За столом собралась вся семья, с взрослыми на равных сидели оба сына. Прислугу в доме не держали. Елизавета Дмитриевна с хозяйством справлялась сама, при необходимости привлекала к работе детей. Так что накрыли стол сразу, без модных у новой аристократии перемен блюд.
После трапезы мужчины уединились в кабинете. Евгений Павлович по морской традиции предложил племяннику чай с коньяком и папиросы. От выпивки Кирилл не отказался, а сигареты достал свои. Курил он мало, только как противопростудное и антимикробное средство по рекомендации врачей.
– Зиму у стенки простоите, – констатировал Кожин. – А как солнце проклюнется, Макаров вас в море выгонит. Может не знаешь, наш командующий эскадрой не любит, когда корабли к причалам прирастают.
– Сын того самого Макарова.
– Характер такой же, дурной. Вон, мне Рождество в море встречать придется. Додумался наш Вадим Степанович бригаду в Печенгу сгонять, дескать, сопровождать ледокол до Груманта одного сторожевика мало, подай ему сразу четверку крейсеров.
– Отпуск дадут? Ты говорил, что собирался зимой взять.
– Вилами на воде писано. Рапорт подал чин по чину, но у нас секретное распоряжение: никого с кораблей не отпускать, даже на три дня с боем подписывают. Дядя Иван тебе писал?
– Было. Я даже не понял, как он так умудрился. Не те годы чтоб военную карьеру строить, – Кирилл повернулся к окну и глубоко затянулся сигаретой. – Что-то у него случилось.
– Не у него, а с ним. Да, твой папа письмо прислал.
– Он во Франции? С новой женой? – в голосе звучала неприкрытая горечь. Все можно понять, все простить, но отцовский развод и измену маме Кирилл до сих пор воспринимал болезненно. Понимал конечно, иначе было нельзя. И мама дядю Антипа удачно встретила. Все равно больно. До сих пор.
– Подожди. – Евгений Павлович достал из ящика стола конверт. – Прочитай. Сам знаешь, грехи люди сами искупают, Бог милостив. А вот то что у тебя родные сестры есть, цени. Своя кровь не водица. Свидитесь еще. Франция не дальний свет. Поедешь в отпуск, когда этот дурдом закончится, постарайся найти сестренку. Думаю, Алексей сам рад будет если вы подружитесь.
Глава 10. Санкт-Петербург
22 декабря 1939. Иван Дмитриевич.
Рождество праздник семейный. Это настоящие завершение старого и канун нового года. Город и пригородные поселки-посады захлестнула атмосфера праздника. У детей с пятницы 22 декабря каникулы. Целых две недели отдыха от учебы. Улицы и проспекты украшены к празднику. На площадях елки, снежные городки, ледяные горки, здесь же идет бойкая торговля горячим сбитнем, выпечкой, сладостями. Озера и пруды превратились в катки. Везде фонари горят. На местах гуляний праздничная иллюминация.
К самому Рождеству подморозило, столбик термометра ночью опускался до двадцати градусов мороза, но когда это детей останавливало? Все семейство Никифоровых захватила атмосфера наступающего Рождества и идущего за ним нового 1940-го года. Глава семьи последние дни года проводил дома, он передал все дела партнеру и взял себе отпуск. При этом все понимали, с последующим отъездом в дальние края.
На Черной речке по секрету намекнули, что отдельный Кексгольмский саперный батальон третьего механизированного корпуса, к которому поручик Никифоров и приписан, снялся с квартир и спешно перебрасывается куда-то на юг. Сие не удивительно, если следить за новостями. Но и не печально. Иван Дмитриевич искренне надеялся, что все образуется, до большой войны дело не дойдет. Помашут кулаками, обменяются грозными нотами, да договорятся. Если посудить, наши дипломаты уверенно гнут свою линию, но не перегибают. России и русским война не нужна, мы и так себе все заберем, когда немцы французов ослабят.
Днем Иван гулял со старшими детьми и супругой, пообедали в уютном кафе близ Политехнического. Настю и Тимошу поразили марципаны и цукаты из тропических фруктов. Но больше всего понравилось мороженое.
По дороге домой сделали хороший крюк через лесопарк. Декабрь месяц. Снега еще мало. Он покрывает землю, укутывает кусты, но настоящих глубоких сугробов нет. К сожалению дети быстро умаялись, пришлось их по очереди нести на руках.
