Александр Леонидович Кириллов "Джентльмены удачи 2"

– По весне, как земля подсохнет, с него и начнём. К тому же ты крестьянские избы с нас не снимаешь, значит, людей придётся добирать.

– Добирай.

С прошлых плаваний у меня работали несколько купленных в Марселе французских станков, на которых сейчас выпускали продукцию рабочие из моих крепостных. Новое оборудование для будущих цехов я также планировал докупить во Франции, Голландии или Англии. Сейчас в Англии изобретатель Бьюкенен сделал паровой двигатель, убогий и слабосильный, но первый в мире. Я планировал делать нормальные паровики 19 века, которые стану использовать на своих будущих мануфактурах. Когда это сделаю, конкурентов на юге России у меня не будет – одни кустари да небольшие мануфактуры с ручным трудом. Вот такие планы роились в моей голове.

Поскольку для них требовались люди и, думая на перспективу, негласно разрешил казённым матросам заводить семьи. Они хоть и находятся на военной службе, но отчего же им не стать семейными людьми. С этой целью Зорин получил задание построить возле Бериевки прямо на берегу моря деревню «Матросская слобода». Учитывая мои запросы, Зорин только успевал набирать новых строителей и разнорабочих.

Нарезав задач и выделив деньги строителям, занялся кузнецами. С Иваном Колузаевым, Андреем Хмелем, двумя его сыновьями и десятком крепостных подмастерьев по полученным у инженера Данилова техническим параметрам стали отливать, а не проковывать "шуваловские единороги", убрав с новых пушек всякие украшения. Взяв идеи из будущего, придумал новый корабельный лафет с модернизированным устройством изменения угла стрельбы и противооткатным устройством. Деревянные части мастерили плотники верфи.

Артиллерийская «пятидесятая» сталь была отличной, поэтому стенки у ствола получились тоньше, а его длина – "длиньше", что привело к увеличению дальности стрельбы. Теперь наши пушки не уступали по дальности выстрела береговой артиллерии. При этом общий вес орудия снизился процентов на 20. Сделать полноценную артиллерийскую панораму для наводки орудия я не мог, поэтому ограничился горизонтальной и вертикальной линейками типа прицела. Вкупе с дальномером можно будет корректировать стрельбу не «на глазок» методом проб и ошибок, а менять поворот и угол наклона ствола по градуированным шкалам, имея точные значения «поправок».

Сделав три опытных образца, передали эти гаубицы артиллеристам эскадры для тренировки. Через неделю были назначены рабочие испытания новых орудий. Посмотреть на это действие собрались артиллеристы со всех судов флотилии. Я, Донской, Ленский и Ларин командовали стрельбами, в том числе, проверили максимальный заряд, который выдержит пушка. Тройной она спокойно выдерживала, потянула и пятерной. В процессе испытаний внесли несколько изменений в противооткатный механизм, а так же составили новую «Таблицу стрельб» при разных углах наклона орудийного ствола.

После первичных испытаний, показали пушки главному артиллеристу флотилии Черновскому, который заявил: «Ни хрена себе! Это кто же такое орудие придумал? Ну, Михайлов, ты и голова!»

На итоговые испытания пригласили Покидова, Черновского, Стрижакова, Бушманова и Писарева. Наш шеф выписал всем принимавшим в испытаниях офицерам премии в сто рублей, а канонирам, кузнецам и плотникам по червонцу. Писарев и Черновский запросили такие пушки себе. Если на береговые батареи новые пушки можно было поставить без изменений, то для пехоты требовалось переделать лафет. За основу пехотного варианта я взял лафеты, которые появятся лет через 100 во время Крымской войны, благо был с ними хорошо знаком.

