось в том, что, слабый в магии, он оказался крайне одарен во владении мечом и в совершенстве овладел уникальным стилем своей родины, но в отличие от остальных пленников категорически отказывался подчиняться. Его лупили, сажали под замок, пытались забраться в голову магией – все без толку. От строптивца давно бы избавились, но император очень хотел заполучить секреты его навыков фехтования, поэтому юнца отправили в северный гарнизон на перевоспитание. Командирам дали полную свободу действий в отношении него, приказали только сохранить ему жизнь и по возможности выпытать секреты.

Когда мальчишка только прибыл, майор ожидал от такого важного пленника каких-то невероятных навыков, но его настигло жестокое разочарование. Никаких тайн тот не хранил, то, что позволяло ему разделывать под орех имперских гвардейцев были не секретные приемы, а скорость и необычная для мужчины гибкость. Сперва майор даже подумывал доложить об этом генералу, но решил сперва понаблюдать и неожиданно для себя заметил, что новичок прекрасно «приживается». Он стойко переносил холод, беспрекословно выполнял разумные приказы и виртуозно игнорировал дурацкие, а еще он явно восхищался генералом и постоянно вился рядом. И майор решил рискнуть.

Полгода назад пришлось выпроводить очередную неудачную попытку найти генералу личного адъютанта, и майор отправил новичка. По правде сказать, он думал, что генерал разозлится на присланную «зелень», однако парень со странным для империи именем ШиШуо оказался на редкость сообразительным.

Все быстро по достоинству оценили его способность подмечать настроение генерала и мягко гасить частые вспышки гнева, поэтому теперь не представляли на его месте никого другого. Дни, что тот провел вне крепости стали для северного гарнизона худшим испытанием: мерзкий норов генерала развернулся «на полную».

– Разрешите войти? – майор осторожно постучал в дверь.

– Заходи, – прозвучал властный голос.

Выдохнув, будто собирался прыгнуть в воду, мужчина распахнул створку из толстых досок, обитых тёмной кожей и сделал шаг в кабинет.

Тяжёлый льдисто-голубой взгляд впился в него и заставил замереть в отдалении от массивного стола. У бывалого вояки, который мог один выйти против высокоуровневого монстра и мощным ударом меча снести тому голову, ком встал в горле, а колени ощутимо подкашивались. Все в северной крепости были приучены опасаться гнева её хозяйки – генерала Раффлезии.

– Докладывай, – приказала генерал. Пухлые губы скривились, будто выплюнули нечто неприятное.

– Так точно, – майор вытянулся в струнку и крепче сжал меч. Он прекрасно знал, как генерал ненавидела встречаться с задаваками из центра, но гонец ясно дал понять, что не передаст информацию через кого бы то ни было. – К нам прибыл посланник из императорского дворца, утверждает, что у него чрезвычайно важные сведения, которые он должен передать лично вам и никак иначе. Я приказал ему оставаться в западной приемной и пришел с докладом.

– Заносчивая падаль, – выплюнула Раффлезия с такой злостью, что у майора побежали по спине мурашки. – Пусть подождет, я закончу с делами и, может быть, зайду выслушать его «важные» новости.

– Понял, – майор кивнул и замешкался.

Он должен был передать ей еще одну новость, однако настроение генерала оказалось куда хуже, чем он предполагал. Ее называли Ледяной Императрицей, многие наивно полагали, что виной тому холодный нрав, но любой солдат северного гарнизона рассмеялся бы в лицо тому, кто подобное скажет.

Норов у Раффлезии был под стать действующему вулкану: она взрывалась от любого чиха рядом, и взрывная волна не щадила никого, прилетало всем, кто попадал под горячую руку.

А вот по уровню владения магией льда никто даже близко не мог сравниться с Раффлезией. Стихией родного гарнизона генерал владела в совершенстве. Ее магическое ядро, имеющее самый большой запас духовных сил за последние три сотни лет, позволяло наколдовывать даже легендарные заклинания, сковывающие в ледяную ловушку небольшие города. Лично император одобрил для нее титул Ледяной Императрицы, хотя к правящей семье Раффлезия не имела никакого отношения, не была даже очень дальней родственницей и в принципе до назначения главой северной крепости имела далеко не самый высокий титул.

Зато природа не обделила ее красотой. Её голубые глаза напоминали осколки ясного северного неба, а волосы по белизне могли соперничать со снегом с горных вершин. Пухлые алые губы призывно блестели, когда кончик розового языка проходился по ним, оставляя влажный след. Многие мужчины мечтали припасть к ним, запечатлевая жаркий поцелуй.

Впиться в горячий рот, сминая нежные губы, так похожие на лепестки роз, непонятно как очутившиеся в снежной пустыне. Нежно ласкать, то и дело проходясь языком по губам, по кромке зубов, или же неистово врываться в рот, сплетая языки, пытаясь перехватить первенство.

