В честь праздника по гостиной мерно плыли зажженные свечи. В углу стояла пышная елка. На ней не было ни одного украшения, только большая коробка оставлена тем, где позже будут подарки.
– Мы подумали, ты будешь счастлива украсить елку вместе с нами! – раздался теплый голос Эди.
– Эди! – Суви кинулась в его объятия, ощутив терпкий запах корицы, – я так счастлива!
Эди засмеялся и прошептал:
– Это идея Тильды, только не говори, что я сказал. Она еще тебе приготовила подарок в честь новой должности!
Суви нервно усмехнулась.
Суви подошла к фотографии, где навсегда были запечатлены Веса и Тереза Адельхейд и три их дочери. Годовалая Астрид и новорожденная Фрида сидели на руках у родителей, между ними, гордо выпрямившись, стояла десятилетняя Тильда. Тогда они еще все улыбались и были счастливы.
– Бабушка с дедушкой были бы рады увидеть тебя. – сказал Эди, положив руку ей на плечо, – и твоя мама тоже.
Суви вздрогнула и слегка кивнула. Только двое на этой фотографии были живы. И было больно признавать, что среди них не было мамы.
– Я больше никогда не увижу, как мама танцует, она любила танцевать… – с грустью улыбнулась Суви.
Вскоре на елке висели старинные игрушки, которые Тильда хранила с детства. Игрушки крутились, светились, говорили, если их спросишь, а некоторые и вовсе бегали по веткам. Уютно загорелись теплые огни гирлянды.
Деревья вокруг дома так же были украшены по старым поверьям ведьм: на веточки повязывали зачарованные ленты (верили, что в них спрятано желание), кусочки еды для духов и пробегающих мимо существ, небольшие светильники и колокольчики. Тильда считала все это детской забавой, вредной для взрослых людей, но в глубине души радовалась таким дням, вспоминая, как наряжала деревья с отцом.
Не желая тратить время на отдых, Тильда заставила стол встать на место и скатерть лечь на него. Ложки, зачарованные Тильдой, аккуратно разложились по тарелкам. В семье Адельхейд способность манипулировать предметами появлялась часто, но очень ценилась.
Вскоре в дверь постучались. Матильда кинулась открывать.
Фрида Адельхейд никогда не опаздывала. Казалось, в ее голову были встроены часы.
– Рада видеть тебя, Тильда, – голос Фриды, легкий и сильный, точно ветер, раздался в коридоре.
Фрида вошла в зал. Суви радостно рассмеялась, кинувшись к тете.
Перед Суви престала высокая женщина тридцати пяти лет в темно-зеленом плаще, черном элегантном костюме и безумно блестящих туфлях. Ее рыжие кудри аккуратно лежали. Казалось, благородство и изящество слились воедино в одном человеке, отражаясь в голубых глазах. Смотря на тетю, Суви каждый раз заново понимала, почему она стала самой молодой Верховной Чародейкой за всю историю. В каждом движении, отточенном до мелочей, чувствовался порыв магии.
– Дорогая моя!
Фрида подошла к племяннице и крепко обняла ее. Суви окутал запах флердоранжа. Фрида хотела сказать что-то про Астрид, но слова застряли в горле.
По праздникам стол накрывали в гостиной.
К ужину ведьмы вызвали своих фамильяров. По обычаю, Рождество чародеи встречали не только со своей семьей, но и с главными хранителями и помощниками. Тару гордо сидела рядом с Эглантин, небольшой собачкой Тильды, и Филлис, змеей Фриды. Каждая из ведьм с любовью смотрела на своего фамильяра. Эди с грустью наблюдал за этим.
Рядом с фамильярами сидел домовой Люпин, приходившийся двоюродным братом Лютику. Поколения сменялись, но домовой всегда оставался рядом, никогда не меняя рыжий цвет волос своих хозяев, отличались лишь оттенки. Сейчас его волосы были ярко-рыжими и кудрявыми, так как главой семьи считалась Фрида. Такое решение принял сам Люпин, ведь Верховная Чародейка просто не может не быть главой семьи, обратное не укладывалось в его голове. Матильда не стала возражать и с радостью приняла решение домового.
Но теперь Люпину приходилось жить в Верховном Совете. Что вызывало у домового жуткое недовольство. Где это видано, чтобы домовой жил не в доме, а в Совете? Что бы сказала его покойная матушка?