Уголь и древесину для кузниц и отопления я покупал у флотских поставщиков, но это было дорого. Шубян нашёл выходы на хозяина угольной шахты, расположенной в районе нынешнего города Шахты, договорившись о покупке «чёрного золота». В связи с разросшимися потребностями моего хозяйства, пришлось часть телег переориентировать на поездки за углём за сотню километров. По этой причине стали закупать в деревнях и казачьих станицах лошадей с телегами и нанимать возниц. И всё равно угля было мало. С этим надо было что-то решать, но кардинальных идей у меня пока не было.

А ещё оказалось, что в моем семействе намечалось пополнение – с округлившимся животом ходила Лаура. Тяготеющая к преподаванию Ирина Ларина стала обучать Альбера и Лауру русскому языку, а Полину ещё и французскому. Состоялся разговор с Полиной, которую я попросил не вступать в гонку с Лаурой, кто нарожает больше детей. Когда я уйду в плавание мне требовалась помощница, контролирующая моё предприятие. Лаура была не готова, а на Полину я очень рассчитывал. Девушка меня поняла.

В наших и портовых кузнях отливались новые пушки, сразу поступающие на суда, а в моей частной лаборатории для них делались «кабачки». Процесс был не быстрым, так что за пару месяцев смогли отлить только 20 пушек, устанавливая их на корабли по мере выпуска. К весне заменили все старые носовые пушки на «михайловки» и начали менять бортовые. Март и апрель корабельные артиллеристы учились пользоваться установленными на новых пушках угломерами, при их совмещении напоминавшими прицел. Теперь вдоль берега одни матросы раскладывали старые лодки и находили прочие ориентиры, а канониры судов при волнении и в спокойную погоду расстреливали эти мишени. Потом на берегу собирали железные ядра и использовали вновь, а вот порох вылетал «в трубу», благо на кораблях были трофейные запасы. Сам я не плавал, занимаясь делами на берегу, а баркентиной командовали Невов или Надеждин – пусть учатся быть капитанами.

Глава 3. Охотники на охотников

Все мы готовились к новому рейду в Европу, прорабатывая маршрут, а баталёры заполняли трюмы мёдом, пенькой, пшеницей и маслом. Мы решили сделать несколько рейсов подряд по маршруту Таганрог – Каир с заходом в разные торговые города, расположенные на побережье Сирии и Леванта. Не забыли о Европе, запланировав ходки во Францию и Испанию за винами, оливковым маслом и станками.

В мае суда ушли в поход в Средиземное море. Поскольку шли одной группой, одни корабли имели полностью поставленные паруса, а другие – частично. Дело было в том, что пустая баркентина при хорошем попутном ветре на всех парусах могла выжать до 20 узлов (38 километров в час), бриги и шебека – до 15, а галеон – максимум 10, вот и приходилось ориентироваться на самого медленного. Шли под турецким флагом, чтобы не вызывать у турецких капитанов и портовых властей «глубокую озабоченность».

Несмотря на то, что мы возили востребованный товар, цены на южных рынках нашей страны были относительно низкими – народа здесь проживало немного, и сам он являлся небогатым, да и иностранные конкуренты не спали, насыщая города товаром. Если в Питере можно было задрать цену в 10 раз и всё возьмут, то в Таганроге получалось наварить максимум в 3 раза. В принципе, можно было неплохо заработать на перепродаже товара в крупных городах Османской империи – взял в Каире, продал в Бейруте или Константинополе и получил тот же тройной заработок. Однако терять своих покупателей в Тагане и Темерницком городище мы не хотели, отчего «под завязку» забили трюм и палубы галеона разным товаром и отправили в Таганрог.

В это время из станицы Аксайская на челне за товаром прибыл родственник Огонькова Николай Недогоров. Увидев на наших складах такое разнообразие, он набрал на пробу товара и сделал рейс домой, выставив его на продажу в своей лавке. Через пару недель вернулся с двумя челнами. Так у нас появился постоянный клиент в Аксайской, а там и в Черкасске свою нишу займём. Поскольку Таганрог, как и все окрестные города, входил в состав Воронежской губернии, Лобов и его офицеры посчитали, что пришла пора побывать в областном центре. Для реализации этого плана Шубян загрузил оба челна полным ассортиментом привезённых товаров и отправился в Воронеж, чтобы сделать пробный «выстрел». Так что в следующий рейс галеон ушёл без Виктора.

