С открытым от крайней степени изумления ртом Нелли проводила всё это маскарадное шествие, и продолжала смотреть даже когда картеж давно уже скрылся далеко за поворотом, лишь резвое перестукивание копыт сообщало о том, что это чудо вообще здесь было. Словно стряхнув с себя сновидение, Нелли встряхнула головой, и, самой себе захлопнув челюсть на тот уровень, где ей и полагалось быть, быстро поднялась на ноги, и, взяв поудобнее книгу под мышки, съехала на полусогнутых ногах по склону, но, немного не справившись с управлением, упала на спину. Встав и отряхнувшись, огляделась по сторонам. Тишина. Выйдя на дорогу, Нелли пошла в ту сторону, в которую только что уехали два экипажа.
Так она медленно шла, в задумчивости смотря по сторонам, и, наконец, лес стал понемногу расступаться, а вдалеке показалось нечто достойное внимания. Когда лес стал редеть, сквозь просветы от расступившихся деревьев стали проступать очертания огромного дома, но только что уж было сразу очевидно, ибо, со всей ясностью вопиюще бросалось в глаза, так это то, что, не будучи дворцом, дом был весьма и весьма знатного человека. Поминутно приближаясь (к слову стоит сказать, что ровно то же самое делали и сумерки!..) к дому, Нелли заметила, что он окружён тонкой оградой из чёрных прутьев, и, чтобы туда войти, нужно было открыть ворота.
К счастью или, к сожалению, (пока неизвестно, дорогой читатель!..), привратника на месте не оказалось. Глянув по сторонам и не заметив поблизости ни одной живой души, Нелли, схватившись за решётку, подтянулась на руках, и, в следующий миг, спрыгнула на противоположной стороне, туда, где, по самой странной случайности, незнакомцам находиться не полагалось. Подняв голову, и обведя взглядом утопающий в вязких сумерках двор, Нелли поднялась на ноги, отряхнула колено, и направилась вглубь двора по дорожке к дому.
Двор, кстати сказать, был довольно красив и походил больше на придворцовую площадь: фонтан в центре, симметричные дороги и клумбы с роскошными алыми и белыми цветами – розами. Хотя Нелли и была довольно равнодушна к цветам, однако же, даже она про себя приметила их привлекательность. Вечерняя прохлада пробудила тихий, медленный ветерок, но, на мгновение он усилился и, завертев листья, позабытые садовникам, унёс их в противоположную часть сада. Нелли убрала волосы с лица, набросившиеся на него с налетевшими порывами ветра. Оглянулась – лес уже начинал чернеть за оградой, и, ни мгновение не сомневаясь в избранном решении, направила свои твёрдые шаги к дому.
Из окон, в которых уже зажигали свечи, ползли жёлтые языки, и, крадучись по садовым дорожкам, словно непойманные воры, исчезали в кустах. Только Нелли поднялась по мраморным ступеням к дверям дома и уже было занесла руку для стука, как вдруг, дверь резко отворилась, и на пороге стояла не кто иная как дама из кареты. «Герцогиня! Ни дать ни взять! Буду теперь её так называть!», – пронеслось в голове у Нелли. Но, в следующую секунду, она уже не могла ни о чём думать, ибо голос Герцогини защебетал, словно тысячи птиц, спугнутых одновременно с ветки. В следующую секунду и вовсе произошло нечто из ряда вон выходящее, чего Нелли вовсе ну никак не ожидала. Рука Герцогини вынеслась из-за двери, и, схватив Нелли за отвороты плаща, втащила, или, верней будет сказать, втянула её за порог.
– О! О! О! Коралловые небеса! Мы как раз Вас и ждали! Только и говорили о Вас! Говорили, судачили, а Вы тут как тут! Элеонор! – взвизгнула она и щёлкнула пальцами одной руки, как в мгновение ока рядом оказалась одна из хорошеньких и весьма опрятных служанок, – проведи пожалуйста мисс Уинстон в её комнату и помоги примерить бальный костюм, который принёс сегодня утром в десять часов портной! Жи-и-иво!
– Сию минуту, мэм, – сделав книксен сказала Элеонор и, кивнув, пошла вперёд к лестнице.
Нелли оставалось лишь повиноваться и следовать за ней. Повернули в длинный коридор, ещё одна лестница, и, наконец, служанка открыла дверь, приглашая нашу героиню войти. То была небольшая, но весьма просторная и уютная комната, стояли два мягких кресла, а меж них горел небольшой камин, но всё это Нелли заметила после, с самого начала её внимание было привлечено восхитительной красоты одеянием, висевшем на маникене, стоящем посреди комнаты. Это был белый плащ, расшитый позолотой, а под ним был брючный, будто бы гусарский, костюм; рядом лежали длинные чёрные ботфорты и длинные чёрные перчатки, тут же, на одном из столиков, лежала шляпа-цилиндр.
