Сладкий яд, или Я на все согласна. Часть 2
Юлия Гетта
Немудрено юной и романтичной студентке влюбиться в своего преподавателя. Особенно в такого, как он – с идеальной внешностью, приятным низким голосом и проницательным взглядом, от которого по спине бегут мурашки. Только я и подумать не могла, что этот идеальный с виду мужчина на самом деле окажется монстром, который обожает причинять боль.
Один раз познав его жестокость, я сбежала. И он отпустил меня, пусть и против собственных правил. Только сладкий яд запретной любви уже отравил мою кровь, и теперь я гибну. Гибну безвозвратно.
В тексте есть нецензурная брань.
Юлия Гетта
Сладкий яд, или Я на все согласна. Часть 2
Глава 1
Это была самая отвратительная в моей жизни весна.
С самого детства я обожала и всегда с нетерпением ждала это время года, но даже подумать не могла, что когда?нибудь оно перестанет вызывать во мне какие?либо чувства, кроме сильнейшего раздражения. Да и, казалось бы, как может раздражать дурманящая голову сладкая свежесть весеннего воздуха? Теплые, яркие лучики солнца, играющие бликами на прозрачных сосульках, свисающих с крыш домов и деревьев? Ласкающие слух звуки весенней капели? Влюблённые парочки, медленно прогуливающиеся по вечерним улицам, так мило и очаровательно держась за руки… Оказалось, что все это может раздражать. Ещё как может.
Наверное, мне было бы намного легче, если бы солнце спряталось, небо затянуло серыми тучами, и вновь стукнул мороз, да такой, чтобы все люди вокруг со своими счастливыми лицами попрятались в своих домах, и даже не смели бы носа сунуть на улицу. Да только вряд ли там наверху кто?то решит отменить весну ради меня одной. Поэтому, я запаслась мужеством, и терпеливо стала ждать осени, наивно полагая, что уж тогда?то мне, наконец, станет легче.
А ещё я ждала окончания второго семестра, чтобы сдать экзамены, и поскорее уехать в свой город, домой, к маме. Мне казалось, тогда моя тоска по нему начнёт утихать, ведь мы перестанем видеться, пусть и на время.
А пока, как он и обещал, мы регулярно встречались на его лекциях, только от этого было ещё хуже. Более того, для меня эти встречи стали настоящей пыткой.
Видеть его, слышать его голос, и не иметь возможности прикоснуться. Смотреть на его руки, и думать о том, насколько они могут быть жестокими, или, наоборот, нежными… Разглядывать его губы, вспоминая каждый наш поцелуй. Раз за разом прокручивать в голове все мгновения, проведённые вместе.
Сходить с ума от равнодушия в его взгляде.
Я не признавалась себе в этом, но на самом деле отчаянно желала, чтобы он передумал. Передумал меня отпускать. Чтобы снова заставил меня пойти с ним, пусть даже силой… Или хотя бы просто позвонил. Просто спросил, как мои дела. Что угодно, только не это его жестокое равнодушное молчание!
Бывали моменты, когда я была готова позвонить или подойти к нему после пары сама. И одному Богу известно, чего мне стоило этого не делать. Ведь если бы я сделала этот шаг, это означало бы, что я согласна на его условия. Согласна по доброй воле позволять ему истязать своё тело. Теперь уже я знаю, какого это, и мой шаг он принял бы за осознанное решение. А я такое решение принять не могла. Не могла принять такой любви и таких отношений. Как бы сильно я его не любила, не могла и всё…
Любовь – это всегда взаимность, говорила мне моя мама. Но разве можно желать любимому человеку боли и страданий? Какими бы не были твои пристрастия и увлечения?
Нет, он не любил меня. Всё, чего он хотел, это использовать меня в своих жестоких играх, а когда я запротестовала – позволил уйти. Потому что не нужна была я ему ни для чего другого. И с самого начала ни о каких чувствах ко мне речи не шло.
Это, пожалуй, и было самой главной причиной, не позволяющей мне передумать и пересмотреть свои взгляды на подобные отношения. Не позволяющей принести в жертву своей любви собственное тело и душу.