За прошлые годы в Константинополе, Бейруте, Алеппо и Каире у нас появились торговые партнёры, которые выкупали наш товар и даже заказывали, что привезти. Так что со сбытом стало проще – мы оптом сдавали и покупали товары. Между тем не всем нравилось, что в налаженную годами систему влезли новые торговцы. Из Каира с полными трюмами восточных товаров вышло четыре судна: два брига, шебека и баркентина. Мы были довольны первым в этом году походом и подсчитывали барыши, которые получим после распродажи. Ветер был слабенький, отчего вахтенный офицер постоянно отдавал команды, а матросы лавировали парусами, меняя галсы. Так что ветер дул в паруса то справа, то слева. Когда африканский берег стал напоминать тонкую полоску на горизонте, вслед за нами из Александрийского порта устремилось восемь вымпелов. Шебеки шли под парусом и на вёслах, отчего медленно, но уверенно догоняли нас. Они всё рассчитали правильно – мы уже отошли от берега, но были в зоне досягаемости, а в море свидетелей нет.

Догоняющие нас суда были замечены марсовым. Сигнальщики семафорили своим коллегам на других судах, а стоящие на мостике офицеры переговаривались:

– Похоже, египетские пираты.

– И по нашу душу.

– Сами решили или их кто-то нанял?

– Если удастся захватить капитанов, узнаем.

До пиратов было ещё далеко, поэтому мы не суетились, а спокойно перестроились из колонны в линию, чтобы идти параллельно друг другу и, при необходимости, помочь друг другу.

Шейх Фарах, капитан эскадры александрийских пиратов по прозвищу "Нильский крокодил", получил заказ от турецкого купца на то, чтобы эти четыре корабля вышли из Каира, но не дошли до Константинополя. Купец рассчитался с ним грузом и самими кораблями. Купец Мехмед описал все, что было куплено этими торговцами, отчего перечень и количество товара радовали слух пиратского главаря. Его немного беспокоил тот факт, что это были военные суда, а не купцы. Выказав купцу свою обеспокоенность, услышал ответ:

– Почтенный Крокодил, конечно, я полностью согласен с вами – это военные суда, но это не фрегаты или линейные корабли, а всего лишь слабые бриги. Вы в два счёта разделаетесь с ними, не будь я купцом, входящим в торговый Диван самого Константинополя.

– Хорошо, купец, но ты должен приплатить мне ещё двадцать тысяч цехинов.

– Помилуй, шейх.

– Их пушки могут стрелять, попадая в мои корабли, так что это компенсация за ущерб.

Забрав деньги, Крокодил собрал своих капитанов и поставил им новую задачу. И вот стая морских волков гналась за жертвой, а Крокодил размышлял: «Интересно, сколько я потеряю галер, прежде чем захвачу эти суда – одну, две или три? Суда и товар я продам тому же Мехмеду, а пленных моряков отправлю в рабство нубийцам или берберам. На эти деньги я куплю ещё несколько шебек и наберу новые экипажи. Что же, расклад неплох».

После трёх часов преследования галеры приблизились, отчего я решил более не бегать, а, встав на ветер, повернуться к ним бортами и принять бой. Тем более, гребцы на галерах хоть и сменялись, но за это время даже отдыхающая смена намахалась вёслами. Я крикнул матросам: «Что парни, а не пора ли нам потопить этих пиратов? Как говорят в России: «Раньше начнём – раньше кончим». Решившись на бой, я учитывал тот факт, что сейчас мои матросы ощущали азарт, поэтому не следовало доводить дело до того, что в ожидании схватки они «перегорят». Народ одобрительно зашумел. Просемафорив на другие суда, чтобы они повторяли мой манёвр и готовились к бою, баркентина приступила к повороту.

