Через какое-то время все встают, и мама подходит ко мне. Она обнимает меня, тихо говорит что-то, но я не понимаю что.
В следующий раз, когда я поднимаю глаза, на террасе только мы – Чейз и я. Его тарелка стоит нетронутой.
Он не шевелится.
Лучше бы он шевельнулся.
Лучше бы он ушел, но я знаю, что он этого не сделает.
Особенно теперь, когда он смотрит на меня не отрываясь… мне хочется, чтобы он отвернулся, потому что мне трудно выносить этот взгляд, он будто медленно убивает меня.
Почему он смотрит на меня так тревожно, так взволнованно, будто заранее молит понять и простить?
Я бы хотела увидеть в его глазах уверенность, готовность преодолевать горы, падать и вставать, карабкаться на вершину до тех пор, пока мы не окажемся на ней вместе. Таким должен быть взгляд любви, верно?
Фейерверк чувств?
Яркие переживания?
Волнующий опыт?
Но кто я такая, чтобы судить о любви?
О любви я знаю лишь по отношениям своих родителей, но сейчас происходит нечто иное.
Это мучительно.
Отблески костра пляшут в его зеленых глазах, тусклых и удрученных. Я смотрю на него и думаю: «В чем я ошиблась?»
Мы с Чейзом даже не добрались до первой стадии отношений, а потом случилось то, что случилось. Мы были сбиты с толку, расстроены, думали о том, как легко потерять кого-то близкого, любимого. И эти переживания взяли над нами верх.
Пылкое влечение привело нас к сексу на пляже.
«От нуля сразу до ста – очень быстро», – как поет один знаменитый рэпер. Смешно, что даже в этот напряженный момент у меня в голове крутятся тексты знаменитых песен.
Все на самом деле ясно. Только дурак будет отрицать очевидное. То, что для меня значит так многое, для него, по всей видимости, особой роли не играет.
Я знаю, что Чейз испытывает ко мне какие-то чувства, и они заставляют его страдать. Это другой вид страдания, непохожий на мой, но тем не менее он страдает. Мне всегда было интересно, разумно ли рисковать или лучше воздержаться от риска. Теперь я понимаю, что было бы лучше, если бы мы воздержались.
Все очень грустно.
Мне грустно, но я должна с этим справиться, потому что, как сказал мой брат, мы должны попытаться сохранить нашу дружбу, это самое главное.
Мы ничего не обещали друг другу; я ничего не просила взамен, прежде чем отдалась ему, я сама виновата. Я признаю это, если каким-то образом это позволит удержать его.
С этой мыслью я вздыхаю и ласково улыбаюсь ему.
Чейз на какое-то мгновение будто задерживает дыхание, потом резко выдыхает, вскакивает на ноги и подходит к пустому стулу рядом со мной.
Глаза его тревожно бегают.
– Арианна…
– Я знаю. – Киваю и сглатываю комок в горле, не в силах сдержать слезы. – Тебе не обязательно это говорить.
У Чейза вытягивается лицо.
– Я чувствую себя ослом. Я ведь знал, что делаю, я… я хотел этого. – Он смотрит мне в глаза, и я вижу, что это правда. – Я хотел тебя, Ари. Просто… я не знаю, я не думал. Поддался этому желанию. – Он в отчаянии мотает головой. – Я будто специально обманул тебя, веду себя так, будто ты для меня пустышка, но это неправда.
– Чейз. – Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос не сорвался. – Посмотри на меня.
Он смотрит на меня, но как-то поверхностно, не по-настоящему, будто боится заглянуть мне в глаза на самом деле.
– Я знаю, что это не так. – Мой рот кривится, слеза скатывается по щеке. – Ты был добр ко мне. – Я кладу дрожащую руку ему на колено, мне страшно к нему прикоснуться, но нужно, чтобы он услышал меня. – Я ни о чем не жалею.
Он смотрит внимательно, пытается понять, насколько я искренна, неуверенно кивает.
– Ты не случайный выбор, Ари! Ты важна. Ты… много для меня значишь.
Я чувствую, как бьется мое сердце, мне очень хочется, чтобы он встал и ушел, чтобы перестал говорить, но он продолжает.
– Я не знаю, что произошло, – расстроенно шепчет он. – Твои волосы развевались на ветру, и ты… ты была такой красивой, Ари. И грустной. – Я стискиваю зубы, стараюсь изо всех сил не разрыдаться. – То, что случилось с Пейтон… из-за этого… я не знаю… мне захотелось тебя поцеловать. А когда я поцеловал тебя, я не смог остановиться. – Он сглатывает, а я собираю все силы, на которые способна, чтобы не отвести взгляд.
Чейз опускает глаза, и я беру себя в руки, заколачиваю в собственное сердце гвозди, чтобы оно билось чуть спокойней, потому что знаю, что сейчас произойдет. Я знаю, что он сейчас скажет, и страшней этого ничего не придумать.
Зеленоглазый красавец ласково смотрит на меня, и я впиваюсь ногтями себе в бедра, чтобы чувствовать физическую боль, а не эмоции.
И вот он приступает к пытке.
Низкий голос Чейза полон сожалений, он шепчет слова, которые я никогда не забуду:
– Это была ошибка.
У меня перехватывает дыхание.
– Не знаю, Ари. Может быть, если бы обстоятельства сложились по-другому, я… мы…
Этого я не могу вынести, потому что знаю, что всё, и что могло быть по-другому.
Если бы он только захотел – обстоятельства сложились бы по-другому.
Но факты говорят сами за себя.
