От столкновения с кустарником капюшон слетел с его головы, и грива роскошных, рыжих как лисий мех, волос рассыпалась по плечам. В прядях на виске запуталась кисть сирени белого цвета, так что образ у парня вышел просто сказочный. Прямо эльф, или дух самого мая! Ощущение усугублялось зеленым-зелёными глазами на его удлинённом, идеальном в своих чертах лице. А чуть приоткрывшиеся от удивления губы вызывали совсем уж непонятное томление…
– Вот же ты!.. – ахнула Рена, и сама не поняла, в какой момент выхватила смартфон. Сделав пару снимков, спохватилась, смутилась и обнаружила, что он всё ещё держит её запястье. – Эмм, пусти. Пожалуйста…
– Не уходи… – тихо сказал он, медленно разжимая пальцы, и снова сдавленно кашлянул. Потом, сглотнув, добавил громче: – Пожалуйста…
– Да пока и не собираюсь, – вертя в пальцах телефон, пробормотала Рена. – У меня как бы обед и прочее тра-ла-ла… – Она снова поймала себя на безудержном желании сделать несколько снимков.
Парень угадал это по её лицу или просто так совпало, что он кивнул. Он вообще с неё глаз не сводил, чуть склонив голову, пока она его фотографировала. Рена поняла, что от такого внимания скоро закипит. Поэтому спрятала телефон, быстро села на скамейку и с повышенным вниманием начала выставлять на неё содержимое рюкзака: двухъярусный ланчбокс, термос и коробочку с маффинами. Парень неподвижно стоял всё на том же месте, следя за каждым её движением.
Рена сделала рукой неуверенный жест и сказала:
– Ну, садись, что ли. Чем богаты, как-то так. Ты голоден?
– Очень! – сказал парень так искренне и восторженно, что она опять растерялась.
И до неё начало доходить, какая двусмысленная возникла ситуация: она в уединённом уголке с умопомрачительно красивым парнем. Совершенно незнакомым… И голодным.
Пока она пыталась разобраться в смешанных чувствах, рыжий плюхнулся с другой стороны импровизированного стола, потянул носом и с заблестевшими глазами спросил:
– Кофе? У тебя там кофе? Можно?!..
– Ээ, ну, да. – Рена потянулась к термосу и сообразила, что пить им придётся из одной крышки, поскольку дополнительную кружку девушка давным-давно потеряла.
К её облегчению, у парня нашлась своя посудина: до боли знакомый ярко-жёлтый стакан, слегка помятый и без крышки. Рыжий вытащил его из-за пазухи и, держа двумя руками, протянул Рене. Посмотрев на его просительно изогнувшиеся брови, девушка чуть весь кофе ему не вылила. Вовремя остановила дрогнувшую руку и остатки напитка сцедила себе в крышку. Мысленно поздравила себя с продолжением безумного кофепития и снова обо всём забыла, наблюдая за чудаковатым компаньоном.
А тот с благоговейным выражением на лице вдохнул запах растворимого кофе, прикрыл глаза и сделал первый глоток. Блаженство, какое отразилось не только на его лице, но и в позе, было таким, словно ему, по меньшей мере, венский кофе с вишней предложили. Рена не могла упустить такой кадр, отставила свою посудину и снова выхватила смарт, беря крупные планы.
– Счастье-то какое, – спустя несколько секунд, не открывая глаз, выдохнул рыжий, и на этот раз его голос был внятным и звучным. – Чувствовать вкус, запах, тепло!..
– Э-э, ну да, – торопливо пряча телефон за спину, кивнула Рена и осторожно уточнила: – Ты что, болел? Ну, вчера? Выглядел ты, кхм… Краше в гроб кладут! – Тут она смутилась и прикусила язык.
Рыжий помедлил, так и не открывая глаз и слегка раскачиваясь всем телом. Потом чуть растягивая гласные, сказал:
– Болел… Почти… я – не был…
– Гм-м, – только и смогла выдавить из себя Рена, сопроводив это глубокомысленное замечание кивком головы.