Капитаны галер оказались несколько обескуражены. Все они надеялись на то, что догнав беглецов, те сдадутся на милость победителю лишь от вида грозных пиратов, как это не раз бывало. А тут жертва, до этого момента привычно убегавшая от них, вдруг решила принять бой. Пират ты или нет, а умирать никому не хочется.

Морские волки знали, как заарканить жертву, поэтому перестроились так, чтобы подойти к нашим судам вплотную с двух сторон, сцепить их и взять на абордаж. Когда галеры оказались от нас в трёх кабельтовых, начались доклады пушкарей и мичманов-артиллеристов. Парни с помощью дальномера измеряли расстояние до галер, а по угломерам определяли зоны уверенного попадания – чего стрелять пушке, для которой галера находится в мёртвой зоне. Затем прошли команды офицеров и мичманов кораблей:

– Расстояние до галер противника – три кабельтовых, угол 30.00 у 1, 2 и 3 пушек. Ядра заряжай, товсь, огонь!

– 4-я, 5-я и 6-я заряжай, товсь! Огонь!

Отстрелявшись бортовым залпом, суда завершили разворот и теперь шли носом к противнику.

3

Сейчас поработают только носовые «михайловки», а когда сойдёмся бортами – на «прямую наводку» отработают все пушки. Носовые пушки дали залп «овощами». При удачном попадании все моряки кричали «Ура!», а канониры заряжали новые гостинцы. Три 30–метровые шебеки получили попадания осколочными снарядами, отчего сгрудившиеся у бортов абордажные команды, палубные матросы и пушкари попали под раздачу, потеряв ранеными и убитыми до половины состава. На другом судне вся палуба была усыпана лежащими пиратами – её так же практически вывели из боя. Третья клюнула носом и стала зарываться под воду после попадания «кабачка» в борт у поверхности воды. Народ забегал, спрыгивая с неё.

Затем наши суда оказались между сближающимися галерами, сразу открыв огонь в упор картечью и бронебойными снарядами. Пираты отвечали ядрами и картечью. Только у нас были тротиловые ядра, которые проламывали борта и быстрее выводили из строя канониров и сами орудия. На нескольких шебеках загорелся находящийся возле орудий порох, отчего на их палубах занялся огонь, и их командам стало не до абордажа. Одна шебека смогла подойти к бригу и пиратские абордажники принялись бросать «кошки», чтобы стянуть корабли. Тут наши арбалетчики выстроились вдоль борта и принялись обстреливать бегающих по палубе пиратов. Хорошо проредив состав, выхватив тесаки, наши парни сами полезли на штурм. В это время вступили в бой гребцы. Морпехи использовали оружие последнего шанса – они забросали гребную палубу гранатами. Сопротивление было подавлено, живых пиратов не осталось, так что команда «Таганрога» захватила шебеку. Азов так же вычистил палубу другой шебеки от пиратов.

Последняя шебека, почувствовав на себе действие «овощей», стала разворачиваться, намереваясь сбежать. Я отдал приказ догнать и расстрелять беглеца. Мы шли по одной прямой, отчего просто палили по ней из носовых пушек «огурцами», уничтожая всех, кто оказывался на палубе.

Шейх и несколько пиратов сбежали в каюту, спрятавшись от разлетающихся после взрывов и разящих до смерти ос. Несколько пиратов не подбежали, а подползли к румпелю, удерживая его прямо, отчего нос судна был направлен в сторону берега. А вот парусами никто не управлял. Вскоре судно потеряло ветер и сильно сбавило скорость. Баркентина, недавно казавшаяся беззащитной жертвой, уверенно догоняла своего врага. Так получилось, что пираты сами стали жертвой.

