С каждым годом Эмма становилась все взрослее и красивее, привлекая к себе внимание как гостей, приходящих в дом Михаила, так и его партнеров по бизнесу. С тех пор, как Ятов это и сам заметил, он стал ревновать ее буквально ко всему и, в конце концов, запретил вообще выходить из особняка. Воспользовавшись его нервным состоянием Эмма решила завести давно планируемый разговор с Михаилом:
– А где сейчас твои дети? В последний раз они приезжали прошлым летом. Неужели они забыли о тебе?
– Наверное. У них, видимо, своя жизнь, – ответил Михаил и немного погрустнел. – Свои дела, свои заботы…
– А про родного отца им незачем знать?! Наверное, если с тобой что-нибудь случиться, то только я буду о тебе думать и заботиться, – с нотками нежности в голосе сказала Эмма, а затем крепко обняла Ятова.
– Не говори так, прошу, – будто с болью в сердце произнес тот. – Они меня любят, но пойми: им же тоже надо строить свою жизнь.
– Это таким образом ты всегда себя успокаиваешь? – продолжала настаивать на своем Эмма. – Ладно, в любом случае каждый получит по заслугам. И, если твоих детей, в отличие от меня, не интересует твое здоровье и благополучие, то за такое отношение они свое тоже получат. В любом случае я никогда тебя не оставлю, не взирая на то, будет ли мне за это награда от судьбы или нет.
В течение последующих трех месяцев Эмма аккуратно давила на самые болезненные места души Михаила, так как за прошедшие несколько лет она тщательно изучила его, обращая внимание на каждую мелочь. Таким незатейливым образом Эмма поселила в сердце Ятова уверенность в своей преданности, неуверенность в завтрашнем дне и разочарование, как в детях, так и в окружающих его людях. В итоге, Михаил сделал самую большую ошибку в своей жизни: на девятнадцатый день рождения Эммы преподнес той подарок, самый дорогой как в ее жизни, так и в своей. Он внес ее в свое завещание в качестве одной из наследниц, причем обещал со временем дать той свою фамилию и удочерить. Эмма, конечно же, была несказанно рада до тех пор, пока не узнала, насколько мала была ее доля. Взбесившись, она, конечно, своих чувств не показала, однако именно тогда решила, что ради выживания пойдет на все.
Михаил умом понимал, что Эмма была в полном его подчинении, однако душой он никогда не был спокоен, ревнуя ее буквально ко всему. Такая неуверенность заставляла его постоянно менять свое завещание в пользу любовницы, а не собственных сыновей. В благодарность за это Эмма вела себя с каждым разом все лучше и лучше, чем несказанно радовала своего любовника, который, несмотря на свой возраст и статус, был зависим от нее. А секрет удержания мужчины у юной служанки был таким: она всегда была разной, непредсказуемой, всегда красивой и по-умному наблюдательной. Однако самым ее большим преимуществом была трезвость ума, совершенно незамутненная любовью и привязанностью.
Эмма никогда не была сильной личностью, однако, по роковому стечению обстоятельств, она таковой стала, научившись продумывать наперед каждое слово, каждое действие, нотки интонации и даже мимику. Ей пришлось рано повзрослеть, поэтому кроме мечты о мести, богатстве и независимости у нее от детства ничего не осталось. Но, надо сказать, мечты имеют свойство сбываться.
За целый год, прошедший с момента первого изменения в завещании, Ятов повторил эту процедуру еще пять раз, после чего Эмма поняла: это предел ее возможностей. И, несмотря на то, что она имела все, чего хотела, все, о чем другие даже и мечтать не могли, ей хотелось больше.
Когда Михаил упал с лестницы, поскользнувшись на чем-то мокром, и сломал себе шею о тумбочку, неизвестно почему оказавшуюся в гостиной, это назвали несчастным случаем. Однако никто и догадаться не мог, что Эмма часами изучала книги о медицине, в которых было подробно описано строение человеческого тела и, в частности, шейных позвонков. Кроме того, никто не видел, как юная хрупкая Эмма сама подставила подножку Ятову, а потом, когда тот упал, очень грамотно сломала тому шею.