– Я помогу Вам одеться, мисс Уинстон.
Нелли хотела было отказаться, но, уже понимая, в каком положении находится, и, вспомнив о законах приличия, что господстовали в те времена, молча кивнула.
***
– О! Это восхитительно! Это бесподобно! Великолепно! Потрясающе! – не сдерживала своего восхищения Герцогиня, использовав все словообразовательные возможности английского языка, относящиеся к синонимическому ряду с доминантой «крайняя степень восторга», когда Нелли спускалась по лестнице обратно в залу. Мысли же её были заняты только тем, а не придёт ли сейчас настоящая мисс Уинстон, ведь тогда всё обман раскроется.
Почему бы сразу было об этом не объявить? Что произошла ошибка… Ну, во-первых, дорогой читатель, согласитесь со мной, что ситуация весьма и весьма необычайная и щекотливая, да и к тому же, (это уже во-вторых), характеру Нелли был не чужд авантюризм, а потому, осознав наконец и поняв, что волею случая попадает в некое весьма и весьма интересное и весьма и весьма загадочное предприятие, она, ни секунды не сомневаясь, вступила в эти неизведанные новые воды.
– Нужно непременно, непременно! – воскликнула Герцогиня, вытянув Нелли из задумчивости.
Но что же нужно было «непременно», так для нас, дорогой читатель, и останется тайною за семью печатями, ибо ум Герцогини был разбросан на столь многое количество дел, что она порой сама, не успевая перейти с одной мысли на другую, просто бросалась ими как бурундуки орехами, или белки шишками, или бобры (чем могут бросаться бобры? не знаю) и слова, на самом деле не относились ни к первому, ни ко второму, ни к четвёртому, и не к сорок седьмому, и не к восемьдесят восьмому.
Нелли старалась как можно больше молчать, чтобы не выдать себя каким-нибудь неосторожным словом, или просто сказанным не к месту словом. Эта авантюра уже начинала казаться ей интересной, а что из неё могло выйти, – ещё интереснее. Из слов Герцогини, разбрасываемых ею поминутно как пушечные ядра во все стороны, постепенно вырисовывалась более или менее ясная картина – Нелли она приняла за какую-то свою дальнюю внучатую племянницу (есть ли таковые, нам не ведомо, дорогой читатель, но главное, Герцогиня была уверена, что таковые существуют), и всё потому, что давеча (то бишь сегодня утром), она потеряла последнюю пару своих очков (то есть сто сорок четвёртую, дамы и господа), и Нелли (что было весьма предусмотрительно с её стороны) заботилась о том, чтобы изящная позолоченная оправа, обрамлявшая два круглых стёклышка, лежавшая на одном из столиков, осталась незамеченной.
Наконец все, логически никак не связанные между собой, приготовления были окончены. Герцогиня, взяв за руку Нелли, повела её к экипажу, и, поминутно болтая впивалась ей в плечо своим длиннющим подбородком. Наконец сели в карету и помчались. Герцогиня продолжала болтать, но Нелли не слушала, ибо все её мысли были далеко.
За окном быстро сменялись ландшафты. Вот они едут по той самой дороге, на которой так недавно Нелли впервые увидела экипаж, в котором сейчас сидела сама. «Быть может, – подумала она, – сейчас мы повернём туда, откуда он тогда показался, и всё закончится?» Однако предположение это не оправдалось. Карета повернула, дорога взяла левее, и, не успела Нелли опомниться, уже катили по Лондону, – и не где-нибудь, а одному из самых фешенебельных его районов. «Кенсингтон, – подумала Нелли, – но не тот Кенсингтон, что я знаю, какой же он другой.. был.. когда-то», – и она мельком взглянула на Герцогиню. «Нет, ну это уже будет совсем глупо, – продолжала она свой мысленный монолог, – представляю себя задающей вопрос: «Простите, а Вы не подскажите, какой сейчас год?» Тогда она решит, что я спятила. Лучше уж пока держать язык за зубами». Незаметно улыбнувшись этой мысли в темноте кареты, Нелли продолжала узнавать про себя знакомые места, теперь казавшиеся ей столь чужими. Так мчали они где-то три четверти часа, и наконец показалась, цель их путешествия, – Букингемский дворец.
– Ох! Совсем забыла тебе сказать! – вдруг воскликнула, после некоторого молчания Герцогиня, а потому Нелли обратила внимание на эти слова. – Бал этот не просто бал, то будет бал-маскарад. Посмотри, вот маска, которую я приготовила специально для тебя. – И Герцогиня протянула её Нелли. То была белая маска «Bauta». – Прости, тебе придётся переменить свой цилиндр на треуголку. Ох, коралловые небеса, как только я могла перепутать!