Зато дома уставших раскрасневшихся после морозца Никифоровых ждал второй обед. Мама Ивана Валентина Лукьяновна несмотря на почтенный возраст наотрез отказывалась нанимать прислугу. «Пока Бог позволяет, за вязанье не сяду» – говаривала матушка, когда дети и муж пытались уговорить ее не усердствовать с домашними хлопотами.
Вот и сегодня, пользуясь тем, что у всех выходной, матушка наготовила так, что от запахов под ложечкой посасывало. Разумеется, домашние не стали разыгрывать из себя диабетчиков. На пытавшегося было вспомнить про кафе Тимошу шикнули. Впрочем, мальчишка и сам не отказывался от второго.
А вечером к Никифоровым опять пришли гости. Двери дома на Михайловской улице всегда открыты для друзей. На этот раз на огонек заглянул господин Ефремов, известный геолог с которым Иван Дмитриевич познакомился и подружился еще в Новониколаевске.
– Хоть бы телефонировал заранее, – проворчал Никифоров, обнимая гостя.
– В Лесотехнический заезжал, заговорился с друзьями. Вот вспомнил, что ты рядом живешь, Иван Дмитриевич, решил пройтись пешком. Чай, не выгонишь?
– Ругать буду – что давно не заходил, давно не звонил. Обижаешь. Как твоя экспедиция? Деньги Академия выделяет?
Ворчливый тон хозяина дома совершенно не вязался с его жизнерадостной улыбкой. С Ефремовым он как познакомился на стройке, так и поддерживал отношения, несмотря на то, что виделись редко. То Иван Антипович пропадал в экспедициях, то Иван Дмитриевич уезжал по делам. Сближала их общая любовь к Сибири и бескрайним просторам Азии.
– Все с экспедицией решено. Геологический добро дает. Финансы Министерство Промышленности и Кузнецкий сталелитейный выделяют. Половина на половину.
– Даже так?
– Сколько в смете указал, столько и дают, и еще депозит открывают на всякие непредвиденные. Все. Я сейчас весь в делах, кручусь как белка в колесе.
– Как и собирался, на Нижнюю Тунгуску?
– Да. Пройдем от Ангары до Лены. Одну группу оставлю на ангарских рудах, а сам по Тунгуске через водораздел до Вилюя. А там вверх по Лене почти к Иркутску. Перспективнейшие места. Экспедицию сразу планирую на два года с зимовкой. Людей собираю. – Ефремов поднял большой палец. – Звезды геологии, титаны Северной Гипербореи. Сам Вронский согласился со мной пойти.
– Завидую.
Разговор перебила матушка. Она как раз спускалась на первый этаж и зорким глазом выхватила непорядок.
– Ваня, ты чего гостя в прихожей держишь? Иван Антипович, уважьте хозяев, проходите. Всех жду к столу.
– Идем, мама. – И повернувшись к гостю: – давай, шевели ходулями. От твоих рассказов аж слюнки текут.
За столом разговаривали мало. Только когда Елена Николаевна поставила на стол большой электрический самовар, потекли разговоры. Иван Антипович вспоминал свои приключения в Монголии семь лет назад. Неугомонный геолог не мыслил себя в большом городе, столицу воспринимал как неизбежное зло, откуда добывал деньги на свои анабазисы по нехоженым горам и лесам дальних окраин.
– Ты взялся бы, изложил на бумаге свои заметки об экспедициях, – предложил Иван Дмитриевич. – Вкусно рассказываешь. Интересно будет читать. Опять же, студентам польза, хоть так заранее узнают, что их в поле ждет. Помню, мне на рудник Драгоценки прислали помощника. Студент-с. Юноша даже не знал, что Хинган не в России находится, теодолитовые ходы не мог к карте привязать. Однако, за полгода человеком стал. Даже книжки читать начал, а не только романы в картинках.
– Времени нет. Не успеваю отчет подготовить, камеральные работы завершить, а уже середина зимы на носу, пора экспедицию готовить. Ты знаешь, сколько у нас еще неизведанных мест! Даже в центральных губерниях открытия делают. Вон, в Прикамье нефть бурят. Кто знал, что она там есть?
