– Переделать? – Володя удивился, обиделся и возмутился одновременно. – Что бы вы мне ни говорили, но я намеревался всего лишь немного заработать, а не создать произведение искусства. Наверно, для такого знатока мои поделки недостаточно хороши. Но я делаю, если хотите знать, не всё по-книжному, а как умею, факт! А для серьёзной и кропотливой переделки у меня нет ни времени, ни средств…
– Кстати, а где ты берёшь материалы? – поинтересовался Олдбрук.
Капитан опять смутился.
– Отходы разные собираю, где увижу случайно. В брошенной развалюхе мебель ломаная была, с неё дощечки хорошие. Ящики деревянные из-под овощей иногда попадаются. На фабрике мебельной можно обрезки выпросить, фанерки. Но покупать много чего надо. Ну, а то! Особенно краску и клей. Да ещё побегать за подходящими приходится…
– Безусловно, ты тысячу раз прав, – остановил мастера Сэм. – Время, средства и условия.
Идея у него уже витала, но сейчас окончательно сложилась. Представим её тинэйджерам только что родившейся. Дипломат, сдающий дела и отправляющийся в Англию, приглашает всех четверых в гости на время каникул. Благодаря старым связям не составит никаких проблем предоставить Володе бесплатную стажировку в «Lucky Ship», что позволит спокойно и качественно достроить галеон. Вдобавок получить бесценный опыт, познакомиться с другими мастерами.
Даже если бы сама Нина Николаевна начала сейчас исполнять во дворе танец живота, это, пожалуй, произвело бы меньший эффект, чем прозвучавшее предложение. Первая членораздельная фраза исходила, как и следовало ожидать, от Кости:
– Что-то я не совсем понял. Допустим, одному из нас необыкновенно полезно поучиться ремеслу в иностранной компании. Но остальные-то здесь причём?
– Если хорошенько подумать, придётся признать, что здесь многое «причём», – ласково возразил Сэм. – Я ведь понимаю, что отношения для вас много значат. Вы дружите, имеете общие интересы, планы. Что получится, если только один из вас отправляется в далёкое интересное путешествие? Счастливчик в радостном возбуждении, но лишается привычного общества, дружеской поддержки, чувствует себя не в своей тарелке. Не самое благоприятное сочетание для творчества и учёбы. А оставленные товарищи? Предположим, они найдут в себе душевные силы не копить внутри чёрную зависть, а порадуются успехам приятеля. Но отчуждение, неловкость, недосказанность могут легко и просто испортить то, что сблизило вас когда-то. А вот если поедете вместе – будет замечательно.
– Послушайте, не надо нам лапшу на уши вешать! – сказал Капитан в своей прямой и слегка грубоватой манере. – Мы давно вышли из ясельного возраста. Может, меня там и согласятся чему-нибудь научить задаром. Но ведь последнему дураку понятно, что средств на поездку у нас нет, и взять их неоткуда. И не лгите, что просто так, за здорово живёшь, готовы раскошелиться и оплачивать наши расходы. А нахлебниками мы быть не собираемся!
– Но вы ими и не будете, – сощурился Олдбрук. – Не верите?
Таня показательно дёрнула плечами, а юноши помотали головами. Только детдомовская загадка смотрела куда-то в сторону, вызывая у гостеприимного ветерана политических интриг смутное беспокойство.
Оно усилилось, когда дипломат попробовал мимоходом прочесть мысли лидера. Благо, расстояние и большой опыт позволяли заниматься тайной телепатией без затрат порошка и напряжения. Если, конечно, нет помех от большого скопления людей или чего-нибудь ещё. А тут помехи были, и невероятно мощные, сбивающие малейшую попытку. Заслоняющий фон исходил определённо от Алины. Пришлось сразу оставить эксперименты. Убеждение сработает и так.
– Моё намерение получить свой заказ очень и очень серьёзное, – деликатно внушал Сэм. – В хороших условиях один из вас сделает работу, стоимость которой вполне окупит все предполагаемые затраты. Штучная работа хорошего класса стоит достаточно дорого. Дороже, чем вы можете себе представить. Я старый человек, достаточно образованный, здравый умом, и прекрасно умею считать. Главное – честность и порядочность в расчётах. Если я заплачу реальную рыночную стоимость за готовую модель – будьте уверены, денег хватит.