– Это тебе за моих родителей, тварь!
Именно после последних сказанных ею слов и наступила кончина Ятова, которой позже не удивились даже его собственные дети. Михаил уже давно в их глазах выглядел уже выжившим из ума глупцом, который, по умным наставлениям Эммы, постоянно был ими недоволен. Зато они буквально до глубины души были шокированы тем, что после прочтения завещания их умершего отца, выявилась непонятно откуда взявшаяся внебрачная дочь, которой уходила седьмая часть всего состояния семейства Ятовых. Да, они знали о юной любовнице, однако никто из них и представить не мог, что Михаил ее решит удочерить. И, несмотря на то, что после этого еще долго оба сына Ятова пытались отстоять свою правоту, консультируясь со специалистами, Эмма не волновалась. Потому что она знала, что ее умерший любовник, касаясь работы, бизнеса и юриспруденции, никогда не допускал осечек, конечно же, не считая той одной, которая стоила ему собственной жизни.
Эмма получила все, чего на протяжении многих лет добивалась, терпя унижения, скрывая презрение и так часто разыгрывая безумную любовь. Однако в список ее достижений не вошло лишь долгожданное удовлетворение от смерти Михаила. И позже, каждый раз вспоминая день его убийства, она корила себя за слишком легкую смерть своего уже бывшего любовника, за то, что так и не смогла воплотить в жизнь те кровавые картины мести, которые так часто вырисовывало ее воображение. Эмма хотела, глядя в испуганные глаза Михаила, сказать очень многое, упомянув выплаканные слезы по родителям и своему потерянному детству, свое унижение и ненависть, однако страх быть пойманной перевесил. Именно поэтому она и убежала, оставив бездыханное тело лежать на полу в ожидании прислуги, постепенно сбегающейся на шум. Конечно, умом Эмма понимала, что месть никогда не сможет погасить ее внутреннюю боль, что мести не залить бездонный колодец пустоты, которую оставил в ней Михаил. Она понимала, что даже самые изощренные издевательства над Ятовым не принесли бы ей долгожданного облегчения, потому что всегда для нее было бы недостаточно, потому что всегда своя боль чувствуется, а чужая нет.
Со временем, привыкнув к отсутствию тяжелой каждодневной работы, дорогим нарядам и украшениям, Эмма начала замечать, что ее расходы стали превосходить доходы. Ей нравилось жить, в полной мере наслаждаясь плодами своего многолетнего труда, она считала, что за все свои страдания заслужила целый мир у своих ног. Однако несколько унаследованных ею магазинов приносили лишь ту прибыль, которой хватало бы на жизнь среднестатистического человека. Эмма не собиралась волочить простое существование за счет небольшого бизнеса, который мог в любую минуту дать сбой. Теперь она носила фамилию Ятова, а значит, обладала некоторыми привилегиями и возможностью открывать двери, которые были ей недоступны ранее. Прежде, чем покинуть дом, Эмма решила, как следует, обдумать план своих действий, воспользовавшись чужим опытом и учась на ошибках «роковых» женщин. Вновь обратившись к чтению, она быстро поняла причину популярности Маргареты Зелле: кроме своей красоты та умело использовала ложь, яркие образы, наготу и интим. Читая то, что вдохновляло, Эмма каждый раз чувствовала в себе силу, возможность стать той, кем только пожелает стать…
Мата Хари, 1904 год, Париж.
– Мне кажется, что все женщины, которые сбежали от своих мужей, должны непременно ехать в Париж, – первым делом сказала Маргарета, вдохнув сырой французский воздух.
Для начала своей карьеры этот город был выбран ею неслучайно: Париж всегда был законодателем моды, искусства и родиной многих великих людей, которые становились известными во всем мире. Решая, чем Маргарете стоило бы заниматься, она перебрала множество вариантов, и в итоге поняла единственно важное: кроме восточных танцев, изученных во время своего проживания на Яве с мужем, у нее ничего не было, в возрасте двадцати восьми лет у нее не было ни семьи, ни работы, ни образования. Для того, чтобы стать певицей голоса у будущей Мата Хари не было, для того, чтобы стать актрисой, ей не хватало знаний французского языка. Моделью ей, увы, тоже не суждено было стать, так как ее грудь посчитали мягко говоря плоской. И это притом, что в последствии Маргарета приобрела славу не только роковой женщины и сексапильной куртизанки, но и красивейшей танцовщицы того времени. В любом случае самоуверенность, целеустремленность и упрямство заменили ей все недостающее.