Шейх вышел на палубу, задавая себе вопрос, на который не знал ответа: «Картечь – это понятно, но что у него за ядра, одно попадание которых топило галеру?» Крокодил посмотрел на догоняющий его галеру парусник и увидел смеющегося моряка, стоящего рядом с бушпритом. Моряк показал ему, знаменитому Крокодилу, сжатый кулак с направленным в воду большим пальцем, и снова рассмеялся. Шейх прокричал: «Кто же ты, человек или морской дьявол?! Чем ты топишь мои суда?» Я не услышал слов, отчего его вопрос остался без ответа. Следующий снаряд попал в корму шебеки, раздался взрыв и в воздух полетели части корабельной обшивки. Оторванная деревяшка палубного настила взлетела в воздух и угодила капитану прямо в голову. Крокодил упал на палубу. Раздались крики: «Капитана убило!»

Гребцы перестали грести, а боцман замахал куском белой парусины. Теперь уже баркентина брала шебеку на абордаж, высадив на палубу морпехов, приступивших к сортировке сдавшихся пиратов. Когда дело было сделано, на борт галеры перескочил капитан судна.

– Боцман, ты отдал команду сдаться?

– Да, почтенный амир эль бакр, я отдал такую команду.

– Молодец, я награжу тебя, боцман. Ты останешься жить. Где капитан?

– Вон он лежит.

Я пощупал у того пульс и открыл глаз – зрачок уменьшился на свету – жив, поэтому прокричал:

– Достоевского на палубу, пусть смотрит по своей части! – а затем обратился к повышенному мной из прапорщиков до полковника арабу.

– Боцман, почему вы стали преследовать нас?

– Нас нанял какой-то купец.

– Кто он?

– Это знает лишь капитан, шейх Фарах, которого зовут "Нильский крокодил".

– Это – Крокодил?

– Да, амир аль бакр, это он и есть.

– Известный пират.

– Да, ваша милость, это очень известный пират на всём египетском побережье.

Матросы проверили трюмы, которые оказались пустыми, и общее состояние шебеки. Я же обследовал каюту капитана, взяв в большой шкатулке морские карты устья Нила и рисунки, сделанные самим капитаном с отметками фарватера Нила до Асуанских порогов. Кроме карт там лежали сундучок с 20 тысячами цехинов, дорогое личное оружие и новые ковры, которыми была услана вся капитанская каюта. По моему приказу пленные пираты выбросили за борт трупы, после чего перешли на баркентину. Сюда же перенесли Крокодила.

На поле боя сопротивление так же прекратилось. Пираты ничего не смогли противопоставить нашему техническому превосходству, отчего гибли, либо сдавались. Теперь на волнах покачивались пять шебек, имеющих разную степень повреждений, две из которых догорали. Самой целой оказалась шебека Фараха. С ними, кроме горящей, сцепились наши корабли, высадив призовые команды. Наши матросы и здоровые пленные переносили на суда всё полезное из трюмов галер: брус, парусину, канаты, порох, сабли, пушки, железные ядра и балласт, вёсла, ковры, дорогую одежду капитанов, морские карты и деньги. Пока пленных собирали на одной шебеке, я расспросил раида о том, как им служится под началом Крокодила, где расположен дворец шейха Фараха и как он выглядит.

Наконец доктор смог реанимировать шейха, о чем я узнал по раздавшемуся арабскому мату, которым тот обложил всех гяуров. Я посмеялся и спросил у «сброшенного с Олимпа» вождя:

– Шейх Фарах, у меня к тебе есть вопрос.

– Задавай, шайтан. Потом я задам вопрос, на который ты должен честно ответить.

– Хорошо, шейх, я отвечу, но после тебя. Почему ты напал на меня?

– Тебя заказал турецкий купец Мехмед. Он проживает на улице Султана Али в Александрии. Там же расположены его лавка и склады. Он имеет партнёров в Каире, которые очень недовольны тобой, потому что ты мешаешь их торговле.

– Как будешь восстанавливать флот? Эти галеры поставишь в доки или новые закажешь? Небось из окон твоего дворца видны все твои галеры?