– О нет, не стоит никаких извинений! Она восхитительна! И треуголка ничуть не уступает. Благодарю Вас! – совершенно искренне ответствовала она, с полупоклоном приложив правую руку к сердцу. Облачившись в новую шляпу и надев маску, она накинула плащ на плечи.
– Да, холодно… Уже холодно, – как-то многозначительно промолвила Герцогиня, что было вовсе не в её духе и тут же надела маску, практически ничем не отличающуюся от её оригинальной физиономии.
Наконец карета въехала в ворота. Приглашённые гости уже поднимались по главной лестнице.
– Герцогиня и герцог Баварские! – послышался уже на середине лестницы голос глашатая. – Герцог Эдингбургский с супругой своей, герцогиней Саксонской! Король Испании с королевой! – Наконец Нелли увидела того, кому принадлежал громкий зычный голос, – самого глашатая. То был маленький толстенький человечек, и, если бы не рост, точно бы был верной копией самого сэра Джона Фальстафа![2 - Герой нескольких пьес Вильяма Шекспира (прим. авт.).] – Герцогиня Йоркширская с племянницей своей мисс Уинстон!
«О, точно – герцогиня!» – подумала Нелли. Немного задержавшись, чтобы кивнуть всем знакомым Герцогини, спустились по роскошной лестнице, и сразу же попали в светский круговорот из людей и масок. У Нелли чуть было не закружилась голова от всей этой суеты и пестроты, но, когда она захотела задать вопрос Герцогине (как оказалось, Йоркширской!) – её уже и след простыл! Имея лишь отдалённое и притом весьма и весьма смутное представление о том, как вести себя на светских приёмах, Нелли решила отойти подальше, к окну, чтобы никто не обратил на неё внимание и о чём-нибудь не спросил. Вся-то надежда была на Герцогиню, но так как она самая (то есть надежда), испарилась вместе с ней, нужно было искать другой выход. Как вдруг ей улыбнулась удача, среди бесконечных масок она различила выход на балкон.
То была огромная терраса, около десяти футов в длину и ширину. Нелли, подойдя к самому её краю и оперившись руками о край балкона, задумалась. Из залы доносились звуки музыки и танцев, снизу, из сада, шептание влюблённых, сбежавших от всей этой суеты. Как вдруг она почувствовала, что в её руку что-то вкладывают – резко обернулась, – позади никого не было – она стояла одна на балконе. Подняв руку, Нелли обнаружила в ней письмо и записку. Обернувшись ещё раз, и осознав, что возвращать его уже бесполезно, она прочла адрес: «Графу Ричардсону. Кент, Кентербери». Развернув записку, она прочитала: «Срочно скачите по весь опор к графу. Адрес Вы найдёте на конверте. У меня есть причины до поры не раскрывать своей личности. Скоро Вы обо всём узнаете. Инкогнито». Нелли молча медленно опустила руку, державшую записку. Подул ветер и задумчиво растрепал её волосы по лицу.
Что всё это могло значить? Её второй раз приняли за кого-то другого? Но ведь, сто против одного, это предназначалось не ей. «Однако, любопытно будет взглянуть на этого графа», – подумала она. Так на том и порешив, Нелли решила незаметно ускользнуть с бала, ибо Герцогиня полна неожиданностей, и могла появиться в любой момент, а от неё так просто не отвертеться! Незаметно, а так как все были в масках, это было несложно, – гораздо труднее было выпрячь лошадь из одной весьма почтенной повозки, и, оседлав вороного коня, и промчавшись мимо ничего не успевших осознать стражников, Нелли уже мчит по пустынной, заволакиваемом зловещим туманом дороге.
– Ну дела… Ты видел? – спросил один ночной страж другого.
Тот лишь сглотнул и коротко кивнул в ответ, не спуская взгляда с того самого места, где только что в тумане растворилась вороная лошадь со всадником в маске.
ГЛАВА 3. ЕГО СВЕТЛОСТЬ ГРАФ КЕНТСКИЙ
Люди издеваются над тем, чего они не понимают.
И.В. Гёте
Нелли мчала по самым заброшенным лондонским улицам, ибо тут нет никому до тебя никакого дела, однако одежда могла привлечь внимание, а потому, испытав прежде и удивление и радость от такой удачи, она спешилась у небольшой лавки торговца платьем. Продав свой костюм, выручила немало, чего хватило сполна и на одежду, и на то чтобы прожить в самом дорогом районе Лондона аж целый месяц, если бы это потребовалосьили приди ей в голову такая блажь. Переодевшись в тёмно-зелёные брюки, кирпичного цвета высокие сапоги, рубашку, жилет и плащ, довершив всё это тёмно-коричневой охотничьей шляпой с пером и чёрными кожаными перчатками, Нелли поблагодарила торговца и, быстро вскочив на коня, мгновенно исчезла в тумане.
