– Эти дети сводят меня с ума. Им стоит преподать урок.
– Скоро тебе придется учить их рукопашному бою. Они уже совершеннолетние. У них столько энергии, что если ничего не предпринять, то они в конечном итоге просто убьют друг друга.
Фолой кивнул:
– Уж поверь мне, я это знаю. Кстати, к слову об убийстве. Что за нарушители приперлись прошлой ночью?
– Не уверена, что хочу об этом говорить.
– И все же.
– Избалованные дипломаты из далекой страны.
– И чего они хотели?
Гимлор поморщилась.
– А ты как думаешь, Фолой? Они хотели заграбастать эликсир и мою землю. И все – за полмонеты. Они пригрозили привести целую армию, если я откажусь.
Фолой заломил бровь:
– Это не очень любезно с их стороны. И что ты собираешься делать? Ты не боишься, что они действительно приведут армию?
Гимлор сглотнула и кивнула, чувствуя, что ей становится все хуже. Но все же она смогла справиться с собой.
– Боюсь.
Если ей повезет, армия прибудет через некоторое время. Пройдет несколько месяцев или хотя бы несколько недель, прежде чем они доберутся до Аларкана по морю. В любом случае к тому времени, как они прибудут, у нее будет план.
– Я бы не хотел быть на твоем месте. – Широко распахнув глаза, Фолой уставился ей за спину, и Гимлор почувствовала, что с трудом может сопротивляться возникшему желанию.
– А как насчет моей постели? – с усмешкой спросила она.
Фолой дерзко улыбнулся в ответ:
– Этого давно не случалось. Я думал, я тебе уже надоел. Но ты просто посмотри на мои руки! – они все были покрыты бинтами, на которых выступила кровь. А там, где бинтов не было, виднелись синяки – следы вчерашней битвы в клетке.
– Что, если я скажу, что руки тебе не понадобятся?
– Тогда, может быть, я зайду к тебе попозже.
– Обязательно зайдешь, Фолой. Не забывай, кто здесь главный, – сказала она, наклонившись так близко, что встретилась с ним глазами и почувствовала его дыхание.
Фолой улыбнулся и ругнулся на своем северном диалекте – Гимлор так и не поняла, что он сказал.
По лестнице скатились дрянные дети Гимлор. Женщину всегда поражал их талант мгновенно превращаться из ангелов в демонических созданий.
Тинко пытался сдавить шею Таты, а Тата отбивалась от него руками и ногами. Они дрались между собой днями и ночами – и все же были неразлучны. И то, что они здесь не одни, дети поняли, лишь когда Гимлор подошла к ним.
– Ах вы мои Птенчик и Солнышко! Знаете, что с вами будет, если будете себя плохо вести?
Дети покачали головами.
– За вами придет Кровавый Жнец! – Она улыбнулась, увидев, как их глаза расширились от страха. – Да, так и будет. Он придет за вами. И вы поймете это, лишь услышите его вой в ночи. Лишь узрите его дым и окровавленный меч. Будет лучше, если вы мне поверите. И что теперь? Вы все так же продолжите испытывать мое терпение или все-таки будете вести себя прилично?
Они ласково и наивно заулыбались, уставившись на нее такими невинными глазами, какие она никогда и не видела. Старинные легенды о Кровавом Жнеце срабатывали всегда. Так же, как и когда она была в их возрасте.
– Хорошие дети, – сказала она, поворачиваясь к Фолою. – Присмотри за ними, ладно? Мне нужно заняться делами.
– Что, я? Я с ними не справлюсь.
– Будут творить глупости – просто выбей из них все дерьмо. Я разрешаю. – Гимлор усмехнулась, прекрасно зная, что Фолой никогда этого не сделает.
– Слышали свою мать? – спросил Фолой детей.
А Гимлор направилась в «Девичий Чертог».
В эти ранние утренние часы в Гелеронде было тихо, и улицы почти пустовали. Владельцы магазинов и торговцы готовились к открытию лавок. Горожане пережили слишком много сражений и были освобождены от уплаты налогов, так что никто никуда не спешил.
Прожив в Гелеронде уже десять лет, Гимлор перестала морщиться при виде людей без рук и ног. Этот город она построила для них: для выживших.
Несколько торговцев искоса смотрели на нее, а остальные ей кланялись. Она знала по имени не только их всех, но и каждого нового жителя города.
Главной ее, конечно, никто не назначал, но ей многое сходило с рук.