– Знали. Альметьевские битумные озера лет двадцать разрабатывают. А где битум и природный асфальт, там и нефть должна быть.
– Не скажи. В Саратовской губернии асфальт добывают, а нефть, сколько ни бурили, так и не нашли.
– Плохо бурили, – с апломбом заявил Дмитрий Федорович включаясь в разговор. Папа хоть и на пенсии давно, но еще помнил свою работу инженера-путейца. – Я с наукой не дружен, но слышал, американцы на тысячу саженей и больше бурят.
– Папа, у нас тоже. В Уфимской губернии добывают нефть глубокого заложения. Под Ухтой на Тиманском месторождении и на Каспии специальными термоскважинами выкачивают вязкую нефть. На заводе господина Нестерова в Витебске как раз делают подходящие буровые вышки и трубы, с которыми можно на версту и больше вглубь бурить. Специальное оборудование для разведки у нас тоже давно русских заводов.
– Научились бы землю радаром просвечивать. Мы же до сих пор не можем разгадать загадку, что прямо под нами находится! – Ефремов топнул, демонстрируя суть своих слов. – Шурфы закладываем, разведочные скважины бурим, природные разрезы, глядельца изучаем, а до сих пор тайну, как Бог создал Землю, как кора изменялась, какие метаморфозы с горными породами за миллионы лет происходили, понять не можем.
– Так заказывайте! Если помнишь, супруг нашей Лизы Евгений Павлович на Севере служит, крейсером командует. Он рассказывал, еще пять лет назад помыслить не могли, что можно радио как телескоп использовать. А сейчас радиодальномеры и пеленгаторы даже на старые корабли ставят.
– Земные слои просвечивать совсем другой коленкор. В Радиевой лаборатории господин Вернадский давно с радием и ураном работает. У него в Туркестане целых два завода. Вот эта штука куда сильнее радиоволн, лучи урана должны пробивать грунт на сотни метров, – после этих слов Иван Антипович повернулся к хозяину дома. – Иван Дмитриевич, я же на горе Эрдэнет после тебя был, ходил с твоими картами, работал по твоим дневникам и описаниям. Прекрасная работа. Ты с маленькой партией, с недостатком времени и инструментов вскрыл самые богатые руды. Благодаря тебе институт меня и отправил в Монголию. Тимерязевы же после твоих изысканий выкупили землю аратов под медный рудник.
– Не отрицаю. Но заметь, трассу под железную дорогу разбили до, а работы начали только после твоей экспедиции.
– Иван Дмитриевич, а пошли с нами на Лену и Вилюй? Жалование будет не ниже, чем у тебя сейчас заработок. За открытие и описание выходов руд премии. К этому дорожные, зимовочные полагаются. Что тебе этот Петербург? Два года быстро пролетят, соскучиться не успеешь.
– Увы, не могу.
– Семья? – иногда Ефремов демонстрировал удивительную толстокожесть. Впрочем, его извинял тот факт, что сам до сих пор ходил в холостяках. Ни одна дама не осмеливалась связать свою жизнь с готовым в любой момент сорваться в Сибирь или Маньчжурию ученым.
– Нет. – рассмеялся Иван Дмитриевич. – Все куда интереснее. Сам еще не знаю, куда занесет.
Поздно вечером после ухода гостя Никифоров поднялся в кабинет. На столе его дожидался полученный сегодня конверт. Долгожданное письмо от брата. Послание проделало долгий извилистый путь пока добралось до Санкт-Петербурга. Марки и разноцветные оттиски штампов на конверте могли бы рассказать интереснейшую историю почтовых пересылок в это непростое время разгоревшейся на Западе войны. Отправлено из Франции. Побывало в Швейцарии. Затем авиапочтой ушло в Германию. Дальше путь в письма лежал через Словакию, и только из Братиславы оно улетело с прямым пассажирским рейсом в столицу.
– Папа, ты работать будешь? – в приоткрытую дверь просунулось личико Насти.
– Нет, только почитаю немного. Доча, позови пожалуйста бабушку с дедушкой и маму.
Письма от блудного брата приходили редко. Читали их всей семьей. Конверт плотный, на ощупь в нем что-то твердое. Так и есть, две фотокарточки. На одной сам Алексей на узкой улочке старого города. На другой Алексей держит за руку маленькую девочку. Ребенок прижимает к себе огромного плющевого медведя.