Некоторое время Нелли во весь опор мчала через тёмный лес, тонущий во всё более сгущающемся тумане. Но вот, вдалеке, он стал редеть, расступаться, и Нелли оказалась в небольшой деревеньке. Переехав мост, перекинутый через небольшую речушку, сбавив шаг, поехала по мощёным камнем деревенским дорогам, ибо, продолжай она нестись галопом, звук топота копыт такого скакуна мог бы пробудить всю деревню. Вдруг, к своей величайшей неожиданности, Нелли увидела бондаря, сидевшего на крыльце дома, и изготавливавшего свой товар. Странен был вид человека в сей ранний час! Вид Нелли сначала напугал его, но голос тут же успокоил.
– Morning!.. Сэр, какое счастье повстречать Вас в столь ранний час! Прошу прощения, сэр, но не сможете ли Вы, не подскажете ли Вы мне дорогу? Я сбилась с пути.
– Morning!.. – он приподнял шляпу свободной рукой, – с большой охотой, но куда же Вы держите путь, мисс?
– Графство Кент, для начала, – занимающийся далеко-далеко синий рассвет подсвечивал её статную фигуру, подул ветер, взметнувший и растрепавший её длинные волосы. Нелли резко схватилась за шляпу, ибо ветер резко усилился, грозясь унести её.
– О, проще простого, проще пареной репы, мисс! Вам нужно вон туда, – и он взмахнул рукой, указав направление, – а там держитесь ближе к востоку. Проедете поле, лес Беджбери, и выедете на главную дорогу, она-то и приведёт Вас в Кент.
– Безмерно благодарна Вам, сэр, но не окажите ли Вы ещё одну любезность, подсказав, как разыскать там замок графа Ричардсона?
– Хм, Ричардсон, – в задумчивости повторил он и потёр подбородок, – слыхал о таком, весьма достойный джентльмен. Хм.. ах, вспомнил! Да, да, верно! Уж не так стар, значит. Бывал я разок в Кенте, и, когда мы проезжали по дороге один из замков, я обратил внимание на статую льва прямо перед воротами, огромный такой свирепый. Спрашиваю своих ребят, мол, чьи владения, а они, да графа одного. Фамилию я тогда не запомнил, так что не могу ручаться наверняка, но когда Вы сказали, у меня есть ощущение, что я могу побиться об заклад, было там что-то с «Р», на «Р». Не серчайте, коли ошибся, не упомнишь всех графьёв…
– Помилуйте, что Вы! Вы мне безмерно помогли, – Нелли протянула ему гинею.
– О, благодарю мисс! Хорошей Вам дороги, мисс!
Нелли была уже шагах в пяти от него. Она приложила пальцы к шляпе. Хотелось бы ей проезжать этот лес в дневное время, но, ничего другого не оставалось, как только продолжать путь. В голове её вертелись вопросы, на которые она пока не находила ответа. Кто и зачем передал ей это письмо?.. Почему отдающий не удостоверился, кому именно он передал послание?.. Ведь если это какая-то серьёзная тайна, то за такую ошибку можно лишиться головы. Но, так как получить ответы, просто повторяя снова и снова вопросы в своей голове, не представлялось возможным, оставалось лишь молча продолжать путь. Вдали уже виднелись верхушки деревьев Беджбери.
Огромные деревья с извилистыми массивными корнями сплетались над головой сонмом голых ветвей. Казалось, они склонялись над путником, чтобы получше разглядеть виновника их нарушенного покоя. Стук копыт гулко отдавался от земли, – видно, частенько по ней проезжали путники, отчего она так затвердела, а значит, зная, что этой дорогой пользуются часто, можно было бы и расслабиться, однако тут же пришла в голову мысль о том, что, как раз-таки именно из-за того что на дороге часто встречаются путники, значит, и разбойников тоже немало, однако лишь гулкий стук копыт отдавался, а затем съедался ветвями в вышине, словно проглоченный холодными кронами. Ничто не нарушало больше сей ночной покой леса. И вновь Нелли видит, как лес начинает редеть. Конь вырывается из чёрного ветвистого плена и окунается в свежее дуновение ночной прохлады. Подняв на мгновение голову вверх, она увидела сонм рассыпанных по тёмному полотну неба звёзд. Продолжая гнать галопом, она вскоре достигла дороги, о которой говорил почтенный бондарь, – дороги, ведущей в Кент.