– Доброе утро, Фанан, – сказала Гимлор самому сварливому торговцу на главной улице. Его зажатый между домами магазинчик, выглядевший грязной лачугой, находился в самом лучшем месте, рядом с популярнейшими лавками в городе. Гимлор уже целую вечность пыталась выкупить его магазинчик, но этот упрямец отказывался наотрез. А еще он никогда не выказывал ей уважения.
Нахмурившись, Фанан вернулся к работе, пробормотав себе под нос:
– Гадюка, – и не подозревая, что она прекрасно его слышит.
Гадюка. Ее репутация догоняла ее. Ей нравилось приглядывать за городом, делясь со всеми рукопожатиями и бесплатной выпивкой, но порою для того, чтобы добиться цели, приходилось показывать ядовитые клыки.
– В чем дело, старик? Может, стоит быть хоть чуточку благодарным по отношению к тому, кто построил эту дыру, которую ты называешь домом? Или ты не помнишь, как я приняла тебя здесь, кормила и содержала, пока тебе не стало лучше? Подумаешь, я порою пачкаю руки. Я делаю это ради города.
– Продолжай себя в этом убеждать… – нахмурился он.
Гимлор почувствовала, как в душе закипает гнев, но заставила себя успокоиться.
– И тебе всего хорошего.
Фанан что-то проворчал себе под нос, покачал головой и вернулся к своим делам.
– Не обращай на него внимания, дорогая, – вмешался в разговор старческий голос. Обернувшись, Гимлор увидела знакомое лицо. – Он просто бесится, потому что жена выгнала его сегодня ночевать на улицу.
– Доброе утро, Эшоф. Как дела? – с улыбкой спросила Гимлор.
Ее старая собеседница казалась очень маленькой и хрупкой. Морщинистую кожу покрывал загар, а речь была невнятной из-за выпавших зубов. На ладонях виднелось множество мозолей от тяжелой работы на ферме.
– У меня все хорошо, дорогая. А ты как? Как дети? Я так давно их видела в последний раз! Конечно, теперь, когда они выросли, они уже не нуждаются в заботе старой тетушки Эшоф, как было раньше, когда ты была занята… так что теперь они меня не навещают.
– Они просто треплют мне нервы. В ближайшие дни заставлю их тебя навестить.
Эшоф рассмеялась:
– Если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы за ними кто-то присмотрел, я всегда готова – так же как когда они были маленькими. Мы должны заботиться друг о друге. Не так ли?
Гимлор кивнула:
– Полностью согласна.
– А как у тебя вообще дела?
Гимлор заколебалась. Рассказать Эшоф свою задумку на вечер она не могла, так что ей пришлось ответить обтекаемо:
– Бывало и лучше. Но я справлюсь. Не беспокойся обо мне.
Эшоф кивнула, но было видно, что она почуяла ложь.
– Всегда держи удар, дорогая.
Гимлор усмехнулась. Эта женщина была покрепче иной молодежи.
– Обязательно. Увидимся позже, Эшоф.
Эшоф подмигнула ей в ответ:
– Увидимся.
Она огляделась по сторонам. Если сравнивать с материком, Гелеронда была маленьким затрапезным городишком. Конечно, дома здесь были крепкими, а главные здания, такие как «Девичий Чертог», – трехэтажными, но по большей части он состоял из деревянных лачуг, в которых жили фермеры.
Поселение было молодым, всего десять лет. Но ему было куда расти, и у Гимлор на него имелись грандиозные планы. Если бы все зависело только от нее, Гелеронда стала бы столицей Аларкана, новой свободной земли, неподвластной королевствам иного материка. Для этого в Аларкане нужно было зародиться нации, но нации нужны богатства и армии – иначе они будут беззащитны. И, похоже, пора было этим заняться.
Хижина Сосненка находилась на окраине города. Маленький сосноголовый сидел на заборе, оглядывая земли, на которых паслись мерзкие кровоищейки. Крошечный рост, нежная кожа и гибкое тело – все это вкупе создавало впечатление, что сосноголовый молод, хотя это было далеко не так. Впрочем, для его расы это было обычным делом. Даже самые старые сосноголовые, такие как Сосненок, были не выше четырех футов и всегда выглядели как дети. Короткие жесткие волосы цвета лесного ореха упрямо торчали в разные стороны, отчего казалось, что на голове у него сосновая шишка, заменяющая шлем.