Совершенно забыв про кофе, она лихорадочно размышляла над тем, что её чудаковатый новый знакомец – вовсе никакой не наркоман. Просто с большим таким приветом и типичными сезонными обострениями. Возможно, на резкие скачки погоды реагирует тем, что впадает в подобие аутизма и попросту выпадает из реальности. Солнце там, дождь, цунами, звездопад – ему в таких случаях всё едино. А потом – вот так внезапно оживает и несёт типичную для «обострённых» околесицу.
Это предположение было вполне правдоподобным и вполне успокоило девушку. Ведь почти десять лет она прожила бок о бок с женщиной, которую большинство считало не от мира сего.
Парень вдруг встрепенулся, огляделся как в первый раз и уставился на Рену широко открытыми глазами. Словно пытался себя убедить, что ему не грезится очередное видение. Потом заметил, что она так и не прикоснулась к своей порции кофе и с улыбкой спросил:
– Я тебя смущаю? Мешаю покушать?
– Да? Да! То есть, нет! Ну, то есть… – Рена смутилась, схватила крышку и торопливо сделала приличный глоток. На её счастье, кофе уже достаточно остыл, чтобы она не обожглась.
Рыжий внезапно подался к ней, когда она отставила крышку, мягко взял ладонями за лицо. У Рены сердце понеслось вскачь, а в голове взвыло тревожное: а вдруг он буйный?! И сейчас ка-ак!..
Парень подался близко-близко, нарушая все мыслимые личные границы – и прижался щекой к её губам. Как будто всё ждал поцелуя, но в итоге пришлось брать инициативу в свои руки. Рена обомлела, чудом удержавшись от прыжка с места вверх и самое главное – от того, чтобы не отпихнуть его от себя. В голове у неё творился фейерверк из миллиона ощущений: кожа его щеки была гораздо теплее и мягче, чем когда она его сама вчера целовала; рыжие волнистые волосы щекотали ей лицо, а в нос ударил аромат сирени и ещё какой-то приятный запах, видимо, мужского парфюма. Ещё от рыжего пахло кофе, что в купе с другими запахами создавало причудливый головокружительный аромат. Его ладони, удерживающие её лицо, были сухими и приятно горячими…
От всего этого – непривычно-пьянящей близости, коктейля запахов и самой невероятности происходящего, – Рена ощущала себя, как на аттракционе: дыхание замирало, сердце ахало в бездну, в животе что-то скручивалось. В голове же колокольным звоном гремела мысль, что всё это крайне неприлично! Она же едва его знает!..
Наконец, парень спустя несколько секунд – минут? вечность?! – отстранился так, чтобы видеть её лицо и с тихой, непонятной радостью сказал:
– Да это ты – мой огонёк! Это была ты…
– Че…чего?! – кое-как справившись с языком, пролепетала Рена, поймав себя на том, что глаз не может отвести от его губ: таких красиво очерченных, поблескивающих…
– Ты – та, что заставила меня быть, – проникновенно и очень серьёзно сказал рыжий псих, всматриваясь в её лицо. – Если бы ты меня вчера не заметила, не разделила со мной своё тепло… Меня бы, в конце концов, не стало.
– Ты… о чём?! – Рена неимоверным усилием заставила себя отклониться назад, чтобы хоть как-то увеличить дистанцию между собой и парнем.
– О ком, – поправил он, склонив голову к плечу. – О тебе. Как тебя зовут, огонёчек?
– Р-рена, – машинально ответила она, с трудом стряхивая с себя дурман поцелуя наоборот.
– Рэ-эна-а, – нараспев произнёс рыжий, смягчая звучание первого слога имени.
– Рена, – покачав головой, возразила девушка. – Вторая «е», произносится отчётливо…
– Рэ-ээна-аа! – смешно сморщив нос, снова протянул парень. – Тебе же так больше нравится, я прав?
Девушка была вынуждена признать: ещё как прав! Её всё время коробило и царапало, когда родные и знакомые произносили её имя, чётко выговаривая «е». В школе из-за этого её постоянно прилетало незатейливым подростковым фольклором: «Рена, подай хрена», «Рена-олигофрена» и тому подобное. Кори, кстати, впадая в дурное настроение, тоже упражнялась в рифмованных прозвищах типа «Рена – дочь аборигена», «Рена с ибупрофеном» или «Рена, где твой крокодил Гена?».