Утро начинало заниматься на востоке. На въезде в Кент Нелли никто не повстречался, так что она ещё не раз возблагодарила судьбу за встречу с тем достопочтенным джентльменом, указавшим дорогу. Поначалу она затерялась среди переулков, и просто ехала наудачу. Сбавила шаг и стала пристально вглядываться в сады всех роскошных домов, попадавшихся на пути, как вдруг, не поверила своим глазам! Пред ней был тот самый лев. Спешившись, не раздумывая, махом перелезла через ворота, как раз в том месте, где была статуя, ибо там росло больше всего деревьев, бесшумно приземлившись (ну, или почти бесшумно), она быстрым, уверенным шагом направилась по садовой дорожке к дому. На массивных резных дверях с позолотой висело кольцо. Нелли стукнула в него три раза. Тишина. Ни звука. Ни голоса. Молчаливое безмолвие было ответом. Быть может, если дело бы было в Испании, Нелли бы на том удовлетворилась, и, выбрав в саду местечко поудобнее, прикорнула (но, в таком случае, ничто не мешало бы разместиться прямо под дверью), однако здесь, среди пробирающего до костей английского утра и яростно обволакивающего всё и вся промозглого тумана, не только желание поскорей проникнуть в тайну загадочного письма заставляло её действовать решительнее. И она бойко постучала ещё раз, и ещё раз, и ещё…
На сей раз в глубине дома послышалось какое-то шевеление. Неопределённые звуки, облекшиеся потом в шаги и ворчание, и вот грянул засов, прозвякал замок и дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял человек лет довольно почтенных, в ночном колпаке и халате, бросилось сразу в глаза, что он был босиком. В костлявой руке он держал свечу и взглядом пронзающее сощуренных светло-зелёных подозрительных глаз пристально вглядывался в лицо Нелли.
– Доброй ночи, точнее, morning, сударь. Вы – граф Ричардсон?
– Я, его верный слуга, призванный прогонять всяких попрошаек и непрошенных гостей, тем более, если они являются ночью, – и только лишь он сделал движение, чтобы закрыть дверь, Нелли быстро вставила туда ногу и, не обращая внимания на его вопросительный взгляд, говорящий, нет, скорее вопиющий «неслыханная наглость!», быстро выпалила, как только могла, в чём состоит её дело.
– У меня неотложное дело к графу. Мне велено вручить ему это письмо. Повторяю, дело чрезвычайной важности и срочности.
Она показала слуге письмо. Тот, взяв конверт, хмыкнул.
– Письмо-письмо… Письмо, говорите, письмо… Знаю я, кто Вы! Вы – шпион! Больно лицо у Вас подозрительное! Шпион! – вскричал он, потреся над головой конвертом, и стены дома, да и пустая улица, подтвердили, что фальцет – не его жанр. – Вы сами. Вы сами его написали! Украли почерк! Подделали, чтобы шантажировать бедного графа, шпион!
– Да с чего Вы это взяли?! Мне же заняться больше нечем как только разъезжать по пустынным дорогам, чтобы отдать какому-то там графу какое-то там непонятное письмо! – уже начала выходить из себя Нелли.
– О! Тоже мне! Враньё это всё, враньё! – уже притопывая, кричал он.
– У Вас хорошая фантазия, что весьма похвально, но не могли бы Вы так яростно и ярко демонстрировать её в другом месте?!.. Мне нужно к графу, и я не уйду, пока не получу желаемого! – горячилась Нелли.
– Ах так вот Вы зачем?! Убирайтесь, развратник! И чтобы духу вашего здесь не было! – он начал отмахиваться руками, словно от чумы.
– Вы всё будете продолжать понимать в привратном свете? Я посланник – посланник к графу! И если Вы сейчас же меня не примете, то об этом придётся ой как крепко потом сожалеть!
– И делать это точно будете Вы! – он тыкнул на неё пальцем.
– Да Вы что? – Нелли вскинула бровь. – Но как же глубоко я уверена в обратном!
– Убирайтесь! И не беспокойте моего бедного графа! Всем только что-то от него надо, а как что-то дать… – и он вновь хотел закрыть дверь. Нелли ещё раз и ещё глубже вставила ногу.
Как вдруг…
…из глубины дома, откуда-то сверху, донёсся лёгкий стук шагов. Нелли прищурилась, пристально вглядываясь туда, старый слуга с некоторым трепетом обернулся, а когда вновь встретился взглядом с Нелли, разыгралась небольшая пантомима: он боязно, с каким-то сомнением глянул на неё, а она, словно собираясь сделать выпад в сторону, резко склонила голову набок, и так же резко вскинула бровь, дёрнув при этом плечами и слегка разведя руками. Слуга с тем же недовольно-испуганно-озабоченным видом окинул её с головы до ног и снова обернул свой взгляд в глубину дома, к лестнице, откуда раздавались шаги, а они приближались, и вот, на лестнице уже показались чёрные сапоги, они медленно, верно и властно перешагивали с одной ступени на другую. Наконец показались голени, икры, фалды сюртука, и вот, во всём своём великолепии, их взору предстал сам граф Ричардсон.
