– Вообще-то мне семнадцать, стоит напомнить тебе, что совсем скоро я стану совершеннолетней, – пробубнила я.
Тишина длилась ровно три секунды, а затем:
– Я помню, – пронесся тихий шепот над моим ухом.
Совсем-совсем близко.
Мои глаза опасливо округлились, изучая шкурку Герцогини передо мною.
Чертовы мурашки организовали миллионную армию и побежали по моей коже. Он был за моей спиной, но соблюдал дистанцию, именно поэтому я не заметила, как Джефри приблизился. Однако теперь я чувствовала его, ведь теплое дыхание обжигало заднюю поверхность моей шеи и кончики ушей.
Вдруг его руки скользнули мимо моей талии и накрыли ремешки у седла. Я боялась пошевелиться и случайно коснуться талией его предплечий, просто стояла, разглядывая большие руки, оплетенные венами, и не могла понять, какого черта меня парализовало как от самого страшного яда в мире. В одно движение он затянул подпругу, о которой я сама совсем забыла, обошел Герцогиню и затянул подпругу с другой стороны. Выпав из оцепенения, я обернулась, а Джефри отошел в сторону и вальяжно оперся о стенку денника, как-то устало поглядывая на меня.
Если бы я не знала, какой он законченный мудак, то сочла бы его жест за заботу.
– Я бы сама могла затянуть подпругу, – пряча за возмущением свою растерянность, выпалила я.
– Но ты часто забываешь об этом из-за чего твое седло ненадежно.
– Тебе откуда знать?
Он почесал свою грудь, привлекая к этому действию все мое внимание, и продолжил смотреть на меня в хмурой задумчивости.
Черт возьми, нужно взять маркер и обвести на его теле те места, куда мне запрещено смотреть.
Джефри оторвался от стены и посмотрел куда-то поверх моей головы, словно лишний взгляд, подаренный мне, был для него не менее чем пыткой.
– Не стоит благодарности, – небрежно бросил он.
– За выказывание превосходства надо мной? Посмотрите, какой он сильный и внимательный. Ты же Джефри Фостер, а не глупая блондинка с круглыми глазами! В очередной раз, заруби себе на носу, я сама могу затянуть чертову подпругу, не думай, что знаешь или умеешь больше меня, – бросила я и, отвернувшись, повела Герцогиню к выходу.
Нужно еще раз проверить седло, вдруг он сделал так, что стоит мне взобраться на лошадь, я сразу же свалюсь с нее. Это ведь Джефри, такие понятия как забота и внимание ему чужды.
– Барби!
Мое сердце пропустило удар.
Он назвал меня Барби.
Желание затянуть на его шее уздечку и отправить Герцогиню бегать по полю нарастало как смертоносный торнадо, моментально вытесняя из моей головы все прочие мысли.
Чертов ублюдок прозвал меня так еще в детстве. Он прекрасно знал, как сильно меня раздражает это прозвище, но продолжал упрямо звать меня именем тупой куклы, преследуя какие-то свои совершенно больные цели.
Я сузила глаза и хотела ответить ему, но была застигнута врасплох следующими его словами.
– Скажешь, зачем ты задаешь мне лишние вопросы, если сама все видела?
Сердце ухнуло в моей груди, а затем ускорилось, словно я только что остановилась после длинной дистанции, жар прилил к вискам.
– Что видела?
– Не притворяйся, будто не понимаешь. Понравилось подглядывать? – Даже на таком расстоянии я заметила, как поползли вверх уголки его губ, будто Джефри не мог удержаться от улыбки.
Конечно, я могла солгать, могла долго уверять его, что не подглядывала, но кого тогда я обману? Джефри не утверждал бы просто так, а значит, меня заметили.
Позор, накрывший меня лавиной, моментально окрасил мои щеки в алый цвет. Я вцепилась в поводья Герцогини, продавливая кожаным ремешком кожу своих ладоней.
– Это было отвратительно, – гордо вскидывая подбородок, сказала я.
Джефри сделал несколько шагов по направлению ко мне, отчего мне хотелось сорваться и убежать на поле, а еще лучше сесть на лошадь и ускакать от него как можно дальше.
– А мне казалось, будто я слышал твой стон, – сузив глаза, выдал он.
– Значит, тебе стоит проверить свой слух, потому что это было брезгливое «фу».
