Настасья Карпинская "Арай"

Глава 5

День, который так обнадеживающе начался, к вечеру навис надо мной грозовой тучей, грозя пустить мою жизнь под откос. А ведь все только начало относительно устаканиваться.

– Арай Аланович, – Мирон вошел в кабинет, бледный как стена. И один его вид уже не сулил ничего хорошего, чувствуя кожей, что снова случилась какая-то херня, оторвал взгляд от ноутбука, переключив полностью внимание на переминавшегося с ноги на ногу Горенко.

– Ну? Где опять про*бались?

– Павлов обнародовал документы. Среди них есть бумаги по гольф-клубу, те, которые подтверждают, что через клуб шел обнал.

Если на тлеющие угли плеснуть бензин, то может полыхнуть так, что сожжет глупца посмевшего это сделать и пепел оседать будет еще долго. Я был тем углем, а произнесенная фраза – канистрой бензина.

С силой сцепив зубы, поднялся. Молча подходя к еще сильнее побледневшему Мирону. Резкий выброс руки, хват за его горло, из всех сил балансируя на краю самоконтроля.

– Я тебе, сука, сказал все подчистить, – сквозь зубы, на остатках контроля. – Какого хрена, это говно всплывает у Павлова? Крыса ты паршивая, – и пальцы сдавили сильней. Кровь стучала в висках, до шума в ушах. Злость бурлила, пенилась, снося кирпич за кирпичом самообладания, грозя тут все испепелить до основания, до сырой земли.

– Это не я. Клянусь Шаул. Матерью клянусь. Смирнов уничтожал бумаги, – захрипел, но руки не поднял. И я разжал пальцы, чтоб в следующее мгновение ему вь*бать. Сука лег с одного удара, сплевывая кровь на пол. Едва сдержался, чтоб недобить его прям тут, отвернулся, оперевшись руками о стол, всеми силами цепляясь за крупицы трезвого разума, который сейчас был мне нужен как поданная рука утопающему.

– Ар, его уже ищут. Сам урою падлу. Я тебе слово даю, – и ослепляющий взрыв внутри до красных всполохов в глазах, но задавлен, ибо убью же, реально убью, а мне грехов в этой жизни достаточно и так не расплатиться до самой смерти.

– Грош цена твоему слову, – процедил, оборачиваясь. – Мрази *баные. Вы думаете, что меня сольете, вам теплое местечко у Грецина Павлов организует? Вам, суки совсем бабки глаза застелили, мозг как рудимент отмер за ненадобностью. Я вас тварей за собой всех утяну, все подвязаны, и х*й отвертитесь. Шары раскройте, овцы сука.

Разум утягивало на дно с каждой секундой все сильней, туда, где стираются грани черного и белого, принципы и заповеди, где человечность подменяется кодексом мразей. Утягивало, грозя разбить на кровавые куски.

Отошел к столу, подальше от Мирона, плеснул в бокал вискаря. Едва сдерживая желание пробить его тупой головой стену. Из всех сил снова возводя внутри себя стены контроля.

– Ар, я клянусь. Чист я. Не предавал. Я понимаю же весь расклад.

– Найти Смирнова.

– Уже ищут,– произнес, неуверенно поднимаясь на ноги.

– Всех собери. На Придорожную.

В городе не было места, которое бы максимально избавило от любопытных глаз, поэтому загородный дом был идеальным решением в данном случае.

– Щукина и Рогова тоже? Они ведь… – но я и без него помнил, что они сегодня должны были отбыть в Н-ск.

– Я сказал всех! – Мира вздрогнул. – На поиски Смирнова час. Если через час его не будет в доме, начну сносить головы со всеми вытекающими. О последствиях напоминать надо?

– Нет.

– Свободен.

Мира вышел из кабинета, а я, вернувшись в кресло, смазал со стола телефон, набирая номер Намзатова. Его ЧОПовцы слыли одними из самых профессиональных, жестких и неподкупных. Любой взятый заказ отрабатывали на максималках. Ценник на них был высокий, порой для многих неподъемный, но по факту они стоили больше, чем запрашивали.

– Добрый вечер, Расул! – произнес, делая глоток виски.

– Рад приветствовать, брат! Чем обязан?

– Помощь нужна. Можешь ко мне своих орлов отправить в течение часа, максимальный комплект?

– Конечно. Беда стряслась?

– Крыса завелась. Санэпидемстанцию организовать надо, – Намзатов понимающе хмыкнул.