* * *
Артёма Ельцова я больше ни разу так и не видела, и даже не предавала этому значения, пока Жанка не рассказала, что он сразу после того случая перевёлся в другой ВУЗ. Она, кстати, очень помогала мне; не давала грузиться, всегда подбадривала. Наверное, только благодаря её поддержке я находила в себе силы заниматься и готовиться к экзаменам. Особенно пугал экзамен по физике, я ждала его с замиранием сердца, с трепетом, понимая, что впервые с нашей последней встречи мне придётся заговорить с ним. Однако все мои страхи и волнения оказались напрасными. Вместо стандартного устного экзамена он предложил нам пройти тестирование, и все ребята в группе с радостью согласились.
Я восприняла это, как знак, что пора уже переболеть этой болезнью и начать новую жизнь. Написала тест одной из первых, молча передала ему лист и ушла, лишь на несколько секунд задержав взгляд на его красивом лице.
Дальше была очередная бессонная ночь, слезы в подушку, долгое прощание с Жанкой…
Железнодорожный вокзал, поезд, дорога домой…
Потом встреча с мамой, крепкие объятия, миллион вопросов, улыбки со слезами на глазах.
Я думала, мне станет легче, думала, что расстояние притупит боль, но мои надежды не оправдались.
От себя не убежишь. Все, что было внутри, осталось там и никуда не делось.
– Ну и кто он? – мама раскусила меня почти сразу, стоило ей только поймать взгляд моих хронически заплаканных глаз.
– Ты о ком? – я сделала вид, будто не поняла.
– Кто он? Тот парень, в которого ты влюбилась? – безжалостно пояснила она свой требовательный вопрос.
Ох, мама, если бы ты только знала, что он совсем не парень, а настоящий взрослый мужчина. Самый умный, самый притягательный, самый нежный… И самый жестокий. Из всех, кого я когда?либо встречала в своей жизни.
Но тебе, мама, я ничего об этом не расскажу, прости.
– Никакого парня нет, – ответила я, больно ударив себя своими же словами.
– А раньше ты всегда со мной делилась, – с обидой упрекнула она меня, но настаивать, к счастью, не стала.
Кажется, она все понимала даже без слов. Пыталась отвлечь меня, как могла, в этот же вечер назвала полный дом гостей, устроила застолье в честь моего приезда. Да только мне все было немило.
С этого дня начался ад, в который я сама себя все больше загоняла.
Не помогали ни книги, ни фильмы, ни встречи с подругами, ни долгие разговоры с мамой обо всем на свете…
Мне ничего не помогало. Я, как помешанная, двадцать четыре часа в сутки думала о нем, а ночью видела его во снах. И просыпалась невероятно счастливой от этих ночных свиданий. Чтобы потом снова выть от тоски.
Я не понимала, почему не становится легче. Ведь говорят, что время лечит? Но в моем случае все было наоборот, казалось, что с каждым днём становится только хуже…
Я даже билась головой об стену, чтобы только не думать о нем, но все было бесполезно…
Это было какое?то помешательство, болезнь, которая прогрессировала, и доводила меня до исступления…
Дошло до того, что каждый вечер перед сном я заходила в мессенджер и смотрела, когда он в последний раз был в сети, без этого не засыпала. Так я, по крайней мере, знала, что он жив, и что у него все в порядке. Бред, но это стало моей необходимостью.
Честно, не знаю, каким чудом я так ни разу и не решилась ему написать или позвонить. Под конец лета я была уже уверена, что он забыл меня, если, конечно, вообще наше расставание имело для него хоть какое?то значение. Мне было страшно и стыдно показать ему, насколько я больна им, зная, что он ко мне почти равнодушен.
Но, тем не менее, я ждала начала второго курса. Ждала, как самого большого в мире чуда. Ведь я снова его увижу. Мне не нужно было много, только увидеть! Убедиться, что он в порядке…
Я считала дни, считала часы и минуты до нашей встречи, но в университете меня поджидал сюрприз. В до боли знакомой аудитории нас встретил Семён Алексеевич, безжалостно сообщив о том, что благодаря помощи его друга, уважаемого Владимира Александровича, он смог достаточно поправить своё здоровье, чтобы вернуться к преподаванию и вновь взять на себя полную нагрузку, включая все группы второго курса.
– А где же он сам?.. – разочарованно протянула Симакова, обращаясь больше ко мне, нежели к Семёну Алексеевичу.