– Вот как? – Издевательские нотки в его голосе кричали о том, что он знает о моей лжи.
Мне нужно было просто потянуть Герцогиню и уйти, но мое упрямство и злость на Джефри быстро заслонили собою стыд. Раньше я из раза в раз убегала, поджав хвост, боялась дать ему отпор, высказать все то, что я думала о нем. Но сегодня я не буду сбегать. Последнее слово останется за мной.
– Чтобы ты знал, мне абсолютно наплевать как на тебя, так и на твоих подружек. Более того, Фостер, ты последний человек, чьи дела меня интересуют.
– А мне кажется, тебя прямо распирает от любопытства, детка, – последнее слово было искажено приторно сладким тоном, Джефри попытался спародировать Мейсона. Ему никогда не нравилось то, что я встречаюсь с его младшим братом. И причин этого я не понимала. Может Фостер считал, что я не достойна его брата, а может просто сам по себе был сволочью, не был доволен своей жизнью и мечтал испоганить мою жизнь.
– Уж поверь, не все в этом мире вращается вокруг тебя. Твоя сексуальная активность меня не волнует. Просто я поражена тем фактом, что ты приволок двух незнакомых девиц в дом своих родителей. С Джеммой не говорил сегодня, ее драгоценности на месте? Хотя знаешь, хорошо, если они вынесли что-то из этого дома, может тогда Дэниел поймет какая ты сволочь и запретит тебе появляться в особняке.
С каждым словом он медленно приближался ко мне, его челюсти с силой сжались, на щеках заиграли желваки, и я хорошо видела в его потемневших глазах, как своими большими руками он ломает мою тонкую шею. Ну, может, я утрирую, однако Джефри был чертовски зол. Адреналин подпитывал мое тело, ликование и чувство превосходства наполняли каждую клеточку моей груди, игнорируя маячивший на задворках сознания страх.
– Ты только этого и ждешь, – медленно проговорил он.
– Ты представить себе не можешь, как давно.
Джефри уткнул кончик языка в свою щеку, в глазах его показался недобрый блеск, который моментально вышиб из меня всю уверенность. Его рука двинулась, и я замерла, почему-то ожидая, что он прикоснется ко мне. Джефри никогда не касался меня, частью своего тела и случайно – возможно, но прямых касаний никогда не было, словно я была настолько отвратительна, что даже свои руки об меня он пачкать не желал.
Но как по мне, это он был отвратителен.
– Барбара, вот ты где.
Я отпрыгнула от Джефри, а сам Фостер, не теряясь, провел рукой по влажным волосам, переводя взгляд мне за спину. Странное напряжение, возникшее между нами, одним своим появлением разрушил Мейсон. И как бы меня не разъедало любопытство понять причину моего замешательства в присутствии Джефа, я была безумно благодарна младшему Фостеру за появление.
– Я был у тебя дома, Эрни сказал, что ты ушла из расстроенная, я пришел тебя развеселить, – заявил мой парень, приближаясь ко мне.
Джефри окинул брата каким-то странным, непривычно враждебным взглядом, и направился вглубь конюшни.
Руки Мейсона обвили мою талию. Теплые губы оставили маленький поцелуй на моем виске, и настроение мгновенно поползло вверх.
– Что это с ним? – спросил он.
– Понятия не имею.
– Он сказал что-то неприятное тебе?
Я накрыла руками шею Мейсона и поцеловала его.
– Абсолютно все, что он говорит – неприятно для меня.
Я могла простоять с Мейсоном весь день, ведь с его появлением тучи над моей головой разошлись, но рядом со мной была подружка, которой явно не нравилось, что я раздаю свое внимание Фостерам, а про нее забыла.
– Что произошло, ты ведь сегодня должна была готовиться к тесту по математике?
– Планы изменились, – не глядя на Мейсона, протянула я. – С отцом поссорилась, потом расскажу, сейчас мне нужно погулять с Герцогиней. Бери вашего Мустанга, и поскачем вместе, – предложила я, проверяя седло в сотый раз, ведь подозревала, что Джефри мог с ним что-то сделать. Но как оказалось, подпруга была затянута просто идеально.
Ладно, а это уже точно походило на заботу.
Мейсон смущенно скривил губы. В отличие от своего брата он не любил лошадей и едва держался в седле. Поэтому я и предложила Мустанга, ведь серый красавчик был самой меланхоличной лошадью в этой конюшне.