Уже на своем первом выступлении под псевдонимом «Мата Хари» Маргарета произвела фурор: парижской публике как раз не хватало экзотики, загадочности, яркости и сексуальности.
Ее легенда была романтичной и трагичной одновременно, и, несмотря на то, что сквозила она притворством, никто не стал копаться в правде. Мата Хари предстала в образе дочери индийской танцовщицы, которая была похищена из храма Шивы влюбленным британским офицером. А после того, как убили его и их первенца, она оказалась на сцене. Каждый раз эта легенда видоизменялась, обрастая новыми подробностями, однако основа обмана всегда была одинаковой.
Во время представлений Мата Хари всегда выглядела в ярких индийских нарядах очень привлекательно, особенно в тот момент, когда она полностью оставалась без них. Исполняя эротические танцы в обнаженном виде и посвящая их по легенде Шиве, танцовщица быстро стала объектом мужского вожделения.
Многие женщины завидовали ее таланту покорять сердца, многие из них все отдали бы за ее красоту и сексуальность. Однако сама Мата Хари распорядилась своим даром совершенно безобразно, как избалованный ребенок с новой игрушкой. Она с легкостью могла отдаться первому встречному, но при этом отказать уважаемому джентльмену из прихоти. Мата Хари стала знаменитой куртизанкой, которая за интимные услуги брала деньги, которые позже проигрывала в карты.
Однако несмотря на свое поведение, она все равно оставалась притягательной и желанной для мужчин. И вплоть до своего расстрела за шпионаж в 1917г. она не испытывала нехватки ни во внимании, ни в выступлениях, ни в мужчинах, ни в деньгах.
Санкт-Петербург, 2001год.
Уезжая из дома, в котором провела все детство и отрочество, Эмма оставила в нем большинство своих горьких воспоминаний. Смотря через тонированное стекло своей машины на скрывающийся за горизонтом особняк, она будто впервые в жизни вдохнула свежего воздуха, предвещающего перемены, обновления и свободу. Однако, как бы сильно Эмма не старалась все забыть, самым большим напоминанием о прошлом оставалась фамилия. Вместе с нею она приобрела не только богатство и связи, но и клеймо человека, которого ненавидела, человека, который сделал ее жестокой и коварной, человека, так теперь похожего на нее саму.
Глава 2
Екатеринбург, 2006 год.
– Чудаков никто не любит, – спокойно сказала Эмма, складывая в стол тетради, уже давно лежавшие без дела и изрядно покрывшиеся пылью. – Их сложно понять, их поведение не вкладывается в рамки признанного. А то, чего люди не понимают, они предпочитают обходить стороной. Хотя, скорее всего, в глубине души многие им завидуют. Завидуют их индивидуальности, завидуют тому, что чудаки выделяются из толпы, из той серой массы, к которой большинство и принадлежит.
– Может быть, тебе просто так кажется? – спросил Костя и, широко раскинув руки, облокотился на спинку дивана, после чего морально приготовился к философской беседе. – Я, например, не слышал в твой адрес никаких издевок, хоть какая-то «чудинка» в тебе и вправду есть.
– А кто может мне сказать хоть слово, если в ответ получит десять? – удивившись непониманию собеседника, четко сказала Эмма и повернулась к нему лицом. – Кстати, твоя поза наглядно демонстрирует открытость по отношению ко мне. Спасибо.
– Какая глазастая! Все-то ты видишь, – улыбнулся Костя и, смотря в пол, кивнул своим собственным мыслям.
– О чем ты только что подумал? Надеюсь, о чем-то неприличном? – мягко произнесла Эмма и улыбнулась своей красивой белоснежной улыбкой.
– Подумал о том, что ты необыкновенная девушка, я никогда не встречал таких, – признался Костя. – Что-то есть в тебе такое…
– Таких, как я, не любят по-настоящему, потому что не принимают и не понимают.