– На Лешку похожа, – замечает Валентина Лукьяновна.
– Маленькая, как мои Евстафий и Валентина. Кузиной им приходится. Леша писал, что женился, и дочка у него родилась, а фото только сейчас соизволил послать.
– Не суди. Мало ли как у него жизнь на чужбине сложилась. Слава Богу, что пишет, не забывает.
Иван развернул письмо.
«Здравствуйте родные, мои дорогие родители! Привет, Ваня! Мы с Ольгой и Джулией живем в Меце. Городок старинный, интересный, красивый, но очень уж несуразный…».
Глава 11. Санкт-Петербург.
8 января 1940. Князь Дмитрий.
Пролетели разгульные Рождественские гуляния. Незаметно прошел Новый год. Остались только приятные воспоминания о тихом семейном торжестве в Царском Селе. Алексей Николаевич пригласил на праздник только самых близких родных и верных друзей. Вместе с царской семьей весь день гуляли в парках, катились на гоночных машинах по трекам за городом, заглянули в уютную церковь. Вечером Алексей и Наталья не отпустили домой уставших гостей. Дмитрия с женой и детьми разместили в гостевых комнатах дворца.
Опять работа. Быстро разобравшись с текучкой, Дмитрий Александрович перебрался за журнальный столик у окна кабинета и погрузился в размышления. Вспомнились слова великого Петра Аркадьевича, что России нужно двадцать лет мира. Прошли эти годы, страна сполна воспользовалась передышкой.
Не все понимали, но многие догадывались – подписанное в Компьенском лесу перемирие поставило не точку, а тире после Великой Войны. Тогда 18 декабря 1917-го года многие радовались долгожданному миру. Над столицами стран Антанты прогремели победные салюты. Грохотали пушки Петропавловской крепости, на кронштадтском рейде на радостях дали залп из башенных орудий старых линкоров. Люди на улицах со слезами на глазах поздравляли друг друга с победой.
Несгибаемые германцы сложили оружие. В Берлине вспыхнул мятеж, победила революция, кайзер Вильгельм Второй вынужденно бежал в Швецию. К этому моменту рухнула Османская империя, русская военная администрация наводила порядок в Румелии и на восточных берегах Проливов, казавшаяся сплоченным союзом народов Двуединая монархия разлетелась на мелкие кусочки. Победители принялись делить трофеи.
Грандиозная Версальская конференция формально завершила эпоху европейских войн, подавалась как пример справедливого мироустройства, оплот справедливости, но в реальности стала причиной новой войны. Как писал один известный публицист: «Будь Версальский мир еще справедливее, чем в реале, мир не продержался бы и пяти лет».
Границы Европы изменились. На месте рухнувшей империи Габсбургов возникли новые национальные государства. Германия потеряла все колонии, была вынуждена уступить Эльзас и Лотарингию, Позен и Померн часть Шлезиена отошли к возродившейся под скипетром Романовых Польше, но зато германские немцы воссоединились в одном государстве со своими австрийскими соплеменниками.
Версаль блистал, конференция привлекла всех причастных и присосавшихся. Однако, реальную политику послевоенного устройства Европы вершили властители Британии, России и Франции. Соединенные Штаты вложили немало ресурсов европейскую бойню, но банально не успели поучаствовать в завершающих битвах выкупить кровью право на место среди реальных триумфаторов. Несмотря на значительные военные долги победителей, заокеанских «кузенов» беззастенчиво задвинули на галерку. Все инициативы президента Вильсона со всем почтением и уважением прокатили реальные победители. При этом министры Николая Второго успешно применили американскую идею «права нации на самоопределение» на подвернувшихся под руку побежденных.
Война завершилась, но победители во многом выглядели не лучше проигравших, благодатные земли целые провинции перепаханы линиями фронтов, города в руинах, улицы заполонили толпы увечных, экономика держалась из последних сил под бременем мобилизации и неподъемных долгов. Только Россия потеряла в бойне миллион двести тысяч здоровых мужчин в расцвете сил погибшими и умершими от ран и болезней. Напомню, это самые страшные военные потери России со времен завершения Смуты и по наши счастливые дни мирного двадцать первого века.