Дорого бы они заплатили за возможность подавить сопротивление, ощутить, как неприступная скала превращается в их руках в текучую воду.

Возможно, даже слишком дорого.

За рукой и сердцем генерала Раффлезии выстроилась бы огромнейшая очередь из женихов, но ее внешние данные, военные заслуги и статус в обществе меркли и бледнели в сравнении с тем фактом, что она могла любого неугодного проморозить до костей. А если бы ей не захотелось тратить магию на какую-то мелочь, то на поясе у нее всегда висел крепкий кнут из жил монстров, который она пускала в ход при любой возможности.

Кнутом генерал владела в совершенстве – могла снять одинокую снежинку с шапки, не потревожив мех, или забить неугодного до полусмерти с нескольких ударов. Самым страшным наказанием в северном гарнизоне все единогласно считали десять ударов кнута лично от генерала. Многие даже утверждали, что это не наказание, а метод казни, поэтому соглашались на любую замену.

Майор помедлил еще несколько мгновений, но решил все же решить все дела сразу, не откладывая.

– Генерал, ШиШуо еще не вернулся. Я приказал дозорному следить за горной дорогой и выпустить сигнальный огонь, если он не вернется до снежной бури.

– Отличная работа. Пусть сразу, как прибудет, зайдет ко мне с отчетом, даже если будет очень поздно.

– Так точно. Я могу идти?

– Свали уже, – генерал злобно зыркнула на него и стиснула край столешницы так, что майору показалось, будто он услышал хруст дерева.

Отдав честь, он крутанулась на пятках и вылетел из кабинета, как будто генерал гналась за ним по пятам, грозя по меньшей мере вцепиться в задницу. Задержался он лишь на секунду, чтобы аккуратно притворить дверь.

Когда створка едва слышно стукнулась о косяк, генерал одно за другим бросила в неё запирающее и заглушающее заклинание. Голубовато-белая энергия сорвалась с кончиков пальцев и возле цели вспыхнула двумя яркими магическими кругами, создавая барьер, непроницаемый для любого, хоть сколько-нибудь слабее нее. Удостоверившись, что никто не вторгнется в кабинет, генерал опустила взгляд вниз и, облизнув губы, выдохнула:

– Ты исключительно хорош в этом, паршивец…

Из-под стола хитро блеснули раскосые пурпурные глаза, и кончик влажного розового языка снова с нажимом прошелся по ее клитору. Он дразняще прошелся вокруг самой чувствительной точки, то приближая, то отдаляя удовольствие, и, наконец, быстро-быстро затрепетал на вершине.

Генерал развязно застонала, вцепившись в подвернувшиеся под руку документы так, что листы жалобно хрустнули, и выругалась:

– Ах ты, сученыш! Твой язык должен заниматься только этим!

Будто повинуясь приказу, верткий язык скользнул между налитых кровью половых губ и вонзился в узкую влажную дырочку, вырывая из горла ещё один протяжный стон.

Когда на двери появилось заглушающее заклинание, она перестала сдерживаться и развязно стонала от каждого движения, пока адьютант трахал ее языком.

– Этого… так… мало! – зарычала Раффлезия, схватив его за волосы, стянутые в хвост на затылке. Она заставила ШиШуо отвлечься от своего занятия, подняв голову, и рыкнула, глядя в горящие желанием пурпурные глаза:

– Хватит чёртовых нежностей! Хочу, хочу жестче!

Торжествующая усмешка тронула его тонкие губы, адьютант хрипло выдохнул и низким интимным шепотом произнес:

– Как пожелает моя Императрица.

Два пальца ворвались внутрь безо всякой подготовки, вошли сразу до основания. Загрубевшая от постоянных тренировок с мечом мужская рука принялась безжалостно вбиваться в неразработанное влагалище. Мягкие стеночки отчаянно трепетали, пытаясь вытолкнуть пальцы, которые хозяйничали внутри, то смыкаясь, то расходясь, растягивая.

Нежная розовая дырочка от такого напора покраснела, вязкая смазка хлюпала под жёсткими пальцами. Они покидали влажное нутро, даруя истерзанному влагалищу мгновение перерыва, но только для того, чтобы вонзиться с новой силой.

Пока уже три пальца хозяйничали во влагалище, заставляя балансировать на тончайшей грани между болью и удовольствием, язык ни на секунду не прекращал ласкать клитор, склоняя чашу весов к сладкой истоме.

Генерал откинулась на спинку кресла и закинула широко разведенные ноги на столешницу, позволяя насиловать себя пальцами и ублажать языком. ШиШуо не отлынивал, стараясь вознести свою Императрицу к вершинам блаженства.

Мягкие губы крепче сомкнулись на клиторе, всасывая в горячий рот. Раффлезия выгнулась, из горла вырвался развязный стон. Руки стиснули подлокотники, и по телу прошла сладкая дрожь удовольствия.