– Таких, как ты?!
– Да. «Таких, как я, увы, не любят.
Таких, как я, увы, не ждут.
Таких, как я, всего лишь губят.
Сердца таких жестоко жгут…»
– Еще и стихи пишешь?
– Не я. Есенин. Не самое, конечно, его удачное произведение, но мне оно почему-то запомнилось…
– Но я же тебя люблю, – шутя возразил Костя.
– Ты меня хочешь, это разные вещи. Как ни странно, ради своей похоти мужчины могут сделать намного больше, чем ради любви, – совершенно серьезно произнесла Эмма и подошла к большому настенному зеркалу, богато украшенному большими яркими камнями. – Даже жениться. И ты не исключение.
– Прости, но я не думаю, что… – немного приподнялся Костя, но, засмущавшись, так и не смог найти подходящих слов.
– Не волнуйся ты так, даже я не могу строить таких далеких планов, – с веселой интонацией в голосе сказала Эмма и, поправив оборку на своем неприлично коротком ярко-красном платье, без какого-либо подтекста улыбнулась собеседнику.
– Честно говоря, я до сих пор не могу привыкнуть к твоим странным шуткам, – с облегчением сказал Костя и вновь принял удобную ему позу. – Нет, чувство юмора у тебя, конечно, хорошее. Просто по тебе не всегда видно, шутишь ты или говоришь всерьез.
– Юмор у меня даже тоньше моих колготок, – быстро ответила Эмма и указала на свои ноги, продемонстрировав при этом дорогие красные туфли.
– Например, как твоя талия, – очень мягко произнес Костя, смотря прямо на предмет разговора.
– Да ты просто мастер обольщения, – открыто рассмеялась Эмма, после чего села на диван и поцеловала того в щеку. – Это тебе авансом. Думаю, что ты сможешь придумать какой-нибудь менее приторный комплимент.
Неправильно растолковав намек, Костя наклонился к губам своей собеседницы, после чего получил пощечину.
– Зачем ты это сделала? – удивился тот. – Можно было и просто сказать…
– Неожиданно захотелось сделать для себя что-то приятное. Тебе не понравилось? – совершенно не испытывая чувства неловкости, спросила Эмма, улыбнулась и продолжила: – Мне извиниться?
– Нет, просто это как-то уж слишком неожиданно, – немного успокоившись, ответил Костя. – Наверное, именно это качество и отличает тебя от многих других девушек. что-то мне подсказывает, что я запомню тебя надолго…
– Не сомневайся, все будет именно так, как ты и сказал, – произнесла Эмма с какой-то слишком уверенной интонацией в голосе, при этом в ее глазах появилась дьявольская искра. Однако затем девушка резко встала с дивана и неожиданно попросила своего собеседника покинуть ее квартиру, сославшись на плохое самочувствие. Костя не настаивал на том, чтобы остаться, отчего, попрощавшись, быстро ушел.
Единственное, чем Эмма никогда, толком, не интересовалась, было чужое мнение. Именно поэтому она могла в любое время высказать свою точку зрения, сообщить о своих желаниях или сделать что-нибудь очень непредсказуемое. Все, кто был знаком с Эммой, считали ее странной, чудаковатой, но при этом не похожей на других девушек, и на то были свои причины.
Переехав в Екатеринбург всего лишь несколько недель назад, она практически сразу сумела обратить на себя внимание. Самой большой страстью в ее жизни был красный цвет, в котором Эмма всегда появлялась в клубах, на улице, барах, ресторанах или просто находясь дома в одиночестве. Она была двадцати пятилетней красивой блондинкой невысокого роста, обладающей удивительного оттенка зелеными глазами, поэтому даже перебор в яркости внешнего вида был ей к лицу. Ее тонкую талию и большую грудь практически всегда облегали красивые платья, корсеты, майки, рубашки с разнообразными и очень нестандартными изображениями на них, причем все это было исключительно красного цвета. За то время, пока Эмма осваивалась в этом новом для нее городе, многие другие его модницы вообще перестали носить вещи этого цвета. С одной стороны девушки желали быть особенными, а с другой – никому не хотелось иметь ничего общего с приезжей выскочкой и ее экстравагантными нарядами.
