– Так сразу сдать «пароли-явки»?
– А это какой-то секрет? Тебе есть что скрывать? – засмеялась Нина.
– В общем-то нет, давай, – согласился я и стал писать своим чертежным почерком адрес. – Просто я никогда так не делал.
– Вообще-то, я тоже, но почему нет? Только вот тут нет марки, поэтому жди до завтра, когда я смогу зайти на почту. Когда-нибудь ты ее получишь, если только она не потеряется где-то в пути, – довольно отметила она и попыталась пригладить спутанные от ветра волосы.
– Почему бы не отдать мне ее сейчас? – уточнил я.
– Так неинтересно, – ответила сквозь зубы Нина, так как в этот момент она сжимала ими резинку для волос. Завязав хвост, она стала выглядеть еще младше, но, довольная результатом, она улыбнулась своему отражению в витрине, забрала открытку, которая тут же исчезла в холщовой сумке.
– Я согрелась, а ты? Кстати, как ты смотришь еще на один бокал вина?
– Положительно, – лаконично ответил я и уже как-то буднично взял Нину за руку.
Позже я и сам стал присылать открытки друзьям и родителям, отправляя их из разных уголков России. Это стало доброй традицией, начало которой, сама того не зная, положила Нина.
Патриаршие пруды
До начала воскресенья оставалось сорок пять минут, когда мы оказались на Патриарших прудах. Пробка из дорогих машин и не планировала уменьшаться, а на верандах сидело столько людей, что казалось, здесь собралось полгорода. Одетые со вкусом и без, собравшие лучшее из своего гардероба девушки и парни смеялись, танцевали, шумели и наполняли улицы.
Мало кто из них знал, что еще сто лет назад этот район уж никак нельзя было назвать престижным. Вырытые для разведения рыбы пруды были заброшены, как и Патриаршая слобода. Тем не менее рыба в них еще водилась, ей и торговали, а вокруг стояли деревянные избы с огородами. Именно в этом месте находился водораздел ручья Черторыя, который протекал через Никитские и Арбатские ворота, бежал по Пречистенке и Соймоновскому проезду, а компанию ему составляли Кабанка и Бубна, впадающие в Пресню.
На карте Москвы без труда находился этот «шрам», оставшийся от воды, позже заточенной в трубы. В самых заболоченных местах, к юго-востоку от Малой Бронной, плотность застройки была гораздо ниже.
Жили же там студенты и бедняки, а дома Козихинского, или «Чебыши», в конце XIX века и вовсе прозвали «адом» за атмосферу полной нищеты. Удивительным образом они соседствовали с дорогими квартирами, хотя и те и эти стали коммуналками в 20-е годы. Исчезли они только к 80-м, когда в районе селилась партийная, творческая и научная элита страны.
Я стал уставать, поэтому эти мысли заслонили собой шум новой «элиты» и рассказ Нины о том, как она сидела здесь с подругами на прошлых выходных. Единственное, что я услышал и в чем был абсолютно солидарен, так это в том, что сесть здесь было абсолютно негде.
В итоге мы пристроились на улице и заказали бутылку вина и брускетту. Взмыленный официант недвусмысленно намекнул, что до закрытия бара остается меньше получаса, поэтому я рассчитался с ним заранее, оставив чаевые еще до того, как мы ушли.
Заказ несли еще минут двадцать, в то время как Нина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, показывая свою усталость. Она откусила кусочек брускетты и крикнула мне, прорываясь сквозь музыку:
– Тебе здесь нравится?
– Что?
– Я говорю, тебе здесь нравится? – попыталась говорить громче Нина и закашлялась.
Я подлил ей вина и крикнул максимально громко:
– Нет, здесь очень шумно, и я бы хотел сесть. А ты?
Она утвердительно закивала головой и взяла бутылку.
– Пойдем отсюда?
– Ты хочешь уйти? – переспросил я.
– Да, да, – кивала мне Нина и быстро складывала остатки брускетты в свою бездонную сумку. Туда же отправилась и бутылка вина.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил я ее, когда мы вышли на Большой Козихинский переулок, где было явно тише.
– Не знаю, – замялась она. – Куда-то, где не так шумно и можно посидеть. Я думаю, что все уже закрываются, поэтому у меня никаких идей. Что скажешь?
– Я знаю, куда можно пойти, – ответил я и повел ее в сторону «Аквариума». – Кстати, какую ты музыку слушаешь?
– Разную, от современного до какого-то ретро. Все зависит от настроения.
– Какое у тебя обычно?