– Не могу, они дурно пахнут, – сказал Мейсон.
Я усмехнулась, запрыгивая в седло и поглаживая Герцогиню. Лошади действительно могли дурно пахнуть, тут уж ничего не поделаешь, со временем к этому привыкаешь и не воспринимаешь это как что-то отвратительное, я вот и вовсе любила этот запах. Тем более за лошадьми в нашей конюшне ухаживали. Блейк Шелтон тире конюх Джуд следил за чистотой подопечных.
– Тогда жди меня. Как только я освобожусь, найду тебя, – сказала я, натягивая поводья, ведь Герцогине не терпелось побегать.
Мейсон кивнул.
Улыбнувшись ему напоследок, я позволила Герцогине выдать всю свою мощь, и уже через несколько минут мы были у озера.
Глава 8
Джеф
Привалившись плечом к деревянному косяку двери, я наблюдал за тем, как Барбара верхом на Герцогине удаляется от конюшни. Я определенно обратил внимание, что на простую прогулку она вырядилась как типичная чопорная стерва. Белые, облегающие ее ноги штаны и синий свитер. Такая неудобная пижонская одежда.
Я ненавидел это в ней, а еще то, как она всегда задирала нос, ведь в отличие от меня, была породистой девочкой и знала себе цену. Разве это может не раздражать?
Барбара Эванс всегда была ярким пятном на фоне всех остальных. Я помню день, когда впервые увидел ее. В тот вечер мама позволила мне остаться в доме отца на ночь. Прием в честь дня рождения Джеммы был в самом разгаре, дом Фостеров был заполнен уважаемыми семьями со всего Солт-Лейк-Сити. Семья Эвансов – близкие друзья Дэниела также были приглашены.
Оливер Эванс был грозной фигурой, смотрел на всех свысока, оценивающе и с некой долей презрения. Я помню, как тяжело было находиться рядом с ним, он пугал одним своим видом, хотя ничего пугающего в его внешности и не было. Разбавляли эту неприятную энергию его любимая жена и маленькая дочь.
Хелена Эванс была полной противоположностью мужа, улыбчивая, громкая, легкая, дружелюбная. Она не бросала тех оценивающих взглядов на других, как делал ее супруг, не упивалась своим величием, не нагоняла страх на оппонентов, наоборот, она была той, кто излучала свет. А рядом с ней всегда стояла ее маленькая копия.
Я все еще помню то пышное розовое платье с многочисленными рюшами, оборками на юбке и бесчисленным количеством страз на корсете.
Да, она была в долбаном корсете. Кто затягивает детей в корсеты? Определенно, семейство Эвансов!
На голове был в тон платью ободок, а из-под длинной юбки выглядывали маленькие серебристые башмачки. Светлые волосы завитушками струились по плечам и спине, достигая поясницы. Фарфоровая кожа, маленький пуговкой нос, губки бантиком и огромные голубые глаза. Она выглядела в точности как кукла, новая модель игрушки о которой мечтали все девочки.
Я никогда не играл в куклы, но она вызвала во мне такой интерес, что мне непременно захотелось познакомиться с ней, удостовериться, что она вообще настоящая.
Я подошел к счастливому семейству, игнорируя суровые взгляды Оливера.
– Привет, – сказал я, наблюдая за ее лицом в форме сердечка, отслеживая каждую эмоцию на нем, ведь всем известно, что куклы не испытывают эмоций.
Ее круглые глаза забегали по моему лицу, она коротко взглянула на свою маму и, заметив на ее губах легкую улыбку одобрения, ответила:
– Здравствуйте.
Из моего горла вырвался смешок. Что это еще за «здравствуйте»? Так никто не говорит! Разве только если не общается со старикашками.
– Меня зовут Джеф, – представился я, протягивая ей руку. Теперь я мог рассмотреть ее лучше: круглые щеки были окрашены легким румянцем, длинные светло-коричневые ресницы были чуть опущены, что делало ее взгляд грустным. На лбу красовалась маленькая царапина, будто она ходила по саду, какой был у миссис Флетчер – нашей с мамой соседки, и не увидела низко висящую ветку.
– Тебе лучше уйти к отцу, – грозно выдал Оливер Эванс.