– Не люблю этих серых тварей. Одни беды от них. Все в лучшем виде сделаем. Жди.

– Моя благодарность, буду должен. Счет пришли, оплачу.

– Жизнь долгая, придет момент, когда и мне твоя рука помощи понадобится.

– Добро, – произнес, принимая его ответ и сбросив вызов, опустошил бокал одним глотком и набрал следующий номер.

***

После звонка мужа на душе скребли кошки, как только села в машину, сразу набрала номер Кристины.

– Привет! Все готово?

– Да, сейчас отправлю курьера. Но Зой, чем дальше, тем сложнее будет это рисовать, ты же понимаешь? Я так уже практически исчерпала все свои возможности.

– Понимаю. Спасибо. Жду бумаги, – сбросив вызов, откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Кристина была моей бывшей клиенткой, гениальный бухгалтер, единожды оступившись, едва не попала за решетку. Мне удалось ее вытащить, и вот теперь она закрывала долг, будучи подсадной уткой в холдинге, спасая теперь уже мою шкуру. Лишившись грамотного управления, в холдинге начались просадки, перекосы, нецелевое использование, в общем, большой корабль дал течь. Мне не хватало умений, способностей грамотно взять в свои руки штурвал. Поэтому латала дыры, как умела и пока могла. Продавала отцовские квартиры, забрасывала деньги в оборот холдинга, покрывая издержки и затыкая дыры, не все, но часть удавалось прикрывать с помощью умения Кристины выводить нужные цифры в нужных бумагах. Электронную почту и мессенджеры Крис игнорировала, избегая оставлять цифровой след, поэтому всегда отправляла курьера ко мне с коробкой конфет, в которой вместо конфет были бумаги. Меня всегда это смешило, шпионские игры местного разлива, но в данной ситуации я готова была хоть голубиной почтой пользоваться, лишь бы был нужный результат.

Взглянув на часы, чертыхнулась и, повернув ключ в зажигании, выехала с парковки в сторону конторы.

Глава 6

Ночную тьму разрезал лишь свет фар, машина мчалась по трассе в сторону загородного поселка. Максимальная собранность, эмоциональность выключена, в приоритеты выведена рациональность и эффективность. Лишь головная боль обручем сдавливала голову, но даже она мной игнорировалась. Слишком сейчас многое стояло на кону. Я прекрасно понимал, на чьем поле играл Павлов и с чьей подачи ему был, подкинут такой туз в рукав в виде чернухи на меня и на какую поддержку он надеялся, начав скалить зубы. Но он, в отличие от Грецина, не понимал, чем все это чревато и чем может закончиться, какие неожиданные сюрпризы могут внезапно вскрыться, если моя задница присядет на тюремную шконку, Грецин знал и готов был на этом сыграть, обернув все в свою выгоду. Так, он самонадеянно полагал. Истина же таилась в том, что в случае, если меня посадят, никто из падальщиков не сможет подмять мой официальный бизнес, да и неофициальный тоже. Эти моменты давно учтены, и дело будет на плаву, ожидая момента, пока, я снова не окажусь на свободе. Об этом твари не знали, как и не знали они, что в случае моего ареста не только их потоки бабла рухнут, но и за каждым из них придут, ибо у меня тоже есть интересные знакомства и неожиданные должники. Во всей этой прелестной картине была парочка «но», первое – со мной сядет еще тринадцать человек, а у многих из них семьи, дети, жены, родители, о которых нужно заботиться, а второе – сидеть я не имел никакого желания.

У дома уже было около двадцати машин. Помимо своих, еще и люди Кирилла, которых я дернул для обеспечения сторонней проверки. У одной из тачек стоял помятый лицом Мира с сигаретой и телефоном в руке; завидев нас, подал жест, и ворота тут же открылись, чтобы машина могла проехать на территорию.

– Арай Аланович, – он подошел ближе, как только я вышел из машины, – парни Расула на месте, охрана по периметру, остальные ожидают ваших распоряжений.

– Люди Колесникова?

– На месте.

Вошел в дом. Полная гостиная людей. Шум тут же стих, стоило мне переступить порог. Воцарилось молчание. Напряжение, повисшее в воздухе, высекало искры.