– Ну… может быть. – Володя посмотрел на Костю, ища поддержки. – А вдруг у меня что-то не получится? Пойдёт не так? Мне будет казаться, что всё великолепно, а вы скажете, что надежды не оправдались, и откажетесь платить? Ну, или пораню руку и не смогу закончить вовремя? Что тогда?
– Вполне деловой подход! – похвалил Сэм. – Предлагаю следующее: составляем контракт, где чётко опишем требования к модели, форс-мажорные обстоятельства и стоимость. Естественно, заверим у нотариуса. Так пойдёт?
Капитан опять посмотрел на Сверчка.
– Звучит неплохо, – ответил тот. – Да только получается, что рядом с одним тружеником окажутся трое бездельников-путешественников, болтающихся поблизости ради моральной поддержки. Конечно, помощь могла бы быть и материальной, но Володька ни за что не доверит мне даже прикоснуться к своему творению. Я лично на такое сотрудничество не согласен.
Брюнетка эмоционально боднула воздух, выражая полное единодушие со своим кумиром. Блондинка снова осталась внешне безучастной.
– Вы что? – Мастер моделирования переключился на товарищей. – Мы мало разве делились и плохим, и хорошим? Ну, а то! Неужели я только для себя зажилю самую большую удачу?
Англичанин, уверенно ведущий свою игру, тут же взялся гасить ещё не начавшуюся, но вполне возможную ссору.
– Стоп! – воскликнул он совсем как рефери, разнимающий бойцов на ринге. – Я ещё не всё сказал. Сегодня же могу отправить факс в «Lucky Ship». И в нём запрошу не только стажировку для Володи, но и информацию о простых вакансиях на лето. Хотя и так знаю, что там могут предложить. Курьерская почта! Берут обычно девушек. Работа нетрудная. Платят, конечно, немного. Но две юные прекрасные леди не будут чувствовать себя нахлебницами и смогут хорошо и вкусно питаться на заработанные деньги, и даже купить какие-нибудь украшения или сувениры. А для юноши всегда найдётся «чёрная» работа вроде изготовления ящиков для пересылки моделей. Хотя, может, у Константина тоже есть особая тяга или талант к чему-нибудь?
– Люблю технику, – ответил Сверчок. – Особенно машины. В двигателях немного разбираюсь…
– Отлично! – обрадовался визитёр. – Последнее время в моду вместе с парусными вошли и моторные модели. Фирма делает их действующими. Я слышал, что изготовление и доводка нестандартных двигателей – сложная задача, руки с мозгами там лишними не бывают. Постараюсь уточнить, но думаю, что Косте найдётся занятие на техническом поприще.
– Здорово! – только и смог сказать неудавшийся автослесарь, и его глаза заблестели.
Сэм почувствовал, что лёд недоверия взломан, и продолжал дальше уже другим тоном, изображая хитреца, проникшегося доверием и симпатией к молодёжи, слушающей с возрастающим интересом:
– Вот ещё одно условие, которое, надеюсь, окончательно развеет ваши сомнения. Сорок лет, что меня не было дома, там жила маленькая семья. К сожалению, никто моложе не становится, и с прошлого Рождества они попросили расчёт и уехали доживать свой век к детям, в Америку. Так что сейчас дом, с небольшим участком и садом, пуст. Места в нём достаточно, чтобы поселить вас с комфортом. Но, боюсь, мы застанем неизбежную в таких случаях атмосферу запустения. Конечно, чуть позже я подыщу хорошую прислугу. Но на первых порах… ваша помощь лишней не будет. Прошу понять меня правильно: я вовсе не нанимаю вас в работники по дому. Не собираюсь принуждать, заключать подобные контракты. Если я правильно разбираюсь в людях, вы сами захотите навести порядок во временном жилище. Да и продукты нужно покупать, и многое другое. Можете считать это эксплуатацией. Но ведь она тоже в какой-то степени компенсирует мои расходы, а вам добавит уверенности в том, что совсем не зря я приглашаю к себе в гости всех четверых.
– Похоже, всё складывается действительно неплохо. – Костя, как и Володя, уже загорелся идеей необыкновенных каникул. – Кроме одного: нас ведь ни за что не отпустят!
