Запах шиповника окутал меня, блеснула бронзовая ручка на двери, и я вошла.
Нижнии? этаж, цокольныи?. У французов предназначен главным образом для сбережения дома от сырости и плесени. Дверь веде?т в гостиную через служебное помещение и кухню.
Поднимаюсь по невысокои? лестнице в коридор, ведущии? в гостиную и в столовую. Все звуки пропали. Ни пения птиц снаружи, ни жужжания газонокосилки, ни шума дороги D10.
D10 – это путь к отступлению. Обычная дорога местного значения. Никогда не бывает пробок. Лишь на мосту у светофора собирается пять-десять машин, и то в час пик. Дорога нежно блестит после дождика, и воздух над неи? всегда дрожит.
В доме я одна. Ни души вокруг.
В комнатах пахнет пылью и, вероятно, каким-то моющим средством с ароматом лаванды. Позднее, я догадалась, что это запах средства от моли. Других признаков жизни нет. Ни запаха жаркого или супа из шампиньонов, ни жаренои? картошки, ни ни вкуса кипяче?ного белья, ни мяуканья кошки.
Нотариус сказал, что в доме дважды в неделю убирается приходящая прислуга.
Мебель в доме только расчехлили, и идеальнои? чистоты льняные шторы цвета горчицы спадали высокими колоннами вдоль окон. Обстановка состояла из тре?х диванов, обтянутых нежно-мятным репсом, стоявших буквои? «пэ» вокруг мраморного камина, двух кофеи?ных столиков и одного журнального посередине. На камине возвышалась разноцветным грибом внушительная лампа в стиле «Тиффани», ее? близнец-торшер расположился у дивана. На противоположнои? от камина стене, вероятно, когда-то висела картина. Ее? след светлым пятном выделялся на светло-лимонных обоях. Потолок в молдингах, лепнине, как и ожидалось от дома эпохи Наполеона III.
В окнах, заслоняя полнеба арками перекрытии?, раскинулся виадук – ровесник дома. Раньше по виадуку проходила железная дорога, но в пятидесятые годы из-за нехватки металла в стране железную дорогу в Пуату разобрали. Из моих окон были видны крыши бывшего вокзала и привокзальнои? гостиницы. Об этом рассказал нотариус, встречавшии? меня в Пуатье утром в понедельник. Более в этом городке мне ровно ничего не было знакомо. Ни дома, ни улицы, ни деревья, ни люди.
Я прошла на кухню и посмотрела в окно на соседскии? дом. В нём жила мадам Сабль. Костлявая и крепкая старуха лет восьмидесяти семи. Об этом мне тоже сообщил нотариус.
На улице Вьен было всего два дома: мои? и мадам Сабль. За домом с обрыва террасами спускались фруктовые сады, и до самои? плотины строении? не было – только земли моих новых владении? и мадам Сабль.
Когда я расплачивалась с водителем такси, мадам Сабль вышла из калитки своего сада и первои? поздоровалась с нотариусом:
– Здравствуи?те, мэтр Моро! Как поживаете? Как здоровье уважаемого папаши Моро?
– Здравствуи?те, мадам. Са ва! Как вы поживаете?
– Са ва! – улыбнулась старуха и вопросительно на меня посмотрела.
Нотариус представил меня старухе:
– Это ваша новая соседка, мадемуазель Ева! Ева, это мадам Сабль.
– Называи?те меня Марион, дорогая! – улыбнулась Мадам Сабль, – мы же теперь соседи! Заходите на кофе, когда закончите с делами!
Я поблагодарила мадам Сабль и обещала заи?ти.
Теперь мадам Сабль, увидев меня в распахнутом окне кухни, помахала рукои? и показала на два аппетитных кекса на тарелке:
– Заходите ко мне, Ева. Выпьем чаю в саду!
Честно говоря, мне совсем не хотелось пить с неи? чаи?, но и отказывать старушке было неудобно.
Мадам ловко накрыла стол в саду, и когда я вошла в калитку, на серебряном подносе уже стояли две фарфоровые, костяные чашки и высокии?, начищенныи? до зеркального блеска кофеи?ник.
Я вспомнила все дежурные фразы, заготовленные дома на случаи? нежданного знакомства, и, хотя в Москве они казались напрасными хлопотами и тратои? сил, здесь, в Пуату, на первыи? случаи? очень даже пригодились. Французскии? я знала благодаря стараниям моеи? матери. Она будто чувствовала, что французскии? когда-нибудь мне пригодится, и с детства вдалбливала мне незнакомые слова.
Как сеи?час, помню. Дня не проходило!
– Ева, скажи: гарсон!
– Гарсон!
– Что это значит?
– Мальчик!
– Правильно! Скажи: юн меи?зон!
– Меи?зон!
– Что это значит?
– Дом!
– Правильно! Скажи: ан тэ!
– Ан тэ!
– Что это значит?
– Чаи?!
– Правильно! Скажи: юн тас!
– Тас!
– Что это значит?
– Чашка!
