Миф Бладэ "7 выстрелов"

По какой-то причине глаза парня становятся еще более раздраженными. Он скрепит зубами и злобно смотрит на нее, пока она сжимается под его испытывающим взглядом. Кажется, он что-то обдумывает, глядя на ее судорожное тело с припухлым лицом.

Затем, совершенно неожиданно, он нажимает на курок. Джейн глухо издает вопль, и только через несколько секунд понимает, что пуля вонзилась в стену позади нее и что мальчик сейчас неуязвимо прижимает к себе, закрывая рот ладонью.

"Слушай меня внимательно, сопляк", – приказал он тихим голосом. "Заползай обратно под кровать, держи свой маленький рот на замке и дождись, пока все не уляжется. Если тебя поймают из-за того, что подняла много шума или рано покинула свое укрытие, я ни черта не сделаю, чтобы помочь тебе. Поняла?"

Не дожидаясь ответа Джейн, он встает с ее хрупким телом на руках, запихивает обратно под кровать и направлется к выходу. Не оглядываясь, он выходит и закрывает за собой дверь.

Через пару минут девочка слышит шаги, приближающиеся к нему.

"Все готово?"

"Да, но я бы не стал туда заходить. Жуткое зрелище. Ненавижу убивать детей".

"Мы все ненавидим. Это неприятная часть нашей работы".

"А что со второй?"

"О ней позаботились. Крепкая досталась мисс. Она расправилась с Лукасом и Джеймсом".

Джейн ждет, пока голоса стихнут, прежде чем осмелиться сделать полноценный выдох. Через несколько минут входная дверь с грохотом закрывается, и она слышит, как машины заводятся и уезжают.

Потрясенная и напуганная, девочка не решается даже взглянуть в окно, дабы убедиться в их отъезде. Она тихо сидит в безопасности своей комнаты, пока утро не превращается в день. Ее разум затуманен, а тело тяжелое, словно внезапно сделанное из свинца. Девятилетний ребенок не может уразуметь, что произошло, и отключается.

Когда у нее получается вылезти из-под кровати далеко за полдень, ее уже перестает трясти. Только от шока все еще подкашиваются ноги. Она выходит на улицу, глаза блестят, а выражение лица пустое.

Она находит тело сестры на середине лестницы, мать на кухне с ножом для хлеба в руке. Ее тщетная попытка защититься. Отец лежит там, где она видела его застреленным в коридоре.

От их безжизненных тел и невыразительных лиц в животе что-то пробуждается, но Джейн не может назвать пока это чувство. Ее мозг недостаточно развит для этого.

Она садится обратно за стол и берет свою остывшую миску с овсянкой. Девочка ковыряет в ней ложкой, с отсутствующим выражением, размышляя, что с ней будет дальше, пока на журнальном столике продолжает играть "Ave Maria".

Когда в городе восходит солнце, девушка уже проснулась и принимает ванну.

Сидя на небольшом деревянном табурете, она сжимает глаза. Рядом с несколькими тазами теплой воды лежат стальные ножницы. От железа пахнет ржавчиной, а когда она раздвигает их, издают скрипящий звук.

Она берет свои тонкие волнистые волосы и делает последний вдох. Звук ножниц заполняет маленькую ванную комнату, пока темные локоны падают на плитку.

Закончив, она проводит рукой по волосам. Они едва ли достают до мочек ушей и весьма неровно подстрижены. Девушка не без труда привыкает к ощущению, как воздух беспрепятственно проникает к коже шеи.

Она тщательно моет голову мылом с нейтральным запахом. Сегодня на волосы не наносится ни лавандовое масло, ни розмариновая вода.

С мокрыми волосами и капельками воды на обнаженном теле она отправляется в спальню, где на узкой шаткой кровати ее уже ждет комплект одежды.

Пара хлопковых штанов, кожаные туфли и белая рубашка. На самом верху лежит рулон бинтов.

Она хватает его первым делом и начинает наматывать на грудь. Грудь, только недавно полностью распустившаяся, теперь плотно прижата к туловищу.

Постоянное пребывание в движении, жесткие тренировки и еженедельные занятия гимнастикой придали ей ту ловкость и мышечную массу, что как нельзя пригодится.

Девушка натягивает трусы, закрепляет брюки подтяжками, завязывает шнурки на ботинках из полированной кожи и накрывает голову шляпой, которую купила у газетчика на прошлой неделе. Застегивает ремень и к боку револьвер в кобуре. Пиджак накидывается в последнюю очередь.

Когда она идет достать чемодан из шкафа, останавливается у зеркала, чтобы оценить свой новый образ.