Ко всей своей яркости Эмма была очень высокого самомнения и всегда сама о себе говорила следующее: «Меня можно любить или ненавидеть, но равнодушных по отношению ко мне нет и никогда не будет». В общем, ей нравилось шокировать общественность как своим поведением, так и огромным количеством одежды и аксессуаров. Казалось, у этой девушки не было ни забот, ни обязанностей, ни проблем, так как на людях она всегда была яркой, красивой, веселой, жизнерадостной и общительной. Однако в действительности все было совсем иначе, просто Эмма осознавала, что рассчитывать она могла только на себя. Если же кто-то интересовался ее проблемами, то она отвечала всегда одинаково: «А мой вид вам разве не говорит о том, что у меня нет проблем?!» Эмма знала, что все вопросы личного характера задаются мало знакомыми людьми из праздного любопытства и для того, чтобы услышать что-нибудь годное для сплетен. Однако самый распространенный случай интереса к чужим проблемам вызван желанием самоутвердиться за счет чужих неудач. И даже, если кто-то действительно захотел бы оказать какую-либо поддержку, Эмма все равно ее не приняла бы, потому как жалость, по ее мнению, убивала всяческое уважение.
Сняв в Екатеринбурге довольно просторную квартиру, она сразу же переехала в нее со своей домработницей, которая отличалась крайней неприветливостью и, несмотря на юный возраст, отпугивающей внешностью. Эмма была умной девушкой, именно поэтому постоянно вела учет своих доходов и расходов, доверяя прислуге лишь готовку еды, уборку комнат и исполнение любого другого физического труда.
Город, в который она собиралась переехать, выбирался не слишком-то тщательно: она с закрытыми глазами тыкала пальцем в карту. Первый раз ее палец, увы, опустился на реку, а уже второй раз – на далекий от столицы город Екатеринбург. Здесь, конечно, не так выпячивалась элита и «золотая молодежь», как, например, в Санкт-Петербурге, однако ежедневно по нескольку раз посещая все известные местные заведения, Эмма начала примечать одних и тех же людей. Она знала, что надолго в этом городе не останется, поэтому пыталась выжать из него все в максимальном размере.
Эмма быстро положила глаз на сына владельца сети ресторанов и гостиниц, Константина Осипова, который являлся одним из самых богатых людей этого города, не считая, конечно, его отца, матери и еще нескольких родственников. Большого выбора в Екатеринбурге как женихов, так и невест не было, поэтому Эмма совершенно не удивилась тому, что двадцатипятилетний Костя начал за ней ухаживать. Однако не только он пытался покорить ее сердце, этим в свое свободное время занимались и все другие мужчины города, причем в это число входили как свободные, так и уже женатые.
И, несмотря на то, что кроме шуток, веселого разговора или интересных бесед, Эмма не позволяла себе ничего лишнего, женщины все равно считали ее чьей-то любовницей или просто шлюхой. Однако, несмотря на свой вульгарный вид, она совершенно не была распущенной, вот только этот факт для многих мало что значил: мнение большинства городских сплетниц быстро стало всеобщим. Мужчинам же было все равно, каждый из них пытался завладеть Эммой, не в силах сопротивляться какому-то буквально животному инстинкту. При этом никто не мог понять, почему такая необыкновенно красивая девушка как она решила переехать в этот далекий от столицы город.
Облюбовав самые элитные места, Эмма стала для многих долгожданной фигурой. Однако, она знала, что в любом высшем обществе, врагов всегда больше, чем друзей, поэтому отношения заводила только ради выгоды.
– Прости, что я мешаю тебе разглядывать здесь всех, но я задам вопрос, – как-то в одном из ночных клубов поинтересовалась семнадцатилетняя официантка Рита. – А почему ты постоянно носишь красные вещи? У тебя проблемы с фантазией?
– Я просто всю свою одежду подбираю под цвет летнего полуденного неба, – спокойно ответила Эмма и с радостным выражением лица направилась к одному из знакомых мужчин, оставив официантку в недоумении.
