Нина уже искала что-то в телефоне и через минуту взяла свои вещи со словами:
– «Азбука вкуса» в пятнадцати минутах отсюда, пойдем?
Я встал и почувствовал, как гудят мои ноги. Делать было нечего, поэтому, помахав конечностями в разные стороны, я согласился продолжить нашу прогулку.
Едва мы дошли до Триумфальной площади, как Нина села на большие качели.
– Никогда не видела их свободными, а ты? – крикнула она, пытаясь раскачать их посильнее.
Я устало подошел к ней и стал помогать.
– Кстати, еще один интересный факт: если ты посмотришь направо, на гостиницу «Пекин», то именно там стоял прародитель «Современника». Ну а то, что у памятника Маяковскому читали Рождественский и Вознесенский, ты наверняка знаешь.
– Вовсе нет, – возразила Нина и попыталась затормозить. – В моей голове не умещается столько знаний. Если твои дела будут совсем плохи, ты можешь водить экскурсии по Москве.
– Только в твоей компании, – ответил я, помогая ей слезть.
– Иначе и нет смысла, дорогой, – улыбнулась Нина и взяла меня за руку.
Через десять минут мы уже заказывали кофе ровно на том повороте, откуда началось наше путешествие длиной в целое лето. Тогда я об этом не знал, но, когда двери первого утреннего автобуса закрылись, я подумал, что обязательно увижусь с Ниной снова. Во-первых, она меня слушала, а во-вторых, с ней было приятно целоваться.
В переулках 1905 года
Утром я проснулся в отличном настроении. Солнце поблескивало в окне, несмотря на толстый слой пыли, которым были покрыты стекла еще с осени. Ветер колыхал занавеску, извещая о прохладной погоде на улице, откуда слышался шум глохнущей машины.
Я перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку. Воспоминания о прогулке отдавались приятными мыслями в голове и неприятными ощущениями по всему организму. Было сложно вспомнить количество выпитого и сказанного, поэтому я решил спать дальше.
Моим планам было не суждено сбыться, так как от автомобиля у подъезда до моего окна было ровно три этажа. Пятнадцать минут борьбы водителя с двигателем и меня с водителем закончились поражением всех сторон, поэтому, героически сбросив одеяло, я прошел в ванную.
Свет упал на человека не самой первой свежести, помятого долгой прогулкой и не менее долгим сном. Темные волосы торчали в разные стороны и начали завиваться, из чего я сделал вывод, что пришло время посетить парикмахера. Щетина непонятно какого дня прибавляла мне несколько лет и лишние пятнадцать минут сна каждое утро, но я решил, что раз уж я выспался, то сегодня у меня найдется время для бритья.
Из душа быстро полилась горячая вода, и я в который раз поблагодарил двоюродную тетку за то, что предоставила в безвозмездное пользование свою квартиру, пока я не решусь приобрести свою. Сама она жила уже пятый год за городом и возвращаться не планировала. Родственников у нее, кроме моей матери, не осталось, поэтому мы совершили честный обмен квартиры на мое время и заботу о ней, как сын заботился бы о своем родителе.
Отличительной чертой квартиры был газ, который на долгое время закрыл для меня вопрос холодной воды, но открыл много новых во время косметического ремонта. Дом был построен еще в 1928 году, поэтому в нем то и дело что-то разваливалось, а из щелей зимой нещадно дуло. Тем не менее холодно у меня не бывало, а если предлагать гостям тапочки, то те вообще считали, что мне с жильем крупно повезло.
Я был с этим согласен и всячески сохранял эту атмосферу Москвы прошлого века, созданную тетушкой в течение нескольких десятилетий ее жизни в столице. Единственное, в чем я никак не мог ей уступить, так это в нормальной кровати, диване и холодильнике, поэтому эти предметы резко выделялись на фоне остального интерьера комнат.