Вот только менять решение Люпин не был намерен.
Домовому приготовили традиционную кашу из вершков дикого тимьяна и корня первоцвета.
На столе ведьм были жаренные фрукты с геранью, запеканка с настурцией, паштет с гвоздикой, клевером и зверобоем, гратен с грибами и корнем аира, рулет из полевых трав с лесными ягодами, лесными орехами и медом из алиссума, маринованный корень мандрагоры, кексы из крапивы с яблоками, кексы с орхидеей, рагу из овощей с иссопом и шалфеем, бузиной и лесными ягодами, засахаренные фиалки и колокольчики, которые украшали горячий шоколад, сок шиповника для Суви и вино из акации для остальных.
На фоне по телевизору шел рождественский фильм и семье маленьких ведьм, на канале, который никак не могли найти простые люди. Они бы не увидели ничего, наблюдая за серым, гудящим экраном.
– В Академии все хорошо? – спросила Тильда, отрезая племяннице рулет, – я слышала про отбор. Будешь там лучшей, как я и твоя мама в свои годы, – с гордостью закончила Тильда.
– Да-а, – Суви воткнула вилку в рулет, и выдавила улыбку, чтобы не расстраивать тетю. К своему удивлению, она совершенно не радовалась тому, что тетя Тильда наконец заметила ее старания в спорте.
– Я тоже хотела, когда училась, но передумала, – сообщила Фрида.
– Ты бы обогнала Астрид, – заметила Тильда.
– Сомневаюсь, дорогая, очень сомневаюсь, у Астрид был талант, – Фрида подмигнула Суви, но той стало не по себе.
Все эти восемь лет Суви верила, что мама вернется. На столе всегда оставалось место для Астрид Адельхейд. Теперь же там ничего не было. Лишь пустое напоминание, что все это было правдой. Все окончательно и неминуемо: мама не вернется. Больше никогда.
Эди, заметив ее взгляд, тихо встал, достал с комода старую, еще подростковую фотографию Астрид и поставил на стол. Тильда слегка коснулась его руки. Суви благодарно улыбнулась.
С фотографии на семью смотрела бойкая и задорная семнадцатилетняя девушка. На ее груди блестели медали. И Суви не знала, лишь догадывалась о тех ужасах, что пережила эта ведьма. И все же здесь, живая, мама улыбалась ей.
Весь вечер Суви смеялась и веселилась чтобы дядя и тети больше не видели ее грустный взгляд.
Встретив Рождество с семьей, Суви поднялась в свою комнату.
Комната Суви была наполнена зелеными и коричневыми оттенками. Листья, нарисованные на обоях, мерно шевелились. Комната Суви была уставлена цветами: они были на полу, на комоде, столе, весели на стенах, расположились на подоконнике и даже у картины с пейзажем над кроватью. У кровати, на тумбочке стояло блюдце с печеньем из флокса и с кексами из дикой мяты.
Суви подошла к раскрытой книге, оставленной на столе. Она хотела ее прочитать, но направилась к кровати.
Тару последовала за своей ведьмой. Суви легла на кровать, включила на плеере легкий джаз, свернувшись клубком. Она слышала гурасные и ласковые мотивы, и думала о том, как одновременно рада быть с Фридой, Тильдой и Эди, как любит их, но при этом как плохо, что с ними нет мамы и отца. Отец никогда не приезжал на Рождество и летние каникулы. Слал иногда открытки и письма, редкие камни, как подарок. Он, пусть и был чистокровным чародеем, работал геологом среди обычных людей.
Суви замерла, смотря на сухие цветы полыни в вазе. Мама всегда говорила Суви держать полынь в комнате, ведь она защищает от злых духов. Но кто повесит полынь на сердце?
– Тебе подарили прекрасный пресс для гербария, – заметила Тару, усаживаясь рядом. – Вызовешь меня, чтобы вместе сделали?
– Кончено, – Суви погладила Тару по черной шерстке. Казалось, Тару была сделана из самой мягкой шерсти во Вселенной.
Тару по-кошачьи боднула ведьму в руку, вызвав ее смех, и устроилась под боком.
– Я так рада, что ты мне досталась, – прошептала Суви.
– Взаимно. – замурчала Тару.