– Ввиду последних событий. Полная зачистка. Сторонний контроль. Всем предоставить полный доступ для проверки. Кто хочет сразу покаяться может это сделать прямо сейчас, взамен дам вариант выйти с меньшими потерями. Найду сам – раздумывать не буду. Расклад вы знаете, – все понимали причину и последствия, в глазах большинства понимание. Пауза выдержана, чтобы дать шанс тем, кто решит признаться в своей жажде нагадить, но никто не выразил желания сделать это сейчас, в ответ моим словам мертвая тишина. Кивнул, принимая немой ответ, и повел головой, давая команду людям Колесникова, которые тут же рассредоточились по залу.

– Работайте.

Кивнул Мире и парням Расула, чтоб шли за мной, и направился вниз в подвал. Лязг тяжелой двери, которая должна была когда-то стать винным погребом, неприятно ударил по нервам, обостряя и без того мучавшую меня головную боль.

Смирнов сидел на полу, пристегнутый наручниками к трубе. Изрядно помятый, парни хорошо постарались.

– Ну, здравствуй, Гоша – обьебоша. – Пнул его по голени, заставляя открыть глаза. – Как дела, дорогой? Спасли тебя твои бабки и дружба с Павловым? – присел на корточки, смотря в затекшее лицо со следами ударов.

– Я не сам меня заставили, Ар, – встрепенулся, наконец, осознав кто сейчас перед ним.

– Ага, сидели и паяльник, раскаленный в зад вставляли, чтоб человеческое из тебя выпустить, как воздух из шарика. Не пизди, это тебе не поможет. Купили тебя за котлету бабла, а ты и рад, слюни, поди, на ботинки закапали от количества нулей.

– Мне мать лечить надо, мне деньги были нужны, – запричитал, рассчитывая на жалость и сострадание, но я лишь разочарованно выдохнул и поднялся, делая пару шагов назад, повел головой и один из парней Намзатова тут же без слов и довольно доходчиво объяснил Гоше, что врать это плохо.

– Это той, которую ты пять лет назад похоронил? – спросил, когда Смирнов перестал стонать как жалкая шавка. – Знаешь, не люблю я дешевых людей Гош, я тебе больше скажу, я таких призираю, а дешево в этом мире все, что можно купить за бабки. Ты сейчас вот этим добрым дядям, все расскажешь: что сливал, кому, через кого, за какую цену, с какого времени. Под запись. А я потом посмотрю интересное кино с твоей исповедью, подумаю и решу, что с тобой делать. И советую не п*здеть, солжешь – подпишешь себе путевку на тот свет.

За Смирновым стоял Павлов, причем вычислить это не составило никакого труда, эта тварь даже не заметал следы. Идиотизм и безрассудство чистой воды. Какими же люди бывают самонадеянными. Мне же были интересны объемы, и кто еще был задействован в этой схеме.

Развернулся, направляясь к двери, люди Намзатова знали свою работу, и ответы на свои вопросы я получу уже к утру, поэтому тратить время, находясь здесь не было смысла.

– Ар, я виноват, я все на себя возьму, вообще все, можешь вообще на меня все повешать, я отсижу. Ар, прошу, не надо, не уходи, я тебе все расскажу, – заголосил Смирнов, встав на колени, гремя браслетами, так что они до крови впивались в его запястья.

– Поздно, Гош. За свои грехи нужно платить, – произнес, бросая короткий взгляд в его сторону, лязг двери, услужливо открытой Мироном, снова ударил молотом по вискам и я, скривившись, вышел из помещения.

Глава 7

На совет директоров шла как на казнь, лишь одно заставляло мой мозг хоть немного отвлечься от кошмара происходящего – это воспоминания о встрече с Шауловым. Его появление для меня как появление крестной феи давало надежду и силы, чтобы идти дальше и не ломаться под гнетом проблем. Так было всегда с самой нашей первой встречи в институте, я глупая первокурсница, тогда потеряла свою сумку со всеми конспектами, студенческим билетом, деньгами и телефоном, в отчаянье стояла и ревела в коридоре у окна, а он пришел ко мне на помощь. Сумка оказалась украдена, я не знаю, как он нашел тех парней и что он им сказал, но они мне все вернули и даже деньги, что в сумке были, не взяли, еще стояли и прощение долго просили. Так, Арай стал моим плечом и защитой. Институт он закончил, конечно, на год раньше меня, так как был старше курсом, но я до самого последнего дня ощущала его опеку. И момент, когда я лишилась его оберегающего крыла, тоже помнила, и это воспоминание до сих пор болезненно отзывалось в груди, в тот день я сказала ему, что выхожу замуж, и это был наш последний с ним разговор, после этого я не видела его больше шести лет. Шесть долгих лет я то и дело касалась его мыслями, понимая, что ближе него у меня все это время никого и не было, подруги оказались не такими близкими и искренними, как казалось ранее. Жизнь постепенно расставляла все на свои места, обнажая лицемерие, двуличие и гниль окружающих людей, срывая с них маски напускного участия и мнимой дружбы. Помню, как после свадьбы отчего-то долго не смела, набрать его номер, а когда решилась, то оказалось, что номер уже недействителен и ощущение покинутости наполнило меня в тот момент до краев.