Рита была одной из тех незатейливых девушек, самым большим достижением для которых, зачастую, становилось умение считать до десяти и писать собственное имя. И если бы она сама признавала собственную глупость, Эмма не стала бы ей на это указывать. Но нет, кроме наличия низкого интеллекта, Рита была хитрой и злой, отчего буквально так и напрашивалась на «комплименты». Вот и сейчас она, оставшись в одиночестве, задумалась над нелогичными словами, пытаясь хоть что-то понять и найти самый умный ответ.
А тем временем Эмма уже находилась в кругу мужчин, обсуждая с ними что-то веселое. И тут кто-то легонько постучал ей по спине, обернувшись, она увидела Риту, которая с гордым видом произнесла:
– Между прочим, в полдень небо синее, голубое или, когда идет дождь, серое, но уж точно никак не красное.
– Вообще-то я имела ввиду африканское небо, – без тени сомнения произнесла Эмма и, вновь поставив свою собеседницу в тупик, опять влилась в общий разговор. Каково же было ее удивление, когда через десять минут Рита вновь подошла с гордым видом:
– Между прочим, небо везде одинаковое. Я узнавала из надежных источников, а они мне никогда не врут.
– Многоуважаемая девушка, – с абсолютно серьезным лицом начала Эмма, пристально глядя на собеседницу, – мне хотелось бы сказать…
– Маргарита, если можно, – перебила ее та и задрала к верху нос как маленький ребенок, показывающий свою взрослость. Несмотря на то, насколько Рита в этот момент выглядела глупо, нелепо и смешно, Эмма сохраняла самообладание, чтобы не нагрубить ей.
– Простите, конечно же, Маргарита, – очень задумчиво произнесла она, едва сдерживая улыбку. – Но ваши надежные источники, должно быть, не знают, что ровно в полдень небо над Африкой становится ярко-красным, как моя, кстати, одежда. И это длится не больше минуты, поэтому не многие могли стать свидетелями такой красоты.
Не найдя подходящих слов, Рита развернулась и направилась к стайке своих подруг, а Эмма как всегда принялась очаровывать мужчин всех возрастов, разного материального положения и статуса. Судя по тому, что больше Рита не подходила к ней с глупыми вопросами, некие «надежные источники», должно быть, и сами неплохо посмеялись над глупостью семнадцатилетней девушки.
Эмма обладала очень редкими качествами и, как следует делать, охотно ими пользовалась, находясь в любых обстоятельствах и с разными людьми. Однако чаще всего она пользовалась умением бравировать всеми известными словами и словосочетаниями, причем так, как никто другой.
– Грамотная и умная речь – это самое большое чудо человечества и его самое большое оружие, – частенько говорила она, скрывая очередную правду за бесконечной туманностью ненужных фраз.
Дома Эмма находилась довольно редко, посещая то одного кавалера, то другого. Все хозяйство, конечно же, лежало на преданной ей домработнице по имени Катя, которая отличалась своим трудолюбием и душевной добротой. И, несмотря на то, что они были уже ни один год вместе, она никогда не позволяла себе перейти границу между дружбой и подчинением. Катя в какой-то степени даже восхищалась Эммой, обычно безоговорочно прислушиваясь к каждому ее совету. Однако она была лишена всякого чувства зависти по отношению к своей хозяйке, несмотря на то, что причин у нее для этого было больше, чем достаточно.
– Только, пожалуйста, ни с кем не разговаривай, – однажды попросила Эмма свою служанку. – Тем более обо мне, пускай люди думаю, что хотят.
– А с кем же мне тогда общаться, если ты подолгу где-то пропадаешь, – обиженно произнесла та. – Все-таки я тоже живой человек со своими желаниями и запросами, хоть и не такими большими, как твои.
– А что тебе еще надо? – в недоумении спросила Эмма и уткнулась в какие-то бумаги и счета. – По-моему, я даю тебе все, что требуется.
– Может быть, мне хочется выйти замуж, – смущенно сказала служанка и опустила в пол глаза. – Пока я еще не состарилась, конечно.