– Эй, Бертильо! Впустите дорогого гостя! Я его уже давно жду… – приглушив тон на последнем слове, он склонил голову вперёд, и многозначительно посмотрел на Нелли. – И растопите камин, да поживее! – сказал он, круто обернувшись на каблуках и взмахнув своей изящной рукой, отчего его длинные чёрные волосы подлетели и вновь рассыпались по плечам, – Вам, я вижу, нужно согреться, – обратился он уже к Нелли, махнув рукой на кресло у камина и всей своей изящной особой упал во второе. Нелли села напротив него.
Граф, дорогой читатель, весьма и весьма заслуживает того, чтобы нам сейчас описать как можно подробнее его внешность. Мистер Джозеф Ричардсон был человек довольно высокий, росту в нём было чуть более шести футов, он был очень длинен, строен, хрупкие кисти его длинных тонких рук двигались изящно, но несколько нервно. Во всех его жестах чувствовалась неподдельная мощь и властная сила, но не та властность, которая подчиняет, но позволяет защитить себя, если в том будет такая потребность. Лицо его, довольно узкое, длинное, и очень бледное, приобретало мертвенность ещё большую, ибо обрамляли его чёрные как смоль волосы, таковыми же были его изящные усы, кончики которых слегка смотрели вверх, и густые, широкие брови, из-под которых смотрели проницательные, острые, умные и внимательные тёмно-серые глаза. Тонкие губы его, когда он молчал, всегда были плотно сжаты. Квадратный подбородок выдавал в нём натуру твёрдую и решительную. Высокий лоб бередили едва-едва лишь заметные морщины, но и то лишь когда он хмурился, будучи чем-то опечален. Одет он был в коричневый сюртук, казалось, слишком малый ему в широких плечах, шею и грудь украшало пышное жабо. На ногах его были чёрные кожаные сапоги, по форме больше напоминающие ботфорты. Он сидел в кресле, устало откинувшись на спинку, и немного съехав вперёд. На мгновение он закрыл глаза и приложил тонкие бледные пальцы ко лбу.
– С Вами всё в порядке? – нарушая все правила этикета сразу же задала вопрос Нелли, но граф не придал тому никакого значения и ответил спокойно, чуть хрипловатым, тихим голосом.
– Об этом позаботится Бертильо. Прошу садитесь ближе к огню, Вы совсем продрогли. Путь был неблизкий.
– Вот Ваше письмо, – проговорила Нелли, протягивая конверт граф, тот протянул длинную тонкую руку и изящно взял его своими бледными пальцами. – Правда не знаю, кто мне передал его, да и на конверте ничего, кроме адреса, не указано. Теперь, с Вашего позволения, я могу идти, – сказала Нелли, вставая.
– Стойте! – граф тут же повелительно взмахнул рукой, приказывая садиться, но тут же, словно бы спохватившись, мягко продолжил. – Прошу, садитесь! Вы именно тот человек, который способен помочь мне в одном деле…
– Я отдала Вам письмо. С делом покончено.
– Вы не выслушали меня, а потому не знаете, что дело только начинается. Вас это заинтересует, будьте уверены, – и он поднял на неё взгляд острых серых глаз.
То ли глубокий, загадочный голос графа был столь убедителен, то ли природная тяга Нелли к различного рода приключениям и загадкам, но что-то из этого, дорогой читатель, заставило её сесть.
– Спасибо, – тихо промолвил граф. – Я буду краток настолько, насколько это позволит мой рассказ, – он опустил глаза, и, немного помолчав, словно бы собравшись с мыслями, приготовился было начать, как вдруг взгляд его замер на руках Нелли, затем он медленно поднял вопросительный взгляд на её лицо. – Откуда у Вас это кольцо? – он даже слегка указал на него пальцем.
– Кольцо? – переспросила Нелли. – Мне отдал его мой отец, оно досталось ему от отца, а тому – от моего дела, и так дальше. Пять лет назад он передал его мне.
– Прошу прощения, могу ли я взглянуть на него?
– Извольте.
Нелли кивнула и, сняв перстень, передала графу. Он протянул свою ладонь и она положила кольцо в его бледную холодную руку. Ричардсон долго рассматривал его, держа чуть ли не у себя под носом, затем, подавшись вперёд, стал пристально глядеть напротив света камина. Блики огня ярко отражались в гранях рубина.