Ранним утром в городе пошел снег. Казалось, кто-то высыпал сотни бриллиантовых крошек на белоснежный покров. Все застыло, нетронутое, переливаясь огоньками. Мир выглядел прекрасным и чарующим. Такое редко бывало в этом маленьком городе.
Суви с наслаждением смотрела на укрытый снегом яблоневый сад. Ей захотелось прогуляться по нему, представляя, как в теплых убежищах спят феи, а между деревьями скрываются лесные духи.
На Суви была легкая льняная рубашка, наперекор погоде, и джинсы.
Надев новое зимнее пальто, Суви решила пройтись перед завтраком. Она любила гулять. Быть на природе, дышать ей, чувствовать ее так близко. Даже сквозь замершую землю ощущать заснувшие зернышки. А летом ступать босиком по мягкой траве.
Спустившись с лестницы, Суви услышала голоса, раздававшиеся из кухни. Дверь была слегка открыта.
– Ей шестнадцать, осталось немного, что зря тревожить ребенка? – спросила Фрида.
– Она моя дочь! Она должна быть со мной! – настаивал Иво Тамме.
Суви слишком давно не слышала его голос, чтобы помнить.
– Дочь? – Удивилась Тильда, – ты хоть раз навестил ее? Ты был на похоронах Астрид? Ты был рядом со своей дочерью, когда ей было плохо, когда она нуждалась в тебе? А когда Астрид оставила Суви, почему не предъявил права?
– Я был в горах, много поездок, работа! Я б-был… – легкие Иво судорожно сжались, не желая отдавать воздух, – знаю…
Наступила тишина. Суви представила, как отец виновато посмотрел в пол, а тетя Тильда гордо приподняла подбородок. Суви тихо дошла до двери, откуда могла видеть только Фриду и Эди. Всегда спокойный вид Эди сейчас вызывал тревогу. Разговор продолжился, когда Иво смог совладать с собой.
– Я понимаю, что виноват. Но Суви должна жить у меня, я ее отец со всеми правами, по закону. Суви родилась, когда мы были в браке.
– У тебя нет прав. И девочку отдали нам. Так решила Астрид, и правильно сделала. – Чтобы успокоиться, Тильда без магии накрывала на стол.
– Если не хотите мирно, не знаю… Я пойду в суд! Магический, обычный, любой!
– Ни куда ты не пойдешь! – со сталью в голосе сказала Фрида. Внешне она оставалась спокойна.
Суви видела, как лицо Эди стало каменным и красным. Былая робость превратилась в суровость старого воина. В его голове не носились мысли, они сложились в четкую линию.
– Пускай сама решает, я только из ее желания с этим смерюсь. Но мы очень привязались к девочке, и, уверен, она к нам.
– Мне жаль Эди, но так будет лучше для Суви, со мной, в Таллине. – уже деликатно сказал Иво.
– Вот! Вот почему моей сестре не стоило выходить за тебя! У тебя же камень вместо головы! У всех чистокровных бывают осечки!
Иво резко дернулся, задев соусник. Соус пролился на новую скатерть.
– Зато я хотя бы считался вашими родителями за разумное существо! Странно, что они тогда не умерли от сердечного приступа! Так что и хорошо, что Суви хоть первые годы жизни с нормальным человеком провела, в достойном обществе!
Вместо того, чтобы кричать в ответ, Матильда с волнением посмотрела на пуще прежнего покрасневшего мужа. Фрида в это время со спокойным видом зачаровала пятно, чтобы оно исчезло.
– Эди, милый… – Тильда ласково положила руку на его плечо.
Эди кивнул жене, уставившись в пустую тарелку. Суви никогда не понимала, почему ее предки так носились с чистотой крови. Подумаешь, полукровка или просто человек. Что же тут такого?
– П-прости, – поспешил сказать Иво.
– Может, вы все же дадите мне решать? – Суви вышла вперед и строго сдвинула брови. Фрида, заметившая племянницу намного раньше, улыбнулась ей, – мне скоро семнадцать, я могу сама выбрать!
Кухня была просторная и светлая, наполненная смешением запахов фруктов, овощей, выпечки, сушеных грибов и трав, специй. Украшали кухню различные баночки, красивые тарелки и кружки. Суви любила находиться здесь, представляя, что из кухни можно выйти не в гостиную, а в залитую солнцем пекарню.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70610797&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