Так что вверенная мне квартира уж явно не подходила под описание «бабушкин ремонт». Никаких ковров на белых стенах и отлично сохранившийся благодаря супругу тетушки паркет «елочкой». Разумеется, никакого чрезмерного количества мебели, продавленного дивана и покосившихся кухонных шкафов. Последних просто не было, поэтому я взял банку кофе с открытой полки над столом и поставил на плиту турку. Теперь нужно было найти телефон.
Одно из двух: под подушкой или в коридоре. Если бы он был в первом месте, вместо душа я бы часа два листал ленту новостей, так что вторая догадка оказалась верной. Разрядился.
Я оставил его в спальне, а сам вернулся на кухню, где мне едва ли удалось спасти кофе от побега. Возможно, я не был хорошим кулинаром, но кофе всегда получался неплохим. Желудку такой завтрак не понравился, поэтому я решил дождаться хотя бы 40 % на смартфоне и зайти в «Овсянки» за приличной едой.
Улица встретила меня свежим воздухом и изумрудной листвой, которая бывает только в мае или в начале июня. На Малой Грузинской было какое-то оживление: вероятно, закончилась литургия. Старый католический собор неизменно притягивал немногочисленных прихожан, туристов и любителей красивых мест. Я часто приходил в него послушать музыку и орган.
Глядя на красиво одетых людей, выходящих из собора, было сложно представить, что совсем недавно, в 90-е годы, он был пристанищем сомнительных контор. Тем летом об этом могли напомнить разве что старожилы района.
Я снова повернул и оказался на Столярном переулке, названном так из-за близкого нахождения к мастерской мебельной фабрики торгового дома «Мер и Мерилиз», который располагался на Петровке. Здание с зеркальными витринами, облицованные мрамором фасады, гранитный цоколь, вращающиеся двери, или… ЦУМ. До того, как он стал им, в торговом доме можно было купить не просто мебель, а готовый интерьер. Получается, IKEA не такой уж и новатор! В любом случае после революции здание было передано машиностроительному заводу «Рассвет».
Все эти факты о непримечательных зданиях делали для меня район не просто пересечением улиц, а живым существом со своими историями, потерями и приобретениями. Некогда чужая мне Пресня год за годом становилась мне близкой и понятной.
«Рассвет»
Деловой квартал «Рассвет» занял место завода, который начал с производства винтов и лыж для аэропланов, а закончил деталями для всех известных советских самолетов. В этом веке производственный квартал превратился в деловой, а здания бывшего завода, все еще напичканные отголосками великого прошлого, начали сдаваться в аренду.
Именно там расположилось кафе «Овсянки», куда я часто наведывался в то время. Вместе с плотным завтраком и еще одним кофе я разместился за одним из уличных столиков и достал телефон.
Ни одного пропущенного вызова в эру людей, ненавидящих звонки. Три рабочих чата с новыми сообщениями, открывать которые я не собирался до следующего утра, два сообщения от Миши: «Эй, ты добрался?» и с утра странный мем про путешествия.
Я написал ему: «Ты все равно никуда не поедешь этим летом» и открыл ленту новостей.
Не сказать, что я был активным пользователем социальных сетей. Я не делился фотографиями с собой или друзьями, но мне нравилось публиковать короткие заметки о моей работе. Два новых подписчика, спам и… Нина?
Она смотрела на меня с последней фотографии серьезными глазами. В руках у нее была большая стопка французских учебников, а текст призывал к изучению иностранного языка в школе, где она работала. Еще раньше она публиковала фотографии себя и подруг в неизвестном мне кафе, фото кофе и красиво разложенных тетрадей, чей-то кот, возможно, ее и много снимков с моря. Вероятно, она ездила туда на майских праздниках. Я проверил дату и понял, что не ошибся, после чего зашел в отмеченные фотографии и увидел Нину на том же берегу моря, в компании подруги и парня, который обнимал ее явно не как хорошую подругу. На том кадре она счастливо улыбалась и закрывала лицо рукой от солнца.
Я закрыл приложение, не став подписываться в ответ. Девушка в отношениях совершенно не входила в мои жизненные планы, а выяснять, точно ли она в них была, мне не хотелось.