– Вчера были восьмидесятые.
– Тогда тебе там понравится, – удовлетворенно заметил я и ускорил шаг.
Сад «Аквариум»
Все это время Нина шла со мной за руку, то и дело поправляя свободной сумку с нашим провиантом и еще с кучей мелочей, которые она таскала с собой.
– У тебя там Нарния, что ли? – спросил я, когда она в очередной раз поправила спадающую лямку.
– Я бы предпочла Заклятие незримого расширения, как у Гермионы, – улыбнулась мне Нина. – Кстати, почему мне понравится там, куда мы идем? И куда мы идем?
– Ты же сказала, что вчера слушала восьмидесятые, а значит, там была хотя бы пара песен Depeche Mode. Веду тебя на место сходок депешистов – в сад «Аквариум».
– Никогда не слышала о депешистах, – удивилась моя собеседница и сморщила свой нос. – Звучит как название секты.
– Мне кажется, так оно и было. Они очень старались одеваться в стиле любимой группы, чем очень пугали несведущих прохожих. Сейчас фанаты сидят на форумах, потому что им уже где-то под пятьдесят.
– Только не говори, что ты один из них, – засмеялась Нина.
– Я похож на человека, которому скоро будет пятьдесят? Нет, после рабочей недели возможно, но сейчас все не так плохо, – возразил ей я. – Можно подумать, ты не состояла ни в каких фанатских группах, когда была школьницей!
Нина задумалась и закусила губу.
– Пожалуй, нет, а ты?
Тут уже задумался я, потому что меня нельзя было отнести к какой-то субкультуре или к фанатам групп.
– Нет, но что ты скажешь на то, что в шестнадцать лет я весь год проходил с черными волосами?
– Какой ужас! – засмеялась во весь голос Нина. – Тебе это ужасно не шло, я уверена! Почему тебе никто об этом не сказал?
– Мне сказала об этом мама, но я ей не поверил. Не знаю ни одного человека, который в таком возрасте верил бы родителям.
Нина замолчала и уставилась на свои кеды.
– Я бы и сейчас им не особо верила.
Я хотел было развить эту тему, но она тут же спросила:
– Мы уже пришли?
Я повернул направо, сразу же оказавшись в саду. Удобно расположившись у фонтана, Нина развернула оставшуюся брускетту и достала вино.
– Надеюсь, нас не загребут, – заговорщически прошептала она, делая глоток из бутылки.
– Надеюсь, что нет, – прошептал я в ответ, как будто прямо за кустами нас караулила полиция. – Если что, вали все на меня.
– Да вы джентельмен, – хихикнула Нина и стряхнула крошки на дорогу.
– Стараюсь им быть, – ответил ей я, и даже не соврал.
Спустя несколько минут с нашим поздним ужином было покончено, а улики надежно спрятаны. Я по-прежнему сидел на скамейке, а за поступки Нины явно отвечало вино, потому что она спокойно легла мне на колени.
– Расскажи мне про сад, – попросила она.
Определенно она знала, как потешить мое самолюбие.
– Не хочу грузить тебя подробностями давнего прошлого этого места, – отмахнулся я. – Если вспомнить что-то интересное, то когда электричество добралось и сюда, то именно здесь произошел первый публичный киносеанс в городе. Сад был намного больше, но потом его «съело» Садовое кольцо. К сожалению, это один из районов, которые не пощадило время.
– И что же «съело» кольцо? – удивленно спросила Нина, смотря на меня снизу вверх.
Я оглядел остатки сада и попытался вспомнить:
– Вроде как раньше здесь были цеха завода, один из которых потом перестроили в театр. Забавная метаморфоза! Если ты захочешь его найти, то у тебя ничего не получится. На его месте стоит эта махина, – указал я рукой на театр им. Моссовета. – Сначала там были только летние представления, но позже его перестроили, и он был готов принимать гостей и в холодное время года.
– И в нем построили аквариум? – услышал я догадку, но поспешно опроверг ее.
– Нет, это, кстати, из-за одного француза! Имени не вспомню, но он арендовал сад и назвал его «Аквариум», поставив в нем настоящий, заодно сделав искусственную речку и мостик. Француз не был бы французом, если бы не принес что-то свое. Так появился летний, или новый, театр, на который потом рухнула стена, отделявшая его от училища. Новые владельцы сада построили новое здание, которое еще могли застать наши бабушки и дедушки.
– Интересно, они ходили туда? – мечтательно сказала Нина и закрыла глаза.