– Правильно! А теперь сложи все слова вместе! Скажи: мальчик, даи?те мне чашку чаю, пожалуи?ста!
– Ме?сье, доне муа юн тас де тэ, сильвуплэ!
Я еще? не читала и не писала по-русски, но уже знала, что такое гарсон, меи?зон, тэ, тас, ваз и прочее. И все? же, несмотря на десятилетнюю подготовку дома и в спецшколе, говорить на неродном языке было сложно. Кажется, мадам Сабль это поняла и задавала вопросы медленно, че?тко разделяя слова:
– И что же вы будете делать с домом, дорогая? Сдавать внае?м или продадите?
Мадам было так любопытно, что она совершенно потеряла чувство такта.
Я сделала вид, что не расслышала вопроса и спросила что-то о петуньях, пышными шапками растущими в ящиках на перилах балкона.
Мадам Сабль скользнула равнодушным взглядом по петуньям и добавила:
– Продать будет трудно. В доме печное отопление. Последнии? раз реконструкция в особняке была, кажется, в пятьдесят третьем. Да, да, в тот год разобрали железную дорогу на виадуке. Тогда газовое освещение в доме поменяли на электрическое, но угольное отопление оставили.
– Как угольное? – переспросила я.
– Дом топят угле?м, разве вы не знали, дорогая?
«Я вообще ничего не знаю об этом доме», – брякнула было я, но вовремя прикусила язык.
– В трубах вода разведена по всему дому, так что зимои? во время морозов, нельзя оставлять дом не прогретым – трубы и батареи разорве?т. Раз в полгода в ваш дом завозят уголь и сбрасывают в цокольныи? этаж.
Я вспомнила, что у западного входа деи?ствительно есть ворота, через которые мог вполне проехать грузовик с угле?м.
– Так что, если захотите разжечь плиту или согреть воду для ваннои?, приде?тся топить печь в топочнои?.
Я захлопала глазами. В двадцать первом веке топить печь для ваннои?! И я припомнила ее?, чугунную, колченогую, с плоским носиком медного крана и латунными ручками на гладкои? белоснежнои? полочке.
– Но вы не переживаи?те! Топить достаточно один раз в день! Горячеи? воды хватит до следующего утра! Но если вы все же хотите продать дом, приде?тся ставить бои?лер. Мазут выходит, конечно, дороже, чем уголь, но зато гораздо чище в топочнои?!
– Да, да! – кивала я головои?, совершенно сбитая с толку.
– Знаете, дорогая, по преданию где-то в саду находится вход в винные склады Наполеона Бонапарта! Подземные ходы были прорыты еще? в средневековье. А во времена Мюрата и Робеспьера там скрывались местные бароны и зарыли в подземелье свои сокровища. Старые городские карты сгорели во время пожара в мэрии во время Первои? Мировои?. Поэтому никто не знает, где именно, и существует ли подземелье на самом деле! Но многие искали эти склады! В том числе и покои?ныи? супруг мадам Нинон!
Мадам Сабль решила, что достаточно меня напугала и улыбнулась:
– Как вам наш адвокат, мэтр Моро?
Я пожала плечами:
– Очень любезныи? молодои? человек.
– Не женат, – многозначительно посмотрела мадам Сабль.
– Вот как, – не нашлась я, что ответить.
– Вы, я слышала, приглашены на свадьбу к сыну мэра в следующее воскресение.
– Д-да, – неуверенно ответила я, – но еще? не решила, стоит ли идти. Незнакомое место, незнакомые люди…
– Конечно, стоит! – воскликнула мадам Сабль, – ваша прабабушка, мадам Нинон столько сделала для нашего города. Все смотрят на вас, как на продолжательницу ее? добрых начинании?! Она – Поче?тная гражданка нашего города! Вы, благодаря еи? – часть истории Бурпе?ля! Вы должны пои?ти обязательно! Познакомитесь со всеми! Я вам помогу!
«Она рехнулась! – подумала я. – Часть истории Бурпе?ля!»
– Вы тоже там будете?
– Конечно! – мадам Сабль замялась. – Вы видели портрет мадам Нинон в столовои??
– Видела, – соврала я, не моргнув глазом.
«Что же это за портрет такои?! Вот и мэтр Моро о не?м упоминал!»
Мадам Сабль взглянула на меня из-под очков:
– Я слышала, что мэтр Моро будет вас сопровождать на свадьбе?
«Господи, в этом городе слухи распространяются со скоростью мобильного интернета!»
– Если я пои?ду, – кивнула я.
– В таком случае вам, дорогая Ева, нужно кое-что знать о не?м.
– Что же я должна знать? – совершенно растерялась я.
– Я расскажу вам историю, а вы уже сами сделаи?те соответствующие выводы.
– Хорошо.
Я подумала, что старуха совершенно чокнутая и, пока я не выслушаю ее?, не отвяжется.
Я дружелюбно улыбнулась.
– История совсем не длинная. Я не заи?му у вас много времени, дорогая!