– Он теперь преподаёт в другом университете, – был нам ответ.
* * *
– Что?то ты совсем не нравишься мне, подруга!..
– А? – голос Жанки вырвал меня из прострации, в последнее время ставшей для меня обычным состоянием, когда я ничем не занята.
– Я говорю, хватит уже загоняться, – осуждающе покачала она головой. – Ты что меня не слушала?
– Прости, я задумалась, – бесцветно отозвалась я, забираясь под одеяло прямо в одежде.
Спать было ещё рано, но я замёрзла, да и заняться было особо не чем. Жанка присела на край моей кровати и погладила меня поверх одеяла. Она уже была при полном параде, собиралась в какой?то ночной клуб. Её?то жизнь, в отличие от моей, била ключом. Так уж вышло, что за летние каникулы отношения с её парнем как?то сами собой сошли на нет, но она и не думала унывать. Ведь у неё все ещё оставалось огромное количество друзей, с которыми она проводила почти все своё свободное время, пропадая на бесконечных вечеринках, тусовках, и прочих студенческих радостях.
– Солнце, может, хватит уже? – с участием глядя на меня, поинтересовалась она.
– Чего хватит? – нахмурилась я, силясь понять, что ей от меня нужно.
– Хватит уже убиваться по нему! – с горьким укором воскликнула подруга. – Сколько можно то, а?
– Жан, я ни по кому не убиваюсь, – устало поморщилась я, убеждая в этом не столько её, сколько саму себя. – Езжай уже в свой клуб, и не парься. Со мной все в порядке.
Со мной и правда все было в порядке. По крайней мере, по сравнению с тем, что происходило летом. Конечно, я не забыла его, но уже не рыдала ночами в подушку и не билась головой об стену, как раньше. Напротив, я была спокойна. Наступила какая?то апатия, но я была уверена, что со временем и это пройдёт. Нужно просто подождать. Запастись терпением и подождать.
– Ага, все в порядке! – возмутилась Жанка, – Ты же как зомби ходишь! Видела фильм «Ходячие мертвецы»? Вот, один в один – ты!
Я улыбнулась. Как же всё?таки мне повезло с подругой. Она одна все эти дни поддерживала, подбадривала меня, не позволяя окончательно скиснуть.
– Депресняк просто какой?то, но это пройдёт, – заверила я её, – Не переживай за меня.
– Я тоже думала, что пройдёт, – возразила она, – Но уже полгода прошло, Рая! И, знаешь, это не нормально. Надо что?то делать.
– Да что тут сделаешь? – грустно усмехнулась я.
Подруга посмотрела на меня, хитро прищурив взгляд.
– Встряхнуться тебе надо как следует, вот что! – заявила она с энтузиазмом.
– Что ты имеешь в виду? – безразлично поинтересовалась я, нисколько не разделяя её энтузиазма.
– Это значит, что вставай и собирайся. Сегодня ты едешь со мной!
Я растерянно уставилась на девушку:
– В клуб?
– Да, в клуб, дорогая! – весело подбодрила она, – Напьёмся, натанцуемся, оторвемся по полной! Тебе нужны эмоции, как ты не понимаешь? А то в девятнадцать лет превратишься в старуху!
Я задумалась. В чём?то она была права. Наверное, мне и правда пора хоть немного встряхнуться. Но что?то все же останавливало меня от этого шага. Данное маме ещё в прошлом году обещание, или единственный печальный опыт, когда я это обещание нарушила…
– Не знаю, Жанн, – честно призналась ей, – Не очень я люблю эти клубы.
– Да брось, как их можно не любить! – искренне возмутилась подруга, – Поехали, говорю! В конце концов, до двенадцати времени ещё вагон, и если тебе там не понравится, ты всегда сможешь вернуться в общагу и зарыться под свое одеяло.
Я вздохнула. Черт возьми, почему бы и нет?! В конце концов, находят же в этом развлечении что?то большинство наших ребят? Может, и я распробую…
– Ладно, уговорила, чертяка языкатая, – улыбнулась Жанке, откинув в сторону одеяло, – Поехали, научишь меня отрываться!
– Вау, детка! – восторженно вскинула она брови, – Вот такой ты мне нравишься гораздо больше!