– Я у своих уже не могу уточнить, но вопрос интересный. Я думаю, они много могли бы рассказать об этом месте. В любом случае сад они таким не застали, потому что перед войной часть была уничтожена в угоду Садовому кольцу. Потом в старый театр попала бомба, был построен современный, а летний в 60-х вообще сгорел. От прежнего сада ничего не осталось, кроме купола Театра Сатиры, который тогда был цирком. Вот и вся история.
– Очень грустная, – в очередной раз зевнула Нина. – Получается, что мы совершенно не знаем город таким, каким его видели люди еще несколько десятилетий назад?
Она не стала дожидаться моего ответа и спросила о том, какой фильм показывали в кинотеатре на первом показе.
Я был очень горд тем, что меня так внимательно слушали, потому что столько информации о столице можно было выдержать только на лекциях. Пусть я и старался рассказывать все живо и сжато, но мне казалось, что я перебарщиваю.
– Не знаю, – честно признался я и потянулся за телефоном. – Могу попробовать узнать.
– Нет, не нужно. Попробуем представить. Это должен был быть черно-белый немой фильм, где все так смешно быстро бегали. О чем он мог бы быть?
– Я бы предположил, что это была какая-то комедия или что-то про любовь, но уверен, я ошибаюсь.
Нина заерзала на моих коленках и кивнула.
– Да, думаю, мы оба здесь ошибемся, поэтому придумай что-то свое.
Я откинул голову назад и попытался представить себя в таком фильме. Ничего путного в голову мне не приходило, в особенности после вина. Поэтому я закрыл глаза и начал придумывать на ходу:
– Действие было бы в моей квартире, где я быстро бегал бы и собирался на работу. Обычно я делаю это медленно, но ты верно заметила, что те фильмы были в ускоренном режиме. Я бежал бы через дорогу, а там бы были кони. Не спрашивай, почему кони! Это же фильм про прошлое. Затем я пришел бы на кафедру, хотя я не преподаватель, и там бы долго рассказывал лекцию про градостроительство. Долго для студентов, но быстро для зрителя. Иногда на экране возникали бы реплики или озвучка по типу «Оболтусы!» или «Аплодисменты». После этого я бы опять бежал по улице и встретил бы цветочницу, – тут я остановился. – Мне кажется, я сейчас начну пересказывать «Огни большого города» с Чарли Чаплиным. Что думаешь?
Нина уже ничего не думала и наверняка не услышала концовку моего фильма, потому что глаза ее были закрыты, а дыхание очень спокойно.
Любой бы поступил так на моем месте, а я, как уже отметила Нина, был джентельменом, а по моему мнению, лишь старался им быть, но я не нашел ничего лучше, чем наклониться к ней и поцеловать.
1-я Тверская-Ямская
Неудивительно, что Нина ответила мне на это, и следующие два часа мы практически не разговаривали, а целовались, пока окончательно не продрогли от холода. К тому моменту, когда я перестал чувствовать пальцы рук, которые, тем не менее, пытались согревать ладони Нины, мои часы показывали четыре утра. Я решил, что все идет как нельзя лучше, поэтому предложил поехать на такси ко мне.
– Нет, – резко ответила Нина и встала со скамейки.
В эту секунду меня будто облили кипятком, потому что я тут же почувствовал себя красным и пристыженным непонятно за что. Возможно, мне стоило понять ее действия как-то иначе, но разум, а точнее его остатки, разбавленные, вероятно, двумя бутылками вина практически на пустой желудок, считал, что именно это мне стоит сделать на Садовом кольце в четыре утра.
Она тут же села и обняла меня, давая понять, что переборщила с резкостью.
– Я хотела сказать, не сейчас. В смысле я едва знаю тебя, и это все очень здорово, но если это действительно того стоит, то давай увидимся снова, а там решим, – предложила она и поцеловала меня в щеку.
Я прижал ее руку к себе и согласился. В конце концов, мог ли я возражать и настаивать? Сомневаюсь, если я хотел увидеться еще, а мне этого хотелось.
– Тебе вызвать такси? – перевел я тему и мысленно желал, чтобы она согласилась, а я прошелся один и подумал о том, что же сегодня произошло.
Неожиданно Нина отказалась, хотя я был уверен, что после этого она тут же захочет уехать куда подальше в своей гордости и неприступности.
– Скоро уже поедет первый автобус, поэтому давай выпьем кофе и поедем по домам. Не хочу ехать в такси и так резко сбегать.
– Не уверен, что мы сейчас найдем где-то здесь кофе, – мягко возразил я.