* * *
Мэтра Моро я знаю с детства. Он родился и вырос в нашем городке. Отец – городскои? судья. Поэтому не удивительно, что сын последовал по стопам отца и выбрал профессию адвоката. Я преподавала ему французскую литературу в старших классах. Ох, как время летит! Это было пятнадцать лет назад! В то время я называла его Анри. Вихрастыи?, черноволосыи? подросток. Задумчивыи?, всегда с книгои?.
Анри рос вполне обыкновенным ребе?нком, если говорить об уче?бе. Учился неплохо, но и не отлично. Кажется, некоторые учителя его вообще не замечали на уроках, предпочитая более активных учеников. Одноклассники также не особо выделяли его.
Но было нечто, что отличала его от других. Он был без памяти влюбле?н в свою одноклассницу Шарлот Ричардсон. Она была очаровательна. Белокурыи? ангел! Девочка приехала к нам с матерью, после ее? развода с отцом-англичанином из Лондона. Анри тогда учился в одиннадцатом классе. Дети подружились. Всем казалось, что любовь была взаимнои? и после окончании школы они поженятся. Очень он ее? любил.
Но после школы они не поженились. Решили со свадьбои? повременить. Родители настаивали, что обоим надо продолжать уче?бу в университете. Анри поупорствовал, поде?ргался, но против воли отца не поше?л. Записался в Легион и уше?л в армию на два года. Когда вернулся, его было не узнать. Вырос, возмужал, окреп, похорошел. Исчезла юношеская угловатость, скованность, появилась уверенность в движениях, походке. В общем, вырос мальчик.
Первым делом отправился к Шарлот, узнать, почему она не отвечала последние полгода на его письма. Конечно, он догадывался почему, но решил, вероятно, услышать ответ от нее?. Но ответ он получил не скоро. Шарлот вышла замуж. Вышла за самого отъявленного негодяя в нашем городе, Жюля Жарни. Ох, и живоде?р же был этот Жарни! Еще? в детстве, помню, пои?мает двух-тре?х котов, свяжет хвостами и лупит палкои?! Коты орут, бегут в разные стороны, а ему потеха! Подлыи? и жестокии? человечишка, но всегда умел выи?ти сухим из воды. Знаете, у него было очень неприятное рябое лицо и кривая ухмылка.
Что уж Шарлот нашла в этом мерзавце – большая таи?на. Ладно бы был красавцем! Рожа рябая, ухмыляется так противно! Они уехали в Париж. Жарни получил там контракт техника-технолога на фабрике по производству и?огуртов и уве?з Шарлот с собои?.
Анри отправился в Париж. Разыскал Шарлот. К тому времени он уже забеременела от Жарни. Шарлот была несчастна с Жарни – тот постоянно ее? избивал, даже беременную. Дело кончилось дракои? между Моро и Жарни. Анри за занесение побоев угодил в тюрьму на два месяца, а когда вышел и заявился к Шарлот, та сказала, что больше не хочет видеть его, и чтобы он не вмешивался в ее? личную жизнь.
Анри вернулся в Бурпе?ль. Прошло еще? два месяца. Вернулась домои? и Шарлот. Она была на шестом месяце беременности. Сбежала от мужа к матери, не в состоянии больше выносить его побои. Жарни заявился через два дня. В общем, все кончилось очень плохо. У Шарлот отошли воды, и начались преждевременные роды. Ее? увезла скорая, и несмотря на старания врачеи? не допустить родов, она родила крошечную девочку весом всего кило двести.
Этот придурок Жарни зачем-то заявился утром в госпиталь с букетом цветов – поздравить молодую мать с рождением дочери. Утром-то малышка умерла. А у беднои? Шарлот началась горячка, и к вечеру того же дня и она отошла в мир инои?.
Мерзавец Жарни даже не был на ее? похоронах. Он сбежал из страха перед местью Моро. Накануне тот ворвался к нему в дом, и, если бы не отец Жарни и еще? пара крепких парнеи?, бывших тогда в доме, наверняка бы убил его или отделал до полусмерти. Моро кричал, что наи?де?т Жарни, где бы тот ни был, из-под земли достанет и убье?т.
Но мерзавцам всегда везе?т. Жарни получил контракт на дочернеи? фабрике в Америке, и пока Моро искал его в Париже, благополучно улизнул.
Моро переживал страшно, исхудал, покрылся крапивницеи?, пару месяцев пил в баре, пару месяцев сидел безвылазно в доме папаши-судьи, но потом вдруг исчез.
Он вернулся из Бордо через шесть лет с дипломом мэтра юриспруденции и лицензиеи? адвоката, основал в Бурпе?ле нотариальную контору и с тех пор живе?т здесь. Скромно, тихо, очень благопристои?но. Ни о Жарни, ни о бедняжке Шарлот никогда ни словом не упоминал с тех пор. А прошло уже двенадцать лет.
Мадам Сабль грустно улыбнулась.
Поначалу я слушала растерянно, но постепенно история мэтра Моро захватила меня, и я не могла скрыть волнения.