Дикие твари, пируя на поляне, столь громко хрустели костями, что Гимлор услышала это еще за два квартала. Эти создания обожали кровь. И они были готовы сожрать все, что хоть слегка пахло ею.
Сосненок заметил Гимлор, но, как обычно, промолчал. Сосноголовые не любили общаться с людьми, но были очень для них полезны, потому что могли выступать в роли посыльных или выполнять задания, за которые люди не хотели браться.
– Я принесла твое золото. – Гимлор ловко перебросила крошке маленький увесистый кошель, заполненный золотыми монетами с континента. Сосненок перехватил его в воздухе, раскрыл и пересчитал содержимое, проверяя, все ли на месте. Было неважно, что она уже много раз доказала ему, что ей можно доверять. Сосноголовые доверяли только своим сородичам.
– Здесь все полностью, – заверила она его. – Как и всегда.
Сосненок был единственным в городе, кто мог бы избавиться от ненужных тел, не задавая лишних вопросов. Тем более что сегодня их было много.
– Твои кровоищейки жрали всю ночь, да?
Вести светскую беседу с ним – как, впрочем, и с любым другим сосноголовым, было бесполезно. Но он, к ее удивлению, вдруг откликнулся.
– Они смеются надо мной. – У него был странный акцент, но понять его было можно. – Эти пьяницы, которые выходят из твоей таверны. – Старческий голос совершенно не соответствовал детскому телосложению. – Приходят сюда. Оскорбляют меня. Это неприемлемо. Заставь их прекратить.
Гимлор заломила бровь. Она никогда не видела ничего подобного, но слова Сосненка мало ее удивили: сосноголовый с его диковинными яркими глазами казался легкой мишенью для насмешек. Эти создания были совершенно безвредны для людей: сколько их ни провоцируй, на человека сосноголовые не нападут. Но Гимлор заботилась о своих людях, а Сосненок был весьма неплохим помощником.
– Я позабочусь о том, чтобы это больше не повторилось. Обещаю, Сосненок.
Он благодарно глянул на нее и кивнул.
Она молча смотрела, как кровоищейки пожирают тела. Впрочем, вскоре она поняла, что это слишком даже для нее, а потому направилась прочь, помахав на прощание сосноголовому.
– Подожди.
– Да? – она повернулась к нему. Сосненок указал на трупы, которые потрошили твари.
– Он искал их.
Гимлор почувствовала, как забилось сердце:
– Кто Он?
– Красавчик.
Гимлор поняла, что коротышка попросту не знает человеческих имен, и задумалась, кого же он мог иметь в виду. Красивым можно было называть всего несколько человек, но если Сосненок предупреждал ее о произошедшем, значит, карлик знал, что этот человек Гимлор не нравится.
– Новенький, – сказал Сосненок, и женщина поняла, кого он имел в виду.
А этот новичок любопытный. Гимлор просто ненавидела, когда люди – кем бы они ни были – начинали вмешиваться в ее дела.
– Керион? Курильщик?
Сосненок чуть склонил голову.
Ублюдок.
От этого человека одни неприятности. Сплошные опасности. Получается, что рядом теперь снует курильщик – бывший законник, вынюхивающий все вокруг и расспрашивающий о сирестирских посланниках. Отлично.
От одной мысли о запахе дыма ее бросало в дрожь. Запах горящих трав она могла узнать в мгновение ока. Но вздрагивать ее заставлял не дым и не его запах. Ее заставляли дрожать воспоминания о смерти и разрушениях, которые всегда следовали за этим дымом. Сейчас, конечно, было мирное время, но разве что-то от этого менялось?
– Спасибо, что не выдал, Сосненок.
Она вернулась обратно на главную улицу, чувствуя, как отчаянно бьются мысли в голове. Она сейчас ступила на зыбкую почву. И враги были везде – и далеко, и близко. И она должна была перехитрить их всех. Если герольд говорил правду, сирестирская армия могла явиться в любой момент.
«Обмани их», – произнес голос мадам Маци в ее голове. Но как? Если она проиграет…
Когда она вернулась в «Девичий Чертог», в таверне царило оживление, которого она не видела уже несколько дней. Пьянчуги заявились сюда пораньше, наверстывая упущенное.
– Обо всем позаботились? – спросила она Эдмира.
– Да, босс. – На его суровом лице светилась тревога. – Но новичок начал задавать вопросы.