Я не случайный человек для Чейза, но дружба с моим братом ему важнее.
Ничего страшного.
Я всегда знала об этом, долгие годы. И еще долгие годы буду об этом помнить.
Надеюсь, боль не будет мучить меня так же долго, как мучила надежда.
Я поднимаюсь со стула и с трудом заставляю себя улыбнуться.
– Сегодня вечером я уезжаю с родителями домой.
Чейз вскакивает в ту же секунду.
– Незачем…
– Мне нужно уехать, Чейз, – перебиваю я. – Все нормально, просто… – Я не могу находиться рядом с тобой. – Мне нужно уехать. – Мне нужно придумать, где найти силы, чтобы продолжать с тобой общаться после этого.
– Хорошо, – тихо отвечает он, опуская подбородок на грудь. – А что ты скажешь Мейсону, когда он спросит, почему ты уезжаешь?
Злость вспыхивает в моей груди, но я подавляю ее.
– Не знаю, уверена, что после вчерашней ночи он будет только рад моему отъезду.
Я спускаюсь по лестнице, и мы оба знаем, что то, что я сказала, – неправда. Брат расстроится, даже разозлится, наверное, но я ни одного дня не выдержу в одном доме с Чейзом.
На краю террасы я слышу, как Чейз говорит мне нечто утешительное, но его слова не успокаивают меня.
– Я не хочу тебя терять. Наверное, сейчас ты мне не поверишь, но ты очень важный для меня человек, Ари…
– Ага, – выдыхаю я, а вредный голосок нашептывает мне на ухо: «Не такой уж и важный».
Позже, тем же вечером, я перехожу дорогу, чтобы забраться в папину машину, и фары незнакомого автомобиля слепят мне прямо в глаза. Я поднимаю руку, чтобы загородиться от света и разглядеть, что происходит, но фары гаснут, и снова темнота окутывает дорогу.
Забираюсь на заднее сиденье, закрываю глаза и изо всех сил надеюсь, что, когда мы все окажемся в Авиксе, все произошедшее будет казаться мне лишь смешной нелепостью.
Глава 11
Арианна
– О чем мечтаешь, крошка?
Я вздыхаю, бросаю ручку на стол и потягиваюсь. Я даже не пытаюсь ответить этой занозе Кэм, потому что она в любом случае заглянет в мою комнату, что она и делает.
– Привет! – Подруга плюхается на мою кровать, перекатывается на живот и многозначительно улыбается.
Мне неловко и неприятно, но я научилась хорошо это скрывать, поэтому Кэм ничего не замечает.
Она игриво двигает бровями.
– Сегодня идем погулять!
Я натужно хихикаю и снова беру ручку.
– Сегодня не могу. Мне надо заниматься.
Подруга утыкается в подушку и свирепо рычит:
– Ари, ну что с тобой? Прошло уже три недели с начала семестра, а ты ни разу не пошла со мной погулять. Я понимаю, ты хочешь быть первой ученицей, но мы ведь не просто так поселились вместе. Ты меня бросила, и я теперь выгляжу гулящей девкой.
Я приподнимаю одну бровь.
– Ты ведь понимаешь, о чем я, – раздраженно говорит она. – Я и три парня. Это странно выглядит со стороны! Нужна еще одна вагина, чтобы разбавить коктейль.
Я усмехаюсь и качаю головой.
– Какая же ты дура.
– Ты меня любишь.
– Я никуда не пойду.
– Пожалуйста.
– Кэмерон, я не могу. У меня полно домашки.
Это не такая уж и ложь, но подруга знает, что причина не в этом.
Она замолкает на минуту, вздыхает и встает с кровати. Потом она подходит к комоду и проводит пальцем по фотографиям, которые стоят сверху, на пластиковой столешнице, имитирующей дерево. Кэм берет ту, на которой мы с мальчишками в обнимку. Мальчишки в футбольной форме, они только что победили в одной из важных игр чемпионата, а мы обнимаем их и улыбаемся в камеру.
Я уже много раз пыталась спрятать эту фотку в ящик, но так и не смогла заставить себя это сделать.
– Первая игра в этом сезоне в эти выходные, ты помнишь?
– Да.
Что-то будто жжется у меня в глотке, я сглатываю и отвожу взгляд. Конечно, помню.
Несколько месяцев назад я выделила это число на настенном календаре, обвела его синим и золотым фломастерами.
Кэм ставит фотографию обратно и ласково сообщает мне то, о чем я и так знаю.
– Ты разобьешь сердце Мейсону, если не придешь на игру.
В тот день, когда я уехала из пляжного дома, Кэм уехала со мной, и хотя мне было ясно, что она о чем-то догадывается, я ждала целую неделю до поездки в кампус, прежде чем выложить ей все начистоту. Я рассказала ей все и, как я и предполагала, она разозлилась, а потом расплакалась.
Мне не хотелось ничего от нее скрывать, но я боялась, что мои личные проблемы вобьют между нами клин, рассорят нашу дружную компанию. Потребовалось полгаллона мятного мороженого и шесть банок пива, чтобы Кэм отказалась от идеи отомстить Чейзу и согласилась просто принять то, что случилось. Ночь, полная эмоций, в которую мы прошли точку невозврата.
Никто ни в чем не виноват. Просто случилось то, что случилось, вот и все.
Мы приехали в Авикс за две недели до начала занятий, и все это время подруга буквально не отлипала от меня, поддерживала как могла. Мы не спеша распаковывали вещи, украшали комнаты, в которых нам предстояло прожить целый год, ходили гулять, знакомились с окрестностями.