– Из моего дворца видно только море, потому что он стоит вдали от шума порта. А теперь ты ответь мне – кто ты и чем стреляют твои пушки?

– Мы – русы, нас ещё называют славянами. Живём в России, а мои пушки стреляют веществом, которое я изобрёл.

– Это не порох, рус?

– Там есть порох, но лишь для того, чтобы поджечь это вещество.

– Шайтан!

– Я учёный, а это разные вещи.

Затем я обратился к пиратам:

– Господа, я дарую вам жизнь и отпускаю живыми и здоровыми. Счастливого плавания.

После этого отпустил раида и шейха на самую плохую галеру. В это время мои канониры занесли в её трюм мешок с чем-то тяжёлым. Вскоре матросы выбежали и перескочили на наше судно. Баркентина отшвартовалась и стала отходить. На нас смотрели злые лица проигравших бой пиратов. Я глядел на Крокодила, а он на меня, при этом что-то говоря. По губам прочитал, что мужик произнёс фразу в духе того, что мы ещё встретимся. Вздохнув, мысленно ответил ему: «Это вряд ли», – после чего рукой показал, что им пора в ад. Бикфордов шнур догорел и раздался взрыв установленной в трюме мины. Шебека пошла на дно, унося с собой Крокодила, раида и пиратов. В воде ещё плавали уцелевшие джентльмены удачи, но все они скоро утонут в пустынном море вдали от берегов. Если какой-то корабль и плыл в нашу сторону, то, заслышав разносящийся над водной гладью на мили вокруг грохот выстрелов, сменил курс и ушёл подальше. Так закончил свои дни один из вождей Александрийского пиратского братства. Я же громко произнёс: «В Египте должен быть один крокодил – я".

Выслушав доклады капитанов о состоянии шебек, получалось, что возиться с ними будет проблемно, отчего отдал приказ сжечь суда. В качестве трофеев были взята только капитанская шебека. Команда быстро заменила на ней паруса, а дома она будет поставлена на капремонт. На неё перешли тридцать матросов, а капитаном был назначен фон Элист.

Офицеры спрашивали меня:

– Какие наши планы, Александр Иванович?

– Курс на Александрию, друзья!

К вечеру мы вошли в Абукирский залив и легли в дрейф. Были выставлены тройные караулы, но ночь прошла спокойно. На рассвете подняв паруса, подошли ближе к берегу. Опасаясь посадить судно на мель, бросили якорь на глубине, а к берегу добрались на шлюпке. Переодевшись в трофейную одежду богатого араба, я и тёмненький фон Элист отправились на разведку в рыбацкий городок Абукир – практически пригород Александрии. Купив на рынке арбу с лошадью, доехали в главный порт Египта на Средиземном море. Погуляв вдоль берега по улице, на которой расположились дворцы и богатые дома местной знати, выяснили, какой из них принадлежит шейху Фараху. Затем побывали в торговом районе города, найдя на улице Султана Али лавку купца Мехмеда.

По причине отсутствия хозяина операцию решили начать с дома Фараха. Возвращаясь в Абукир, переговаривались об увиденном:

– Неплохой дворец.

– Дворец с собой не унесёшь. Главное, что в нём хранится.

– Это точно. Хорошо, что хозяина нет.

Фон Элист остался с арбой, а я направился на корабль. Рассказал о разведанном, вернулся на берег, а эскадра перебазировалась к Александрии. Дрейфуя в море в видимости дворца, дожидались темноты, после чего подошли ближе к берегу и бросили якорь в 30 метрах от линии прибоя. На землю опустилась ночь, в небе зажглись звезды, а луна медленно катилась по своему небесному пути. 10 спущенных на воду шлюпок понесли к берегу 60 морпехов. Я снова шёл лично, потому что был молод и полон сил, говорил по-арабски, но, главное, знал, где искать.