Он изменился, из щуплого парнишки, он превратился в шикарного мужчину, заставляя даже меня робеть. Одно не изменилось – его глаза, которые всегда вызывали во мне восторг, голубой лед, кристальный, так контрастирующий с его внешностью, в которой был налет восточного мужчины. Хотя взгляд стал другой, наполненный, уверенностью, силой и чем-то таким неуловимым, что считывается на ментальном уровне, но это невозможно передать словами.

– Зоя. Дорогая. Рад тебя видеть, – произнес Илья, прерывая поток моих мыслей, он двинулся ко мне, едва раскрылись двери лифта, и я сделала шаг, ступая в холл главного офиса «ВеллаИст». – Ты перестала ночевать дома, мне стоит начинать переживать? – он пристроился рядом и шел бок о бок, по-хозяйски приобнимая меня за талию.

– Сложный период, много работы. Моя старая квартира ближе к конторе, и я не трачу много времени на дорогу. Я уже объясняла тебе это, – произнесла, в моменте осознавая, что это прозвучало довольно резко, и этим я сделала ошибку. Мне пока было необходимо создавать видимость глупой, доверчивой, покорной женушки. Поэтому остановилась, оборачиваясь и касаясь пальцами лацкана его пиджака, будто поправляя, выдавила милую улыбку на своих губах. – Ты сам трудоголик и приходишь домой очень поздно, милый. Ничего страшного, если пока мы поживем так. Отдохнем друг от друга немного, – и улыбка на моих губах стала еще шире и глупее. Главное, чтобы судорогой лицо не свело, от такого количества лицемерия и лжи. А ведь когда-то я искренне любила этого человека, по крайней мере, думала, что любила. До тех пор, пока не поняла, что меня просто используют, грамотно манипулируя. Слишком много было выгоды для Ильи в нашем браке, и он стремился выжать из него по максимуму. Поздно это поняла, долго не хотела верить, слишком было больно осознавать, что доверилась не тому. Но розовые очки всегда разбиваются стеклами вовнутрь, это старая истина, и я прочувствовала ее на своей шкуре в полной мере.

– Ты от меня устала?

– Я по тебе соскучилась, – аж скулы свело. Надеюсь, на моем лице это не отразилось гримасой отвращения. Эту эмоцию я маскировала, как могла, с тех самых пор, как услышала разговор мужа с его братом, в котором он откровенно и открыто, раскладывал план, как он приберет холдинг тестя к своим рукам и пустит через него незаконный оборот бабла для Грецина, убив, таким образом, целую стаю зайцев. Тут тебе и деньги, и власть, и знакомства, и влияние, и еще огромное количество плюшек, о которых я могу лишь только догадываться. Подать на развод мне хотелось в тот самый момент, как только я это услышала, но здравый смысл вовремя подсказал, что, находясь рядом с Катаевым, я буду иметь больше возможности следить за его делами, иметь доступ к его бумагам и документам и не вступая с ним в конфронтацию, я получу гораздо больше шансов сохранить компанию отца.

– Тогда, может, поужинаем завтра?

– Конечно. Дома или ресторан?

– Нас Петр приглашал к себе, можем поехать к нему или остаться дома.

– Как тебе будет удобней, – и снова улыбка, усыпляющая его бдительность, ужинать с его братом мне не хотелось еще больше, чем ужинать с ним.

– Ты ездила в клинику, которую я тебе посоветовал? – упоминание о клинике чуть не заставило скривиться. Спустя столько лет брака моя маленькая грудь вдруг перестала его радовать, и он активно продавливал идею ее увеличения вот уже как два года подряд, вызывая этим мой скрежет зубов.

– Съезжу, как закончу с делом Борисова, – ответила, заталкивая поглубже желание, посоветовать увеличить ему член. Благо наш разговор прервала секретарь, предлагая пройти в зал, в котором нас уже ожидали все остальные. Надо как-то пережить эти два часа и еще целый месяц можно будет дышать относительно спокойно, у меня будет еще тридцать дней, дабы придумать выход из сложившейся ситуации.