Демилитаризация, сокращение армий и флотов, репарации с проигравших помогли удержаться на плаву. Та же Россия легко пережила послевоенный кризис, справилась с проблемами, поднявшаяся на военных заказах промышленность продолжила рост уже на внутреннем рынке. «Ревущие двадцатые» – благодатные годы, удивительное время надежд и наивной веры в человечество. Страна развивалась, доходы простых подданных царя Николая росли, вовсю строились шоссейные дороги, промышленность не справлялась со спросом на автомобили, довоенный строительный бум оказался легкой разминкой на фоне фантастических темпов строительства двадцатых.
И без того передовое российское трудовое законодательство пришло к восьмичасовому рабочему дню и двум выходным в неделю. В борьбе за квалифицированные кадры директора казенных и владельцы частных заводов пришли к идее гарантированного оплачиваемого отпуска. Пусть не везде, не у всех и не для всех, но это новшество вводилось.
Увенчалась успехом мечта Николая Второго о всеобщем начальном и среднем или специальном образовании. Правда, с нюансами. Дети христиан получали бесплатное образование по общеимперскому стандарту. С остальными все интереснее. Масштабные мятежи на инородческих окраинах: Туркестанский мятеж, восстание горцев Восточного Кавказа и Константинопольская резня 1918 года, явный еврейский след в подрывных организациях коммунистического толка заставили царя и его правительство пересмотреть свои взгляды на человеческую природу, соотношение прав и обязанностей граждан.
Нет, русские не опускались до массовых репрессий и истребления целых народов, наоборот – постепенно пришли к разумной идее культурного разделения и дифференцирования прав в зависимости от цивилизованности и лояльности. Благодаря этой политике под сенью крыльев двуглавого орла расцвели и сохранили свою самобытность традиционные культуры множества малых народов империи.
Сыграл свою роль и обновленный «Русский Союз Михаила Архангела», благодаря неуемной энергии генерал-майора в отставке Михаила Гордеевича Дроздовского, ставший одной из самых влиятельных парламентских партий, одновременно опорой трона и камнем в фундаменте русского национального народовластия. Получив право на формирование вооруженных народных дружин, черносотенцы немало потрудились на ниве установления нормального порядка в стране. Они же зачастую выступали на стороне рабочих в трудовых конфликтах с жадными и слишком хитрыми промышленниками.
Да, после войны населенные преимущественно поляками территории Привислинских губерний в купе с отрезанными от побежденных бывшими польскими землями оформились в Польское королевство под властью Михаила Романова. Зато Россия наконец-то завершила объединение русских земель под своим флагом, присоединила Галицию с дружественными русинами.
Разрешению застаревшего земельного вопроса поспособствовала не только работа Комитета по землеустройству, но и поддержанная казенными деньгами масштабная программа заселения новых и опустевших земель. В обезлюдевшую после масштабной резни между турками и местными христианами Румелию, в превращенную в пустыню турецкими этническими чистками бывшую западную Армению, на благодатные земли Туркестана хлынули потоки переселенцев. Крепкие справные молодые парни, зачастую прошедшие горнило войны, с семьями за спиной, с «Манлихером» или «Мосинкой» в руках сходили с поездов и пароходов. Эти люди крепко держались за землю, умели работать, могли постоять за себя. Именно крестьяне и расширяли границы России.
Многим казалось, прогресс, процветание, бурный рост вечны. Отнюдь. Перегрев рынков привел к катастрофе Великой Депрессии в США. Черный 1927-й год ознаменовался массовыми банкротствами банков и предприятий, жуткой безработицей, обвалом рынков, разорением предпринимателей и фермеров. Скоростной двадцатый век – кризис в считанные месяцы перемахнул через океаны и обрушился на Старый Свет. Махом введенные протекционистские барьеры, запрет на вывоз, а местами и на оборот золота окончательно угробили мировую торговлю.
Досталось многим. Сильно просела экономика Британии и Франции, плохо пришлось европейским странам, Япония, только начавшая выбираться из последствий Великого Землетрясения Канто, вновь впала в депрессию. Кризис вогнал в стагнацию перспективнейшую Аргентину.