Я непонимающе вскинул брови. Почему он прогоняет меня? Окинул себя оценивающим взглядом: может я испачкался? Нет. Синий смокинг в порядке, рубашку следовало заправить получше, но она тоже была чистой.
– Оливер, прекрати, – ласково проговорила мужу Хелена, а затем взглянула на дочь, как бы давая ей незримое разрешение. Девочка перевела свой безэмоциональный взгляд на мою руку. Светлые брови собрались на переносице.
Что за фигня? Она смотрела на мою руку, словно до этого та полгода пролежала в болоте с тиной: с легкой тенью отвращения и явной неприязнью. Конечно же, она не стала ее пожимать.
– Меня зовут Барбара, – стеклянным голосом сказала она. Чуть ниже ее подбородка была цепочка с большим бесцветным камнем, слишком тяжелым для маленькой шеи. Свет софитов падал на камень, и тот отражал его, превращая в сотни маленьких лучей, один из которых бил мне прямо в глаза. Пришлось потереть веки, настолько это было ярко.
От нее пахло чем-то сладким, словно на платье был карман, где она прятала вишневые карамельки. Это чувство, будто бы мне понравились ее светлые кудряшки, розовое платье и запах конфет, спрятанных в ее кармане, задавило меня. Я же мальчик! Мне не может нравиться розовое платье и девчачьи волосы!
– Барбара, – усмехнулся я. Какое же дурацкое имя! – Может лучше называть тебя Барби?
Девочка нахмурилась и покачала головой, и только она хотела что-то ответить, как раздался голос ее отца.
– Нет. Она Барбара. Запомни, Джефри.
И это был словно призыв к действию. Как же я не любил, когда мне пытались доказать, что синее море на самом деле зеленое. Она выглядела в точности как кукла, ее звали тем же именем, но, тем не менее, ее семья открещивалась от подобных сравнений. Что за идиотизм?
Она была идеальна, по крайне мере строила подобный образ. Даже среди богатых детей Барбара выделялась, она будто бы была гораздо выше их, словно ее семья не просто владела деньгами, а происходила из королевской династии. Каждый раз, когда ее маленький носик невольно задирался, я не мог справиться с чувствами, что возникали во мне. Как же сильно она раздражала меня и злила. Одним своим видом она способна была заставить мою грудь переворачиваться, а органы завязываться в узел. Ее походка, ее манера говорить, то, как она поправляла свои длинные волосы, с каким высокомерием она смотрела на окружающий мир.
Однако больше всего меня раздражало, когда ее большие голубые глаза были нацелены на меня. Какого хрена она наблюдала за мной? Чтобы в очередной раз понять, что одежда на мне не такая брендовая, как на Мейсоне? Что в отличие от правильного Фостера я выродок без элитной родословной?
– Знаешь, твои советы оказались полнейшим дерьмом, – фыркнул Мейсон где-то поблизости, заставляя меня вынырнуть из детских воспоминаний. Я оглядел поле, но ни Барбары, ни Герцогини видно не было.
Должно быть, они направились к любимому месту Барбары за лесом. Маленькое озеро находилось вдали от любопытных глаз, и было скрыто деревьями. Оно было чистым, с бирюзовой прозрачной, но безумно холодной водой, и подпитывалось благодаря подземному источнику.
Барбара наивно полагала, что маленькое озеро ее тайное место. Но оно было и моим тайным местом. Только вот когда я приходил туда, и замечал там ее, то не высовывался, предпочитая наблюдать за ней издалека. Обычно Барбара привязывала Герцогиню к дереву, а сама садилась на старый деревянный пирс и вытаскивала альбом.
И мне вовсе не было интересно, что она могла там рисовать. Барбара в принципе была неинтересным человеком: пустой и ненастоящей, капризным манипулятором и породистой сучкой, которая любила напоминать одним своим видом, как высоко стоит она, и насколько низко стоят все остальные.
– О каких советах идет речь? – спросил я, отводя взгляд от горизонта, чувствуя жар в районе своих висков и стараясь мгновенно подавить его, как делал это с самого нашего знакомства.
По плечу распространялась настырная боль. Я неудачно приземлился после очередного выпада Рейджа. Положив руку на плечо, я стал массировать его, надеясь, что скоро эта боль исчезнет. Кожу саднило в нескольких местах, где я поцарапался о песок, но это, пожалуй, были мелочи.