– Я глубоко сомневаюсь, что с такой внешностью у тебя будут поклонники, – рассмеялась Эмма и уставилась на собеседницу. – Были бы у тебя хотя бы деньги, а так…
– Но вот одна моя давняя подруга…
– Да-да, помню! Ты мне эту историю рассказывала уже раз двадцать! Твоя подруга, очень толстая и очень некрасивая, вышла замуж и уже родила близнецов, при том, что ты внешне намного лучше нее. Конечно же, увы, я помню эту историю. Но только снова и снова ты упускаешь тот факт, что ее муж был еще более некрасивым и старым, чем она, а про материальную обеспеченность я вообще молчу!
– А мне, может, большего и не надо, – совсем расстроилась Катя и нервно начала теребить подол своего платья.
– Нет уж, моя дорогая! Ты достойна большего! Да, ты некрасивая и нищая, но, если первое исправить уже невозможно, над вторым мы с тобой хорошенько поработаем.
– Ай, ты мне это уже неоднократно говорила, а я все также одинока, – тихо пожаловалась служанка.
– Я не могу тебя понять, – развернувшись на стуле, сказала Эмма и уставилась на разговорившуюся служанку. – Разве тяжело выполнить одну мою просьбу о том, чтобы ничего не рассказывать чужим людям ни о себе, ни обо мне? А про обещание я же тебе говорила: как только я разбогатею, то выдам и тебя замуж! Сейчас же, если хочешь общения, на все вопросы отвечай либо неконкретно, либо завуалировано.
– Я так не умею, что мне делать? – с интересом спросила служанка и приготовилась услышать полезный ответ, но для пояснения добавила: – И как только у тебя получается никому ничего не говорить, когда спрашивают, например, прямо и конкретно.
– Если на какой-то вопрос в моей голове возникает несколько вариантов ответа, – начала объяснять Эмма, вдохновившись темой разговора, – то, вложив в один ответ эти несколько вариантов, я добиваюсь того, что в голове у спросившего возникает лишь один вариант, ему более приемлемый. Я же при этом со спокойной совестью в любой момент смогу сказать, что ничего конкретного не говорила…
Служанка слушала внимательно, однако, по мере того, как Эмма продолжала пояснять, она совсем утратила смысл сказанного, и ответила просто:
– Спасибо большое, я лучше буду молчать как рыба. Там, судя по всему, закипел мой суп, так что скоро будем обедать.
В тот момент, когда Катя покинула комнату, Эмма взяла в руки старую потертую книгу, явный раритет, и принялась ее перечитывать. И если в самом начале своего пути ее завораживал образ загадочной Мата Хари, то теперь ей нужен был другой наставник, способный не только завоевывать, но и удерживать мужчину. И, несмотря на то, что царица Клеопатра являлась всем известной героиней кино, об истинной природе ее талантов до сих пор ничего не известно.
Эмму нельзя было назвать ангелом, в первую очередь, это было заметно по ее эгоизму и полному безразличию к общественным нормам, устоям и правилам, что безусловно было главным качеством любой «роковой» женщины.
Клеопатра, Древний Египет, 41 гг. до н.э.
Как ни странно, но ни о детстве, ни о юношестве Клеопатры до сих пор ничего не известно. И, несмотря на то, что многие ее портреты и изваяния были прекрасны, в действительности она не была идеальной, покоряя мужчин обаянием, тонким умом и чувством юмора.
О ней заговорили только тогда, когда юная царица, пытаясь укрыться от политических врагов, в мешке для постели (а не в ковре, по версиям кино) проникла в покои Юлия Цезаря. И уже тогда она, такая тонкая, хрупкая и беспомощная сумела вызвать у 52-летнего Римского правителя желание заботиться и оберегать ее. Клеопатра уже тогда с легкостью разбиралась в истинных намерениях и характерах мужчин, знала, к кому стоит проявить ласку, кому стать другом, а кому любовницей. Несмотря на то, что о помощи она просила Юлия на коленях и в слезах, ей удавалось в любой ситуации быть царицей, везти себя как царица и ценить себя не ниже. Именно поэтому за всю свою яркую, но не долгую тридцати девятилетнюю жизнь она была любовницей только царей.