Задержка со стабилизационными кредитами и сокращение экспорта ухудшили ситуацию в Германии. И без того втоптанная в грязь унизительными условиями Версальского мира, раздираемая жесткой борьбой между правыми и левыми республика оказалась на краю пропасти. Кризисный 28-й год в Германии ознаменовался революцией и кровавыми беспорядками. На улицы вышли боевики ультралевых крыльев коммунистических и спартаковских движений под сенью Коминтерна. Штурмовики Эрнста Тельмана и Вильгельма Пика захватили Рейхстаг, парализовали систему управления, уже готовились к узурпации власти в стране.
Страшные июньские жаркие дни в Берлине. Удар по коммунистам нанесли боевые отряды Национал-Социалистической Рабочей Партии Грегора Штрассера, Союза фронтовиков и добровольческие армейские формирования. Поднявшийся на волне подавления мятежа крайне левых, лидер национал-социалистов получил должность канцлера и реальные властные полномочия. С этого момента Германия ступила на пусть строительства социализма и сброса версальской удавки.
От размышлений и воспоминаний министра отвлек телефонный звонок. Ничего серьезного, чиновник министерства Торговли и Промышленности предупредил, что в конце дня курьер доставит Дмитрию Александровичу отчет об ситуации с экономикой Германии. Подобные запросы князь рассылал в политическую разведку, аналитикам Военного ведомства, давал задания профессуре. Независимо от этого сюзерен обещал прислать материалы Третьего Отделения Канцелярии. Вот еще одна спецслужба под личным патронажем императора. Никто не знает, чем они занимаются, но отчитываются только перед царем Алексеем, могут многое. В этом Дмитрий уже убедился.
Мирные годы закончились. Увы, фарш не провернуть назад. В отличие от авторов аналитических статей в толстых журналах и восторженных мудростью политиков обывателей, князь Дмитрий был осведомленным реалистом. Он давал себе отчет, война началась, быстро закончить ее не получится, России уже не увернуться от участия. Осталось только выбрать сторону и время. Вот здесь оставались варианты.
Еще полтора года назад после известного Судетского кризиса ушедший с поста председателя Совмина по возрасту и состоянию здоровья, но не утративший ясность мышления и четкость формулировок Николай Алексеевич Маклаков изрек: «Никто не хочет войны – война неизбежна!». Обыватели хотят верить, что живут под управлением мудрых, ответственных, дальновидных политиков. На самом деле государствами управляют такие же люди со всеми своими недостатками.
За последние годы в борьбе за мир, пытаясь разрешить противоречия и сгладить конфликты кабинеты ведущих европейских стран натворили такое, что и Геракл не разгребет. Что характерно, из самых лучших побуждений. Банальные нежелание видеть интересы оппонента, неверная оценка ситуаций, неспособность к элементарному анализу последствий своих действий, попытка жить иллюзиями, штампами вместо реальности – вот характерные черты политиков последних лет. Да и не последних, если так посудить.
Именно фантастические ошибки британского кабинета, полная неспособность видеть дальше своего носа, истеричная реакция французского правительства на любые разумные предложения привели к тому, что Россия медленно, но верно движется к союзу с Германией. Не самый худший вариант, если серьезно. Германия вторая по объемам промышленного производства европейская держава после России. Германия уже зависит от поставок металла, топлива, химической продукции с русских заводов. Немцы покупают русское продовольствие. У России хорошие отношения с Японией и твердые договоренности относительно зон интереса в Китае.
Если не произойдет чудо, если Лондон и Париж продолжат давить там, где лучше договариваться, если новый британский кабинет не откажется от своей дебильной идеи сырьевого эмбарго против Петербурга и проявит чуточку дальновидности, покажет способность разумно решать вопросы, то в ближайшее время образуется Ось Берлин – Санкт-Петербург – Токио. Тогда всем придется плохо. Алексей весь в отца, стелит мягко, но, когда дело доходит до интересов страны, его лучше не злить, снесет всех.
– Ваше высочество, правительственный авиаотряд подтвердил вылет завтра в семь утра, – с порога доложил секретарь.
– Спасибо, Арсений Павлович.
– В Казань летите?
– Да. Там пересадка, затем «Кузнечиком» до Ромашкино. Увы, «Форпост» слишком тяжел, чтоб садиться на уездном аэродроме. Придется менять самолет в Казани.
– Удачное поездки, Ваше высочество. Позвонить в управление нефтепромыслами чтоб приготовили машину и гостиницу?