Глава 8

Больше суток в лютом движе, зачищая, снося головы, выписывая волчьи билеты и вынося обвинения. Новые назначения, координация людей и потоков. Голова кипела настолько, что перед глазами мутилось. Мира положил новую кипу документов на стол, и я, взяв первые листы, рассмеялся, тихо, холодно, с тенью выписанных приговоров.

– Сука, вы меня добить хотите, что ли? Это что за дичь?– в голосе предупреждение, и Мирон считывал его безошибочно, поэтому нервно сглотнул, подходя ближе.

– Троша про*бался, не успел исправить. Рвется на личную аудиенцию объясниться, – внутри моментально взрыв ярости, но уже слабый, перемешанный с усталостью выпотрошенных нервов.

– К х*ям, – отбросил бумаги Никифорова на край стола, – по полной его прессуй. Даже слушать не хочу. Только согласно регламенту, – Мира молча, кивнул, сгребая документы.

Спустя пять таких стопок бумаг, где каждый третий либо дебил, либо хитросделанный с признаками веры в бессмертие, я понял, что мне жизненно необходим отдых. Перерыв хотя бы на несколько часов, иначе я их тут всех пересажаю или убью к хренам собачьим, или не знаю, что я с ними сделаю, но добром это явно не закончится, для них уж точно. Сам Грецину при каждой встречи вещаю, что у него бардак и разруха на всех уровнях, открещиваясь от его дерьма, а у самого не лучше, как оказалось.

Когда мозг совсем перестал воспринимать информацию, передал все остатки добивать Мирону и Лене. Хотелось в душ и хоть на пару часов занять горизонтальное положение, сел в машину на заднее сиденье и, бросив Тимофею, чтобы вез домой, откинул голову на спинку, прикрывая глаза.

– Абсолютную тишину сделай, – попросил, чувствуя, что уже не вывожу. Тим тут же вырубил музыку и поставил все телефоны на беззвучный.

Квартира. Душ. Небольшой ужин и я, плеснув треть бокала рома, хотел выйти на лоджию, чтобы выкурить сигарету и выпить. А после упасть в спальне на кровать и забыться сном на несколько часов. В одиночестве и полнейшей тишине. Но на телефоне неожиданно высветилось сообщение от Вяземской: «Твои документы готовы. Я могу их сейчас привезти?» Перечитал сообщение дважды, в неверии, с налетом непонимания. Что это подарок от судьбы или жестокая насмешка? Рассмеявшись в голос, провел рукой по волосам, нет, жизнь та еще сука, в самый пиздецовый период в жизни, когда я в шаге от того, чтобы оказаться за решеткой, она мне подкидывает Вяземскую, от которой у меня сносит крышу и отрубаются нейронные связи. Иронично и жестоко. Мой стиль. Злая усмешка скользнула по губам. В два глотка забросив в себя содержимое бокала, поставил его на столешницу и набрал ответное сообщение с адресом.

Спустя уже двадцать минут раздался звонок в дверь.

– Неожиданно, – отступил, пропуская в квартиру Зою.

– Решила лично завести тебе документы, – улыбнулась, протягивая мне папку. – Я не вовремя, да? Уже поздно, я сначала написала, а потом только посмотрела на часы. Прости. Ты не один? – из нее снова лился поток слов, так было всегда, когда она начинала нервничать.

– Я один. Все в порядке и не так уж и поздно. Проходи, – пригласил в комнату, – что-нибудь будешь? Ром, виски, вино?

– А знаешь…– она немного замялась. – Давай, – произнесла, сбрасывая с ног туфли и идя за мной. – Устала сегодня. Вино, белое со льдом. Если можно?

– Для тебя хоть луну с неба присыпанную звездами, – Зоя рассмеялась, усаживаясь на диван, а я открыл бар, доставая бутылку вина.

Усталость тут же отодвинулась на второй план, покорно осев на стуле ожидания.

– Кстати, ты зря, наговаривал на своих юристов, все довольно грамотно вывели.

– Раз прозвучало слово «довольно», значит, есть моменты, где про*бались, – открывая бутылку и доставая бокал для Зо.

– Я подправила, – и снова на ее лице, обезоруживающая меня улыбка, безошибочно бьющая туда, во внутрь, глубоко под ребра.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ, протягивая ей бокал. – Выстави счет и сбрось Ленке.

– Ничего не надо.

– Любой труд должен быть оплачен.

– Ты мне друг, а с друзей я за такие пустяки ничего не беру.