"За взрослого мужчину явно не сайду, но за подростка должна", – размышляла девушка вслух. "Ты готова, Джейн", – добавила она шепотом подбадривающе.

Наконец-то она получит шанс, которого ждала, к которому шла целых двенадцать лет.

Она выходит из спальни в пустую гостиную. На стенах нет картин, книжные полки практически пусты, лишь несколько газет разбросаны тут и там. Обои потрепаны, а дерево под ногами издает всевозможные неестественные звуки, когда переступаешь порог.

На кресле-качалке, обращенном к свежему рассвету, девушка видит знакомую фигуру. Она приостанавливается, чтобы рассмотреть ее тугой пучок седеющих волос, коричневое платье с шашечными заплатками, скрывающими множество дыр. Все это ей знакомо и так успокаивает.

Она оставляет свой кожаный чемодан у выхода и осторожно подходит к креслу-качалке. Девушка опускается на колени рядом с женщиной и берет ее за руку.

"Тетя Эллен? Мне пора идти".

Ее пустынное лицо поворачивается к ней. На мгновение женщина выглядит растерянной, но вскоре эта растерянность сменяется искренней улыбкой.

"Уильям, дорогой", – вздыхает она и прижимается к ее щеке. "Скажи Рут, чтобы принесла мне чашку кофе, хорошо?"

Девушка кивает и поднимается на ноги. Пока она готовит, добавляет совсем немного сахара, чтобы подсластить по вкусу тети.

"Вот, тетя Эллен", – тепло сказала она.

Женщина берет чашку дрожащими руками и подносит ее к губам.

"Такое прекрасное утро", – замечает она. "Что ни говори, англичанка всегда чувствует себя в Лондоне непринужденно".

Улыбка девушки приобретает оттенок печали.

"Тетя Эллен, мы не в Лондоне. Мы в Америке", – напоминает она ей.

Девушка не пыталась объяснить ей, что она не ее покойный младший брат Уильям и что ее невестка Рут лишилась жизни двенадцать лет назад во время кровавой бойни, потрясшей правоохранительные органы их родного города.

Все упрощается, если тетя ничего не помнит о Джейн.

По инициативе полиции ее существование было умело скрыто во всех сообщениях о случившемся, чтобы никто не стал ее преследовать. Она выросла и вела тихую жизнь с тетей, подрабатывая, чтобы содержать их, с тех пор как у тети обострилась болезнь Паркинсона, и она больше не могла работать швеей.

"Я ухожу, тетя Эллен. Я оставила деньги на прикроватной тумбочке. Наш сосед будет приходить дважды в день. Я отдала ему ключи и заплатила вперед".

"О боже. Ты собираешься в очередную поездку в Америку, Уилл? Ты же знаешь, твой отец против женитьбы на престарелой возлюбленной. Мужчина должен жениться на более молодой женщине", – ругает она.

Девушка не упоминала ей, что сейчас не 1890-е, а 1920-е годы. Вместо этого она поднимается на ноги и целует ее в лоб.

"Берегите себя", – проронила она напоследок, подхватывая чемодан.

Выйдя на улицу Лондона, оживленную бизнесменами в машинах, фабрикантами, идущими на работу, и детьми, бегущими в парк, расположенный в нескольких кварталах отсюда, Джейн делает глубокий вдох.

Наконец-то у нее появился шанс.

Ее разум ясен, а цель очевидна.

Ей всего лишь нужно проникнуть в правящую семью этого города в качестве мальчика на побегушках. Продвинуться по строгой мафиозной иерархии, пока не получит доступ к высокопоставленным членам. Убить и проследить, чтобы все, кто участвовал в расправе над семьей двенадцать лет назад, отправились на тот свет вместе со своим крестным отцом.

И, если это возможно, выяснить, почему обладатель самых безразличных серых глаз позволил ей жить.

Сейчас ранняя осень. Идеальный сезон для перерождения. Идеальный сезон для охоты.

Глава II

Серая бездна

Джейн осмеливается остановиться лишь на секунду, чтобы проверить свой тыл, ибо не хочет, чтобы кто-то что-то заподозрил, если будет мешкаться перед входом. В последний момент она делает свой взгляд нечитаемым и безучастным.

Колокольчик над дверью издает звенящий звук, и все внутри поворачиваются к ней с напряженными лицами, их руки инстинктивно тянутся к оружию.

Она церемонно останавливается и оглядывает комнату. Это тускло освещенная кофейня, чем-то напоминающая салуну, с хлипкими столами, грязными клетчатыми занавесками, без гостей и официанток. Единственные посетители – пятеро мужчин. Четверо из них сидят за столом и играют в карты, в то время как пятый курил в сторонке. Все одеты в хлопчатобумажные рубашки без воротников и в шляпах, на поясе у каждого виден либо револьвер либо пистолет.