– Да, это он… Значит… Вот это совпадение… Быть не может! – словно про себя, шевеля одними губами, прошептал он.
– Мистер Ричардсон… В чём дело? – нахмурилась Нелли.
Граф хотел было открыть рот для ответа, но не успел, однако, был будто бы рад, что его перебили. Послышался каркающий голос.
– К графу надо обращаться «Ваша Светлость»! – крикнул из-за угла слуга.
– Бертильо! Отстань! – строго крикнул граф. Послышались быстрые-быстрые щаги. Он обречённо вздохнул. – Сейчас я всё объясню, – всё так же спокойно ответствовал он, продолжая рассматривать кольцо, зетам он протянул его Нелли – холодная рука положила его в её горячую руку.
Помешав угли в камине, он словно снова о чём-то крепко задумался. Наконец граф поставил кочергу на место, недолго посмотрел в огонь, и, вновь так же расслабленно откинувшись на спинку кресла, встретился с терпеливо ожидавшим взглядом Нелли.
– Постараюсь говорить коротко, – тут он вновь приобрёл свой обычный собранный, сосредоточенный вид. Подавшись вперёд, граф начал говорить своим несколько холодным, слегка ребристым голосом. – Кто я, Вам уже известно, более знать и не нужно, чтобы понимать то, о чём я буду говорить. Мне придётся начать несколько издалека, но, уверяю Вас, терпение будет вознаграждено, если Вы внимательно меня выслушаете, – он ещё немного помолчал, опустив взгляд, и неожиданно начал говорить, и говорить быстрее, чем обычно. – С месяц назад я начал ревизию всей моей библиотеки… Три дня назад случилось то, что бросает меня в дрожь даже сейчас… – он вновь остановился. – Скажу сначала об одном событии, которому, впрочем, можно было бы и не придать особого значения, однако оно имеет свою цену в свете того, что произошло после. С неделю назад, вечером, я пришёл сюда, стал читать, и, кажется, на некоторое время задремал в кресле. Сидел я ровно там же, где и сейчас. И вот, пробудившись от сна и открыв глаза, я заметил в окне чьё-то лицо, будто кто-то стоит и смотрит на меня через стекло. Вздрогнув, я быстро поднял голову и увидел, что там никого нет. Возможно, то был сон, и так бы я и подумал, если бы ни последующие события.
Однажды вечером, продолжая убираться в своей библиотеке, переставляя книги, какие на реставрацию, с каких просто смахнуть пыль, я услышал шум, точнее, какие-то неясные шорохи. Я замер и прислушался. Ничего. Подумав было, что просто книги съехали или я сам так ступил, но тут звук повторился и я отчётливо услышал, что шёл он со стороны окна. Признаюсь, я не из робкого десятка, но что-то в этом всём заставило меня содрогнуться. Крыло библиотеки довольно далеко от флигеля, где располагаются слуги, так что на помощь я бы позвать не смог. Помимо меня там не было ни одной живой души. Я тихо положил книги на пол. Звук повторялся и повторялся, теперь уже не приходилось сомневаться, что кто-то острым тонким предметом, очевидно, ножом, пытается взломать ставень и открыть окно. Тихо прокравшись к камину я взял кочергу.
Медленно двигаясь вдоль стены, добрался до места, откуда можено было видеть окно, оставаясь при этом незамеченным, однако меня могла выдать моя тень, но тогда ничего другого не оставалось. Я осторожно выглянул из-за полки и холод пробежал у меня по спине. К окну было плотно прижато бледное, как сама смерть, лицо. Седые длинные волосы, усы и борода, глаза из-под кустистых бровей глядели хищным блеском (как я тогда молился, чтобы хищный этот взор не остановился на мне!) Старая болотистого цвета шляпа, поношенный плащ, видно, сильно большой ему по размеру. Я не знаю, как смог запомнить все эти подробности, видимо, от страха все чувства во мне обострились. Поверьте, я встречал преступников, и много, ведь когда-то я был среди присяжных в Суде Её Величества. Но это лицо. Не приведи Господь встретить этого человека одному где-нибудь в тёмном Лондоне или в одиноком лесу, где нет ни души! Только ты – наедине с этим чудовищем! Однако именно в такой ситуации я и оказался. Нужно было что-то предпринять. Крепче сжав кочергу, я сделал шаг. И весьма опрометчивый, спешу заметить!