А он, этот рыжий чудик, случайно или намеренно, произнёс её имя именно так, как его произносила только тётя Саби…
Посмотрев ей в глаза и что-то в них увидев, парень энергично кивнул, сел прямо и с интересом уставился на ланчбокс и коробку с маффинами. Потом просительно посмотрел на девушку:
–Можно? Напополам?
–Угу, – почти беспомощно кивнула та, окончательно запутавшись в попытках понять мотивы парня или определить его диагноз.
Рыжий звонко хлопнул в ладони, а потом ловко отщёлкнул замки ланчбокса, разделяя его на две коробочки. В одной была пара котлет, в другой – картофель по-деревенски (верх кулинарных умений самой Рены!). Завладев пластиковой вилкой, он с таким упоением принялся уписывать незатейливый обед, что Рене уверилась в одном – парень зверски изголодался! А тот, оказывается, действительно разделил порцию надвое, причём так точно, хоть с весами проверяй. Пододвинув к Рене обе части ланчбокса, он протянул ей вилку и с торжественным видом сказал:
– Вот! Ровно половина, остальное кушай сама, у тебя же обед. О, кстати, погоди!
Он выхватил вилку из её пальцев, пошарил по карман толстовки и выудил пакетик с одноразовой салфеткой. Такие, машинально отметила девушка, прилагались к заказам в любой фастфудятне. Парень тщательно протер вилку и только после этого вернул законной хозяйке. Рена вцепилась в ручку вилки и несколько секунд тупо смотрела на неё. Парень, поёрзав на скамье, уставился на девушку умильными глазами и воркующим голосом сказал:
– Кушай, кушай, огонёчек.
Рена как на автомате воткнула вилку в картошку, наколола ломтик, поднесла ко рту… И не смогла откусить и кусочка, поскольку парень смотрел на неё так, словно она захватывающее шоу показывала.
– Ты не мог бы… – стремительно краснея, сдавленно пробормотала она. – Ну… не смотреть так пристально?!
Рыжий растерянно похлопал ресницами и с обезоруживающей искренностью сказал:
– Но мне очень приятно смотреть на тебя. Как на тёплый огонёк. Мир рядом с тобой обретает краски, и я ощущаю это – полноту жизни! Но если это тебя так смущает…Я не хочу, чтобы ты осталась голодной!
И он стал очень внимательно и главное с таким же искренним интересом разглядывать заросли сирени поверх головы девушки.
«Да что с тобой не так?! – мысленно взвыла Рена, чувствуя, что аппетит отшибло напрочь. – Что это за…за лирический бред?! Чуть ли не…не признание?!»
– Я действительно признателен тебе, Рэна, – сказал парень, всё так же разглядывая листву. Голос его окончательно окреп, избавившись от осиплости. – Если я попробую объяснить, в чём дело, боюсь, ты мне не поверишь. И окончательно сочтёшь помешанным. Но ты даже не представляешь, как мне нужна, чтобы… Чтобы жить, дышать, чувствовать – в полную силу. Наслаждаться каждым мгновением, вплоть до ощущения сырой земли под задницей или вкуса дешёвого кофе во рту.
Рена от неожиданности прикусила вилку так, что пластик подозрительно хрупнул. Рыжий смотрел вверх. Лицо его стало серьезным, даже без тени озорной улыбки.
– Я могу лишь… предложить… – Он трудно сглотнул, напряг плечи. – Предложить тебе самой убедиться, что без тебя… без твоего тепла я снова стану… – Он сделал неопределённый жест рукой и вымученно улыбнулся. – Стану чем-то. Но не живым. Мне сама мысль об этом… отвратительна. Но что бы я сейчас не сказал, ты не поверишь. Я вот сейчас с тобой: рядом, разделяю эту еду, этот кофе. Этого мне хватит на пару суток, чтобы быть…жить. Потом я опять угасну… Найди меня тогда. Рэна, ты тогда сама всё увидишь. Только найди – и верни меня, ладно?
И он посмотрел на неё расширенными, потемневшими глазами. Девушка как-то сразу поняла, что он не шутит и не бредит. Хотя вот поверить – действительно не могла.