"Черт, Джорджи, на секунду я подумал, что это одна из твоих шлюх", – усмехается один из мужчин.

На вид ему около сорока, у него красноватая кожа и непривлекательно вздернутый подбородок. Его толстые пальцы так крепко сжимают карты, что те немного крошатся.

Мужчина, судя по всему, Джорджи, окидывает Джейн оценивающим взглядом.

"Слишком плоский, чтобы быть одним из моих", – бросает он.

Этот был моложе и менее отталкивающим на вид. Его небрежные рыжие волосы обрамляли чистое лицо. Однако он сразу же не понравился Джейн. В ее жизни было достаточно подобных Джорджи, пытающихся подцепить ее в танцевальных залах или на коктейльных вечеринках.

Другие сидят молча. Оба выглядят молодыми, словно им едва ли исполнилось восемнадцать. Их лица все еще круглые и не угрожающие, хотя револьверы в кобурах говорили об обратном.

Быть может, они лакеи, либо завербованные в подростковом возрасте, либо родившиеся в этой "семье".

Последнему мужчине по виду больше двадцати пяти или около того. Он прислонился к подоконнику с сигаретой в руке, скрестив ноги и повернув лицо в сторону окна. Взгляд Джейн останавливается на нем, и она не может сдержать необъяснимое волнение в груди.

Он будто смотрит сквозь нее своими холодными глазами, пока Джейн задерживает взгляд на его удивительно тонких чертах лица, на том, как изящны его пальцы на рукоятке, как аккуратно расчесаны его черные волосы, и тщательно выглажена его одежда…

"Излагай, пацан", – приказывает он, когда Джейн медлит с объяснениями.

Он выглядит совершенно лишенным каких-либо эмоций, когда говорит. Он точно из тех умалишенных, которые расстреливают за то, что действуешь им на нервы, не дав даже пальцу задержаться на спусковом крючке.

"Меня зовут Фред", – начинает Джейн, чуть понизив голос, чтобы сойти за юного парня. "Я слышал от мальчишек в городе, что вы ищете сообщников".

Тот смотрит на Джейн, явно не убежденный, тем временем мужик с пальцами, похожими на сардельки, встает и ковыляет к ней.

"Хочешь работать на мафию, сосунок?"– спрашивает он и наклоняется ближе. Она спокойно встречает взор его впалых, маленьких глаз.

"Моя мать больна. Я должен достать для нее лекарства", – решительно приобщает она. "И мне надоело разносить чертову газету. Мне нужны реальные деньги. Уверен, здесь их хороший оборот".

"Это не та работа, которой может заниматься каждый", – предупреждает толстяк с ухмылкой. "И ты выглядишь ужасно молодо".

"Со мной все будет в порядке. Спасибо за заботу", – поддразнила она.

Мужчина усмехается и проводит указательным пальцем под подбородком, чтобы тщательно осмотреть новое лицо.

"Ну, на вид довольно безобидный. Честно, тебя можно принять и за даму. Видишь ли, нам нужен…"

"Доставщик", – вклинивается другой.

Оторвав взгляд от пухлого гангстера, она замечает, что человек с подоконника уже стоит подле них.

"Тот, кто будет доставлять выпивку нашим клиентам, не привлекая много внимания. Ты хоть представляешь, за сколько продается наш виски?

Он подходит еще ближе. Мужик, который недавно вглядывался в ее лицо, мгновенно отстраняется. По тому, как все затихают, когда тот открывает рот, очевидно, он здесь самый высокопоставленный.

"Если ты разобьешь хоть одну бутылку, твоих жалких карманных денег не хватит, чтобы покрыть расходы. Если полиция начнет проверять, что ты везешь, ты не можешь просто бросить груз и бежать. Если товар будет испорчен, кто-то придет и распотрошит тебя и твою больную мать".

Джейн не дрогнула. Почти черные глаза, пусть и молодые, светятся решимостью и опытом, превосходящими ее годы.

"Тогда все, что мне нужно, – это не уронить их", – легко подытоживает она.

Мужчины за столом на мгновение замолкают, затем разражаются хохотом.

"У тебя есть яйца, парень, надо отдать тебе должное", – говорит ей мужчина с внушительным количеством подбородков. "Посмотрим, как долго ты сможешь сохранять эту наглость".

"Так-то он прав", – замечает Джорджи.

Сероглазый мужчина нетерпеливо взмахивает рукой и заставляет всех притихнуть. Его глаза задумчиво сужаются, когда он осматривает лицо Джейн.

"Сколько тебе лет?"– недоверчиво спрашивает он.

Двадцать.

"Восемнадцать".