Вор услышал шаги и вскинул взгляд. Это были глаза хищника! Они словно сверкнули, завидев меня. Он замер, оторвавшись от ставня, и беззвучные проклятия посыпались из его искривлённого судорогой ненависти рта. Я думал, он напугается и отступит, а я успею позвать на помощь, но всё обернулось иначе. Это чудовище резко нажало на нож, словно на рычаг, и окно растворилось. Подняв ставень, он ловко впрыгнул в комнату… Сунув нож куда-то в сапог, он тут же выхватил клинок, напоминащий саблю. Ловко помахав им, этот дьявол сделал шаг вперёд. Я выставил вперёд кочергу. Беззвучно рассмеявлись он хищно улыбнулся и так резко бросился на меня и повалил на спину, я мог лишь изо всех сил стараться оттеснить его грудь кочергой. Положение моё было невыгодно, ведь, пока мои руки были заняты, его, – свободны, и в руке его был кинжал. Поверьте, этому чёрту ничего не стоило было воткнуть его в меня. Так наша немая борьба длилась не меньше минуты, и, каким-то чудом, собрав в себе последние силы, я рванул вперёд и отбросил его.
– Свиток! Отдай свиток! И я сохраню твою жалкую жизнь! Он здесь. Я знаю. Я чувствую это… – заговорил он впервые, и, признаюсь, голос этот вновь заставил меня похолодеть! Никогда я не слышал такого голоса! Он был словно шипение подползающей змеи, готовой сожрать тебя! Я замер, тяжело дыша, и в ужасе молча смотрел на него. – Гдееее! – вновь зашипел шёпот, как вдруг…
Не знаю, чем бы всё закончилось, но тут он повернул голову, словно бы прислушался, метнул на меня свой взгляд, словно клинок, и в следующее мгновение исчез так же быстро, как и появился. Я вскочил и подбежал к окну. Только лишь чёрная тень плаща мелькнула и скрылась среди деревьев. Долго ещё стоял я так, не в силах понять, что, чёрт побери, только что произошло? Совершенно не понимая, о каком свитке идёт речь, я задумался, ведь как соврешенно чужой человек, пусть даже жулик, мог знать мою библиотеку лучше меня! Я рассказал эту историю моему другу и он предложил помочь перерыть всё сверху донизу и доискаться правды. Четыре дня мы с утра до ночи разгребали всё её содержимое, как вдруг, в тайнике одной из полок мы действительно обнаружили старый свиток, а точнее – целых три. Один из них был картой, где были отмечены места, в которых, видно, когда-то было что-то спрятано, второй содержал пророчество и третий – легенду о некоем Самозванце.
– Простите, граф, но мне кажется, я знаю её. Там говорится про семь свитков, которые… – и Нелли протянула руку вперёд. Граф энергично кивнул. – Но пророчество и карта, это мне неведомо. Расскажите же, прошу Вас, продолжайте рассказ…
Снова кивнув, граф продолжил:
– Вот пророчество, – и тут в руках графа неожиданно оказался свиток.
Ричардсон протянул его Нелли, и она, осторожно развернув ветхую бумагу, прочла следующее: «Нас четверо. Один астроном, один алхимик, один маг и один чернокнижник. Мы собрались, дабы дать новому Королю нашей падшей страны пророчество. На девятый лунный день, в полночь по часам, в век восемнадцатый, в нашу Страну явится Странник. Путник, зашифрованный в звёздах. Он явится, дабы из руин вновь восстало наше Королевство. Каким путём оно пало, таким и восстанет из пепла! Время Короля прошло, время Самозванца истекло! Путь лишь один, соединить все дороги. Но по какой дороге придёт Странник? То будет начертано в этих листах…»
– Откуда они у вас, ведь… Ведь один из них, один из этих свитков находился у меня! Я изучала его! Ничего не понимаю… Почему я здесь? – с этими словами Нелли крепко зажмурилась и ущипнула себя за запястье, открыв глаза, она столкнулась с ироничным взглядом Ричардсона. Вновь проделав то же самое и получив тот же результат, она рухнула в кресло. – Я… я не… – она приложила руку ко лбу.
– Похоже, пророчество говорит о Вас и я не ошибся.
Нелли вздрогнула.
– Прошу прощения…
– В пророчестве указан день и час, когда придёт тот, кому выпадет честь освободить Короля.
– Погодите… Послушайте, граф… – Нелли нервно усмехнулась. – Не думаете же Вы в самом деле, Вы же умный человек…
– Я вижу то, что вижу. В свете того, что знаю, делаю для себя выводы. Верно, я привык полагаться только на разум, сначала было подумав, что слишком уж это всё невероятно, чтобы быть правдой, я только усмехнулся, но те факты, что передо мной сейчас, указывают на то, что все эти сказки, не совсем сказки, как пить дать!.. Подозревая нечто подобное, я попросил своего человека, думаю, Вам будет нетрудно догадаться, кто та персона, которую я послал следить за обществом, не появится ли некто подпадающий под наши подозрения.