– Дебаты беру на себя, – успокоил дипломат. – Поможет делу, если в группу включить кого-то из учителей? Логичней всего – преподавателя иностранного языка. Как у вас, кстати, с английским?
Все дружно посмотрели на Алину.
– Да неплохо, – бойко ответила Таня. – Пропасть не должны. Алина вообще всё знает. А «англичанка» у нас мировая. Молодая совсем, но в предмете разбирается, объясняет классно…
Через полчаса вопрос был решён. Сэм поднялся в кабинет директора, женщины в почтенном возрасте, страдающей излишней полнотой и выглядящей усталой и неухоженной. Туда же была призвана Нина Николаевна, и обе выслушали предложение иностранца. Сначала оно вызвало неподдельный ужас. Отпустить четырёх воспитанников на всё лето (в Лондон!) под опеку неизвестного джентльмена – что за бред? Но дипломат, как того и требовала его профессия, проявил себя мастером ведения переговоров. В конце концов «красным грымзам» (Олдбрук мысленно окрестил их так не только за въедливые расспросы и «советские» понятия, но и за разгорячившиеся от волнения лица) пришлось сдаться. Они даже прониклись неизвестно откуда взявшимся и тупо застрявшим в мозгах убеждением, что надо развивать эти… как его… отношения между детьми-сиротами разных стран, обмениваться делегациями и… Дальше мысль не развивалась, но бесконечно повторялась, как мотив привязчивой песенки.
Решено было, что четвёрку будет сопровождать учительница английского языка, чуть не упавшая в обморок от неожиданного известия. Инициатор поездки быстро привёл её в чувство, заведя на беглом английском беседу об учениках, в ходе которой не только убедился в профессионализме испытуемой, но и выудил дополнительную информацию.
Отставной политик, теперь уже на правах руководителя группы, предупредил, что времени на подготовку мало. Он, конечно, займётся документами, почтой, согласованиями. Подопечных ждёт нормальная канитель: заполнить анкеты, сдать кучу анализов, кое-куда съездить. Связь нужно держать ежедневно.
– А как мы будем добираться до Лондона? – спросила Таня. – На самолёте? Как-то страшновато. Я ещё никогда в жизни не летала.
Это был ещё один «козырь в рукаве» для того, чтобы как можно сильнее заинтересовать впечатлительных подростков. Пока он даже не понадобился. Сэм достал из обширного бумажника фотографию и дал посмотреть. На снимке широко улыбающийся пожилой джентльмен неожиданно представал в костюмчике спортивного покроя за штурвалом белоснежного судна.
– Моя яхта, – пояснил дипломат. – Парусно-моторная, пригодная для выхода в море. Стоит в порту, в Выборге. Доберёмся до Петербурга, потом ещё немного – и добро пожаловать на борт! Там комфортно, четыре каюты. Как раз разместимся все: я, учительница и вы по двое. Кстати, ваша помощь поможет мне отказаться от найма небольшой команды в один-два матроса для облегчения перехода. Хотя на такой посудине можно плавать и в одиночку…
– Вот это да! Настоящее приключение! – Капитан буквально светился от счастья. Остальные выразили восторг не так бурно, но перспектива столь экзотической поездки, несомненно, потрясла.
Вот здесь впервые светловолосая девушка выступила вперёд и заговорила:
– Простите моё любопытство, Сэм. Нет сомнений, что вы большой знаток и ценитель парусников. Сразу же определили испанский галеон. Ещё и собственную яхту имеете. Тогда, наверное, вы скажете, к какому типу относился поразивший вас кораблик у мальчика возле магазина?
Ничего себе прокол, подумал Олдбрук, мгновенно прокручивая в памяти тщательно сплетённую интригу, казавшуюся безупречной. Несколько секунд заминки привлекли к вопросу напряжённое внимание. Капитан даже рот открыл в ожидании ответа. Сэм смотрел на нахальную девчонку, явно бросившую вызов и проверяющую благодетеля «на вшивость». На лбу от такой неожиданности даже выступили капельки пота.