После завтрака я решил заглянуть в небольшой книжный, но стоило мне встать, как телефон в руке завибрировал. В мире было только три человека, которые не писали мне, а звонили сразу: мать, отец и мой друг детства Дима.
– Слушаю, – нехотя ответил я, дожевывая булку.
– Привет, – раздался радостный голос на другом конце. – Я думал, ты не ответишь, как всегда!
– Не хотелось, конечно, но вдруг что-то случилось, – ответил я без всяких оправданий.
– Нет, все в порядке. Просто звоню спросить, как дела, – засмеялся Дима.
– Нормально, – пожал плечами я, хотя друг этого и не видел. Я уже вставил наушники, и руки были свободны. – Вчера виделся с Мишей и Никой, они отмечали новоселье. Мне кажется, я еще долго не буду пить.
– Новоселье? – удивился Дима. – Он же еще недавно звонил мне, чтобы спросить о том, где я покупал ванную. Видимо, она очень приглянулась Нике, Миша бы и не обратил на такое внимания. Уже новоселье, быстро они. Меня не позвали, я ему припомню, – пригрозил он, но в его голосе слышался смех, и я знал, что он не злится.
– Ты же знаешь, он организовался за день или два, а бедная Ника помогла его планам сбыться, – объяснял я, рассматривая кирпичную кладку завода. – Мы просто посидели вчетвером, буквально пару часов.
– Вчетвером? – оживился Дима. – А кто еще был?
– Ты ее не знаешь, ее зовут Нина, – замялся я и хотел свернуть с этой темы. – А как твои дела? Ты закончил с проектом для систем?
Под этим я подразумевал целый год работы Димы в сфере IT, в течение которого он разрабатывал систему распознавания лиц на разных операционных системах и платформах. Он так часто рассказывал нам об этом, что я выучил формулировку наизусть.
– Шутишь? – удивился он. – Конечно знаю, это подруга Ники.
Тут уже пришла моя очередь удивляться:
– Да, она, – пробормотал я. – Просто мы вчера познакомились, а до этого мы ни разу не виделись, поэтому я решил, что это новое лицо в нашей компании.
– Друг, ты выпал из нее на целый год и много пропустил, – снова засмеялся Дима. – Я знаю Нину уже больше полугода, она классная, но с тараканами. Оле она сразу не понравилась.
– Твоей девушке никто не нравится, – отрезал я.
– Ей нравлюсь я, а это главное, – даже не подумал обидеться Дима. – Но соглашусь, ей бы не помешало быть не такой придирчивой. Возможно, у нее появились бы друзья.
– Ты успешно ей их заменяешь, – подколол я друга. – Еще не ходите вместе на маникюр?
– Да пошел ты, – резко ответил Дима. – Предлагаю вместе сходить сегодня в бар.
– Я же сказал, у меня временная размолвка с алкоголем.
– А сидеть в ресторане и пить что-то другое ты можешь? – не сдавался мой собеседник.
– Да, но тебе не кажется… – начал я.
– Ну тогда в семь увидимся, я скину тебе адрес. Договорились? – быстро протараторил Дима, зная, что я захочу найти причину, чтобы не пойти.
– Может, у меня планы?
– Спорю на что угодно, что ты сейчас где-то у дома пьешь кофе, – услышал я серьезный голос.
– Ты выиграл «что угодно», – не стал отрицать я, проигрывая ему в эту давнюю игру. – Скидывай адрес, но только не опаздывай.
– На связи, – коротко ответил Дима и отключился.
На часах было двадцать минут четвертого. Я решил, что оставшееся время до встречи могу провести на диване.
С этим намерением я бодро зашагал в сторону дома. У подъезда меня поймала местная активистка – пенсионерка с ярко-рыжими волосами и любовью к нарушению личного пространства. Я старательно избегал ее и иногда даже смотрел в окно подъезда, не стоит ли она у двери. Она часто занимала этот пост, чтобы отлавливать полезных, по ее мнению, людей, одним из которых я умудрился стать.