– Рэна, – снова подавшись к ней, продолжил рыжий. – Я уже понял, что здесь в этом Мире, люди склонны отвергать… необычное, не поддающееся их обыденному образу мышления. И они отвергли меня. Весь этот Мир отверг. Кроме тебя. Послушай, я не безумен и не употребляю, как ты решила, дурманящие препараты. Со мной происходит кое-что похуже. И мне без тебя не справиться, меня… поглотит Мгла… Я не разыгрываю тебя, не изображаю без памяти влюбившегося, чтобы высмеять потом. Но ты мне НУЖНА. Как сама жизнь… Просто запомни это и отыщи меня. Через два дня.
– К-как? – одними губами спросила девушка, продолжая стискивать зубы на вилке.
– Не грызи пластик, в нём нет питательных веществ, – начав улыбаться своей солнечной улыбкой, сказал он и аккуратно отобрал у неё изрядно деформированный столовый прибор. Покрутил вилку в пальцах, разглядывал отпечатки зубов на пластике. – Я не уйду далеко от того места, где ты меня вчера встретила. Это место для меня – якорь; я буду возвращаться туда даже… – Он сильно побледнел, но закончил: – Даже если буду почти совсем… опустошённый. Только не бросай меня, Рэна. Я без тебя не выберусь…если опущусь в самую Мглу…
Рене вспомнился сон:
…в ладонях, сложенных лодочкой она несла шарик света. Очень тёплый, нежный и беззащитный. Во сне было очень важно нести его и не оборачиваться. За спиной было что-то… нехорошее.
За спиной – было ничто, серое, без края и проблеска. МГЛА…
– Кто ты такой? – прошептала девушка.
– Меня зовут Зар, – чуть помедлив, ответил рыжий. – Остальное… я расскажу потом. Будешь кексики?
Рена чуть со скамьи не свалилась от его вопроса и буркнула от неожиданности:
– Ты всё-таки псих! Нагнал тут жути, а сам только о еде думаешь!
– Но они выглядят так вкусно! – опять сделав умильно-просящее лицо, воскликнул рыжий. – Давай их тоже – напополам? И у меня ещё кофе остался, могу тебе добавить. – И не дожидаясь её согласия, разделил остатки кофе из своего стакана.
– Ладно… Лопай, – вздохнула Рена, отчаявшись увязать все концы этой истории.
– А ты? – слегка нахмурившись, спросил Зар, склоняя голову к плечу.
– Да как-то… Перехотелось, – промямлила Рена, собирая ланчбокс воедино, хотя так и не прикоснулась больше к остаткам картофеля и котлет.
Парень нахмурился сильнее, покрутил в пальцах уже вытащенный маффин – маленький, на пару укусов. Что там делить-то?! Решительно протянул его нахохлившейся девушке и сказал:
– Пожалуйста, Рэна. Я разделяю пищу с ТОБОЙ. А иначе она становится… – Он опять сделал рукой неопределённый жест. – Пожалуйста, скушай.
Рэна с тоской смотрела на маффин. Потом вздохнула: вот спросит её Оксана, понравилось ли угощение, и что ей отвечать, не попробовав?! Мол, скормила одному знакомому рыжему психу, ха-ха.
«Хорошо бы этот оказался с шоколадом, – мрачно подумала Рена. – Говорят, от шоколада настроение поднимается…»
Её маффин оказался с вишней, да не с каким-то конфитюром или вареньем: по языку растеклась сладость с характерной легкой миндальной горчинкой; кусочки мякоти и аромат подтвердили, что вишня – самая настоящая.
– Вкусно-о, – выдохнула Рена неожиданно сама для себя.
– А у меня шоколад, – сообщил Зар, откусив ровно половину от своего кекса. – Отличный, кстати, шоколад, тёмный! Дашь твой попробовать?
Рена возразить не успела, всё ещё держа у рта остатки маффина. Рыжий подался к ней и ловко отъел часть кексика чуть не у её губ.
– Умм, вкуснятина! – чуть не подпрыгнув, невнятно воскликнул он. – Вишня! А как круто сочетается с шоколадом! Вот, попробуй!
Так как Рена так и сидела с приоткрытым ртом, Зар ловко всунул ей половинку своего маффина. От этого девушка впала в оцепенение. Рыжий чуть нахмурился и легонько стукнул ладонью по её подбородку. Рена рефлекторно сжала челюсти, сделала несколько жевательных движений… Насыщенный вкус шоколада заполнил весь рот, а в сочетании с вишней приобрёл почти опьяняющее свойство.