Можно в один миг подкорректировать ситуацию и внушить подросткам полное доверие к собственной персоне. Внушить в прямом смысле, применив драгоценный порошок. Но лишние траты всегда нежелательны. И так пришлось слегка повлиять на атмосферу в директорском кабинете. А ещё давно сложилась привычка тщательно оценивать психотип человеческих «заготовок» в естественном состоянии. Так сказать, не портить «товар» раньше времени. А Алина беспокоит всё больше. У неё может быть высокая сопротивляемость внушению.
Нужно было отвечать.
– Конечно, я помню ту встречу, – тщательно обдумывая и медленно роняя слова, постарался исправить оплошность с заминкой Сэм. – Правда, мальчишка, увидев меня, всё время старался спрятаться за спину матери, так что мне трудновато было тщательно рассмотреть. Боюсь, что могу оказаться не совсем… точным. По-моему, это был фрегат.
Алина повернулась к Володе.
– Точно, – кивнул тот и облегчённо выдохнул. – Там был фрегат.
Глава 5. Ночные видения
Москва, 29 июня 2002 года
Судя по всему, агенты 007 всё же существуют
– Вот именно такую давно хотел.
Капитан с интересом оглядывал собственную фигуру, облачённую в новую футболку. Сам процесс задержки перед зеркалом был для Володьки настолько нехарактерен, что Костя, углубившийся было в купленный сегодня путеводитель по Англии, отбросил книжку, подошёл и встал рядом. Причина восторга друга понятна: хорошая ткань, удивительно приятная на ощупь, гармонирующий нежный кремовый цвет. Но главное, на груди красуется крупный рисунок убегающей вдаль каравеллы. Посчастливилось ведь найти нужный размер!
– Морская душа теперь довольна?
– Ещё как.
Тревогу первой забила Танюша, ещё вечером знаменательного воскресенья, когда столь неожиданно вспыхнули ожидания заграничного путешествия. В течение двух часов её можно было видеть то тут, то там оживлённо беседующей с другими воспитанницами; большинство из них жестикулировали, что-то показывая на себе, или отрицательно мотали головами. Выпалив за это время невероятное количество слов, раскрасневшаяся красавица прибежала к Алине и без всякого предисловия обрисовала проблему:
– Знаешь, хоть вредина Лиза проявила неслыханную щедрость и одолжила мне своё лучшее платье, мы всё равно будем в поездке выглядеть оборванками. И оборванцами тоже…
Аля меланхолично пожала плечами. Похоже, её тревожили совсем другие вопросы. Но Костя Таню поддержал, и даже Капитан, называвший хорошо одетых сограждан не иначе как «буржуи», начал морщиться, разглядывая основательно потёртые штанины.
Накануне во время очередной встречи блистательный дипломат-пенсионер отозвал Володю в сторонку и вручил ему незапечатанный конверт со словами:
– Может, это не совсем удобно, но постарайся понять. Здесь небольшой аванс за галеон. Вам всем непременно нужно приобрести что-нибудь из одежды и обуви. Не тяните. Если окажется недостаточно, я добавлю, и тогда дашь мне расписку на всю сумму. Договорились?
– Хорошо, – страшно маясь от неловкости, промямлил Кэп и взял конверт.
– Наш англичанин всё видит насквозь, – прокомментировал получение аванса Сверчок. – Ничего себе, полторы тысячи долларов! Только надо правильно их распределить. Давай мы с тобой попробуем в пятьсот уложиться, а остальные Алине передадим. Девчонкам почему-то всегда гораздо больше надо…
Счастливая Таня с утра утащила подругу «на шопинг» поближе к центру, и до полудня множество пакетов и коробок «съели» девчоночью долю без остатка. Мужская половина разумно двинулась на ближайший дешёвый рынок. Сверчок неплохо торговался, Володя безмолвно подыгрывал, благодаря чему каждый приобрёл новые джинсы, спортивный костюм, пару футболок, рубашку, две пары обуви (туфли и кроссовки) и тёплый свитер. На этом интерес к «тряпкам» совершенно угас.
«Демонстрацию мод» решили не проводить, отложив её до начала путешествия. Чтобы не вызывать противоречивых чувств у живущих рядом школьников. Растолкали «барахло» по сумкам и сложили их в мастерской.
Но теперь, перед отбоем, Капитан потихоньку примерил полюбившуюся футболку. Зеркало, старое и немного мутное, давало отражение в полный рост, поскольку вело родословную от списанного трюмо.