– Молодой человек, подождите-ка, – сказала она мне и схватила за руку.
Я покосился на ее цепкую хватку и улыбнулся ей так вежливо, как только мог:
– Инна Георгиевна, чем могу вам помочь?
С этими словами я попытался выбраться, но она широко улыбнулась и взяла меня под руку.
– Понимаете, у нас в чате было обсуждение, а вы, как всегда, воздержались.
– Я всегда воздерживаюсь, я же не собственник, вы это знаете, – вздохнул я.
В чат дома я попал лишь только из-за того, что меня начали топить сверху и мне пришлось познакомиться с соседями. Ими оказалась милая семья с ребенком, который любил играть с краном так сильно, что его в один момент сорвало. После того инцидента меня добавили в чат, где я мог найти любого жильца, а те могли обратиться ко мне. Такой возможностью они стали пользоваться часто, стоило лишь Инне Георгиевне нанести мне визит и допросить с пристрастием о том, кто я, что я и чем занимаюсь. Моя профессия поставила меня в один ряд с сотрудниками управляющей компании.
Они, как им и полагается, работали неохотно, поэтому все проблемы стали уточняться у меня. Вежливость не позволила отказать сразу, а первые несколько вопросов решались парой звонков и заявлений. Прошел уже год, но жители района, а особенно Инна Георгиевна, продолжали видеть во мне оплот надежды. Моя тетка, услышав это, долго смеялась, вспоминая свою соседку и ее бурную деятельность, которая началась задолго до распада СССР.
– Понимаете, – начала активистка, – дело в мусорных баках.
– А что с ними? – удивился я.
– Вы точно не смотрели чат, – с укоризной заметила пенсионерка. – Даже я в своем возрасте нахожу возможность, чтобы прочитать новости дома и поучаствовать в его судьбе.
Я хотел заметить, что будь я в ее возрасте и без работы, я бы тоже мог тратить на это время, но вслух произнес другое:
– Да, у меня было очень много работы, понимаете? —спросил я и попытался освободиться от ее руки. – Так что там с баками?
– Что вы, конечно понимаю! – воскликнула Инна Георгиевна и одобрительно похлопала меня другой рукой. – Я в ваши годы работала от заката до рассвета! Когда, как не в таком возрасте! Дальше только хуже, вот сейчас даже к внукам поехать – целая задача. Ноги уже не те, голова болит от перемены погоды. Вот сегодня видели, снова прохладно, а обещают жару. Голову сжимает обручем…
Я огляделся вокруг на прохожих в легкой одежде. По моим ощущениям, на улице было не меньше 25 градусов.
– Инна Георгиевна, баки! – напомнил я, выходя из себя.
– Ах да! – очнулась пенсионерка. – Вы не заметили, их стало меньше? – возмутилась она. – Людей все больше, а баков меньше! Куда нам выбрасывать мусор?
– В мусоропровод? – предположил я.
– Молодой человек, – возмутилась Инна Георгиевна,– мусор вывозят не так часто, у многих он габаритный. Это почти центр города, тут крысы появляются на раз-два! Баков должно быть больше!
– И что же я могу сделать? – удивился я.
– Как что? – задыхаясь от негодования, ответила активистка. – Верните нам наши контейнеры!
Тут я понял, что что бы я ни ответил, она будет уверена в том, что я способен на такой подвиг, поэтому я предпринял еще одну попытку высвободиться из ее цепких рук, после чего прокричал ей, удаляясь в сторону подъезда:
– Я понял вас, Инна Георгиевна! Сделаю все, что в моих силах. Вечером же напишу в управу района!
– Вы не дадите крысам расплодиться у нашего дома?– кричала она мне в ответ.
– Конечно не дам, – заверил я ее, совершенно не уверенный в своих возможностях.
С этими словами я забежал в подъезд и побежал к лифту, пока соседке не пришло в голову поделиться еще одной проблемой, которую я гарантированно мог решить.
В баре на Пятницкой
– По твоему лицу вижу, ты приходить не хотел, – сказал мне Дима, пожимая руку.