Причалив к берегу, бойцы перебежали песчаный пляж, перебрались через забор и попали в сад. Во дворе из арбалетов были убиты три стражника, охраняющие покой обитателей дома. Когда первый рубеж защиты был обезврежен, отряд подбежал к дому. С помощью рук и плеч товарищей первые диверсанты забрались на балкон второго этажа и, сняв с помощью фомок реечные ставни, проникли в дом. Как выяснилось, мы оказались в серале – женской половине арабского дома. Здесь обитали девицы из гарема шейха и присматривающие за ними евнухи. Об этом мы узнали, наткнувшись на евнуха. Мужику не повезло…

Выйдя в коридор и спустившись на первый этаж, пристрелили двух охранителей, после чего нашли лестницу в подвал. В подземном этаже располагалось хранилище съестных запасов. Обыскав его, нашли замаскированный вход в сокровищницу. Безрезультатно провозившись с замком, отправили бойцов, которые принесли мину. Мина была стандартной, но взрывчатого вещества имела много, поэтому рвануло так, что тряхнуло весь дворец. Зато дверь с частью стены сокровищницы были выломаны. Войдя внутрь помещения, обнаружили сундуки с монетами разных стран, украшения и дорогое оружие. Второго евнуха, спустившегося посмотреть, что так громыхнуло, тоже ликвидировали.

Матросы выстроились цепочкой, передавая имущество покойного шейха из сокровищницы на шлюпки, а гребцы отвозили его на корабли. Попутно обходили комнаты мужской части дворца, собирая золотую и серебряную посуду и развешанное на стене дорогое оружие. В конюшне обнаружили двух арабских жеребцов и десяток белых верблюдов. Все они были очень дорогими животными, потому как элитными. Мы порядком намучались, пока смогли завести животных на большую шлюпку – катер с баркентины, а затем завести их на палубу галеона. Утром оставшиеся евнухи, жёны и наложницы обнаружат отсутствие охранников, двух евнухов и проломленную стену в подвале.

По плану эскадра уходила в Каир, где должны были продать на рынке животных благородных кровей и ждать меня. Я же остался в городе, чтобы решить второй вопрос. Отоспавшись в припортовом караван-сарае, решил навестить Мехмеда. Купец был типичным турком, то есть отличался от большинства местных жителей: египтян с миндалевидными глазами, тёмных нубийцев и прочих арабов. Я рассмотрел его, когда он в сопровождении двух нукеров ходил отобедать в близлежащую чайхану.

Днём ещё раз осмотрел объект, после чего купил мешки и рыбацкое доу. Ночью отправился «на дело». Оставив привязанного осла у дома напротив, осмотрелся и подошёл к забору. Перебравшись во двор, через окно второго этажа проник внутрь дома. На улице стояла жара и, чтобы ветерок с моря приносил ночную прохладу, окна спален горожане оставляли открытыми. Я зажёг свечу, увидев, что попал куда надо, потому что на кровати под балдахином храпел купец. Я пощекотал куриным пёрышком ему под носом, отчего он чихнул и проснулся. Первым делом он вскрикнул:

– Кто ты?

– Чего ты шумишь? Все мы спим, и ты спишь. Я – турецкий купец, которого шейх Фарах отправил на морское дно. Я пришёл к тебе во сне, чтобы открыть тайну сокровищ.

– Что?!

– Не кричи! Иначе ты разбудишь демонов, которые заберут твою душу.

– Да-да, я молчу. Неужели это мне все снится? Сейчас я ущипну себя.

– Конечно, снится. Вспомни, как ты просыпался, но оказывалось, что ты спишь, и тебе снится другой сон. И только утром ты просыпался по-настоящему. Разве у тебя не было такого?

– Было! Мне снилось, что я спал во сне. А где сокровища?

– Ты хочешь стать богаче своих компаньонов? Благодаря тебе я узнал, где зарыто золото Спициона Африканского. Но я не могу добыть его.

– Почему?