– Пора уже двигать на боковую, – заметил Костя, многократно приценявшийся, но так и не выбравший сегодня часы.
– Дежурит «англичанка», – успокоил Кэп, снимая обновку и бережно складывая её на место. – Если что, она поймёт. Мне совсем спать не хочется. Чем же руки занять? Наверное, подклею вон ту детальку.
– Так увлечёшься на полночи.
– Пожалуй. Тьфу, совсем забыл: меня просили на камбузе помочь, две плиты и холодильник переставить.
– Так пошли, помогу!
– Не, лучше я сам. Там по проходу вдвоём не развернёшься. Давай так: я побежал, а ты прибери здесь и закрой. Встретимся наверху.
Костя уже снял с гвоздика ключ. Дверь тихо скрипнула, и по короткой лестнице пронеслись почти невесомые шаги. Можно не глядя определить, что прискакала Алина по прозвищу Джоконда. А по-домашнему, по-дружески – Джоки. Только у неё такая лёгкая походка. Недаром Аля уже несколько лет усердно занимается танцами, хоть и устаёт страшно.
Странно, что пришла. Она заходит сюда гораздо реже, чем остальные. Выглядит подавленной. Сразу опустилась на стул.
– Что-то случилось? – Сверчок постукал по столу ключом и повесил его обратно.
– Пока нет. Но может случиться. Сядь, пожалуйста, нам надо поговорить. Я специально дождалась, пока вы расстанетесь.
В последние дни мастерская превратилась в штаб-квартиру для регулярных сборов компании. Володя мужественно сносил вторжения на свою территорию, несущие нарушение установленного им порядка. Нет, рабочее место являлось табу для остальных. Постройка галеона немного продвинулась. Инструменты по-прежнему пребывали в идеальном порядке. Гордо реяли на вешалках клеенчатый фартук и рабочие халаты Капитана, которые тот надевал в соответствии с видом выполняемых работ.
Но в другой части помещения тоже кипела жизнь, в основном по вечерам. Иногда там сидела Алина и что-нибудь читала или писала. Костя с Таней пытались подтянуть свой английский, но получалось не очень: они много отвлекались несерьёзными разговорами и смешинками.
Бывало, Володя включал радиоприёмник без задней стенки или старый кассетный магнитофон ещё советского производства. Оба аппарата в нерабочем состоянии Сверчок получил в дар от бывших коллег по автосервису и отремонтировал. Единственная имеющаяся в распоряжении кассета рождала в помещении звуки последнего альбома группы «Король и Шут», от которых Джоки морщилась как от зубной боли. А Володьке нравилось.
Может, музыка и не виновата. У Али зубы и так постоянно болят. Они не белые на вид, а голубоватые. Не скажешь, что это прямо-таки некрасиво, но Джоки стесняется. Привыкла рот особо не открывать, мало говорить в обществе и улыбаться слегка. А ещё зубы страшно чувствительные, из-за чего она ест только чуть тёплую пищу. Никакого мороженого, орехов и газировки. Стыдно, что как-то забыли об этом в кафе. Пришлось потом водички просить. Вот как Аля будет в дороге и в Лондоне выходить из положения?
В ожидании поездки в мастерскую даже завуч спустилась. Момент был не самый подходящий. Таня раздобыла у Лизы-вредины колоду карт и хотела погадать, будет ли удача в предстоящем путешествии. Володька собирался включить музыку. Всё обошлось. Карты успели спрятать, а песня о каком-то там старом доме так и не зазвучала. Учительница огляделась, почему-то грустно вздохнула:
– Всё готовитесь? Ох, ребятки, сама не пойму, почему мы все согласились на эту поездку…
– Не волнуйтесь, Нина Николаевна, – бодро отреагировал тогда Костя. – Вы же знаете, мы тлетворному влиянию не поддаёмся…
Сейчас Сверчок выжидающе смотрел на Алину. Если они иногда разговаривали с глазу на глаз, тема была серьёзной. Села Джоки тоже характерно: смотрит чуть в сторону, голову немного наклонила. Как всегда, если собирается много говорить.