Пока Рена сидела и блаженствовала, Зар беззастенчиво вытащил из её пальцев остатки кесика и тут же схомячил. Довольно замычал, прижав ладонь к щеке, и вообще чуть ногами не дрыгал.
– Какая потрясающая вкуснотища-аа! – проглотив последний кусочек, воскликнул он и с сожалением заглянул внутрь коробочки, собрав на палец крошки. – Эх, маловато только!
– А чтоб не лопнул от обжорства! – дожевав свою часть лакомства, буркнула Рена. – Не делай так больше!
– Как? – уставился на неё Зар.
– Ты понял! – заливаясь краской, сдавленно сказала она и помахала ладонью перед своим лицом. – Так нельзя!
– Почему?! – ещё больше изумился рыжий. – Я же просто попробовать откусил! И я сразу предлагал – напополам. Я ведь тоже поделился!..
–Ты!.. Ты!.. – У Рены слов не нашлось в ответ. – Ты нарушаешь мои личные границы! А ты…ты мне даже не друг!
– Зато ты для меня – ВСЁ, – без тени иронии сказал он. – И мне хочется быть рядом с тобой.
– Дурак! – чуть не в слезах воскликнула девушка, вскакивая и упихивая, как попало, в рюкзак термос и ланчбокс. – Я тебе просто помочь хотела, а ты – издеваешься!
Зар встал быстрее, чем она метнулась прочь из тайного уголка, поймал её в объятия и прижал к себе. Рена, не смотря на туман в голове, сдержалась от того, чтобы отпихнуть его и теперь просто сердито, сдерживая всхлипы, сопела ему куда-то в вырез толстовки.
– Рэна, я не шучу, не издеваюсь и не дразню тебя, – тихо твёрдо заговорил парень, не размыкая рук, наклонившись так, чтобы щекой прижаться к её макушке. – Возможно, я действительно нарушаю эти твои «границы»… И да, я могу волновать тебя, как мужчина…
Тут уж Рена не удержалась от сдавленного жалобного всхлипа. Зар немного отстранился, заглянул ей в лицо и тем же твёрдым голосом продолжил:
– Прости меня, огонёк мой, но я ничего не могу с собой поделать. Попробуй представить, что тебя держали скованной по рукам и ногам, завязали глаза, заткнули уши; ни пошевелиться, ни позвать на помощь. А ты всё это время помнишь, как это: двигаться свободно, смотреть, слышать, петь, кричать… И в таком состоянии тебя держать долго, очень долго. А потом ты вдруг – получаешь свободу, сразу всё – целиком! Разве бы ты не стала каждую секунду подтверждать реальность этой свободы?
Девушка попыталась вообразить. И получилось это у неё на удивление ярко. Настолько натуралистично, словно её действительно держали спутанной с головы до ног, оглохшую, ослепшую…
Она слабо кивнула. Зар кивнул в ответ:
– Вот и я так делаю: подтверждаю, что, жив. Без остатка, всем собой. Пойми меня, Рэна, и прости, если снова буду не сдержан в поступках. Я не могу – и не хочу иначе.
Он обезоруживающе улыбнулся ей, выпутал из своих волос кисть сирени и заткнул за ухо девушки. Приблизил лицо так, что ткнулся лбом в её лоб и тихим голосом продолжил, глядя ей в глаза:
– Прости меня, огонёчек, я – не люблю тебя… Но ты для меня сейчас – моя жизнь. Это больше, чем просто влюбиться… Найди меня, через два дня. Дольше я не смогу сопротивляться Мгле. Я просто перестану быть. Совсем. Найди меня, ты увидишь, что я не лжец.
С этими словами он быстро отстранился, сверкнул напоследок глазищами и, поднырнув под сплетение ветвей, стремительно покинул сиреневое убежище.
А Рена стояла, как громом поражённая, вцепившись в лямки рюкзака, пока в кармане не запрыгал смарт, оглашая окрестности первыми аккордами «Имперского марша». Девушка моментально пришла в себя, не с первой попытки вытащила телефон и выключила будильник. У неё была весьма полезная привычка выставлять его, чтобы не забыть, когда заканчивается обеденное время.