– Время для рандеву точно подходящее? Отбой скоро…
– У нас не свидание, а время самое подходящее. Там Таня с дежурной обход делают. Обсуждают сегодняшний шопинг. Нашли общий язык настолько, что в ближайшие часы вряд ли заметят на территории даже слона. Я с ними ходила, а потом потихоньку сбежала. Кричу издалека: «Гуд найт!». А они и ухом не повели.
По верхним помещениям прокатился слабо слышимый здесь сигнал на тему «спят усталые игрушки». Но Костя понимал, что одеяла и подушки пока откладываются.
– Ну ладно тогда. Давай колись, что у тебя. Ты последние дни сникла как-то совсем. Будто не рада, что едем мир посмотреть.
– Не рада? Настроение никому портить не хочется. Веришь, не знаю даже, как начать? Сегодня я новую сказку сочинила. Послушаешь? Она коротенькая.
То, что Алина сочиняет иногда сказки, новостью не было. Она рассказывала их девчонкам перед сном. Истории складывались то весёлые, то страшные, то грустные, и в основном про учителей. Наверное, потому что сама сочинительница подумывала поступать в педагогический.
– Если гарантируешь, что не засну…
Страшная сказка Алины об учительнице русского языка
Жила-была одна учительница, молодая и одинокая. Работала она в школе, учила ребятишек родному языку. Богатств не имела, только на себя надеялась. Летом огородик маленький сажала да заготовки на зиму делала.
Пошла она как-то в лес по грибы. А в лесу том злой колдун жил, зелья варил по старинным книгам да опыты разные ставил. И к дому его потаённому дорожка без воли хозяина никому не показывалась.
Ходила-бродила учительница, думая о куче тетрадок непроверенных, да и заблудилась. Присела на деревце поваленное и давай горько плакать. А протёрла глаза от слёз – видит, тропка появилась неведомая. Пошла по ней и повстречала колдуна одноглазого.
Расспросил отшельник гостью, кто она и откуда. Как узнал, кем работает, потрогал повязку свою чёрную и говорит голосом мстительным:
– Судьба привела тебя сюда, горемычная, чтобы мог я за свою беду поквитаться. Как-то варил я зелье Большого Безумия по новому рецепту, жуткими каракулями написанному на листке в косую линейку. Оказалась там ошибка роковая из-за безграмотности автора, взорвалось варево, и остался я с тех пор без глаза. И теперь за то, что такие вот учителя плохо грамоте оболтусов учат, наложу я на тебя заклятие страшное. Вот ручка волшебная, теперь она всегда будет помощницей твоей, и никогда от неё не избавиться. Откроешь любую тетрадь ученическую – вещь чудесная сама на все ошибки укажет да исправит их цветом красным, словно твоя рука. Въедливо считать будет исправления да срок отмеривать, чтобы сбылась кара предначертанная. Добрый я, целых сто тысяч ошибок дам тебе пережить. Но потом первая сверх ста тысяч жизнь твою оборвёт. Так что помни и знай: чем лучше будешь предмет свой объяснять, тем дольше проживёшь. И уволиться не пытайся: заколдована судьба твоя, ничего не выйдет. А теперь – прощай!
Исчезли домик и заклинатель, опушка леса перед учительницей. В кармане ручка шевелится, но выбросить её не получается, будто приклеена к руке.
И побежали дни и месяцы под бременем заклятия. Если отказываться в руки тетради школьные брать – перо зловредное само их открывает, рыщет по строкам, чёркает да правит, скрипит от возбуждения. Но счётчик свой честно ведёт и показывает, если попросить. Поплакала вначале учительница и взялась за дело, насколько сил хватало. Скоро лучше неё не было ни в городе, ни в области. Хвалить стали, на конкурсы посылать. И ручка всё чаще и чаще без толку по листкам приплясывает, нет почти для неё работы! Да только счёт всё равно в плюс неумолимо идёт…
На беду, учился в то время в одном из классов мальчик по имени Вася Бездумный. Сидел один на задней парте, мух ловил, в соседей шариками бумажными плевался. И всегда его тетради заляпанные богатый урожай давали. Как ни старалась учительница, не смогла она ни одно правило правописания вложить в голову Васину.
Отчаялась бедная женщина: цифра роковая близко, вот-вот наступит конец надеждам нормальную жизнь прожить. Давно уже нет ошибок ни у кого, только у Бездумного.
